Будь покорной, девочка

Глава 31

Я вошла в аудиторию, стискивая от напряжения зубы. Агрессия, которую я в принципе никогда в жизни не испытывала, так и рвалась наружу. Сев на свое место рядом с Мел, я продолжала испытывать напряжение, поэтому постоянно сжимала ручку, кусала губы и тихо постукивала каблуком об пол.

— Все хорошо? — шепотом спросила Мел. — У тебя синяк на губе. Почти не видно, но… если приглядеться…

Я чуть нахмурилась, но не ответила ей. Сейчас мне хотелось нагрубить даже Мел!

В этот момент Алина и Марго с демонстративной надменностью прошли мимо меня и сели позади, хотя они всегда сидели на первом ряду.

Понятно: сейчас начнется публичное унижение меня. Но я даже рада. Будет куда направить агрессию.

Как я и ожидала, девочки принялись мерзко хихикать и что-то обсуждать за моей спиной. Однако мой гнев был прерван преподавателем. Он как раз вошел в аудиторию, и все умолкли.

Пара началась стандартно: с проверки домашних заданий. Нам было задано провести за семестр по одной презентации, и на каждой паре преподаватель разбирал двоих студентов. Свою презентацию я подготовила еще две недели назад. Тема была мной изучена вдоль и поперек, поэтому я не волновалась. А текущая агрессия лишь добавляла уверенности перед публичным выступлением.

— Свердлова Селина, — преподаватель объявил мое имя, и я пошла к кафедре, где располагался ноутбук и проектор.

У меня было пара минут, чтобы запустить презентацию с флэшки и начать, а пока преподаватель напомнил следующим студентам об их очереди.

Презентация для меня шла на удивление легко. Я говорила твердым уверенным, а главное громким голосом, хотя обычно меня даже первый ряд не слышит. Мел смотрела на меня ободряющим и восхищенным взглядом, Марго и Алина кривили рожы в гримасах брезгливости.

Наконец, я закончила и выдохнула, довольная собой, но не тут-то было. Преподаватель принялся засыпать меня вопросами, которые я впервые слышала. Я удивленно перебегала взглядом с его лица, на свои руки, но не знала ни одного ответа.

Когда мы такое проходили?

— Не знаешь, Свердлова? — строго переспросил он. — А ты не забыла, что прогуляла вчера все пары, кроме первой? Без видимых, как я вижу, причин.

— Константин Федорович! — Алина подняла руку. — У Селины были очень уважительные причины.

— Какие? — хмыкнул он.

— Она занялась эскорт услугами, — подпевала подруге Марго. — Предлагает себя богатеньким мужчинам, куда ей уж теперь учеба!

Все студенты прыснули от смеха. Парни сально оглядели меня, словно до этого и за девушку-то не воспринимали. Девчонки же с азартом принялись наблюдать за моим очередным унижением. Но его не случилось.

— Кажется, — громко и спокойно ответила я, — папочка Алины Бергман недостаточно строг со своей невоспитанной доченькой. Придется позвонить ему и попросить ее наказать.

— Дрянь! — Алина вскочила со своего места, как ошпаренная.

Я же, не понимая что творю, показала ей средние пальцы на глазах у всей аудитории. Публичное унижение состоялось, но не надо мной. Я увидела, как абсолютно каждый студент выпучил от удивления глаза.

— Вы с воем уме?! — выкрикнул преподаватель, вскочив со своего места. — Обе к директору!

В этот момент для меня произошел откат. Вся агрессия выветрилась. Я побледнела и осознала, что сделала. Не могу сказать, что мой поступок был бездумный. Нет! Я четко подобрала каждое слово. Но все это было сказано на базе той неудовлетворенной агрессии, а сейчас ничего не осталось. И я снова превратилась в напуганную зажатую девочку.

Теперь меня отчислят. Мама убьет меня за это. И, возможно, Бергман тоже. Ведь как он ни старался научить меня давать отпор, но уверена, такие слова в адрес собственной дочери он мне не простит.

Это конец.

Я опустила глаза и выбежала из аудитории. Сейчас во мне не было смелости остаться с Алиной в коридоре наедине. Поэтому кабинет директора — был моим единственным спасением.

Владислав Александрович — директор нашей бизнес школы устроил мне самый настоящий разнос в присутствии Алины. Он не сказал ей ни одного слова, выражая свое уважение к фамилии Бергман, но меня чихвостил только так. Здесь было и аморальное поведение, и прогул, и в целом мое социальное положение.

Хотя в какой-то момент он опомнился и все же вежливо попросил Алину выйти. Та уже заранее праздновала победу, поэтому готова была пропустить финал.

Владислав Александрович вышел следом, чтобы позвонить, но вскоре вернулся.

— Ты отчислена, Свердлова, — ледяным тоном сказал он.

— Отчислена?! — дрожащим голосом переспросила я. Это и так было понятно, но сейчас во мне бурлила несправедливость, и я должна была все высказать до конца. Мне уже нечего терять! — Значит Алине можно было публично меня унижать, а мне нельзя даже ответить? Это она начала! Она издевается надо мной уже целый год! Но Вы ни разу…

— Ты соображаешь с кем говоришь?! — директор хлопнул ладонью по столу. — Кто ты вообще такая?! Ты неравная всем им. Деньги за твое обучение должны были поступить три дня назад. Но их нет. И думаешь я не знаю почему? Потому что твоя семья лишилась всего. Ты все равно не продолжишь учебу! Это элитная бизнес-школа. Если "элитный" для тебя пустой звук, то я поясню. Здесь нет никого, кто ниже тебя по статусу и положению. Твоя мать устроила тебя сюда со скандалом. Швырялась тут деньгами, и натравила на нас всех своих адвокатов лишь бы ее безродную доченьку зачислили на курс. Но теперь ей швыряться нечем. Я планировал отчислить тебя в конце семестра, но ты сама ускорила этот процесс.

Я побледнела от его слов и почувствовала подступающую панику.

Деньги за мое обучение не были перечислены, хотя я точно помню этот пункт в договоре Бергмана. Значит, он меня обманул? И он не будет заниматься долгами моей семьи? И мне снова нужно кого-то искать? А если Бергман не отпустит меня? Я не смогу позволить себе адвоката, чтобы что-то доказать. А даже если смогу, то вряд ли он окажется опытнее, чем адвокат Бергмана.

— М-можно мне позвонить маме? — слезы тихим потоком полились по моим щекам.

— Звони, — согласился Владислав Александрович. — Как раз сразу все и решим.

Разговор с мамой затянулся. Но в итоге я узнала, что в наш долг еще не было вложено ни одного евро. Даже квартира, в которую переехала мама не принадлежит ей по документам. Дом тоже. Она не беспокоилась на этот счет, зная сколько времени нужно на оформление подобных дел, но мой дрожащий голос заставил ее все понять.

— Бергман не будет за нас платить?! — в ярости спросила она. — Селина! Ты вообще пустоголовая! Так ничего и не выбить из мужика! Бестолковая! Ничего тебе поручить нельзя! Назад я тебя не пущу! Делай что хочешь! И это только твоя вина, что мы с Рудиком останемся на улице!

В полнейшем шоке, я выключила телефон, чтобы больше не слышать звонков от мамы. В висках железными молотами стучал пульс. Руки и ноги стали ватными. И сейчас мне хотелось только одного — умереть.

— До свиданья, Владислав Александрович, — дрожащим голосом произнесла я, направившись к выходу.

— Нет, Свердлова, — тут же остановил меня он. — Тебе придется подождать. Нужно прямо сейчас решить вопрос с твоим отчислением. Так что будь любезна, возьми себя в руки и подожди.

Я кивнула, низко опустив голову и села, забившись в самый угол красного дивана. Слова о моем социальном положении настолько ранили, что сейчас, мне казалось, я не достойна даже сидеть на этом диване. В лучшем случае — на полу, а в худшем — за дверью.

Минуты тянулись мучительно долго. Владислав Александрович отдал распоряжение принести мои документы и начать оформление, а заодно попросил свою секретаршу забрать все мои вещи из аудитории. Он объяснил это тем, что не потерпит еще одной стычки с моей стороны в адрес Алины Бергман.

Наконец, спустя еще какое-то время раздался звонок по селектору.

— Владислав Александрович, — обратилась секретарша, — к Вам пришел господин…

Не успела она договорить, как в кабинет вошел Арон Бергман. Его сердитый и грозный вид свидетельствовал лишь об одном: мне конец. Уж он-то меня точно добьет!

Он уселся на диван рядом со мной, даже не взглянув в мою сторону.

— Я хочу, — начал он, обращаясь к директору, — что бы ты слово в слово повторил все, что сказал Селине.

Владислав Александрович растерялся, но только на секунду. Очевидно, он подумал, что Бергман беспокоится не оскорбили ли его дочь. Поэтому принялся с притворной улыбкой лебезить и пересказывать инцидент и то, как он отругал меня. Во втором он не соврал ни на капельку, еще раз повергая меня в унижение. Да еще и успевал добавлять, презрительно поглядывая на меня.

Я беспомощно шмыгнула носом. Мне больше нечего терять. Если я расплачусь здесь еще раз, то это никак мне уже не навредит.

— А теперь, — заключил Бергман, выслушав все это, — извинись перед Свердловой.

Я с ужасом выпучила глаза, но не подняла голову.

Может мне послышалось?

— Что? — переспросил Владислав Александрович. — Извиниться?

— Ты меня услышал, — голос Арона налился металлом. — Немедленно извинись.

— Но ведь… она оскорбила… Вашу дочь, — удивился директор, но наткнувшись на уничтожающий взгляд Бергмана, тот поспешно произнес. — Селина, прости.

Его тон был такой ироничный и снисходительный, будто он еще больше хотел меня этим унизить.

— А теперь послушай меня внимательно, — процедил Бергман. — Я заберу документы Селины, ровно так же, как и документы моей дочери. С моей стороны ты больше не получишь никакой спонсорской поддержки ни от меня, ни от господина Вирта, который содержит весь это ваш пансион с громким названием. Готовь документы!

— Господин Бергман, — засуетился Владислав Александрович. — Видимо произошло какое-то недоразумение. Я не понимаю… Почему… из-за Селины? Она ведь…

— Я ее опекун, — Арон четко разделил каждое слово. — Неофициальный. Но, с того момента, как Павел Свердлов — отчим Селины — официально объявлен банкротом, я взял ответственность за Селину и ее семью. Она ровно в таком же положении и статусе, как и моя дочь. Поэтому я не встаю на сторону ни той, ни другой. Тут пусть они сами разбираются. Но к оскорблениям извне я буду очень безжалостен. В течении дня я разберусь почему деньги за обучение не поступили. Но я больше, чем уверен, что это ошибка твоей администрации. Деньги были перечислены с моего счета, так что вполне возможно, что они зачислили их на Алину.

Владислав Александрович побледнел и сломал карандаш в пальцах.

— Г-господин Бергман, — шокировано заговорил он. — Я… Так виноват. Простите меня! Я ведь не знал! Свердлова впервые повела себя подобным образом. Я был удивлен. Поэтому наговорил ей… лишнего. Я приношу свои искренние извинения Селине. И, прошу Вас, подумайте! Не забирайте девочек! Ну, с кем не бывает, да? Обещаю, что я лично позабочусь об их безопасности! Могу разделить им расписание, чтобы они не встречались друг с другом. Я все сделаю, но… Прошу Вас! Не принимайте таких скорых решений. Для нас честь, что Алина и Селина будут учиться в нашей школе!

Мне кажется, я перестала дышать в этот момент.

Боже! Что я наделала! Такую кашу заварила! Довела до такого абсурда. А все из-за чего? Из-за того, что Бергман не уделил мне должного внимания с утра? Неужели я такая сексуально озабоченная? Как же стыдно! И, выходит, Бергман честно выполняет условия договора, а я только все порчу. Я обязана все исправить!

— Посмотрим, — все также строго говорил Бергман с директором. — Оставь нас. Мне нужно поговорить с Селиной. Не хочу, чтобы в коридоре нас увидели вместе. Лишние сплетни среди студентов не пойдут девочкам на пользу.

Владислав Александрович закивал как заведенный и поспешил покинуть свой кабинет.

Бергман медленно повернулся ко мне, и внутри у меня все оборвалось.

Теперь он точно убьет меня за такое!