Бронзовый человек.

Глава 2. ПОСЛАНИЕ ОТ МЕРТВЕЦА

Проливной дождь барабанил по стеклу. Далеко внизу, очень бледные в промозглой мгле, горели уличные фонари. На реке Гудзон в тумане просигналил пароход. Испуганный, жалобный гудок был едва слышен в комнате.

В нескольких кварталах от них возвышался строящийся небоскреб - смутно различимая, мрачная громада, увенчанная паучьим лабиринтом стальных балок.

Конечно же, невозможно разглядеть в этой металлической пустыне странного слугу смерти с красными пальцами!

Док Сэвидж медленно сказал: — Я был далеко, когда умер мой отец.

Он не стал объяснять, где был, не стал упоминать о своей "Крепости одиночества", о своем убежище, построенном на скалистом острове в глубине арктических районов. Он был там.

Именно туда Док периодически удалялся, чтобы ознакомиться с новейшими разработками в области науки, психологии, медицины, инженерии. В этом и заключался секрет его универсальных знаний, ведь периоды его концентрации там были долгими и напряженными.

Крепость одиночества была рекомендована ему отцом. И никто на Земле не знал, где находится это убежище. Как только он оказывался там, ничто не могло помешать исследованиям и экспериментам Дока.

Не отрывая золотистых глаз от мокрого окна, Док спросил: — Было ли что-то странное в смерти моего отца?

— Мы не уверены, — пробормотал Ренни, поджав тонкие губы в зловещем выражении.

— А я, например, уверен! — огрызнулся Литтлджон. Он плотнее прижал к носу очки с очень толстой левой линзой.

— Что ты имеешь в виду, Джонни? — спросил Док Сэвидж.

— Я уверен, что твой отец был убит! — Сутулость Джонни, его пристальный взгляд ученого придавали ему глубоко серьезное выражение.

Док Сэвидж медленно отошел от окна. Его бронзовое лицо не изменило выражения. Но под коричневым деловым костюмом напрягшиеся мышцы заставили его руки вытянуться на дюйм.

— Почему ты так думаешь, Джонни?

Джонни заколебался. Его правый глаз сузился, а левый оставался широким и немного пустым за толстой линзой очков. Он пожал плечами.

— Просто догадка, — признался он, а затем добавил, почти крича: — Я прав! Я знаю, что прав!

Это было в духе Джонни. Он абсолютно верил в то, что называл своими догадками. И почти всегда он оказывался прав. Но в тех случаях, когда он ошибался, он действительно очень ошибался.

— Что именно, по мнению врачей, стало причиной смерти? — спросил Док. Голос у Дока был низкий, приятный, но способный быть очень громким и менять тон.

Ренни ответил. Голос Ренни был похож на раскаты грома, доносящиеся из пещеры. — Врачи не знают. Для них это было в новинку. У твоего отца появились странные круглые красные пятна на шее. И он продержался всего пару дней.

— Я проводил всевозможные химические тесты, пытаясь выяснить, яд это или микробы, или что там вызвало красные пятна, — вмешался Монк, медленно раскрывая и закрывая свои огромные, покрытые рыжей шерстью кулаки. —Я так ничего и не выяснил!

Внешность Монка была обманчива. В его низком лбу, казалось, не было места и для ложки мозгов. Но на самом деле Монк был в некотором роде самым известным химиком в Америке. Он был Гудини пробирок.

— У нас нет никаких фактов, на которых можно было бы основывать подозрения! — подрезал Хэм, язвительный гарвардский адвокат, чье быстрое мышление принесло ему звание бригадного генерала во время мировой войны. — Но мы все равно подозреваем.

Док Сэвидж резко двинулся через всю комнату к стальному сейфу. Сейф был огромным, выше его плеч. Он распахнул его.

Сразу же стало ясно, что взрывчатка вырвала замок из дверцы сейфа.

По комнате прокатился долгий удивленный вздох.

— Я обнаружил, что он взломан, когда вернулся, — объяснил Док. — Может быть, это связано со смертью моего отца. А может, и нет.

Док проворно развернулся и сел на угол большого инкрустированного стола перед окном. Его глаза медленно окинули прекрасно обставленный кабинет. К нему примыкал другой кабинет, побольше, в котором находилась бесценная библиотека технических книг.

К ней примыкала обширная лабораторная комната, изобилующая аппаратурой для химических и электрических экспериментов.

Это было почти все, что оставил после себя старший Сэвидж.

— Что тебя гложет, Док? — спросил гигант Ренни.

— Мы все получили от тебя указание явиться сюда сегодня вечером. Почему?

Странные золотистые глаза Дока Сэвиджа окинули всех собравшихся: Ренни, чьи познания в инженерном деле во всех его отраслях были глубоки; Длинного Тома, который был волшебником-электриком; Джонни, чей фонд знаний о строении Земли и древних расах, населявших ее, был чрезвычайно велик; Хэма, умного гарвардского юриста и быстрого мыслителя; и, наконец, Монка, который, несмотря на свое сходство с гориллой, был великим химиком.

Док знал, что в лице этих пяти человек, у него есть пять величайших умов, когда-либо собиравшихся в одной команде. Каждого из них в своей области превосходил только один человек - сам Док Сэвидж.

— Думаю, вы догадываетесь, зачем вы здесь, — сказал Док.

Монк потер свои волосатые руки. Из всех шести присутствующих мужчин только у Монка на коже были шрамы. На коже остальных не было никаких следов их авантюрного прошлого, благодаря удивительному умению Дока заставлять раны заживать, не оставляя шрамов.

Но только не у Монка. Его прочная, словно из ржавого железа, кожа, была так испещрена серыми шрамами, что казалось, будто по нему пронеслась стая цыплят с испачканными мелом лапками. Это все потому, что Монк отказался позволить Доку лечить его. Монк гордился своим суровым видом.

— Наша большая работа вот-вот начнется, да? — сказал Монк с огромным удовлетворением в своем мягком голосе.

Док кивнул. — Работа, которой мы посвятим всю оставшуюся жизнь.

При этих словах на лицах всех присутствующих появилось выражение глубокого удовлетворения. Они с нетерпением ждали того, что должно было произойти.

Док свесил ногу с угла стола. Невольно - ведь он ничего не знал о краснопалом убийце, скрывающемся в далеком строящемся небоскребе, - Док отклонился спиной от окна. Вообще-то с тех пор, как мужчины вошли в дом, он ни разу не вставал на одну линию с окном.

— Мы впервые собрались вместе еще во время войны, — медленно рассказывал он пятерым. — Мы все любили большие схватки. Это вошло в нашу кровь. Когда мы вернулись, рутинная жизнь обычного человека не соответствовала нашим натурам. Поэтому мы искали что-то другое.

Док удерживал их внимание, как будто его загипнотизировали. Несомненно, этот золотоглазый мужчина был лидером группы, а также лидером всего, за что он брался. Сам его облик свидетельствовал о спокойном знании всего сущего и умении держать себя в руках в любых условиях.

— Движимые взаимным уважением к моему отцу, — продолжал Док, — мы решили продолжить его доброе дело там, где он был вынужден его оставить. Мы сразу же начали готовиться к этому. Это дело, ради которого я был воспитан с колыбели, но вы, ребята, из-за любви к волнениям и приключениям, пожелали присоединиться ко мне.

Док Сэвидж сделал паузу. Он оглядел своих спутников, одного за другим, в мягком свете хорошо обставленного кабинета, одного из немногих оставшихся свидетельств богатства, которое когда-то принадлежало его отцу.

— Сегодня вечером, — продолжал он серьезно, — мы начнем воплощать в жизнь идеалы моего отца - отправляться куда угодно, с одного конца света на другой, в поисках острых ощущений и приключений, стремясь помочь тем, кто нуждается в помощи, и наказать тех, кто этого заслуживает.

После этого величественного заявления воцарилась мрачная тишина.

Первым тишину нарушил Монк.

— Что меня смущает, так это кто и зачем взломал этот сейф? — ворчал он. — Док, это может быть как-то связано со смертью твоего отца?

— Конечно, может, — объяснил Док. — Содержимое сейфа было украдено.

— Я не знаю, было ли в нем что-то важное для моего отца. Но подозреваю, что было

Док достал из кармана пальто сложенную бумагу. Нижняя половина бумаги сгорела, это было видно по обугленным краям. Док продолжил говорить.

— Найдя это в углу сейфа, я пришел к такому выводу. Взрыв, открывший сейф, очевидно, уничтожил нижнюю часть бумаги. А грабитель, вероятно, не обратил внимания на остальное. Вот, читайте!

Он передал ее пятерым мужчинам. Бумага была исписана тонким, почти гравировальным почерком отца Дока. Все они сразу же узнали почерк. Они читали:

Дорогой Кларк, мне нужно многое тебе сказать. За всю твою жизнь не было случая, чтобы я так сильно желал видеть тебя здесь, как сейчас. Ты нужен мне, сынок, потому что произошло много событий, которые указывают мне на то, что мой путь подходит к концу. Ты поймешь, что мне нечего оставить тебе в виде материальных ценностей.

Однако мне приятно осознавать, что я буду жить в тебе.

Я с детства воспитывал тебя таким, каким ты стал, и не жалел ни времени, ни средств, чтобы сделать тебя таким, каким, по моему мнению, ты должен быть.

Все, что я делал для тебя, было направлено на то, чтобы ты оказался способен продолжать работу, которую я с такой надеждой начал и которую в последние несколько лет было почти невозможно продолжать.

Если я не увижу тебя снова до того, как это письмо окажется в твоих руках, я хочу заверить тебя, что ценю тот факт, что я ни в чем не испытывал недостатка в сыновней преданности. То, что ты так много времени отсутствовал, было для меня тайным источником удовлетворения, поскольку твое отсутствие, как я знаю, сделало тебя самостоятельным и способным. Это все, на что я надеялся.

Теперь что касается наследия, которое я собираюсь тебе оставить:

То, что я передаю тебе, может оказаться сомнительным наследием. Это может быть наследие скорби. Оно может даже стать для тебя наследием гибели, если ты попытаешься извлечь из него выгоду. С другой стороны, оно может позволить тебе сделать многое для тех, кто не так удачлив, как ты сам, и, таким образом, станет для тебя благом в продолжении твоей работы - делать добро всем.

Вот общая информация о ней:

Около двадцати лет назад в компании с Хьюбертом Робертсоном я отправился в экспедицию в Идальго, в Центральной Америке, чтобы изучить сообщение о доисторическом...

На этом письмо закончилось. Остальное поглотило пламя.

— Главное - связаться с Хьюбертом Робертсоном! — проворчал быстро соображающий Хэм. Осиный, быстро двигаясь, он метнулся к телефону и взял его. — Я знаю номер телефона Хьюберта Робертсона. Он связан с Музеем естественной истории.

— Ты его не найдешь! — сухо сказал Док.

— Почему?

Док вышел из-за стола и встал рядом с гигантом Ренни. Только тогда можно было понять, какой Док большой человек. Рядом с Ренни Док был как динамит рядом с порохом.

— Хьюберт Робертсон мертв, — объяснил Док. — Он умер от того же, от чего умер мой отец - от странной болезни, которая началась с появления красных пятен. И умер он примерно в то же время, что и мой отец.

Тонкий рот Ренни при этом сжался еще сильнее. На его длинном лице, казалось, поселилось уныние. Он выглядел как человек, которому настолько отвратительны пороки мира, что он готов заплакать.

Но, как ни странно, этот мрачный взгляд свидетельствовал о том, что Ренни начал проявлять интерес. Чем сложнее становилось дело, тем лучше работал Ренни - и тем более пуританским он выглядел.

— Это уменьшает наши шансы узнать больше об этом наследии, которое оставил тебе отец! — хмыкнул он.

— Не совсем, — поправил Док. Подождите здесь минутку!

Он шагнул в другую дверь, пересек комнату, заваленную томами большой технической библиотеки его отца. Еще одна дверь - и он оказался в лаборатории.

Ящики с химикатами стояли на полу густо, как лесные деревья. Здесь были электрические катушки, вакуумные трубки, лучевые аппараты, микроскопы, реторты, электропечи - все, что может понадобиться в такой лаборатории.

Из шкафа Док достал металлическую коробку, очень похожую на старомодный волшебный фонарь. Линза, вместо обычного стекла, была темно-фиолетовой, почти черной. К ней прилагался шнур для подключения к электрической розетке.

Док пронес его в комнату, где ждали его пятеро друзей, поставил на подставку, направив линзу на окно. Шнур он вставил в электрическую розетку.

Прежде чем привести прибор в действие, он поднял металлическую крышку и обратился к Длинному Тому, волшебнику-электрику.

— Знаешь, что это такое?

— Конечно. — Длинный Том рассеянно потянул себя за ухо, которое было слишком большим, слишком тонким и бледным. — Это лампа для получения ультрафиолетовых лучей, или того, что обычно называют черным светом. Эти лучи невидимы для человеческого глаза, поскольку они короче обычного света. Но многие вещества, попав в черный свет, начинают светиться, или флуоресцировать, как светящаяся краска на циферблате часов. Примерами таких веществ являются обычный вазелин, хинин...

— Достаточно, — вмешался Док. — Посмотрите на окно, на которое я направил это. Видите ли вы в нем что-нибудь необычное?

Джонни, худой археолог и геолог, подошел к окну, на ходу снимая очки. Он держал левое стекло с толстой линзой перед правым глазом, осматривая окно.

На самом деле левая часть очков Джонни представляла собой чрезвычайно мощную увеличительную линзу. По работе ему часто требовалась лупа, поэтому он носил ее над левым глазом, который был практически бесполезен из-за ранения, полученного во время мировой войны.

— Я ничего не могу найти! — заявил Джонни. — На окне нет ничего необычного!

— Надеюсь, ты ошибаешься, — сказал Док с печалью в своем удивительно мягком голосе. — Но ты не смог бы разглядеть надпись на окне, если бы она там была. Вещество, которое мой отец усовершенствовал для передачи секретных сообщений, абсолютно невидимо. Но оно светится в ультрафиолетовом свете.

— Ты имеешь в виду... — хмыкнул волосатый Монк.

— Мы с отцом часто оставляли друг другу записки, написанные на этом окне, — пояснил Док. — Смотри!

Док, крупный мужчина, пересек комнату так легко, словно котенок и выключил свет. Он вернулся к ящику с черным светом. Его рука, гибкая, несмотря на огромные сухожилия, щелкнула выключателем, пустившим ток в аппарат.

Мгновенно на затемненном оконном стекле появились написанные слова. Они светились ослепительным электрическим синим светом, и эффект от их внезапного появления был просто поразительным.

Через долю секунды раздался жуткий грохот! Пуля разнесла стекло на сотни осколков, уничтожив сверкающее голубое послание прежде, чем они успели его прочитать. Пуля прошла сквозь внутреннюю стальную дверь сейфа и застряла в задней стенке!

В комнате воцарилась тишина. Секунда, две! Никто не двигался.

И тут раздался новый звук. Это был низкий, мягкий, трелистый звук, похожий на песню какой-то диковинной птицы из джунглей или на шум ветра, проносящегося по джунглям. Он был мелодичным, хотя в нем не было ритма; он вдохновлял, хотя и не был потрясающим.

Удивительный звук, казалось, исходил отовсюду в комнате, а не из какого-то определенного места, словно пронизанный жуткой сущностью чревовещания.

Услышав этот звук, пятеро людей Дока Сэвиджа обрели целеустремленное спокойствие. Их дыхание стало менее учащенным, а разум - более собранным.

Ведь этот странный звук был частью Дока - маленькой, неосознанной вещью, которую он издавал в моменты полной сосредоточенности. Для его друзей это был и боевой клич, и песня триумфа. Он срывался с его губ, когда разрабатывался план действий, предваряя мастерский удар.

Она звучала в разгар борьбы, когда шансы были против его людей, когда казалось, что все потеряно. И вместе со звуком ко всем приходили новые силы, и ход событий всегда менялся.

И он мог появиться, когда какой-нибудь член группы, окруженный или атакованный, почти потерял всякую надежду на выживание. Тогда, благодаря этому звуку, пострадавший понимал, что помощь близка.

Звук свиста был знаком Дока и безопасности, победы.

— Кому попало? — спросил Джонни, и было слышно, как он крепче натягивает очки на свой костлявый нос.

— Никому, — ответил Док. — Давайте ползком, братья, ползком. Судя по звуку, это была не обычная винтовочная пуля!

В этот момент в комнату ворвалась вторая пуля. Она вошла не через окно, а через несколько дюймов кирпича и раствора, из которых состояла стена! Штукатурка разлетелась по толстому ковру.