Будь моим Водителем (СИ)

Глава 32

Иногда Мареку казалось, что их не было от силы несколько дней, тем более что приехали они почти в такую же погоду, при которой уезжали — лето решило быть холодным. Впрочем, Марек против этого ничего не имел — жару он любил только на предмет залезть в какой-нибудь водоем, а уж Вэл, если все-таки выпадали жаркие дни, предпочитал и вовсе не показываться на улице, за что Прокси еще больше дразнился «адептом тьмы», хотя и сам переставал вылезать из «Фольксвагена». Но такое случалось крайне редко, и Вэл снова исчезал в недрах гаража Некроманта, а когда возвращался — Марек вспоминал шутку Птахи «хватай лопату, выгребаться из горы технических характеристик, которыми тебя завалят». «Стажировка» у Вождя явно пошла на пользу, Вэл уже много что умел сам и был этим невероятно горд.

Самому Мареку особо некогда было замечать, сколько Вэл бывает дома — он с тем же энтузиазмом ушел в рисование. Нет, конечно, он и в путешествии рисовал при каждом удобном случае, но это же совершенно разные вещи! Одно дело — наброски маркерами в блокноте, положенном на любую попавшуюся поверхность или вовсе на руль, и совсем другое — спокойно устроиться дома со всем своим арсеналом. За время странствий с Ордой накопилась масса идей, для которых блокнота и маркеров было уже маловато — блики на воде Байкала требовали акварели, а тюменскую церковь Мареку захотелось изобразить просто карандашом. Прокси завопил, что Марек отбивает у него хлеб, но больше для вида — ему самому больше нужны были интерьеры церкви. Впрочем, рисунок с общим видом он тщательно отсканировал и забрал в коллекцию.

Никуда не делись и полюбившиеся Мареку лаконичные черные зарисовки. Он продолжал выкладывать их в паблик, и внезапно ему написали из Питера. Некто Дмитрий предложил сделать серию открыток. Черно-белых и нарочито небрежных, «даже не трудись вычищать и приглаживать». Марек усомнился, не мрачновато ли будет, в ответ прилетело: «Самое то! Осень не за горами, как раз будет нужный градус тлена! Только что-нибудь узнаваемо питерское добавить, и вообще!». Для пробы Марек дорисовал к очертаниям набережной шпиль Петропавловской крепости — от Дмитрия пришло пол-экрана бешено кивающих смайликов. Но просто добавлять шпили и всяких Медных всадников Мареку показалось скучно, и он решил немного похулиганить — нарисовать тот Питер, который увиделся мелкому Вадику при первых экспериментах с реальностями. Пусть будет дом и улица — и рядом провал и обломки стен. Или очертания Невы, переходящие в болото. Или… Марек задумался, можно ли вообще такое показывать человеку непричастному. С другой стороны, Дмитрий это увидит как просто фантазию на тему города. Для пробы Марек отправил рисунок, где на одном берегу стояла Петропавловская крепость, а на другом не было ничего, кроме камышей. «Йессс! — мгновенно отозвался Дмитрий. — Это же прямо как тот проект с блокадными фотографиями! Давай еще!». Марек довольно потер руки — все это он помнил как вчера, а в такой манере рисунки возникали быстро. Уже ночью Дмитрий взмолился: «Горшочек, не вари, у меня открытки, а не многотомный артбук!». Марек отправил вдогонку изображение скелета в каске и получил смайлик, грозящий кулаком.

Практически одновременно с Дмитрием Мареку написала дама, представившаяся детской писательницей. Ее очаровали тюменские кошки, едущие в поезде — «это же готовая обложка!». Оказалось, что у нее как раз есть цикл рассказов про милое кошачье семейство. Кошки в ее историях жили совершенно по-человечески — варили варенье, вышивали, ездили в гости к родственникам и даже учились в институте благородных девиц. Писательница прислала Мареку некоторые тексты и попросила, если будет возможность, сделать еще несколько иллюстраций в такой же стилистике. Марек согласился, радуясь, что через экран не видно, как он сползает под стол от смеха. Во-первых, уж очень разительный получился контраст между двумя заказчиками: одному резкие черные контуры с провалами в другую реальность, второй — те самые милые кисы, за которыми, по уверению Прокси, сюда никто не ходит. А вот же, пришли. А во-вторых, видела бы эта обаятельная круглолицая блондинка, кто рисует ей идиллические сцены с изящными чайными чашечками и занавесками в цветочек! Писатели вроде как и сами много читают и обычно в курсе всякого фольклора… Тут Марека настолько разобрал смех, что даже Вэл высунулся из своего убежища спросить, все ли в порядке. Говорить Марек был не в силах и просто показал набросок, где кошачье семейство в нарядных платьях пило чай под кустами сирени. Вэл посмотрел на кошек, на Марека, на лежащий тут же на столе рисунок с разрушенным домом — и сполз от смеха рядом.

Словом, все было ровно так же, как до вторжения Орды. Только вот взгляд то и дело цеплялся за черную косуху вместо бежевой куртки на вешалке. И шрам на шее чуть побледнел, но уже было понятно, что «украшение, которое не олень» теперь с ним навсегда. В принципе, Марек уже начал привыкать к своему виду, тем более что этот шрам его особо и не испортил. В конце концов, не первый и не последний. Все это могло произойти в любой момент и в любом месте. Но появлялся Вэл — и Мареку начинало казаться, что они путешествовали несколько лет.

Внешне Вэл изменился не так уж сильно, особенно когда привел себя в порядок с дороги, радуясь, что нормальный напор воды наконец позволяет как следует отмыть волосы. Ну да, стал немного выше ростом и крепче, но в целом Марек видел перед собой все того же подростка, которого рисовал ночью. Вэл позировал ему еще несколько раз, благо для этого ровным счетом ничего не требовалось — дома он часто ходил без футболки. Мареку оставалось лишь подловить момент, когда Вэл надолго залипал в музыку или видео, а случалось это нередко, и быстро сказать «так и сиди!». Вроде бы и рисовал он без особых деталей, минималистичными контурами, вроде бы и освещение то же самое, с резкими тенями, даже поза похожа, но потом Марек клал рядом тот первый рисунок — и казалось, что изображены два разных человека. Чуть более выраженная мускулатура — тренировки даром не прошли. Отросшие и небрежно зачесанные набок волосы, ни следа прежних аккуратных линий. Шрамы на правой руке, заметные так же, как и в первые дни. И совершенно другой взгляд. Марек сам не вполне понимал, как ему удается передать это в лаконичном наброске, но лохматый подросток в наушниках смотрел совершенно не так, как тот, который проснулся от кошмара и пришел за помощью. Тот, что в наушниках, кошмаров не видел. Марек знал это совершенно точно.

А еще Вэл полюбил Нижний город. Тот самый, которого когда-то боялся. Хотя нет — боялся опять же не он, а тот мальчик, проснувшийся от кошмара. Вот казалось бы — уж Вэл до попадания к Внешним был «верхним» из «верхних», в куда большей степени, чем мелкий Вадик, но именно в Нижнем городе он чувствовал себя в своей стихии. Нет, он с удовольствием катался с Мареком по ярким эстакадам между небоскребами, любовался городскими огнями с головокружительной высоты и радовался очередному кафе «не для всех», куда Марек проводил его по браслету. Но если мелкий Вадик влюбился в город Прокси и ему подобные с первого взгляда, то Вэл… не то чтобы принимал все как должное, вовсе нет, но было ощущение, что для него это просто что-то вроде очередного фильма, от чего Мареку порой даже было слегка досадно. Он понимал, что Вэл просто по жизни намного спокойнее, чем был он сам в детстве (да и сейчас), но ему так хотелось поделиться своими маршрутами, своими любимыми местами, да вообще своим городом! А потом на очередном лихом вираже в глазах Вэла вспыхивал знакомый блеск, и досада развеивалась — Марек уже знал, что от его Пассажира это стоит сотни восторженных воплей.

Они даже побывали в лазерном тире, который проектировали Птаха с Прокси — и Марек предложил это сам и со смехом рассказывал, как они развлекались там втроем. Вэл оказался не очень метким, особенно при слабом освещении, но и сам терялся в темноте, поскольку виртуальным обликом взял себе некую призрачную фигуру в капюшоне — «ну я адепт тьмы или как?». А на выходе сказал практически то же самое, что когда-то думал мелкий Вадик:

— А вообще тут весело, но, знаешь, какое-то… ну очень понарошку. То есть спасибо, что привел, действительно как будто сам в игру попал, но… Вот именно что в игру. Не знаю, как объяснить.

— Я понимаю, — улыбнулся в ответ Марек.

— Ну и потом… — Вэл вдруг замялся, почти как в первые дни, — наверное, смешно прозвучит, тем более сейчас, но… мне как-то до сих пор хочется верить в ту легенду, тем более что и сам видел…

— А что за легенда-то?

Вэл смутился совсем:

— Ну… что у Внешних огнестрел чуть ли не под запретом. Версии, как обычно, расходятся — кто говорит, что тут уже слишком сложно закон обходить, а в основном считается, что это вроде выпендреж такой. Типа так круче.

— Как там это, «элегантное оружие из более цивилизованных времен»? — фыркнул Марек. — Хотя насчет элегантности я бы сильно поспорил.

— Точно, — вздохнул Вэл. — Но вот знаешь… и понимаю, что глупости, но как-то запало в душу.

— Ты поэтому так быстро учишься? — Марек по-прежнему говорил с улыбкой, но Вэл ответил совершенно серьезно:

— Пришлось.

Их взгляды встретились — и Марек совершенно отчетливо прочел все, что Вэл не договорил.

— Вечно ты мне всю иерархию путаешь, — шутливо проворчал он, отводя глаза. — Это мне полагается тебя из передряг вытаскивать и вообще спасать!

— Уже спас, — так же серьезно ответил Вэл. И Марек не нашелся с ответом.

А вот в Нижнем городе все было именно так, как и должно быть. Именно так, как представлял себе Марек, когда еще только собирался взять Вэла с собой. Потому что вот они — Водитель и Пассажир, и за окном «Камаро» город время от времени меняет облик, и Вэл присматривается к тому, как Марек ведет машину, потому что когда-нибудь и сам сядет за руль. И никак иначе быть не может. А вот они идут по разбитому асфальту среди слепых окон и расписанных граффити стен, и Вэл держится чуть сзади, потому что не знает этих районов — но их знает Марек. И он покажет Вэлу город — как когда-то ему самому показывал Птаха. «В какой-то степени возвращаю долг», — сказал он Гиене, и это была чистая правда. А еще Марек твердо знал: даже если из этих переулков и появится кто-то, кого тут быть не должно — они с Вэлом встанут против угрозы вдвоем. Никак иначе быть не может. И Марек почти завидовал самому себе — ведь с Птахой у него это так и не сбылось.

В первый раз — технически, конечно, третий, но с Опоссумом Вэл включился в бой вопреки запрету Марека, а в Тюмени сам Марек в этом мире почти отсутствовал — все случилось настолько естественно, как только могло. Им заступили дорогу четыре фигуры, от которых за версту фонило желанием показать «этим Внешним» их место и предвкушением достаточно легкой добычи. «Забывают старые страшные сказки», — вспомнил Марек слова Некроманта. Ну ладно Вэл, он действительно не выглядит серьезным противником, но уж про Гонщика-то должны быть в курсе! Не говоря уже о том, что в подаренной Вождем косухе Марек был даже больше похож на Гонщика из кино, чем обычно. Или его опять сочли подражателем — ну что ж, их проблемы. Марек шагнул вперед, нож скользнул в руку — и Вэл ответил полностью зеркальным движением. А дальше все рассыпалось на привычные атаки и уклонения, но в каждую секунду Марек знал, что он здесь не один. И это чувство было странно новым.

Когда реальность вернулась на место, Марек увидел, что один из четверых вроде бы удрал — или, по крайней мере, загнулся где-то поодаль, он сам видел, как этот парень нарвался на нож Вэла. Второй нарвавшийся так тут и остался. «Будем считать, что поделили поровну», — усмехнулся Марек, и Вэл спокойно согласился: «Так и было». Они переглянулись, и Марек снова поймал себя на том, что для него все это внове. Хотя все произошло именно так, как должно, да и вообще, он сам когда-то начал учиться владеть ножом, чтобы вот так встать рядом с Птахой!

Рядом с Птахой… Мелкий Вадик мечтал об этом с того момента, как впервые увидел Птаху в деле. А что получилось? А реально, не считая пары случаев, когда они просто спугнули некстати вылезшую шпану, сбылось это только дважды. В первом реальном бою Вадика… и в последнем бою Птахи. Марек стиснул зубы. Ведь давно уже, казалось бы, успокоился, а вот же…

— Что-то не так? — от Вэла ничего не ускользнуло. Но в этом вопросе не было прежней тревоги — он просто уточнял, все ли в порядке и не нужна ли его помощь — потому что он может.

— Нормально все, — кое-как совладав с голосом, ответил Марек. — Я в порядке, ну разве что сам еще не осознал, но вроде ничего быть не должно. Не самые серьезные оппоненты, да еще и ты со мной.

В темноте Марек почти не видел лица Вэла, но его сияющие глаза угадывались и так. Что там, когда-то он много раз видел этот самый взгляд в зеркале. Потому что пусть тех драк и было только две — он там был не для украшения. И Марек продолжал уже с улыбкой:

— Просто, знаешь… пока я сам был Пассажиром, я представлял, что вот так вот буду драться вместе с Птахой. А в итоге почти и не довелось. Вот… наверстываю.

— Ну так я предупреждал, что в машине сидеть не буду! — улыбнулся в ответ Вэл. И Марек искренне ответил:

— И не надо.