Будни и праздники адского чиновника. Свиток 1 (СИ)

Дело о разрисованной коже. Часть 5

«Чертовщина», — единственное слово, каким мог описать происходящее Чжан Сяо.

Тяньгоу сердито ворчал. Он никогда не общался с Чжаном Сяо человеческими словами, лишь образами и эмоциями, и сейчас был очень недоволен, что хозяин решил сотрудничать с демоном, пусть сто раз «чиновником». Чжан Сяо погладил рукоять, успокаивая дух меч и пытаясь успокоиться самому; ему тоже совсем, совсем не нравилось происходящее. Но других способов победить Срезающего лица он не видел.

Ведь Чжан Сяо не был заклинателем или мудрецом. Он был, если уж на то пошло, простым бродягой с мечом.

А его новый знакомый-демон тем временем превращался. Холодный ветер всколыхнул волосы — и растрёпанная грива собралась в аккуратный хвост, в котором блеснула серебром заколка-орхидея. Исчезли с лица следы наспех стёртого макияжа, появилась между бровями киноварная точка, знак просветлённого мудреца. Испачканный кровью пышный женский наряд, смотревшийся на юноше-демоне откровенно смешно, превратился в белые одежды заклинателя, украшенные богатой золотой вышивкой. Широкий чёрный пояс лёг поверх белизны и золота. Рисунок на веере тоже изменился: вместо бамбука, заводи и стрекоз возникла та же орхидея. И словно последний штрих иероглифа, расцвели багровые пятна крови; на веере — поверх орхидеи, словно перечёркивая её, и на полах белого одеяния.

Демон обернулся к Чжану Сяо. В глазах, подведённых багровыми, как засохшая кровь, тенями, горел зелёный огонь.

— Ну что, теперь я похож на грозного демона? — прошелестел его голос. Чжан Сяо обнаружил, что смотрит на него с открытым ртом, и поспешно закрыл. Угрюмо сказал:

— Пойдёт.

— Ох, благородный герой, твоя холодность разбивает мне сердце, — губы демона искривились в улыбке, ледяной и манящей одновременно, — Не обращай внимания, вживаюсь в роль. Ты, главное, свою не забудь.

— Твой покорный безмолвный слуга, порабощённый демоном, — Чжан Сяо горько усмехнулся. — Думаю, я справлюсь.

— Надеюсь, — демон легонько ткнул сложенным веером Чжана Сяо в лоб; он не подозревал, что сам бродяга едва сдержал Тяньгоу, который рванулся укоротить адского чиновника на голову. — И запомни: не причиняй вреда заклинателю. Марионеткам — можно, но не ему.

Чжан Сяо кивнул. В отличие от этого демона, он не привык тратить слова там, где мог обойтись без них.

— Тогда вперёд, мой слуга, — хмыкнул демон и шагнул во тьму.

Чжан Сяо пошёл за ним. Он старался сосредоточиться на роли, которую ему предстояло сыграть, на бое, который предстояло пережить — или не пережить, он предпочитал мыслить логично, а от оптимизма его жизнь отучила — и не думать об истории, которую он слышал от учителя в счастливые подростковые годы.

Что когда-то в Речных Землях был могучий клан заклинателей, основавший школу Бессмертной Орхидеи. Они слыли мудрецами, но за белыми одеждами скрывали отвратительную сущность: на деле их заботила лишь сила и власть, и все они были тёмными колдунами. Но три клана поменьше, Храмовых Львов, Белых Журавлей и Цикад объединились и после короткой, но кровавой войны очистили Речные Земли от скверны. Сказывали, что кара за грехи настигла Бессмертную Орхидею прежде, чем пала её твердыня в Сумеречных Горах; один из учеников предал школу, и, встав на путь демона, уничтожил своих бывших наставников.

«Карма, — наставительно тогда сказал учитель Шань. — Иногда она настигает нас ещё при жизни. Всегда помните об этом, когда хотите поступить бесчестно».

***

Он узнал его. О да, он узнал. Инь Фэй это понял с первого взгляда. В глазах Бяня Ши, сейчас постаревших и поблёкших, мелькнул тот же животный страх, что и тогда — когда он лежал у ног нынешнего адского чиновника, забрызганный кровью своих соратников.

«Может быть, зря я не убил тебя? Все эти девушки были бы живы», — подумал Инь Фэй с болью в сердце.

Тогда Бянь Ши был юношей. Был бы он обычным смертным, то давно бы умер — как-никак после той кровавой встречи прошло сто лет — но заклинатели могли жить веками, не старея. Впрочем, дряхлость и смерть всё равно настигали большинство из них, пусть и в возрасте трёхста лет, а не восьмидесяти… Меньшинство же возносилось на небеса, становясь богами.

Срезающему Лица не грозило присоединиться к сомну бессмертных; он пошёл противоположной дорогой. Дал волю своим страстям, своему внутреннему демону — и научился черпать у него силу. Это заклинатели называли «тёмным путём», на который было можно встать множеством способов, сойти же… Ну, такие истории Инь Фэю в школе заклинателей не рассказывали.

Бянь Ши сжал кулаки — и страх пропал у него из глаз. Четыре марионетки застыли рядом с ним, готовые защитить своего хозяина.

— Шан Фэй, — сказал он.

— А я уж гадал, узнаешь ль ты меня, Бянь Ши. Мы ведь так давно не виделись, — Инь Фэй ухмыльнулся. — Соскучился?

— Ты… Не может быть. Ты мёртв, — сказал Бянь Ши. — Демон Кровавая Орхидея мёртв. Я собственными глазами видел, как Чжу Лэй поднял твою отрубленную голову за волосы! Твой череп до сих пор хранится у них в клане!! — в голосе убийцы прозвенело мрачное удовлетворение.

Инь Фэй вовремя прикрыл лицо веером, потому что трудно сохранить самоуверенную холодную улыбку, когда тебе напоминают о твоей смерти. Годы мучений в аду слились в невнятное марево, которое не являлось даже в кошмарах, но вот момент, когда его голова скатилась с плеч, он помнил хорошо. Слишком хорошо. Когда кажется, что ты просто падаешь на землю, и пытаешься выставить руки вперёд, чтобы не удариться больно — а потом понимаешь, что ни рук, ни тела у тебя больше нет….

Всего лишь мгновение, короче, чем удар сердца, но более ужасное, чем столетия адских пыток.

— Да. Мёртв, — голос Инь Фэй заставил звучать безразлично. — Как видишь, мне это не так уж мешает навещать старых друзей. Вместо этой скучной плоти у меня теперь чудесное тело из чистой энергии инь. Но довольно обо мне. Бянь Ши, как вижу, ты оставил праведный путь, как и я когда-то?

— Это не значит, что я не прикончу тебя, — глаза Бянь Ши сузились. — За всех моих погибших братьев и сестёр ты достоин того, чтобы убивать тебя сотни раз…

— Братьев и сестёр? — Инь Фэй холодно рассмеялся. — Назовёт ли хоть один из них тебя братом, поглядев… Вот на это? — он сделал широкий жест веером, указывая на марионеток, взирающих на него пустыми глазами.

Лицо Бяня Ши посерело, а на шее надулись желваки, так он сжал зубы.

— Ты отрёкся от школы Цикады, когда оставил праведный путь, — сказал Инь Фэй, делая небольшой шаг к заклинателю. — Как и от своих братьев и сестёр… Мне интересно, ради чего? Ради неё? — он кивнул на неподвижную женщину на каменном ложе.

В горло Инь Фэя тут же уткнулся кончик иглы.

— Ещё один шаг, и тебе конец, демон, — сказал Бянь Ши сквозь зубы. Инь Фэй спиной почувствовал, как Чжан Сяо сжал рукоять Тяньгоу.

— Не нервируй моего слугу. Он уже убил одну из марионеток, потому что ему не понравилось, как невежливо она на нас набросилась из темноты, — сказал адский чиновник. — Он такой неистовый. Не всегда успеваю его удержать, — и холодно рассмеялся. На лица Срезающего лица появилась растерянность. Он явно не знал, что говорить и делать дальше.

— Не волнуйся, я не собираюсь трогать твою, как понимаю, жену, — сказал Инь Фэй. — Я, наоборот, заглянул к тебе на огонёк, чтобы помочь.

— Помочь? Ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы поверить демону?! — Бянь Ши повысил голос. Игла в руке у него дрожала.

— А почему нет? Ведь мы тоже в некотором роде братья. Мы оба осознали, что праведный путь… Не даёт того, чего нам нужно. Манит обещаниями бессмертия и вечного наслаждения на небесах. Но при этом требует от нас отречься от всех страстей — а ведь в них и состоит радость жизни. Что значит бессмертие, когда рядом нет тех, с кем хотелось бы провести вечность? — Инь Фэй пристально посмотрел заклинателю в глаза. И судя по тому, какая боль в них мелькнула — он попал точно в цель. Игла, щекотавшая горло демона, опустилась.

— Шуан-эр умерла вскоре после свадьбы, — сказал Бянь Ши тихо. — Искажение ци. Она должна была рассказать мне, рассказать хоть кому-то, что с ней что-то не то… Но она… — он замолчал, не в силах продолжать. — Они просто отказались искать способ ей помочь! — вдруг выкрикнул он с болью. «Отказались… отказались… отказались…» — отозвалось эхо.

«А дальше ты подумал: «Должен же быть способ вернуть мертвеца с того света», и ступил на тёмный путь, — подумал Инь Фэй. Ему было и жалко этого несчастного безумца, но вместе с тем он был ему отвратителен. — Скорбь стала твои демоном, и он рос внутри тебя, с каждым днём становясь всё сильнее… Тебе нужно было помогать — не ей».

А вслух сочувственно сказал:

— Лицемерие, как оно есть. Называют друг друга братьями и сёстрами, но каждый думает исключительно о себе.

— Ну и чем ты мне можешь помочь? — спросил Бянь Ши. Он смотрел на Инь Фэя даже с надеждой. Адскому чиновнику пришлось напомнить себе про всех убитых девушек, про их пойманные в ловушку души, чтобы не ощущать себя сволочью.

— Для начала скажи хоть пару слов о том, какую технику ты использовал, чтобы вернуть душу своей возлюбленной, — сказал Инь Фэй, беззаботно обмахиваясь веером. — Мне кажется, что я понимаю, в чём твоя проблема, но не слишком уверен…

— Вернуть душу? Да, я пытался вернуть душу, — заговорил Бянь Ши, глядя куда-то в пустоту. — Я смог сохранить её тело в том же состоянии что и через мгновения после смерти. Но душа — нужно было отыскать её душу, которая уже переродилась. Отыскать и вернуть в тело. Её лицо должно нести ту же метку, что и при жизни. Шуан-эр обещала, что если я переживу её, то она родится вновь с такой же родинкой, чтобы я мог её найти, и мы всё равно будем вместе… — он нежно коснулся щеки мёртвой женщины. — Но пока все оказывались не теми…

Хорошо, что он не видел лицо Инь Фэя. Потому что адский чиновник едва сдержал нецензурную брань. Как же он ненавидел все эти глупые сказочки о возлюбленных, которые вновь встречаются в следующей жизни! Погубленные девушки, сломанные жизни — безумец ступал по ним спокойно, как по упавшим листьям, не сводя взгляда с горизонта, где видел призрак новой встречи с женой. Именно что призрак: новое рождение забирает все воспоминания о прошлой жизни. Шуан-эр, шагнув по Мосту Перерождения, исчезнет навсегда, и уж точно не от неё зависит, в каких местах будут родинки на теле, что вновь станет сосудом её души.

Если до этого Инь Фэй немного сочувствовал Бяню Ши, то сейчас от этого чувства не осталось и следа. Ледяной гнев клокотал в душе: желание убивать, разрывать на клочки зубами и когтями. Он сделал глубокий вздох, сосредотачиваясь и смиряя свою хищную, демоническую сущность.

— И чем ты мне можешь помочь, Кровавая Орхидея? — резко спросил Бянь Ши, отрываясь от созерцания жены. — Ты способен найти её душу? Ты сказал, что понимаешь, в чём моя проблема. Так в чём же?!

— Чтобы извлекать души девушек, ты использовал, как я понимаю, технику «Пойманного в ловушку сердца»… — название «техники» Инь Фэй выдумал прямо сейчас.

— Нет, технику «Пойманной в зеркало души»! Ты вообще слышал о ней?! — перебил его безумец раздражительно и подозрительно. — И ты ещё говоришь, что зна…

— Эти техники очень похожи, я знаю, о чём говорю, — быстро сказал Инь Фэй. — И обе относятся к тёмному пути.

— Это я и без тебя знаю, демон!

— Демон. Именно что демон, — адский чиновник усмехнулся. — Школа, приверженцем которой ты был, Бянь Ши, ищет понимания Пути в алхимии. Ты не хуже моего знаешь, что простец, решивший приготовить одно из ваших снадобий, ничего не добьётся, даже если в точности повторит все действия мудреца, даже если у него будут те же ингредиенты и спиртовка. Так же и здесь. Тёмный путь — это путь, на котором нужно растить своего внутреннего демона. Если твой демон слаб, то и тёмные техники в твоих руках будут слабы.

— Ты говоришь, что я слаб, Кровавая Орхидея? — в горле Бянь Ши заклокотала ярость. — Я?! Который был в шаге от того чтобы стать старейшиной? Это мне говорит тот, чьей головой когда-то трясли, как редькой?!

Инь Фэй широко улыбнулся.

— Да! Больше злости, больше. Смирение — не твой путь, — сказал он. — Ты понимаешь это разумом, но в глубине души всё ещё цепляешься за ту ложь, что учителя лили тебе в уши годами. Потому твоя ненаглядная Шуан-эр всё ещё ждёт!

Бянь Ши ударил. Инь Фэй выгнулся назад как раз вовремя, чтобы игла бывшего целителя не пробила ему горло — и отскочил, окутанный ледяным ветром.

— Выпусти на волю своего внутреннего демона! — выкрикнул он. — Скорбь и злость!! Пока ты сдерживаешь их, ты будешь топтаться на месте!

Головы марионеток дёрнулись одновременно — тёмные провалы на месте их глаз уставились на Инь Фэя. Адский чиновник успел взмахнуть веером за мгновение до того, как дождь игл обрушился от него. Карма словно смеялась над тёмным заклинателем: его духовная сила была куда выше, чем у Инь Фэя — но как раз ветер адского чиновника был лучшим средством против быстрых, но лёгких игл. А потом Чжан Сяо прыгнул вперёд, безмолвный и яростный. Пёс, наконец-то спущенный с поводка. Он перерубил пополам маску одной из марионеток прежде, чем она успела выхватить новую иглу — и тут же развернулся, отбивая клинком иглу другой.

— Прячешься за куклами? Трус! — презрительно выкрикнул Инь Фэй.

Отступать марионеткам было некуда — хозяин, которого они должны были защищать, стоял прямо за спиной, а в ближнем бою они были не ровней Чжану Сяо. Новый смертоносный пируэт Тяньгоу — и новая разрубленная маска падает на пол. Бянь Ши застыл у ложа жены с растерянной гримасой на лице.

«Вот чёрт!!»

Заклинатели, которые шли по пути алхимика, могли своими снадобьями творить невероятные вещи — но при этом многие из них в отрытом бою впадали в замешательство, как потерявшийся ребёнок на ярмарке. Бянь Ши, кажется, был из таких. Но это было последнее, что нужно было Инь Фэю: внутренний демон питается страстью, а растерянность страстью не назовёшь.

Адский чиновник взмахнул веером, позволяя ледяному ветру подхватить себя и бросить за спину тёмного заклинателя. Инь Фэй завис над каменным ложем А-Жэнь, словно призрак, и рассмеялся в лицо резко обернувшегося Бяня Ши:

— Не очень-то ты хочешь вернуть свою жену! Печёнка для тёмного пути слабовата!

Инь Фэй подумывал ещё схватить тело Бянь Шуан на руки — но кто знает, какими заклинаниями её защитил бывший целитель? Видят Небеса, адский чиновник и так сильно рисковал.

Растерянность на лице Бяня Ши сменилась яростью. Инь Фэй чувствовал, как воет и бьётся у него внутри демон. Скорбь, которая перетекает в ярость — как, как судьба посмела отнять у меня возлюбленную? как посмела оставить меня без смысла жизни?

Инь Фэй заставил своё лицо измениться. Теперь это было лицо Шуан-эр.

— Спорим, что я не хуже твоей мёртвой жены! — он подмигнул Бяню Ши.

— Да как ты смеешь! — взревел Бянь Ши. В его крике слышался голос демона. Он ударил. И Инь Фэй не стал уклоняться. Рука бывшего лекаря пробила ему грудь насквозь, там где у человека бьётся сердце.

Но сердце адского чиновника давно остановилось.

Он схватил Бяня Ши за плечи, глядя ему в глаза. Все его меридианы вопили: удар тёмного заклинателя нанёс очень, очень серьёзную рану. Но вместо того, чтобы дать духовной силе хлынуть к пробитой груди, Инь Фэй гнал её в обратном направлении — к заклинателю.

Не для того, чтобы ранить. Он передавал Бянь Ши — его демону — духовную силу.

Чистую, ледяную силу инь.

Этого оказалось достаточно. На лбу заклинателя вспыхнула алая метка, похожая на рану, а около ног заклубились тени. Они поднимались, окутывая бывшего целителя, бывшего мужа, бывшего человека саваном, сплетались у него над головой в тёмную фигуру…

— Сейчас!! — изо всех сил выкрикнул Инь Фэй, выплюнув с криком порядочное количество крови. Он упал на пол, снова юноша-демон в заляпанном кровью платье. — Бей!!

Демон-Бянь Ши был могучим — но он был всего лишь новорождённым, как новорождённый, ещё не до конца понимающий, как стоять на ногах.

Тяньгоу блеснул тусклый молнией во мраке, рассекая тёмный сгусток — и бывший целитель хрипло взревел на несколько голосов. Не давая себе времени думать о боли, о собственной ране, о том, как хочется просто потерять сознание, адский чиновник, встал, пошатываясь, и сорвал с пояса печать.

Время замерло.

— Бянь Ши, — произнёс Инь Фэй, глядя заклинателю в глаза. — Ты обвиняешься в попрании Небесных Законов, и должен явиться на суд Преисподней. Властью, вручённой мне Небесами, я заключаю тебя в колодки!

Он поднял печать. Она была сделана из окаменевшей кости, как и все печати адских чиновников, и иероглифы на ней сплетались с изображением цилиня. Что за существу принадлежала эта кость, оставалось только гадать; но это было именно тем, что делало демона, духа умершего или смертного адским чиновником. Символ власти и долга — и оружие.

Иероглифы, вырезанные на печати, вспыхнули и обратились в сияющие киноварным светом цепи, опутавшие демона-заклинателя.

Время потекло вновь. Хлынуло, как ручей по весне, освободившийся ото льда. Воля Инь Фэя столкнулась с волей демона. Адский чиновник пошатнулся, кашляя; а демон, скованный цепями, бился силясь вырваться — и цепи трещали. Вот лопнула одна, вторая — силы были неравны: новорождённый демон, вылупившийся из талантливого заклинателя, что почти стал старейшиной школы, против едва стоящего на ногах адского чиновника.

— Ты будешь первым, — прорычал Бянь Ши, разрывая ещё одну цепь. — Чью кожу я сдеру не ради Шуан-эр — арххх!

Серебряный меч пронзил горло бывшего заклинателя насквозь.

— Ты не убьёшь. Больше. Никого, — сказал сквозь зубы Чжан Сяо. — Фэй!!

«Если я упаду сейчас, этот смертный погибнет. Смертный, которого я во всё это втянул», — эта мысль в мутнеющем сознании Инь Фэя заставила его крепче сжать печать в ослабевших пальцах.

«Если я упаду сейчас, он снова будет убивать. И только Небеса знают, что станет с душами его жертв».

«Если я упаду сейчас, я… Разве я достоин зваться адским чиновником?!»

Он выпрямил спину. Ничтожный демон, родившийся из ничтожного человека — но в его руках была печать, а, значит, за его спиной стояли законы Небес и всего мироздания.

«Оправдай своё существование, демон».

— Властью, данной мне небесами, я отправляю тебя на суд в Преисподнюю, — выкрикнул он, — Таково решение магистрата Дворца Золотого Цилиня, Инь Фэя!

И взмахнул печатью, ставя её на невидимый лист бумаги. Нет, не так — всё мироздание было для него листом бумаги, и оно содрогнулось. Под ногами тёмного заклинателя открылась зияющая бездна, непроглядно чёрная, с горящими краям — и цепи, натянувшись, потащили его туда.

Последний взгляд, который Бянь Ши бросил на Инь Фэя, был до боль знакомым. Отчаянный и испуганный, до боли человеческий взгляд юноши на того, кто держит окровавленный меч у его горла. Но на этот раз Инь Фэй нанёс удар.

Адский чиновник упал на колени, судорожно кашляя. А когда смог нормально вздохнуть — расхохотался. Он сидел, привалившись к спине, и хохотал, глядя на безжизненное тело заклинателя рядом с каменным ложем его жены, на остатки марионеток — те, что не были убиты Тяньгоу, рассеялись, когда душу Бянь Ши силой печати утащило в Преисподнюю. Он хохотал — от облегчения? Радости победы? Иронии, что он всё-таки стал тем, кто убил Бянь Ши?

Инь Фэй не знал.

Наконец волевым усилием он смог прекратить смех, и простонал:

— Хочу выпить!! Чжан Сяо, у тебя ничего не припрятано?

Вместо ответа бродяга-мечник пошатнулся и чуть не упал, опершись на Тяньгоу. В лице его не было ни кровинки.

Тогда стало видно, что в спине у него торчит несколько игл.

— Что?! Нет, нет! — Инь Фэй вскочил и успел подхватить Чжана Сяо. — Не смей! Не смей умирать! Мы победили, дурак, не смей сдаться какому-то яду!

Чжан Сяо шевельнул губами, пытаясь что-то сказать. Не смог, но всё сказали глаза.

«Это ты тут дурак. Я сказал, что мне не жалко своей жизни? Видишь — я не врал. Я ухожу, Инь Фэй… Спокойно ухожу: я сделал, что хотел…»

— Да чёрта с два! — и, покрепче прижав к себе умирающего смертного, Инь Фэй схватил талисман возвращения.

Адское пламя поглотило их обоих.

***

Старик Шуйшу только головой покачал, когда посреди комнаты свалился юноша в окровавленных женских одеждах, прижимающий к груди другого юношу. «Эта молодёжь, — читалось в его усталом взгляде, — На кого мы, старики, оставляем Десять Адов?!»

Инь Фэю было плевать на его взгляды.

— Лю Ян! — прохрипел он, поднимая взгляд на призрачную девушку, на лице которой был такой ужас, что, кажется, она вот-вот скончается во второй раз. — Помоги, смертный умирает!!