Будни и праздники адского чиновника. Свиток 1 (СИ)

Дело о разрисованной коже. Часть 2

При жизни Инь Фэй особо не задумывался, чем занимаются адские чиновники. Ну, определяют, какое умершему предстоит перерождение, и всё на этом?… Слишком он любил жить, чтобы думать о смерти и тем более о том, что за этим следует.

Но став адским чиновником сам, Инь Фэй понял, насколько он ошибался. Всего в Преисподней работало пять Дворцов Посмертного Правосудия, коротко — просто «Дворцов». Души умерших прибывали в первый дворец — Дворец Белого Тигра, где чиновники просматривали свитки их судьбы и решали, в какой из адов отправлять. Какое перерождение даровать, решал уже Дворец Лазурного Дракона, расположенный в Десятом Аду. Дворец Чёрной Черепахи в Восьмом Аду хранил архив всех свитков посмертной судьбы (свитки судьбы тех, кто ещё не умер, хранились на небесах). Дворец Алого Феникса занимался внутренними делами Юду, Города Мрака, где жили сотни демонов, духов, монстров и даже обычных смертных.

Сам Инь Фэй работал в Пятом, самом молодом дворце, носящим имя Золотого Цилиня (это животное напоминало коня с рогатой драконьей головой и, говорят, водилось в далёких южных землях). Возведён он был относительно недавно — всего-то семь тысяч лет назад — когда Небесная Канцелярия решила, что хватит с них пачкать руки в крови демонов. Сначала адским чиновникам вменяли в обязанность охотиться лишь на тех демонов, что сбежали из Пресиподней — что, увы, было не редкостью. Потом их обязали охотиться вообще на всех демонов: ведь никто не может быть уверен, откуда взялся свирепствующий на земле демон— сбежал или родился ещё в Срединном Мире? Потом во Дворец Золотого Цилиня вообще стали направлять вообще все проблемные случаи, такие как расщепленные души, потерянные души, души с отсутствующим или испорченным свитком судьбы. Жалобы на несправедливый суд чиновников Дворца Белого Тигра тоже летели сюда, как осенние листья в ветренный день.

Старик Шуйшу, когда не дремал (то есть очень-очень редко) рассказывал о временах, когда во Дворце Цилиня работали в основном небожители. Времена сильно изменились: мало кому из небожителей понравилось обитать в вечном мраке, и Пятый Дворец заполнили смертные (временно одарённые бессмертием), духи умерших вроде Лю Ян, и демоны.

Такие как Инь Фэй.

Сейчас демону предстояло отыскать и вернуть в ад демона, который повадился сдирать кожу с лица смертных девушек в Речных Землях. Вместо обеда Инь Фэй понёсся во Дворец Чёрной Черепахи, запрашивать свитки по всем совершённым убийствам. Потом задержался на работе допоздна, читая их и намечая курс действий. Он нервничал: в Срединный Мир его отправляли с миссией далеко не в первый раз — но всегда как помощника более опытного чиновника. Это дело должно было стать настоящей проверкой на компетентность. Если справится — получит премию или даже повышение, не справится — выкинут инспектировать самый вонючий из адов.

«Либо Цун Мин хочет меня убить для острастки, — подумал Инь Фэй, когда осмыслил всё это, — либо она в меня тайно влюблена и специально подкинула возможность отличиться».

Сомнения и неуверенность он отправился топить в вине в любимую таверну, но и там ему спокойно посидеть не дали. К счастью, ужасный день закончился вполне счастливо — пушистым лисьим хвостом в руках, а новый начался с сэкономленной монеты.

Инь Фэй решил считать это добрым предзнаменованием.

***

День он начал с кувшина хризантемового вина, как и планировал, и кулька засахаренных скорпионов. Затем уселся прямо на улице, под табличкой с надписью: «Летать в городе разрешено только крылатым и драконам!». Для неграмотных надпись была дополнена рисунком: заклинатель в белых одеждах, парящий на мече над схематично нарисованными крышами Юду, перечёркнутый крест-накрест алой тушью.

Инь Фэй извлёк из рукава ханьфу свиток, в который вчера записал свои умозаключения по делу «Срезающего лица»:

«1. Все девушки были молоды, красивы и кроме этого обладали одной общей чертой: родинка в правом углу рта.

2. Большая часть убийств происходила в больших городах, одно — в деревне. В одном месте не убивали дважды. Города, в которых происходили убийства, расположены недалеко друг от друга. Значит, убив в одном месте, убийца переходит в другое.

3. Вероятные мотивы: демон сами лишён лица; либо демон питает ненависть к определённой девушке с родинкой в правом углу рта. Исходя из этого, демон скорее всего женщина.

4. Ни одна из душ умерших девушек не явилась в Преисподнюю!!!»

Последнее было подчёркнуто алой тушью. Это и была причина, по которой Дворцы Белого Тигра и Чёрной Черепахи забили тревогу: свитки судьбы закончились, а душ в очереди у Адских Врат не появилось.

Инь Фэй раскрыл веер. Стрекозы, сидящие на бамбуке, зашевелились, затрепетали крыльями под взглядом своего хозяина.

— Подозреваемых, мягко говоря, много, — пожаловался он им. — В небесной канцелярии заявляют, что это демон сбежавший из ада, но никаких доказательств этого нет. Они всегда так говорят, чтобы свалить работу на наши плечи! Впрочем, опровергнуть эту версию тоже нельзя, поэтому начнём с неё… Сестрицы, хватит прохлаждаться — разомните-ка крылья. Старшая Сестрица, ты лети к Чёрным Черепахам. Найти в архиве деву Цин. Пусть соберёт свитки посмертных судеб всех демонов и бестелесных духов за последние пятьдесят лет, которые обладают следующими признаками: хорошая кожа, родинка в правом углу рта, были изуродованы либо брошены возлюбленным из-за того что потеряли былую красоту; либо тех, кто изуродовал людей с такой внешностью. Передай ей — дело срочное, официальный запрос выправлю потом. За мной будет должок. Все свитки пусть отсылает Лю Ян. Ты, Средняя Сестрица, лети к Лю Ян и останься с ней. Она изъявила желание помочь, и мне её помощь не помешает, пусть отдохнёт от возьни с жалобами. А ты, Младшая Сестрица, уж прости — тебе самая паршивая работа… Лети к Чернильному Сердцу, скажи, что я сегодня не буду заходить в департамент, а сразу отправлюсь в Срединный мир. Ведь дело не ждёт. Ну, вперёд!

Стрекозы вспорхнули с веера, обретая призрачную плоть; хоть на веере они были изображены чёрной тушью, в облике духов эти насекомые были бирюзовыми и полупрозрачными. Крошечными огоньками они понеслись исполнять поручения хозяина. Инь Фэй довольно улыбнулся: стрекозы были пока что лучшим его творением, выручали столько раз, сколько он и припомнить не мог.

Сам же магистрат заткнул веер, на котором теперь сиротливо покачивался лишь бамбук, за пояс и поспешил по улицам Юду. Его путь лежал туда, где взмыленные демоны вращали колёса гигантских подъёмников, переправляющих во Второй, Третий и другие ады, лежащие под Юду, вплоть до Бездны Неискупимых, где были навечно запечатаны монстры, чья возможность искупить совершённые грехи была призрачной. Эти подъёмники никогда не останавливались, как не останавливалась и работа Адской Канцелярии: именно отсюда грешники, скованные цепями из чёрного железа, отправлялись отбывать наказание.

Вид бедолаг, бредущих по Дороге Грехов, навевал определённые воспоминания. Ведь когда-то Инь Фэй сам был одним из них.

Грозные окрики стражников. Спуск вниз под ужасающий скрип цепей, в чёрную бездну, наполненную вонью и отдалёнными криками. Первый удар кнута — он остановился, уставившись на пролетающего над Юду дракона. Первое осознание, что душа мертвеца чувствует боль даже острее, чем плоть. Более того — мёртвые лишены такой роскоши, как потерять сознание или разум. Они никогда не сорвут горло от крика. Никогда не умрут, потому что и так мертвы.

Инь Фэй тряхнул головой; важно было сосредоточиться на работе, а не расчёсывать старые раны. В конце концов, сейчас он где? В застенках? Нет, он в ханьфу нежно-зелёного цвета, выстиранном и выглаженным руками лисичек-сестричек, спешит к чёрному дворцу, расположенному неподалёку от подъёмников. Поигрывая обсидиановой табличкой, Инь Фэй дождался, пока чиновник придирчиво проверит путевую грамоту — разрешение выйти в Срединный мир, и шагнул внутрь. Он оказался в большом зале, потолок которого поддерживало четыре колонны, украшенные изображением зверей — покровителей сторон света: тигр на западе, черепаха на севере, дракон — на востоке и феникс — на юге. В центре, на каменном полу были вырезана огромная магическая печать — массив перемещения. Инь Фэй шагнул в центр печати, подавляя невольное волнение, и чётко сказал:

— Речные Земли, город Лотосовая Заводь.

Он прикрыл глаза, когда иероглифы вспыхнули все разом; его как будто подхватил порыв тёплого ветра и бросил куда-то высоко вверх.

***

Миссии в Срединном мире не являлись редкостью, особенно для чиновников Дворца Цилиня. Существовал, однако, десяток правил, из которых главным было — дух умершего или демон не должен являться перед родственниками или людьми, которых знал при жизни. По этой причине чиновников никогда не посылали в места, где они родились и жили, пока не пройдёт минимум ста.

— Из чего можно сделать вывод, — пробормотал Фэй, вылезая из пещеры и глядя с лесистого склона на смутно знакомый силуэт реки, змеящейся по дну долины, — что с момента моей смерти прошло не менее сотни лет. А деревенька-то выросла до города неплохих таких размеров, ха!

Он глотнул вина из кувшина, прикидывая, какой облик ему принять. Безработного бродяги-сюцая? Мелкого торговца? Просто нищего попрошайки?

Нет, нет…

Инь Фэй прикрыл глаза, сплетая маскирующие чары. Острые уши закруглились, глаза из ярко-зелёных стали просто зеленоватыми. На бледные щёки вернулся румянец. Одеяние тоже менялось: белые одежды снизу, потрёпанная коричневая накидка поверх, сапоги с загнутыми вверх носами заменили поношенные сандалии. Исчезла чиновничья шапка и обсидиановая табличка на поясе, скрытые иллюзией, волосы завязались в простой пучок.

Осмотрев себя в зеркало, чиновник удовлетворённо кивнул. На него смотрел бродячий заклинатель-даос без отличительных знаков школы. Такая личность не привлечёт внимания и не вызовет лишних вопросов: нищих заклинателей да гадателей бродило по дорогам Поднебесной десятки, в основном шарлатанов и недоучек. Остался лишь последний штрих… Магистрат Дворца Цилиня подкинул свой веер в воздух. Тот крутанулся, темнея и удлиняясь — и Инь Фэй, протянув руку, поймал бамбуковый посох.

— Так я не смогу на полную меру использовать твою силу, дружок, но зато посох подойдёт бродяге-заклинателю больше, чем веер, — сказал он и начал спуск в город.

Речные Земли потому и были названы речными, потому что были пронизаны сотнями речушек, больших и малых. Хоть стекали эти речки с мрачных Сумеречных Гор, холодное дыхание бесплодных вершин не касалось этих земель. Это был захолустный, но беспечный край, жители которого думали о невзгодах не больше, чем любимый ребёнок — о смерти.

Инь Фэй помнил Лотосовую Заводь беззаботной деревенькой. Сейчас она стала городом, окутанным скорбью и страхом; ведь дочь князя Ду была зверски убита и изуродована так, что в гроб её положили, закрыв лицо покрывалом. Князь Ду обезумел от горя и отказался погребать бедняжку, утверждая, что её душа по-прежнему бродит неподалёку и не желает успокаиваться, пока убийца не будет наказан. В пыточных князя уже сгинули все, кого он подозревал в преступлении — но князь не был удовлетворён, уверенный, что настоящий убийца избежал наказания.

Всё это Инь Фэй узнал, поговорив с бродягами, нищими и прочим сбродом, которые ютились в полусгоревшем доме у пристани Лотосовой Заводи; распитый совместно кувшин вина сразу сделал их лучшими друзьями.

— Совсем сумасшедший князь стал, — пожаловался их предводитель. — Оно, конечно, хорошо: помолился в храме за душу его дочки, тебе миску лапши дали… Да только что с этого толку, если завтра в застенки поволокут, потому что князю кто-то донесёт, что в день убийства ты проходил мимо дома его кровиночки?

Небо затянуло облаками, на улице начал крапать дождь. Нищие поспешили убраться под остатки уцелевшей крыши; Инь Фэй последовал их примеру, пожалев, что превратил свой веер в посох, а не зонтик.

— А может, в князя демон какой вселился? — спросил другой нищий. — Ты же заклинатель, изгони его!

— Как бы меня самого не изгнали пинками за ворота! — рассмеялся Фэй. — И это если мне сильно повезёт. Кстати, как у вас в округе с заклинателями, а?

— Ты же сам заклинатель, ты что, не знаешь? — пьяно усмехнулся нищий.

— Я не так давно спустился с гор, — напомнил Фэй. Вот почему ему так нравилось маскироваться под заклинателя: всем известно, что для совершенствования духа и тела нужно одиночество и горный воздух, а потому даосы любят спрятаться где-то в горах, спускаясь раз в пятьдесят лет. Это прекрасно объясняло, почему он не в курсе местных новостей и почему он суёт нос во все дела, связанные с чертовщиной.

— Ну, когда-то тут, говорят, царила школа Бессмертной Орхидеи. Сто лет назад. Но от неё ничего не осталось.

Это Фэй знал. Даже слишком хорошо.

— Но неужто никакая другая не пришла ей на смену? — спросил он. — Хотя бы одна из тех, что её уничтожили. Школа Белого Журавля, или Цикады, или Храмового Льва…

Школы заклинателей-даосов были разбросаны по всей Поднебесной. Некоторые были крошечными, другие владели землями и уделами, становясь равными князьям. Целью они ставили совершенствование тела и духа, обретение понимания изначального дао, силы, что пронизывает и связывает всё, и, как следствие, обретение бессмертия. На деле бессмертия достигали лишь единицы; способные, однако, получали долголетие и умение проделывать невероятные вещи вроде полётов на мечах или питания лишь солнечным светом.

Адские чиновники относились к последователям Пути, мягко говоря, смешанно. С одной стороны, каждый даос, достигший бессмертия, означал, что у Адской Канцелярии будет чуть меньше работы, да и разгулявшихся демонов даосы были способны усмирить самостоятельно. С другой — если разные школы и кланы даосов затеивали войну, то работы прибавлялось в разы: даосы не щадили ни друг друга, ни попавших под руку простецов, оставляя за собой след из озлобленных, искалеченных духов, ищущих мести. И это ещё не говоря о тех заклинателях, что практиковали «тёмный путь»…

— Журавли давно улетели к себе на озёра, а Цикады… Что они могут сделать? — пожал плечами нищий. Изношенное до лохмотьев ханьфу съехало с тощего плеча. — Они ж целители, не воины. Сидят в своём Благоухающем Саду….

— Пилюли могу дать, в рожу демону — нет, — сказал другой и пьяно рассмеялся.

Инь Фэй склонил голову, чувствуя, что его настроенье становится таким же мрачным, как небо над головой. Старая вина, гниющая рана в душе, заболела с новой силой. Ему пришло в голову, что именно эту цель преследовала Цун Мин, отправляя Инь Фэя в Речные Земли: заставить его вспомнить прошлое, которое он предпочёл бы забыть. По-женски изощрённая месть.

Из размышлений его вырвало собачье рычание. В их укрытие заглядывал здоровый чёрный пёс; его кудлатая шерсть мокро блестела. Он скалил зубы, недружелюбно глядя на Инь Фэя. Как странно!

— Э? Пёсик? Я тебе чем-то не нравлюсь? — удивлённо сказал Фэй, глядя собаке в глаза. Не похоже, чтобы пёс был испуган; он был именно что разозлён, напряжён…. Но почему тогда не кинулся?

На чёрный загривок собаки легла белая рука. Фэй перевёл расширившиеся глаза на её обладателя: незнакомец в потрёпанных тёмных одеждах и соломенной шляпе, по которой стекала вода. С краёв шляпы свисала тёмная вуаль, тоже мокрая наквозь из-за дождя; незнакомец отвёл её в сторону, открывая лицо юноши, бледное, осунувшееся и безнадёжно мрачное. При взгляде на него казалось, что этот человек вообще не умеет улыбаться, а при долгом взгляде — что ты сейчас разучишься улыбаться сам.

Тем не менее, Инь Фэй поспешил подарить юноше свою самую дружелюбную улыбку — тем более незнакомец почему-то смотрел именно на него.

— А, так это твой пёс! Хороший мальчик, такой умный! Заходи, нечего там мокнуть… Пустим его к нам, ребята? — он обернулся к нищим.

— Да ну его, — пробормотал один.

— Жуткий он какой-то… — откликнулся другой.

Когда Инь Фэй вновь обернулся к незнакомцу, его уже не было. Лишь слышалось удаляющееся шлепанье сандалий по лужам.

— Эй! Это не очень-то вежливо, — сердито сказал он, глядя на предводителя нищих.

— А он чего, вежливый больно? — буркнул нищий ему в ответ. — Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Ушёл и ушёл. Братец-отшельник, лучше скажи, у тебя ещё вина нет?

***

Мысли о загадочном юноше не выходили у Инь Фэя из головы. Пёс незнакомца рычал на него, незнакомец смотрел на него… Словно они видели истинную сущность Фэя. Но как?! Его заклинания маскировки — без ложной скромности — были великолепны. Он обучился скрывать свою демоническую ауру столь искусно, что даже демоны в Юду были неспособны её почуять. Да что там демоны! Когда к ним в управу на инспекцию один раз явились небожители, даже они не смогли распознать в Инь Фэе демона!!

А тут — какой-то мрачный юноша и его пёс…

— Это не слишком хорошо, — пробормотал Фэй. Он уже давно покинул общество нищих и сидел в полупустой таверне. Человеческих денег, которых Дворец Цилиня дал магистрату на миссию в Срединный Мир, хватило на кувшин местного вина. Он надеялся и тут поймать пару сплетен — но посетителей тут не было кроме него и захрапевшего над чаркой вина пьяницы.

Да уж, ничего хорошего. Заклинатель, разглядевший в нём демона, мог стать досадной помехой. Нет ничего хуже пытаться делать свою работу, когда за тобой гоняется с мечом и талисманами какой-нибудь идиот, который хочет тебя изгнать. И попробуй объясни ему разницу между обычными демонами и адскими чиновниками.

— Магистрат Инь Фэй, — неожиданно прозвучало у него в голове.

Этот голос чиновник Инь Фэй узнал бы из тысячи: он принадлежал Цун «Чернильному сердцу» Мин. Он подавил искушение обернуться; конечно, она не стояла у него за плечом, она разговаривала с его стрекозой. Маленькие крылатые духи были неразрывно связаны с веером, его духовным оружием, а веер в свою очередь был связан с ним. Эта связь сохранялась, даже когда они были в разных мирах.

— Да, госпожа Цун? — пробормотал он себе под нос. Если подумать, разговаривающий сам с собой даос не привлечёт внимания. Многие из них повреждались разумом в своём поиске бессмертия, а ещё больше — от киноварных пилюль собственного изготовления.

— Прежде всего, я оценила ваше стремление не беспокоить меня зря, — в голосе Цун Мин так и слышалось «Думал отделать от разговора со мной? Не вышло», — но Лю Ян отвлекать от работы непозволительно.

— Госпожа Цун, при всём уважении к вам…

— В этом деле вы будете работать со мной.

Инь Фэй поперхнулся вином (которое тут было так себе, надо заметить).

— Что?! Вы не можете быть моим помощником — вы мой начальник! — придушенно прохрипел он, прикрывая рот рукой.

— Я не предлагала стать вашим помощником. Напротив, я сказала, что посильно буду руководить вашими действиями, — в голосе Цун Мин прозвучало железо.

Вот так сюрприз. И неприятный: если Лю Ян послушно делала, что ей говорили, то с Чернильным Сердцем так не выйдет. Другой вопрос — почему Цун Мин так заинтересована в этом деле?

— Это честь для меня, — пробормотал Фэй. А что он ещё мог ответить.

— Кстати, запрошенные вами свитки недавно были доставлены. Можете забирать своих духов, — сказала Цун Мин. — Кроме того, что сейчас со мной.

«Бедная младшая сестрёнка, ей придётся куковать с Чернильным Сердцем!» — огорчился Фэй, хотя и знал, что так он сможет обменяться парой слов с Цун Мин когда этого захочет.

— Спасибо, госпожа Цун.

— Магистрат Инь Фэй, когда вы планируетесь вернуться из Срединного мира?

— Через несколько часов. Что-то срочное, госпожа?

— Отнюдь. Делайте свою работу, — и голос Чернильного Сердца в голове замолчал.

Тут колокольчик над дверью звякнул, и Инь Фэй, оглянувшись, едва не выругался: нелёгкая принесла ещё один неприятный сюрприз — того самого мрачного незнакомца с псом. Только сейчас он был без пса, но зато за плечами был тщательно заверутый в ткань меч (Инь Фэй нахмурился, пытаясь вспомнить, видел ли меч у незнакомца в их первую встречу — и не спомнил). Мрачный юноша снял шляпу, стряхивая с вуали воду; скользнул по таверне мёртвым взглядом, и, конечно, остановился им на Инь Фэе. Он ничего не сказал, только пялился; и пусть продолжалось это недолго, адский чиновник почувствовал, что адски раздражён. Хмурый юноша вдруг напомнил ему сову: мрачное предвестие неприятностей.

«Сова» (Фэй решил звать его про себя именно так) наконец прекратил на него таращиться и тихим голосом заказал у слуги миску лапши. Он сел, положив шляпу рядом с собой, и принялся есть. Его спутанные волосы были завязаны в хвост тёмно-синей лентой, а шея, которая выглядывала из воротника ханьфу, была тощей и жилистой, как у курёнка. Адскому чиновнику на мгновение стало жалко Сову. Он поболтал кувшином и, обнаружив, что там ещё осталось вино, решительно встал. Будь что будет — сейчас он сведёт знакомство с Совой, чтобы понять, что означают эти загадочные взгляды, и действительно ли он разглядел в чиновнике демона. В руке он на всякий случай сжал талисман возвращения; если Сова нападёт на него, то он просто сожжёт талисман и переместиться в Юду во вспышке адского пламени.

— Уважаемый! — сказал он, широко улыбаясь. — В нашу прошлую встречу мои друзья повели себя невежливо по отношению к вам. Вероятно, их напугала ваша собака. Но позвольте мне загладить вину. Эй, слуга! Принеси чашу для вина этому господину!

Сова уставился на него напряжённо и раздражённо, как на многоножку, приползшую на обеденный стол. Но на плеск вина, наполнившего чашу перед ним, он ответил тихим и бесцветным:

— Благодарю.

Вблизи он выглядел не столько пугающе мрачным, сколько измученным и усталым. Фэй видел пытаемых грешников с более живыми глазами, чем у Совы.

— Можно поинтересоваться, из каких мест вы прибыли? — спросил Фэй, положив подбородок на скрещенные пальцы.

— Издалека, — Сова ответил мрачно и коротко.

— Я не из праздного любопытства интересуюсь. Не мог не заметить ваш меч. Вы заклинатель?

— Не больше, чем вы, — ответил Сова, странно сверкнул глазами.

«Может, он сам демон?»— подумал Фэй. К сожалению, побочным эффектом его маскировки под человека было то, что сверхъестественное чутьё демона пропадало почти полностью — и если в своём истинном облике он сразу чуял духовную силу демона, сейчас Инь Фэй чувствовал только запах весьма среднего вина.

— О, я лишь сделал несколько шагов на пути к бессмертию! — рассмеялся Фэй. — Меня зовут Летучая Рыба. А вас как?

Конечно, он не стал называть своё настоящее имя. «Летучая рыба» было забавным прозвищем, которое он придумал себе сам; оно обычно смешило собеседника и сразу делало общение более тёплым. И Сова действительно смягчился. Он представился:

— Чжан Сяо.

Да, похоже, его собеседник умел шутить тоже: ведь фамилия звучала точь-в-точь как «сова». Инь Фэй рассмеялся:

— Воистину мрачное имя! А как зовут вашего пса? Грозное животное, но судя по тому, как вас слушается, умное и хорошо дрессированное.

— Тяньгоу, — сказал Чжан Сяо задумчиво, почему-то проводя рукой по мечу.

— Грозное и мрачное, точь-в-точь как ваше, — сказал Инь Фэй. «Тяньгоу», или же Небесным псом, звали могучего духа — собаку, который поглатывал солнце во время затмений. Удивительно — но Инь Фэй до сих пор не знал точно, реально ли это создание или просто сказка. — Вы его оставили на улице? Эта собака необычная, я ведь прав?

— Да. Она чует зло, — тихо сказал Чжан Сяо, глядя в глаза Инь Фэя пристально и угрожающе.

Ой-ой. В сочетании со взглядом это значило «Я знаю, кто ты такой».

— Зло? Это интересно, — сказал Инь Фэй, покачивая в руке чашу с вином. — Полагаю, вы пришли в этот город, чтобы охотиться за злом? За тем самым демоном, что убивает молодых девушек и срезает у них с лица кожу?

Чжан Сяо неопределённо хмыкнул.

— Тогда у нас одна цель, — сказал Инь Фэй. Тут бы прикрыть лицо веером, чтобы подчеркнуть глаза, которые должны сказать то, что не сказать словами — но веер, увы, сейчас прибывал в облике бамбукового посоха. — Возможно, стоит объединить усилия?

— Я предпочитаю одинокий путь, — отрезал Чжан Сяо без раздумий.

— Одинокий путь совершенствования прекрасен и достоин всякого уважения, — сказал Инь Фэй успокаивающе, — Однако иногда нам необходимы соратники. Позвольте доказать, что я вам не враг.

Он не знал, как намекнуть ещё более прямо. Враждебности во взгляде Чжана Сяо не убавилось.

— Я не вижу смысла в этом разговоре, — сказал он, вставая. — Наши пути расходятся слишком сильно. До встречи, господин Фэй.

И вышел на улицу, нахлобучив свою мрачную шляпу с вуалью. К налитому Инь Феем вину он даже не притронулся; это было едва ли не открытым объявлением войны.

— Вот же чёрт, — пробормотал Инь Фэй, глядя ему вслед. — Кажется, я сделал только хуже.

***

Посох в руке потеплел; его стрекозы, Старшая и Средняя сестрицы, вернулись. Инь Фэю тоже не помешало бы вернуться в Юду, но у него в этом городе оставалось ещё одно дело. Расплатившись за вино, он пошёл в храм, где лежало тело несчастной дочери князя Ду и где все желающие поесть бесплатно усиленно молились, пытаясь докричаться до небес, чтобы оттуда спустился какой-нибудь бог и принёс правосудие.

«И ведь докричались, — подумал Инь Фэй, входя под своды храма. — Просто боги слишком привыкли сваливать на демонов всю грязную работу».

Молящихся здесь было немного; какая-то молодая девушка и древняя старуха. Все остальные, наверное, уже наелись. Инь Фэй присоединился к молитве, между поклонами осматривая храм. Гроб с телом княжны стоял прямо напротив алтаря, скрытый полупрозрачными занавесями. Рядом скучали, опершись на алебарды, стражники. Не подобраться, разве что полностью скрыть себя заклинаниями невидимости. Но был и другой вариант…

Из бамбукового посоха вылезла стрекоза. Никто не заметил тусклого огонька, который понесся по храму и влетел за занавесь, всколыхнувшуюся от прохладного ветра. Сосредоточившись на чувствах стрекозы, Инь Фэй понял, что гроб защищён охранными талисманами — но, на его счастье, слишком паршивыми, чтобы как-то помешать адскому чиновнику. Призрачная стрекоза села на закрытое покрывалом лицо княгини. Демон сосредоточился, пытаясь ощутить ауру мёртвого тела. Жестокая и страшная смерть оставляли на мёртвом теле отпечаток, и иногда из предсмертного отчаяния рождались маленькие демоны, даже когда душа спокойно уходила в Диюй. Адские чиновники называли таких существ могильными червями; они могли сидеть в теле умершего неделями.

После смерти бедняжки Ду прошло всего-то несколько дней — однако Инь Фэй не почувствовал ни следа «могильных червей». Такое ощущение, что её смерть была тихой и спокойной.

Возможно, ему мешают собственные маскирующие чары? Закончив молитву, Инь Фэй поспешил прочь из храма. На окраине города он отыскал пустырь, где укрылся в кустах, приказав Старшей Сестре следить за окрестностями — и сбросил маску смертного. Средней сестре он приказал снова лететь в храм. К его удивлению, результат был тот же: остаточная аура княжны Ду не хранила и капли страха, боли и отчаяния. Как будто она мирно скончалась во сне…

Это наводило на какие-то мысли, но прежде чем Инь Фэй смог понять, на какие, Старшая Сестра пискнула: «Человек!»

Кто-то приближался к укрытию Инь Фэя.

И, конечно, этим кем-то был Чжан Сяо.

***

Инь Фэй сжал в одной руке веер, в другой — талисман возвращения. Сбежать сейчас ли всё же попробовать поговорить с заклинателем ещё раз? После нескольких мгновений мучительных раздумий Инь Фэй выбрал второе.

Что поделать: заводить новые знакомства было одной из главных его страстей, вместе с вином и пушистыми хвостами лисиц-оборотней.

Клинок Чжана Сяо был обнажён. После дождя над землё стоял лёгкий туман, и солнце, тускло светившее сквозь облака, заставляло клинок отбрасывать мерцающий отблеск на туман. Это было так красиво, что Инь Фэй, залюбовавшись, забыл, с чего хотел начитать речь. По этой причине заговорил первым Чжан Сяо:

— Демон. Пришёл полюбоваться на дело своих рук? Или срезать ещё пару лиц?

Инь Фэй издал душераздирающий вздох.

— Да, я демон. Признаюсь. Но я не тот демон, что срезает лица, — сказал он, стоя перед юношей в своё настоящем облике. — На самом деле я тоже охочусь за ним.

Чжан Сяо недоверчиво хмыкнул — и без лишних слов бросился в атаку. Клинок со свистом разрезал воздух, и Инь Фэй выгнулся назад, пропуская удар над головой. Серебряный клинок сверкнул, как молния на сером небе. Чиновник успел разглядеть у рукояти иероглиф «тянь» — «небеса». Второй он разглядеть не успел, потому что пришлось уклоняться от следующего, рубящего удара, который рисковал вскрыть его грудную клетку, как устрицу.

Инь Фэй экспертом в боевых искусствах не был, но быстро понял, что Чжан Сяо был отличным фехтовальщиком. Его атаки были быстрыми, но плавными, движения — экономными и гармоничными. И это было не просто мастерством бойца: так двигаться мог только тот, кто постиг безначальное дао, и умел действовать в гармонии с этой бесформенной силой. Демоны были противоположностью того, что называли гармонией и праведностью: водовороты и возмущения на безмятежной глади, или же что-то вроде тяжёлых отбросов, скапливающихся на дне. В теории — им не победить того, кто постиг дао. Но на практике у демонов впечатляющий арсенал трюков и уловок. Вот и сейчас Инь Фэй пустил в ход одну из них: его духовная сила, неизменно принимавшая форму холодного ветра, плясала вокруг, разгоняя туман. Какими бы гармоничными и точными не были движения Чжана Сяо, они тревожили этот ветер, давая Инь Фэю возможность предсказать каждый выпад, каждый удар.

Наверное, со стороны их бой напоминал танец. Но Чжан Сяо не был любителем танцев.

— Хватит уворачиваться, ты, скользкий слизень! — прошипел он после очередного выпада.

— Я не хочу… — Инь Фэй изящным прыжком уклонился от следующего удара, — …Драться!

«И не умею». Десяток трюков и уловок, которые он знал и благодаря которым пока не скончался повторно, трудно было называть умением сражаться. Всё его «боевое искусство» заключалось в том, что он разливал вокруг свою духовную силу и расшвыривал ветром всё, было плохо закреплено.

Раздражение — плохой помощник в бою, и движения Чжана Сяо потеряли былую гармонию. Этого-то Инь Фэй и ожидал. И вот — вместо того чтобы уклониться от очередного удара, адский чиновник парировал его веером, а следующим движением сложил веер, поймав лезвие между его изгибами.

Вторая уловка!

Свободной рукой он ударил Чжана Сяо в грудь, сконцентрировав духовную силу в кончиках пальцев.

Удар был достаточно сильный, чтобы опрокинуть Сову на спину и выбить меч у него из руки. Инь Фэй тут же прижал край веера к его горлу, не давая подняться.

— Ну что? — если честно, схватка вымотала адского чиновника. Он надеялся, что этот фехтовальщик вымотан тоже, — Размялся? Теперь понял, что я не хочу тебе зла?

— Ты демон, — тяжело дыша, выдавил Чжан Сяо.

— Спасибо, знаю! И что?! Я не тот демон, что ты ищешь! Это во-первых. Во-вторых, ошибочно считать, что все демоны злы… — он задумался. — Нет, в принципе, в философском смысле мы все — зло, просто некоторые из нас вместо того, чтобы нарушать небесные законы, поддерживают их. Я — один из таких…

— Ну и пасть у тебя, — перебил его Чжан Сяо.

Инь Фэй чуть не задохнулся от такой грубости. Какая пасть?! Его рот всего лишь ЧУТЬ-ЧУТЬ больше человеческого!

— Знаешь ли, ты тоже не красавец, — сердито сказал он. — Я видел покойников, которые выглядят лучше, чем ты! И голодных демонов с лучшими манерами! — добавил он после некоторых раздумий.

Когда в голове пискнуло-прожужжало отчаянное «Сзади!!», Инь Фэй понял, что он был глупцом. Сова просто тянул время, пока его четвероногий друг подкрадывался со спины! Хорошо, что сестрица-стрекоза продолжала следить за полем боя. Изящно уклониться не удалось; лишь нелепо грохнуться на спину, а чёрная смерть пролетела над ним, клацнув клыками.

— Чёрт побери! — обессилено воскликнул Инь Фэй, при том что единственным чёртом на этой поляне был он сам. Небесный Пёс приземлился на траву, разбрызгивая воду, и тут же снова прыгнул. Было в его движении что-то от плавного взмаха меча…

Погодите-ка!!

Инь Фэй взмахнул веером, посылая волну ледяной ци навстречу собаке и пытаясь поймать за хвост мелькнувшую в голове очень важную мысль. Пёс умудрился изменить направление прыжка прямо в воздухе, уклоняясь от атаки; его тело расплылось облаком чёрном тумана, в сердце которого сверкнула серебряная молния. Вскочивший на ноги Чжан Сяо поймал свой меч на рукоять. На клинке блеснули иероглифы «тянь» и «гоу»: «небесный пёс».

«Я должен был догадаться», — с сожалением заключил Инь Фэй. На лице Чжана Сяю играла мрачная ухмылка, чёрные волосы развивались. Его клинок выписал в воздухе хитрую восьмерку, разрезав воздух перед носом адского чиновника и врезавшись в лужу у них под ногами. Взметнувшиеся в воздух брызги воды на мгновение ослепили Инь Фэя; понимая, что последует за этим трюком, он метнулся в сторону — но меч Тяньгоу успел полоснуть его по плечу. Капли тёмной демонической крови взметнулись в воздух.

— АААА!!

Боль пришла сразу и была такой сильной, что Инь Фэй упал на колени. Рука как онемела; он не могу шевельнуть и пальцем, не то что сжечь талисман возвращения. «Если я умру сейчас, Цун Мин меня убьёт!» — с ужасом подумал адский чиновник.

Совершенно неожиданно он почувствовал, как за шиворотом у него что-то зашебуршилось; жук заполз, что ли?! Но нет: это был бумажный журавлик, который вылетел и бесстрашно бросился в лицо Чжану Сяо, что уже готовился нанесли Инь Фэю последний удар. Такого мечник не ожидал; он взмахнул Тяньгоу, но журавлик ловко уклонился. Он лез мечнику в лицо, норовя клюнуть бумажным клювиком в глаза, заставляя Чжана Сяо отступать. А в голове у Инь Фэя звучал железный голос Цун Мин:

— Возвращайтесь! Немедленно!!

Шипя сквозь зубы от боли, Инь Фэй сжал в пальцах талисман возвращения. Тот вспыхнул призрачным огнём; через мгновение огонь охватил всего адского чиновника — и он исчез в зеленовато-голубой вспышке.

Журавлик упал под ноги Чжану Сяо, измятый и лишённый всякого подобия жизни. Мечник ошеломлённо коснулся его кончиком меча.

Облака снова сгустились, и начала крапать дождь.