Будь моим Водителем (СИ)

Глава 24

Паук больше не возвращался к этому разговору. Марек и Вэл все так же обитали у него в палатке, и Паук устраивался в самом углу, освобождая им побольше места, хотя и говорил, что просто ему так удобнее. Он все так же часто вел колонну, идеально четко указывая Мареку направление. Все так же учил Вэла обращению с мотоциклом, все так же охотно вставал в спарринги с Мареком. С Вэлом — только по его просьбе, да и тогда Марек замечал в глазах Паука какое-то странное выражение — а может, просто казалось. В конце концов, мрачная физиономия всегда была отличительной чертой Паука, а что он там себе думал — его дело. Если уж на то пошло, Паука «прочитать» было немногим проще, чем этого самого Вэла. Впрочем, Вэл и сам за Пауком обычно предпочитал просто наблюдать со стороны: «Так я хоть что-то успеваю понять! И вообще, пусть уж у меня будут хоть какие-то шансы».

— Он еще будет о шансах что-то говорить! — фыркнул Марек, когда Вэл заявил это как-то на стоянке. — Расскажи это тому деятелю из Нижнего города.

— Это другое, — серьезно ответил Вэл. И снова Мареку не удалось разглядеть, что стоит за этой сплошной темнотой. Разумеется, Ундине стало интересно, что за деятель, Вэл прикинулся частью палатки, и об Опоссуме рассказывал Марек.

— Эх, меня там не было, — сказала Ундина, сжимая кулаки. — А то добавила бы этому… охотничку.

— Не он первый, не он последний, — хмыкнул Паук. — На твою долю хватит.

— Выходит, Опоссум и его… банда, — Вэл не сразу подобрал слово, — не одни такие?

Он говорил тихо, обращаясь к Мареку, но Ундина услышала. Ее глаза зло сверкнули:

— Мягко говоря, не одни! Понимаешь, какая штука — большинство городских, понятно, живет себе и живет, ну шарахаются через них какие-то байкеры или какие-то автомобилисты, да и хрен с ними. Ну, там, где машины не в почете, удивляются — мол, охота же заморачиваться. Но и все. А некоторым неймется. Опять же, большинство этих некоторых — просто гопота, у них рефлекс: сунулся кто из чужого района — дай в морду. Если дали тебе — ну, значит, тот чувак круче, уноси ноги или собирай банду побольше. На меня у таких, натурально, чутье — ну правильно, мелкая девчонка на байке, еще и волосы синие, как не докопаться. Зато форму не теряю, — она размяла пальцы.

— Да уж, — хмыкнул Паук, — в Туле я было сунулся помогать, а там уже от асфальта отскребать нечего!

— Вот не надо, это обычно твой стиль! — Ундина рассмеялась, но снова посерьезнела. — Так вот, эти ребята, в общем, неприятные, но не более, думаю, Марек подтвердит. А есть эти, — она проглотила ругательство, — охотнички. Про Внешних многие городские наслышаны, но кто-то считает сказками, кому-то просто пофиг — ну есть и есть, делить нечего, может, мы каждый день встречаемся, да и какая разница. А вот всяким Опоссумам жизнь не в жизнь, если в городе кто-то, кроме них, чувствует себя свободно.

— Так погиб мой Водитель, — глухо произнес Марек. Ундина молча поднялась со своего места, подошла к нему и сжала его руку. А Марек с удивлением осознал, что, по сути, почти ничего и не знает о людях, с которыми вот так подорвался через всю страну. А потом — что ему это, по сути, и не нужно. С Птахой они когда-то точно так же не знали друг о друге ничего — и знали все. Потому что все здесь Внешние.

После Нижнего Марек ни разу не был ведущим в колонне, так что крайне слабо представлял, где они сейчас. Понятно, карты никто не отменял, но за ними Марек не следил точно так же, как и за календарем. Потому что это неважно. Была дорога, была колонна, а больше ничего и не было. Да и не надо. Тем более что Орда явно шла не совсем тем маршрутом, что они с Птахой, и к населенным пунктам приближалась еще реже. Последнее время колонну почти постоянно вел Саммер, и Марек порой с трудом узнавал его — с лица «порождения пустыни», вечно хмурого, теперь не сходила улыбка. Иногда он делал остановки даже не для заправки или привала, а просто звал полюбоваться красивым пейзажем. И это тоже было совсем не в его духе — до сих пор он был сосредоточен только на дороге.

— Саммер, тебя не подменили? — спросил как-то Марек со смехом. В ответ Саммер улыбнулся, но голос звучал серьезно:

— Просто это мои края. Я сам с Байкала. И скоро мы его увидим! — его глаза неясного цвета, не то серые, не то ореховые, словно такие же выгоревшие на солнце, как вся его внешность, радостно сияли.

— Уже? — удивился Марек. Орда грохнула, но на прямой вопрос, сколько же они уже едут, отвечать отказалась. А ведь действительно, дорога начала казаться Мареку смутно знакомой — вот и холмы, и справа виднеется река… Конечно, с пассажирского сиденья «Тахо» она смотрелась иначе, чем сейчас, за рулем «Камаро», но да, дорога была та же самая. И вот впереди сверкнула вода Байкала.

— Я реально думал, что нам еще ехать и ехать! — воскликнул Марек. — Вообще из времени выпал.

— Мы, говорят, вечно в пути, — ухмыльнулся Дед. — Так что нас и о цели, и о времени спрашивать нечего. Времени не знаем, цель давно потеряна.

— Или вообще не в нашем мире, — подхватил Паук. — Потому что мы сами не отсюда.

— За грехи с небес выкинули, — рассмеялся Марек, вспомнив одну из версий происхождения Заславского. Багз щелкнул пальцами:

— Точно! Поэтому мы все на голову отбитые!

— Говори за себя, — тут же среагировал Паук. — На самом деле, я и такое слышал. Типа мы духи погибших байкеров, заблудились между мирами и ищем дорогу, а куда — не знаем. Поэтому нас и нельзя о цели прохвата спрашивать — пришибем на месте от расстройства. А кто-то говорит, что все мы прекрасно знаем, только кому попало не рассказываем, потому что как найдем — тут-то байкерский рай на земле и настанет.

— «Рок Сити Лэ-энд…» — пропела Ундина. Паук ободряюще кивнул:

— О, точно, давай!

Ундина переглянулась с Багзом, тот извлек из вещей здоровенную банку консервированных персиков, добытую на предыдущей остановке, и принялся выстукивать по ней сложный ритм. Ундина запела:

— «Только пустыня и пьяный мираж, тени-шакалы снуют… Дикие ветры о мертвой земле грустную песню поют…»[1].

Она мечтательно прикрыла глаза, Багз перестал лыбиться, да и остальная Орда притихла и подобралась ближе. Саммер разлегся в пожухлой траве, почти полностью слившись с ней.

— «Я заберу тебя с собой туда и там останусь навсегда…».

Марек вспомнил, что уже слышал эту песню — на том нижегородском фестивале, куда их зазвала Джерри. Что бы ни было потом — отлично ведь провели время. Там, кстати, тоже пела девушка. Но там все было как полагается, с электрогитарой и ударными, и звучало совсем иначе. А здесь… Вроде бы и голос у Ундины неплохой, но совсем не рокерский, и вместо всего аккомпанемента — нелепая жестянка в руках у Багза, но здесь и сейчас это было так правильно, как только могло быть. Потому что они были как будто одни на всем берегу, и была сияющая вода Байкала, выцветшая трава и семь мотоциклов («Камаро» осталась за спиной Марека), и больше не было ничего. «Машины в скалах на чужой земле, и мы пока еще в седле…».

Марек заметил, что даже Вэл чуть покачивает головой в такт ритму и вполголоса подтягивает короткий припев. Вроде бы самая та песня, чтобы горланить хором, тогда над Волгой так и было — но не сейчас. Вспомнились напевные сказки Тундры — вроде бы где она, а где боевая Ундина, но что-то было между ними общее. И где-то над водой смутно мелькнул силуэт белой собачьей упряжки — а может быть, просто отнесло дым от их костра.

— «Где этот радужный город? Может, его больше нет?» — Ундина впервые открыла глаза, голос набрал силу: — «Хватит скулить, душу травить! Главный подскажет ответ!».

Часть Орды невольно взглянула на Деда, Ундина и Вэл — на Паука. Тот ни на что не обращал внимания и лишь вполголоса подпевал: «Сейчас зальем бензина полный бак, и будет все у нас ништяк…». И Марек снова задумался, что об отношениях внутри Орды точно так же не знает ровным счетом ничего. Они со смехом говорили «у нас бардак», вести колонну мог любой и любой имел право решать — но вот, например, Дед упоминал, что в какие-то периоды от Орды оставались только они с Пауком, выходит, они тут старшие? А новые участники — это те, кого Орда просто встретила в пути или подобрала, как Белоснежку? Или тут тоже есть Водители и Пассажиры? А как это вообще на байке реализовать, не все же рассчитаны на двух человек? Вот это рукопожатие Ундины — выходит, она тоже когда-то потеряла своего Водителя? Он был из Орды или просто кто-то из Внешних, а на байк Ундина села уже потом? Вопросов возникало много, но Марек понимал, что не задаст ни одного из них. Потому что это не нужно. Орда и должна быть такой — возникнуть из ниоткуда и унестись в никуда, когда дороги разойдутся. А пока… Дед сказал: «Мы готовы признать тебя одним из нас, дать нашу защиту и принять твою». И это все, что ему нужно было о них знать.

Багз продолжал что-то задумчиво выстукивать на банке с персиками, Вэл подошел к нему с разговором, а Марек перебрался к самому берегу и стал смотреть на воду. Солнце клонилось к закату, поднимался ветер, и почему-то казалось, что вокруг та самая бескрайняя пустыня, хотя берега Байкала покрыты лесом, а вдали виднелись горы. Но эта пожухшая трава, эти блики на воде и закатное небо… Марек схватился за блокнот. Еще и Саммер, как специально, так и валялся в траве, не разобрать, где колышущиеся на ветру стебли, а где пряди волос, выгоревших до песочного цвета. После Саммера на страницах блокнота появился Байкал и дальние горы, яркая «Камаро» на фоне травы, а потом Багз и Ундина. Марек задумался, не заменить ли на рисунке жестянку каким-нибудь тамбурином, или что там еще в перкуссии используется, но не стал. Именно эта дурацкая банка персиков была здесь идеально в тему. Как и контраст гавайки Багза и косухи Ундины. Марек тихо рассмеялся — на рисунке пригодились чуть ли не все его маркеры. Не то что с Саммером, где можно было, по большому счету, обойтись одной охрой.

К Мареку подсел необычно задумчивый Гиена. Некоторое время он молча смотрел, как Марек рисует, потом спохватился, что совсем влез в блокнот, и отодвинулся. Марек жестом показал «все в порядке».

— Вот странно, — проговорил Гиена с легкой улыбкой, так непохожей на его обычную ухмылку до ушей. — Мы всегда ржем — мол, мы Орда, живая легенда, все такое. Ну сам слышал, баек про нас много, а надо будет — еще сочиним. Хотя обычно и сочинять не надо, как где появимся — потом хоть записывай. Про байкерский рай, например, это не Паук придумал, это ему же самому на полном серьезе втирали — есть, мол, такие, ездят по свету и ищут.

— А в волков случайно при этом не превращаются? — фыркнул Марек.

— Ты в теме! — подмигнул Гиена, на мгновение обретая свое привычное выражение лица. — Ну, короче, все здесь Внешние, ты сам, поди, еще не то слышал. Но вот знаешь, а ведь вы с Вэлом уже для нас легенда.

— А Вэл-то когда успел? Ну ладно я, Гонщик и все такое, а он…

— Да не в этом дело, — Гиена махнул рукой. — Понимаешь, мы тут глумимся про коллективный разум, а так-то мы все поодиночке собрались. Там один прибился, здесь другой, этот пришел, этот ушел — ну ты уже видел, нет у нас ни стабильного числа, ни всяких там таинственных ритуалов, всем рады, но никого не держим. И я, например, как сказку слышал — вот, мол, Внешний может взять кого-то к себе Пассажиром, провести, так сказать, по всему пути. Еще думал, круто было бы, если бы у меня, скажем, такой наставник был. Да только кому я, спрашивается, нужен, я потому и во Внешние когда-то свалил. Пока Орду не нашел — один шарился, и нормально было. А теперь вижу, что так и правда бывает. И это так круто! — он просиял совершенно мальчишеской улыбкой. — Ну реально, я вижу, как ты мелкого всему учишь, заботишься о нем, прямо завидую по-хорошему. Но слушай, а правду говорят, что Пассажиров очень мало кто берет?

— Не знаю, — честно ответил Марек. — Я слышал, что это и правда редкость, потому что большая ответственность и большой риск. Сам встречал нескольких, получилось… по-разному. Ты же знаешь — за своего Пассажира Водитель отвечает жизнью.

— Знаю, — кивнул Гиена. — Я почему еще считал, что это больше легенда такая. Вроде как у байкеров про небесное шоссе рассказывают… эй, Марек, ты в порядке?

Марек смотрел на Гиену, но не видел его. Перед глазами играли блики на воде, и каждый складывался в белую лайку. Он едва узнал собственный голос:

— Это не легенда, Гиена. Я… знаю. Но, прости, без подробностей.

— Да и не надо, — Гиена успокаивающе тронул его за руку. — В самом деле, чего это я, как будто забыл, где мы с тобой познакомились. Вот уж Ликвидатор — точно легенда из легенд. Ты поэтому… знаешь?

Марек молча кивнул. Гиена улыбнулся:

— Конечно, о таком не расспрашивают. И я не буду. Я ж вообще о другом начал. Что про Пассажиров — это больше легенда. Потому что, действительно, это ж как надо доверять и как твердо решиться, чтобы, если надо, умереть за того, за кого поручился. А ты вот не побоялся.

— Я таких слов не знаю! — Марек гордо вскинул голову. — А если серьезно… я просто не мог поступить никак иначе. Я сам начинал Пассажиром, так что… в какой-то степени возвращаю долг.

«Потому что со мной вышло как в тех самых дурацких сказочках, — продолжил он про себя. — Занял место своего Водителя после его гибели».

Гиена пристально смотрел на Марека, словно прекрасно понимал, о чем он сейчас думает. Но вопросов задавать не стал, и Марек был благодарен ему за это. Карие глаза блеснули уже привычным смешливым блеском:

— Но я все-таки надеюсь, что остальная часть сказочек сбываться не будет! А то, знаешь ли, хотелось бы с вами обоими еще не раз потусить!

— Не поверишь, мне тоже! Спокойно, мы тут Правило Двух не соблюдаем.

Гиена покачал головой, ухмыляясь до ушей:

— Глядя на тебя, Энакин Скайуокер, я не уверен!

[1] Здесь и далее цитируется песня группы Krüger «Рок Сити Лэнд».