Бремя Власти

Глава 21

Придерживая рукой плащ, Иоанн прошел в распахнутый перед ним полог шатра и, не оборачиваясь, бросил семенящему вслед Наврусу.

— Пусть послов проведут через плац мимо выстроенных легионов.

— Отличная мысль, мой император, — Фесалиец на ходу передал приказ своим адъютантам. — Армия увидит наши достижения, а горожанам не вредно будет лишний раз прочувствовать мощь империи.

Не отреагировав на лесть своего стратилата, Иоанн решительно шагнул к трону и, поднявшись по ступеням, опустился в большое дубовое кресло. Походный императорский трон приветственно скрипнул, золотой орел венчающий спинку блеснул на солнце, а Иоанн взял протянутый ему скипетр.

— Спасибо, Прокопий. — Его взгляд одобрительно скользнул по лицу наставника. — И давайте начинать.

Наврус подал знак, и в шатер, кланяясь от самого порога, начали входить послы города. Глядя на растущее число блестящих затылков, Иоанн подумал, что несмотря на смиренный вид, эти люди пришли торговаться за каждый процент налога и за каждую льготу. Статус вольного города предоставлял им такую возможность. В прежние времена отношения Туры с каждым из вольных городов были индивидуальными и диктовались конкретными местными условиями. Теперь же возобновляя политику прошлого, ему не хотелось полностью отпускать вожжи, но и давить слишком сильно тоже было опасно.

«В таких делах лучше Варсания никого не было». — Иоанн вспомнил бывшего главу имперской канцелярии, и как говорится, помяни демона… В этот самый момент, Прокопий, нагнувшись к самому уху, прошептал.

— Сцинарион просил об аудиенции. Сказал, что хочет сообщить нечто очень важное.

— Я не хочу его видеть! — В памяти промелькнула ночь штурма, и Иоанн поморщился. — Пусть сидит под замком и ждет суда, скорого и очень пристрастного.

Посланники Ура уже заполнили все свободное место у входа и, согнувшись, ждали разрешения подняться. Иоанн дал знак, и церемониймейстер торжественно провозгласил.

— Император милостиво позволяет вам встать и передать свое нижайшее прошение!

Обе стороны прекрасно понимали важность соблюдения всех тонкостей протокола и безропотно играли отведенную роль. Как бы не обстояли дела в реальности, но именно город должен просить о милости Великого императора Туры. По-другому быть не могло, от кого бы в действительности не исходила инициатива.

Выпрямившись и оправив на груди тяжелую золотую цепь, Сол Абани протянул вперед маленькую подушечку с лежащим на ней тяжелым почерневшим от времени ключом.

— Мы, совет города Ур, от имени всех жителей нижайше просим тебя, о Величайший из величайших, простить грехи наши и принять этот ключ, как символ полной покорности твоей монаршей воле. Вместе с этим символом, мы передаем в волю твою наши жизни и имущество как ныне живущих, так и детей, внуков и правнуков наших!

Теперь в соответствии с протоколом император должен принять подношение и даровать Уру, как милость статус вольного города.

Смотря, как Наврус взял из рук главы города бархатную подушечку и торжественно понес к трону, Иоанн вдруг вспомнил Константина: «Интересно, стал бы тот выполнять обещанные условия теперь, когда по сути цитадель уже в наших руках? Или предпочел бы сравнять ненадежный город с землей?»

Ключи легли на алый бархат у его ног, и, грозно сдвинув брови, Иоанн обвел взглядом послов.

— Тяжек ваш грех и достоин жесточайшего наказания. Любой, поднявший оружие против империи, заслуживает лишь смерти и забвения. — Выдержав паузу, он заставил горожан изрядно понервничать и почувствовать, что чаша весов еще колеблется, и в любой момент сомнения могут перевесить доводы разума. В застывшей тишине слова императора падали как чугунные гири на лист железа. — Проступок ваш ужасен и кровь погибших воинов Туры взывает о мщении, но как и Огнерожденный, простивший судей своих, я постараюсь забыть преступления ваши и дарую вам шанс на искупление греха. Отныне я беру город Ур и жителей его под руку свою, прощая грехи детей моих неразумных. Да святится воля Всевышнего Митры!

В этот момент, все находящиеся в шатре с облегчением выдохнули. Горожане, наконец, ощутили твердую почву под ногами, а у туринцев появилась надежда покинуть эту уже опостылевшую долину и, может быть, даже вернуться домой.

Иоанн поднялся, и вновь все замерли. В полном безмолвии послышались лишь шаги императора. Теперь, когда главное слово было сказано, предстояла долгая рутинная работа по согласованию множества условий, в первую очередь доли базилевса за транзит через долину и процентов с дохода города. Это он поручил Прокопию, как и обезглавленную после ареста Сцинариона имперскую канцелярию, а пока, ему больше нечего здесь было делать. Когда закончат, и все подписи будут поставлены, то договор принесут ему на окончательное утверждение.

Измотанный донельзя, Прокопий пришел только к вечеру.

— Эти «упыри» высосали из меня все соки, торговались за каждый медный обол. — Он неодобрительно глянул на стоявшую за спиной Иоанна Зару и раскатал перед ним длинный пергамент.

Иоанн поднял взгляд на своего наставника.

— Все как мы договорились? Никаких сюрпризов?

Патрикий кивнул.

— Ставку за транзит оставили прежней, как при сардах. Четверть пошлины с каждого каравана пойдет в императорскую казну, а налог с города снизили до десятины против того, что они платили Хозрою. Взамен я повесил на них все расходы по нашему гарнизону.

— И как они это восприняли? — Иоанн с интересом включился. — Упирались?

— Больше для вида! — Прокопий улыбнулся в ответ. — Город отдавал сардийцам двадцать пять процентов от всего, так что, как вы и просили, новый договор с империей для них значительно выгоднее прежнего.

Иоанн с довольным видом поднялся.

— Как учит нас история, выгода — самый надежный фундамент для верности.

— Это, конечно, так, — лицо патрикия помрачнело, — но потери значительные, а деньги нам сейчас нужны как воздух.

Пессимизм наставника не омрачил хорошего настроения Иоанна.

— Все будет, когда мы вернемся в Царский город, а пока готовься, ты поедешь в Сардогад и привезешь мне оттуда мир с Хозроем. Думаю, это будет несложно, и потеря долины Ура станет для него приемлемой платой за поражение.

Лицо Прокопия вытянулось от удивления.

— Мой император, вы хотите, чтобы я оставил вас в такой момент⁈ Ради всего святого, найдите кого-нибудь другого!

— Кого⁈ — Иоанн уставился на своего наставника. — У меня есть только два человека, которым я могу полностью доверять — ты и Велий. Предлагаешь послать его? — Губы императора растянулись в улыбке. — Мы же оба знаем, что посол из него никудышный.

Несмотря на свое страстное нежелание покидать Иоанна в такой момент, Прокопий вынужден был признать его правоту — Лука великолепен в бою, хорош в переговорах с варварами, но для дворцов Сардогада, безродный комит — кандидатура, мягко говоря, не лучшая.

— Хорошо, я все понял, мой император! — Патрикий склонил голову. — Постараюсь отправиться как можно скорее.

Иоанн подошел к наставнику и с благодарностью тронул за плечо.

— Я знал, что ты поймешь меня.

— Всегда готов быть там, где я нужнее всего моему императору! — Прокопий выдержал взгляд Иоанна, а затем, расплавив сургуч, налил его чуть ниже подписи.

— Прошу вас… — Он расправил свиток, и Иоанн отпечатал на нем свой фамильный перстень.

— Вот так. — Выпрямившись, Иоанн удовлетворенно посмотрел на оттиск. — Поставим на этом точку. А с утра начинаем марш на перевал. Пора преподать урок вежливости султану.

Прокопий скатал пергамент и, убрав его в кожаный тубус, остановился, словно бы в нерешительности. Это не укрылось от Иоанна.

— Что-то еще, Прокопий? — Взгляд императора прочел сомнения в глазах своего старого друга. — Говори.

— Вы помните, я сегодня напомнил вам о Варсании.

— Помню, конечно, — уголки губ Иоанна недовольно опустились вниз, — и даже помню, что я тебе ответил.

Прокопий учтиво склонил голову, словно признавая, что переходит невидимую грань.

— И тем не менее я посмею вновь вернуться к этой теме. Вы знаете, у меня свои счеты с Варсанием, но все же я не могу отрицать его таланты. Если Сцинарион просит о встрече, значит, ему действительно есть что предложить. Конечно, решать вам, мой император, идти с ним на сделку или нет, но я настоятельно рекомендую выслушать его. В нашей ситуации любая мелочь может иметь решающее значение.

Молча взглянув на своего наставника, Иоанн задумчиво отвернулся. Именно по причине озвученной сейчас Прокопием, он и не хотел встречаться с Варсанием. Ему страшно не хотелось идти на любой компромисс с этим человеком, а зная бывшего главу канцелярии, можно было с уверенностью сказать, что соблазн будет велик.

Бросив еще один взгляд на уверенное лицо патрикия, Иоанн отдал предпочтение здравому смыслу.

— Хорошо, ты меня убедил. Пусть его приведут.

Варсания привели, когда Иоанн был уже в полном одиночестве. Говорить со своим личным врагом, он предпочел без свидетелей.

Два легионера почти втащили бывшего Великого логофета в шатер. Руки и ноги у того были скованы тяжелыми цепями, и тот еле-еле мог передвигаться.

Иоанн посмотрел на стертые до крови запястья и лодыжки Варсания и подумал о капризах судьбы: «Как непрочен и зыбок наш мир. Вчера еще всесильный властитель империи, а сегодня уже сидит в яме, закованный в кандалы как дикий зверь». Еще удивительнее для него было то, что глядя на измученного человека, он не испытывает к нему ни жалости, ни сострадания.

Слегка раздосадованный на себя Иоанн встретил Варсания вопросом.

— Почему ты не сбежал, Сцинарион, ведь я предупреждал тебя — пощады не будет.

Логофет невольно усмехнулся.

— Поверьте, я бы непременно выполнил ваше пожелание, но нельзя же меня винить за то, что между казематом султана и ямой в вашем лагере я выбрал яму.

— Можно, Варсаний, можно. — Иоанн поддержал ироничный тон. — Вам ли не знать, что винить у нас можно за что угодно.

— Наш юный император быстро учится. — Сцинарион неловко дернул рукой и тут же скривился от боли. — К сожалению, слишком быстро.

На лице Иоанна застыла жесткая складка.

— Не будем терять время. Что ты хотел мне сказать?

— Во-первых, я осмелюсь выразить свое восхищение блестящим решением проблемы Ура. Немного накладно для казны, но зато очень эффективно, и главное, своевременно.

Иоанн промолчал, и Варсаний, с трудом удерживая на лице невозмутимую маску, продолжил:

— Когда до меня дошли слухи об этом, то я спросил себя, а какой же будет следующий ход нашего юного императора. Спросил, и без труда ответил — конечно же, мирный договор с Сардией. — Тут, он взглянул Иоанну прямо в глаза. — Вы же не будете этого отрицать⁈

Выдержав взгляд, Иоанн сложил руки на груди.

— На миг предположим, что ты прав… Что это меняет?

Устав держать тяжелую цепь, Варсаний опустил руки.

— Для меня ничего, — звякнув, цепь дернула оковы на стертых запястьях, — а вот для вас многое, поскольку Хозрой на мирные переговоры не пойдет.

— Почему же это? — Иоанн не смог крыть любопытства. — В его положении мир с империей — единственно-возможный путь к спасению.

— Да, именно так и было еще совсем недавно, но за то время пока мы возились в долине Ура, кое-что изменилось. Любимая дочь Хозроя Ильсана вышла замуж за султана Ибера. Событие вроде бы заурядное, но как мы видим, повлекшее за собой большие последствия. Эта свадьба, как я сейчас понимаю, скрепила договор по которому Муслим вступил в войну на стороне Сардии. И сейчас по сути сардийская принцесса является заложницей выполнения отцом своих обязательств. — Подтянув цепь, Варсаний утер текущий по лицу пот. — Можете мне поверить, Хозрой не рискнет своей дочерью и на мирные переговоры не пойдет. Даже сам факт приезда послов в Сардогад и то подозрителен. Муслим может потребовать казни послов в доказательство верности союзу. Ведь все мы знаем повадки султана… Только заподозрив предательство, он может вернуть отцу его дочь по частям. — Помолчав, Варсаний все же добавил: — Вы же, наверняка, Прокопия собираетесь послать. Не советую, потеряете своего наставника.

Иоанн хмуро молчал. Все это было похоже на правду, и в любом случае требовало серьезного отношения, а значит, все планы летели к чертям. Единственно, чего он пока не мог понять, на какую выгоду рассчитывает сам Сцинарион.

— Хорошо. Если все, действительно, обстоит именно так, то с отправкой посольства придется повременить. Возможно ты прав, и Хозрой не подставит свою дочь под удар, но в чем тут твой резон? Только не говори, что ты проникся сожалением и решил бескорыстно поделиться информацией.

— Нет, не скажу. — Поправив оковы, Варсаний выдавил мученическую улыбку. — Поскольку все, что я только что рассказал — всего лишь замысел. Чей, не могу с уверенностью сказать. Прекрасный, отлично просчитанный, но не выполненный до конца замысел. А в реальности, Роза Сардии не доехала до Ибера, и без ложной скромности отмечу, к этому приложил руку ваш покорный слуга. Сейчас дочь Хозроя спрятана в надежном месте, но отец этого еще не знает, и по-прежнему считает, что она в Ибере. Можете попытаться убедить его в обратном, только вряд ли он вам поверит. Единственным доказательством может стать лишь сама Ильсана, и я могу вам в этом помочь. Предъявите Хозрою его дочь живой и здоровой, и он с радостью пойдет на любые условия.

Варсаний закончил говорить, и Иоанн неожиданно резюмировал все по-своему.

— Итак, ты знаешь где сейчас дочь Хозроя и хочешь выторговать за нее свою жизнь. Твое желание понятно, неясно только зачем мне с тобой торговаться, не проще ли отправить тебя к палачу. Уверен, ты не продержишься и двух часов.

— Да что вы, Ваше Величество, вы слишком щедры ко мне. Какие там два часа! Я совершенно не переношу боль, не выдержу и одного удара. — Прищуренный взгляд матерого царедворца уперся в юного императора. — Вот только пользы вам от этого никакой, поскольку я понятия не имею, где девушка. Более того, ситуация такова, что на этот момент никто не знает, где находится принцесса. Отряд, посланный ее отбить, не смог довести дело до конца. Сардийцы висели у них на хвосте, и в силу высокой степени риска комит принял решение разделиться. Он с частью бойцов повел погоню за собой, а другая группа вместе с дочерью Хозроя двинулась в сторону Восточной Фесалии. Они надеялись обратиться к магистрату Саргосы за помощью, но как мы знаем, эта провинция уже занята иберийцами, и вряд ли им это удалось. Где они сейчас, можно только догадываться, но… Я могу послать человека, который непременно отыщет их и привезет дочь Хозроя сюда.

Прокрутив в голове слова бывшего логофета, Иоанн выделил основную суть.

— Судя по твоей осведомленности, части отряда все же удалось прорваться обратно в долину. Как имя комита?

Варсаний отлично понимал куда клонит этот простоватый на вид юноша и, тем не менее, не стал увиливать.

— О, вы его, наверняка, помните, мой император. Лава Быстрый, командир вендской схолы. Вы еще у него на спор выиграли нашу общую знакомую.

Подозрительная покладистость Варсания удивила Иоанна, заставив задать вопрос.

— Тогда опять же возвращаемся к исходной точке. Зачем мне ты? Я могу и сам послать этого венда на поиски Розы Сардии.

— Конечно, можете… — Посвятивший просчитыванию этого разговора все то время, что он томился в яме, Варсаний не позволил себе и тени улыбки. — Вот только давайте представим себе ситуацию глазами этого сотника. Он уже очень давно в имперской армии и с порядками нашими хорошо знаком. Человек, чьи приказы он выполнял и чьим доверенным лицом являлся, сидит в яме, как изменник и враг императора. Что, рано или поздно, ждет его самого? Сомневаться не приходится, дознание, пытки и скорее всего казнь. Он это прекрасно знает, как я уже говорил, наша кухня ему известна — такие вещи не забываются и не прощаются. Уверен, он уже сейчас седлает коней, так что нам лучше поторопиться. — Замолчав, Варсаний сделал вид, что задумался. — И даже, допустим, вам удастся его задержать, убедить в безопасности и отправить на поиски принцессы. Где гарантии, что он вернется, зная, как ненадежны наши обещания и какие обвинения ему могут предъявить в любой момент.

Иоанн, наконец, понял задумку Сцинариона и даже усмехнулся.

— Стало быть, ты хочешь сказать, что снятие с тебя обвинений — гарантия его возвращения. Ловко, ничего не скажешь! Отдаю должное твоей изворотливости, Варсаний. Хотя уж в этом-то я никогда не сомневался.

Не желая встречаться с логофетом, Иоанн опасался именно такой ситуации. Здравый смысл требовал разумного подхода, и значит согласия на сделку, а вот душа не желала мириться с доводами рассудка и кричала о справедливом возмездии. Опасался он не зря, потому что сомнения были недолгими. Вся его предыдущая жизнь диктовала правила — не подчиняйся эмоциям, прежде чем сделать шаг, обдумай и взвесь все за и против. Этот раз не стал исключением, и душевный порыв был вчистую разгромлен доводами разума.

Голова Сцинариона склонилась, принимая слова императора как похвалу, а решивший договариваться, Иоанн продолжил:

— Скажу так, весь твой рассказ звучит слишком надуманно и неправдоподобно, и потому я склонен в него поверить. Мне бы очень хотелось отдать тебя в руки палачу, но, к сожалению, я еще не достиг высот моего дяди, и пытки врагов не доставляют мне удовольствия. — Иоанн опустился на стул и уперся взглядом в Сцинариона. — Ясно как божий день, ты многое не договариваешь и специально пытаешься все усложнить. Ну, да бог с тобой, давай поторгуемся… Чего ты хочешь? Сразу скажу, о свободе можешь даже не заикаться.

Мысленно Варсаний поздравил себя с победой, а вслух лишь посетовал.

— Что вы, так далеко я не заглядываю. Пока, я прошу лишь об этом… — Он вытянул вперед свои закованные руки.

— И все? — Иоанн усмехнулся, зная, что этим Варсаний не ограничится и не ошибся. На лице Сцинариона появилось страдальческое выражение.

— В той яме, где меня держат сейчас, боюсь, мне не дожить до счастливого момента воссоединения сардийского царя с дочерью…

Иоанн кивнул.

— Хорошо. Что еще?

— Еще деньги. Мне надо расплатиться с людьми, выполнившими мою просьбу.

— Нет! — Император отрезал, не церемонясь. — Лишних денег у меня нет. Шатер и личные вещи тебе вернут, обвинение с тебя пока снимут, а дальше выкручивайся, как знаешь, но если через три недели принцессы не будет в лагере, то не обессудь, отправишься на эшафот.

— А если доставят девушку, — Варсаний напрягся, — могу я узнать все возможные варианты?

Усмехнувшись, Иоанн отрицательно покачал головой.

— О чем ты, Варсаний, ты же только что сказал, будто никогда не загадываешь наперед.