Буратино

Глава 32

Берём лопату снегоуборочную. С фанерной рабочей частью. Выкидываем все металлические детали. Фанеру заменяем на доску типа сороковки, раза в четыре по площади меньше. Называем это "лопата древнерусская типовая" и идём в лес копать могилу. Кто не понял - еще проще. Яму два на один на два копать доской в лесу среди корней.

Сколько раз мне попадалось в разных историях про попаданцев, как главный герой покрошит там каких-то нехороших и идет дальше. А прибрать за собой? Я не говорю про то, что каждый мертвец - куча грязи. Большей частью жидкой. Но оставлять непогребенного покойника... да тебя же местные только за это... так вразумят. Или надо их тоже... Или покойника в реку. Не с первого, так с третьего раза, эпидемия ниже по течению - гарантирована. Здесь же из рек воду пьют. Прямо - без кипячения.

Бой Куликовский был меньше светового дня. А потом все живые три дня хоронили покойников. Только своих, только людей. На татар и лошадей сил не хватило. Потому и только три дня - потом дышать уже нечем было. А копать могилы - вот такой доской. Хоть там и чернозём - не корни древесные. Железная каёмка на кромке лопаты, как алюминиевая - на снегоуборочной, уже роскошь.

Пока Ивашко за деревьями ножом корни резал да деревяшкой этой вкапывался, я куль из рогожки сотворил и Степко голову обернул. Чтобы не расплескалось - полянка от дороги не далеко. Могут и другие... путешественники появится. Не надо свинячить в общественном месте. Воз посмотрел. Кое-что на свой перегрузил - чтоб в дальнейшем равномернее нагрузка была. А какое оно "дальнейшее"? Пришлось у Ивашки спрашивать.

По первоначальному плану мы шли в Лоев. Лоева гора - от устья Сожа через Днепр. Предполагалось, что мы там Степко с его возом оставим у какого-то родственника, а сами вдоль Сожа пойдём к Смоленску. Теперь соваться в Лоев было глупо - родня начнёт вопросы спрашивать. Получается, что нам надо уходить вправо, выйти к Сожу повыше его нижних лук. Он в низовьях сильно петляет. А как воз? Ивашко снова подвывать начал: "татьба, чужой товар, конокрадство...". "Снявши голову по волосам не плачут" - русская народная мудрость. Результат многократно повторенного и закрепившегося в широких массах опыта. Что снимать и почём плакать.

Жаль. Я в Лоеве в той жизни не был. И в этой - мимо пролетаю. Еще одно интересное место на Днепре. Когда Киеву полторы тысячи лет праздновали, был в околонаучных кругах несколько скандально-политический спор - а был ли тогда Киев или так, выдумки самостийников? А вот о Лоеве никто не ругался. А он даже и по такому счету на три века Киева старше. Кто первое городище поставил - неизвестно. Определяется только материальная культура. Потом пришли дреговичи. Потом... Много чего было. Как везде на Руси - куда не ткни - везде кости. Павших, убитых, посеченных, замученных. Кто-то из классиков описывал Россию как маленькую убогую деревню с огромным погостом-кладбищем. Убогая - не убогая, а ходим мы... По своей земле ходим. По костям.

Оставлять Ивашку одного мне не хотелось. Не то что бы не доверял... Просто... несколько он сильно потрясённый... И была все-таки надежда, что Марьяша сама придёт. Да и в лес в темноте... только глаза на сучки нанизывать. Наконец, положили упокойничка. А отпевать? Факеншит, я кроме "отче наш" - ничего. Даже и не слыхал.

А Ивашко смотрит: "ты - княжич, тебе и напутственное слово говорить". Толкнул. Напутственное. Коротенько. "Спи спокойно, дорогой товарищ" и - "бог простит - ему можно". Перекусили, тут и светать стало. Надо уходить - Марьяши нет. Идти искать - я мест здешних не знаю, да и не хочу Ивашку одного с конями и возами оставлять. Послал его, сам упаковался. Все, сейчас найд`м и надо отсюда быстренько... Тут он е` прин`с. Пришлось назад распаковывать. Жалко я Степко сразу убил. Знал бы... подрастянул.

Степко с Марьяшей и в самом деле поигрался в волю. В свою. Как из женщины делается цветок? Очень просто: связывают кисти рук впереди, потом задирают подол, благо мини и микро здесь отсутствуют. Затем подол обматывают вокруг кистей и к ним же привязывают. Такой исконно-посконный, истинно наш русский метод воздействия на индивидуумов женского пола. Тюльпанчик называется. Женщина в таком формате, в ночном лесу... ничего не видит и куда-то осмысленно двигаться не может. Потом приступают к собственно воспитанию. Некоторые садоводством называют. Некоторые короче -- садизмом.

Розги и крапива - опять же наше родимое, сермяжное-домотканное. Любимый припев патриотов: да у нас, с малолетства... всех детей, много поколений... весь наш русский народ на этом вырос.

Ага. Только не "на", а "под". Под этим. Берётся пук молодой крапивы со случайно попавшимися ветками-розгами. И - по спине. В сеточку. По только что выглянувшей из-под сгоревшей кожи молодой кожице. Потом женщину кладут голым животом на пук такой же крапивы, сдвигают ей бедра и этот пук вытаскивают у неё между ног. Ну, а уж когда мне пришлось у Марьяши из вагины вытаскивать прошлогоднюю сосновую шишку... С одеревеневшими, растопырившимися чешуйками-лапками... Без всякого инструмента и анестезии... Хоть откапывай Степко и по новой... Жаль - дважды убить нельзя.

Марьяша даже после того, как мы у неё изо рта вытащили кляп-платочек, ни говорить, ни даже кричать не могла. Только стонать и поскуливать.

И ведь непонятно. Почему? Вроде бы был нормальный парень. Отнюдь не маньяк. Обиженный? Как там в песенке:

Здесь, при здешней демографии, роли обратные. В смысле заносчивости. Но красавчик, сын старосты - отнюдь не омега. Наверняка пользовался вниманием и благосклонностью.

Или потому, что он - смерд, а она вроде как боярыня? "Хам торжествующий"?

Или просто увидел стрижку - курва курвущая. Давай отрываться по полной - эта для этого и предназначена? Джек-потрошитель черниговского производства.

Или просто ксенофобия - ну не любят у нас чужаков. Вот их баб любят. Сильно и изобретательно. Или смесь всего этого?

Не понимаю. И не хочу понимать. Этот народ можно и не любить, можно им не восхищаться. Но спасать его надо. От самих себя. Даже все приходящие на Русь поганые и местные князьки, которые их то стравливают, то сами режут - ерунда. По сравнению с тем, что эти люди сами делают друг с другом. Лечить и учить. Чтобы ни у кого даже желаний таких не возникало. Таких... садово-воспитательных. Кто не согласен - бить, резать, строить, вгонять в рамки, гнуть, закапывать...

И еще. Забудь, Иване, про равноправие и демократию. Если ты хочешь чтобы конкретно эта женщина была жива и относительно здорова, то изволь ею командовать. Как ты командовал в первый день и на болоте, и вы не попали к половцам. Как ты командовал на "людоловском" хуторе, и вы ушли целыми и свободными. Изволь принимать решения за неё. И добиваться их исполнения. "Женщина - не человек". Изволь нести за неё ответственность. "Демократия - сообщество джентльменов с кольтами". Здесь - с железяками. Остальные - объекты защиты, управления и поучения. Не субъекты. И засунь всех феминисток с суфражистками в задницу. Если не хочешь вытаскивать из чьей-нибудь дамской "передницы" раскорячившийся древесный мусор.

"Однажды мулла увидел как хаджа Насреддин бьёт дочку.

-- Что случилось?

-- Да вот, посылаю за водой. Как бы кувшин не разбила.

-- Но ведь она еще ничего не разбила. Зачем же ты наказываешь ребенка заранее?

-- Когда разобьёт - будет поздно."

Бить женщину мне вообще... Но... Добиваться исполнения приказов означает еще и наказание.

И после проступка. Всегда. Неотвратимость наказания. И до. Чтобы помнили. Для профилактики. Для бережения. "Что бы место свое знала".

"Мы в ответе за всех кого приручаем". Красиво сказано. Правильно. Только одна маленькая деталь: нельзя отвечать за чужое. За самоходное и равноправное, за неуправляемое и ненаправляемое. Так-то, "Маленький принц". Взнуздай, оседлай, научи поноску приносить, трели выдавать по команде, дойки подставлять по времени... А уж потом попытайся отвечать... за это прирученное.

Как мне все это... поперёк. Не хочу нести ответственность за других. Я тут маленький, слабенький. Бесправный и неправомочный. А у меня уже на шее двое взрослых. Ивашко-то тоже... смотрит снизу вверх. Господин отвечает за дела слуг своих. А еще - за их жизни, здоровье, внешний вид, кормёжку... А я просто не знаю этого мира. Не компетентен и не состоятелен. Неразумен я здесь, господи. Не могу. И не хочу.

Тогда - рассасывайся в этом мире, прими его всей душой, во всех проявлениях. Вот и такие, с крапивой, будут... А ты принимай, понимай, прощай... "Хоть мочись в глаза - все божья роса".

Помнишь, как тебя бесила перспектива снова стать холопом, снова надеяться только на доброту хозяина? Так вот - эти другие. Ты - не они. Не равняй себя с ними. У них двести лет "фратерните, эгалите" за спиной нет. Это не значит: лучше-хуже. Просто факт, данный нам в ощущениях. В мерзких ощущениях вытаскивания древесины, впившейся сухими корявыми сучками в живую нежную плоть.

Согрели воды, промыл, смазал, повязки наложил, пустырника заварил. Только упаковались - кони начали бесится. Храпят, рвутся. Ивашко к коням, а я смотрю - на краю поляны волк стоит. Солнце уже высоко, на поляне светло. А под деревьями - сумерок и дымка от сырой земли. Очень похож на того, что я на той стороне встретил. Только здесь светлее было и я разглядел лучше. И ближе. Волк стоит, у меня в голове... каша. Отрезал краюху хлеба, нож оставил и так, с "чистыми руками", к волчаре. Волки хлеба не едят. Ага. Подошёл на два шага. На землю положил и отступил. Я стою и он стоит. Потом подошёл, понюхал. Одним движением ухватил и заглотнул. Посмотрел и ушёл. Шагом, как тот. Странно как-то он ушёл...

Мистика однако. Тот тоже на утро появился. Первое утро после того, как я предков своих на хуторе поубивал. После половца не было, а вот после своих - второй раз. Очень большой. Я волков видел пару раз в прошлой жизни. Застреленного волка видел. За их шкуры тогда государство по полсотни рублей платило. Но этот... Мало того что здоровенный - окрас удивительный. От кончика носа до кончика хвоста очень тёмная серая полоса. "Ремень" называется. Почти - чёрная. У них, у предков, что, еще и волки другие? Хотя... палеонтологи работают с костями, шкуры не сохраняются. Какой-нибудь подвид мог быть и вымереть - его и не заметят.

Стоп! Так не бывает. Я понял что странного в походке этого волка. Он ушёл иноходью. Вот откуда странное ощущение неправильности, неестественности. какой-то... чудовищности. Никто иноходью не ходит. Коней так учат. Видел как жабы так ходят. Но волки... Да хоть собаки, хоть кто. Так не бывает. Но вот же оно -- только что. И в прошлый раз - тот волк тоже.

И ни какие палеонтологи этого не поймают, не заметят.

Палеонтологи, может, и не заметят. А Ивашко заметил. И как-то от меня бочком. К поясу своему с ножом.

-- Ты чего?

-- А ты не...? Чего он тебя не тронул?

-- Зачем ему? Я же хлеба дал.

-- Ага. Хлеба. Князь-волку.

Выслушал очередную легенду. Живут на Руси люди и волки. И те, и другие - разных племён. Как среди славянских племён самым главным стала русь, так и среди волков главное племя - вот это. Они и крупнее, и ремень по спине. И ходят... как угорские иноходцы. Мало их. Но самые страшные. Медведя втроём берут. Человека, даже и оружного - одного хватает. Волкодавов против них нет. Они сами волкодавов давят. Редко их видят, еще реже живыми остаются. А тут с руки ел.

Ну, не с руки. Но чертовщины всякой суеверной мне здесь только и не хватало.

-- Не боись, Ивашко. Эти не тронут. Чувствуют во мне родственную душу.

Я пошутить хотел. А Ивашко пятиться начал, споткнулся, перепугался. Насчёт оборотней здесь... В каждом селе по свидетелю, и не по одному. И не только в волков оборачиваются предки... Пришлось и этого успокаивать.

Ладно. Тронулись.

Мы оба инстинктивно торопились уйти от страшного места. Ивашко - тот вообще, как стал нахлёстывать... Я за ним. Хорошо - воз у него тяжёлый. Конь быстро притомился. Пришлось мне, сопляку попаданскому, взрослому местному опытному мужику объяснять насчёт скоростного режима движения в колонне. На гужевой тяге.

Стоит, голову повесив. "Да господин, больше не буду, господин". Дальше, на первом же перекрёстке: "Здесь свернём, господин?". А про то какая дорога будет - только мыкает да хмыкает: "Да вроде ничо... Мабуть.. пройдём. Болото? Так где ж их нет? Господь милостив". Слов у меня нет - одни буквы. И те - непечатные. Тот десяток, который здесь есть, а в моей России нет. Сплошной "юс большой йотированный".

И еще: говорить предки не умеют. Как, впрочем, и мои современники в большинстве своём. Пока языка не понимал - все казалось: они такие умные вещи обсуждают. Что ни фраза то, поди, перл мысли средневековой древнерусской. Лучше и не знать - соседи умнее выглядят. Не владеют они членораздельной речью. Ни в смысле дикции и артикуляции, ни в смысле связного изложения. С дикцией все просто: основной пример для подражания - местный пономарь. "Наш пономарь вашего пономаря перепономарит перевыпономарит". А со связностью иначе.

Когда рассказывает услышанное - гладко получается, слово в слово. Память у туземцев отменная. Когда своё накатанное, по шестому разу, как Ивашко про свои походы - будто сказочника слушаешь. А вот если что-то новое нужно описать... Да хоть состояние дороги - мямлят. И не только Ивашко. И диалоги все по сути своей короткие: или идет перемусоливание с переспрашиванием, или две-три реплики - и в морду. Не говоруны. А передо мной Ивашко и вовсе... вздрагивает.

Ну почему все коллеги-попаданцы книгу чапаевского Петьки не читают? Где на первой странице: "Сел на коня, поехал в штаб", на последней - "Приехал в штаб, слез с коня". А между ними - 600 страниц одного "цок-цок". Писать так не надо. И публиковать такое не надо. И так все русские леса на финскую бумагу вырубили. Но думать-то надо. О воздействии временного интервала на психо-эмоциональный фон. Потому что хорошо, если дорога скучная. Тогда персонаж просто думает о своём, о девичьем. Или там - о попадищевом. Только дорога на Руси обычно длинная, долгая... но вот скучать в ней редко когда удаётся.

Стоит немецкий офицер у окна, курит последнюю сигарету перед сном и говорит своему товарищу в глубине комнаты: "Какая огромная страна. Какую долгую дорогу мы уже одолели. Вот мы по ней идём уже два года, а конца не видно". Тут влетает в окно бутылка с зажигательной смесью. Всё и вся в комнате сразу вспыхивает, раздаются дикие крики заживо горящих людей. Краснодон, "Молодая гвардия". Это на тему мелочей по дороге и желательности просто "цок-цок".

Придавили мы хорошо. И по дороге не вляпались. В разбойников, в патруль-заставу... В болото, в буераки, просто в яму. С переломом ног коням или хотя бы тележных осей. Потому что если бы - то труба. Бросай и уходи.

Уже затемно выскочили к Сожу. Правильно выскочили. Высоко. Там внизу у устья такие петли... Речной изгиб называется "лука". Не то место Великими Луками назвали. Надо переправу искать, а уже темно. Ну Россия - что возьмёшь. По Европе идёшь - трасса либо вся освещена, либо все развязки, перекрёстки, мосты, бензоколонки. А у нас... Даже, было дело, от самосвала ушёл только потому что он темнее тёмного.

Снова встали в лесу. У Марьяши жар. И говорить начала. Стандартная цепочка. Сначала: "какая я была дура". Потом: "какой он был мерзавец". Третий шаг: "а ты куда смотрел". Ага. "Так ты же сама пошла, меня вообще миски мыть отправила". Слезы - и по кругу. А температура растёт. Ёшкин кот, обычного ртутного термометра - лет пятьсот ждать. Так, работаем как дочку во младенчестве: тряпку с холодной водой на шею, вторую - в паховую область, питье. А она уже бредит всерьёз, отца зовёт, бьётся... Я тут что, мать Тереза при блуданувшей чересчур недо-боярыне? Ага. Всю ночь. Ивашко хоть поспал маленько.

Пока запрягали, к переправе выезжали, Ивашко мялся. Потом спросил:

-- Господине, она тебе чего? Сильно люба? Стара она для тебя. Да и сам ты её тогда отпустил. Блядку гулящую из-под чужого мужика выхаживать...

-- Не то Ивашко. Она мне служанка. А я своих людей берегу. Не дай бог с тобой что - тоже выхаживать буду.

-- Да... Видно, что у тебя в пестунах Касьян был. Он тоже... своих не бросал.

А я по другому поводу загрузился. Не господское это дело - холопов выхаживать. Это только кто из благородных жён сильно в благочестие ударился. Княжичу - неуместно. Но не могу ж я бросить её вот так подыхать. И еще. Как-то легко с языка сорвалось - "своих людей". В феодалы прорастаешь, Ванька? Дальше вассалы, слуги, смерды, закупы, холопы... Сам из-за перспективы холопства... косой косил. А теперь уже... Это тебе не в фантазиях глупых Юльку по приколу на конюшню отправить на время утреннего кофе. Здесь порка - обязательный элемент технологии управления хозяйством среднего и крупного размера. Как у хорошего ротного в петровских преображенцах: "каждый вечер в роте кто-то кричал и дёргал белыми ягодицами под палками". Или как? "Стать здесь кем-то" - значит и вот такие ежедневные команды. И кто-то будет ежевечерне "белыми ягодицами кричать под палками". По твоему лично приказу. Гуманист гуманоидный.

Выкатились к реке. Речка Сож. Ширина у неё здесь за 200, хорошо ближе к 300. И глубина метров пять-шесть должна быть. Ага, "малые реки России". Только паром, дорога по правому берегу идет - по левому леса и болота. Что ни шаг, то мне - тычок. За бестолковость.

На паром? Коней выпрячь, завести, привязать, телеги на руках закатить. Переехали - обратно. Платить - сколько? Киса-то у меня. Почему серебро у малька, а не у хозяина? А нету у Ивашки кисы. Нет вообще ни гроша. Отъехали маленько, спрашиваю:

-- Почему?

-- Дык... Это... Пропью.

Вот наградил господь слугой. Мне и за запойного ответ держать? Если он что. А он -- что? Бельма нальёт и... и что? И как мне?

Да что я все про себя да про людей. Сож. Места... Глаз не оторвать. У этой реки свойство такое - три хорошо выраженных сквозных террасы. Нижняя - сама пойма. А выше... Как в горах. Только не короткие - длинные, на сколько глаз хватит. Верхняя ступенька на высоте девятиэтажного дома. Вниз глянешь - простор. Зелень молодая, свежая, сочная. Луга в пойме... Утро раннее, дымка еще, часть поймы уже солнцем освещена, часть в тени. Все оттенки зелёного. Вода самой реки и болотца по пойме. Синим. Одни уже на солнце отблескивают, бликами играют. Праздник. Другие еще в тени. Спокойное синее. Глубокое, надёжное. А дальше и вовсе из тумана только кусочки проглядывают. Тайна тайная, загадка загадочная. Видно - вода. А какая? Будет ли играть-веселить на солнце, а то выскочит оттуда какая-нибудь рыба-кит. Или русалки смеяться начнут.

Когда-то давно, еще в прошлой жизни по молодости, был я как-то на Соже. Не здесь - выше. И с девушками. Костёрчик попалить, на гитарке побренчать, между спальничков побарахтаться. Девушек помню, хорошие были девчушки. Даже что пили помню. А реку - нет. Ну и дурак. Надо целую жизнь прожить и у Кащенки на дороге сдохнуть, чтобы вот на такую красоту не только смотреть, но и видеть.

Одна беда. Смотришь сверху и сердце радуется. И хочется спросить "ну почему же люди не летают как птицы. Вот бы взмахнуть крылами и полететь". И сам же себе отвечаешь: "а конь один телегу тащить будет?". Порадовались - и за работу. Дорога идет по террасам. С одной на другую, потом на третью. Потом обратно. Среднерусская равнина. Конечно -- равнина. Я понимаю, что не Кавказ. Но "равнина"... Как на Хуанхе. Там грунт лёгкий - лёс. Все водные потоки пропиливают такие каньоны... Все вниз от основного уровня равнины. Отрицательные высоты называются "глубины". Но суть выкарабкивания от смены названия не меняется.

Когда в первый раз пошли вверх на подъем, боковым зрением уловил за спиной движение. На развороте на передке чудом, через спину, успел загнать дрючок под задний бортик телеги - Марьяша уже покатилась, было. Проспал бы пару секунд - она так, в тулупы спелёнутая, с высоты пятиэтажного дому и ушла бы. Когда просто "цок-цок" и добавить нечего -- это очень здорово.

Дорога, между прочим, - не лесная. Настоящий торговый путь. Обозы - одиночных повозок почти нет. Верховых - тоже. А вот пешеходов... Не Невский, но идут. Тоже - не по одному. А вот караванов слепых, как в фильмах про средневековую Европу - нет. Если и есть, то по одному и с поводырем - мальчишкой. Видно местных. Кто - так, переход на один - два дня. Эти в лаптях или босиком А дальние - в сапогах. Калики перехожие. "Калики" это не калеки. Это от обуви. Такой сапог дорожный с длинными завязками. Общий тип обуви для всей древности и средневековья. Их еще в Древнем Риме носили. Там еще император такой был - Калигула. Дословно - "сапожок". В военном лагере рос мальчонкой, вот солдаты и прозвали. Это уж когда вырос до нормального "сапога" - ввёл своего коня в римский сенат, чем автоматически присвоил своему жеребцу сенатское звание.

К вечеру встали на постой. Места тут населённые, просто с дороги отойти и спать лечь... Как бы не нарваться. Стали в деревне. Опять курная изба. Хорошо хоть тепло - легли во дворе на возах. На дворе шесть возов, кроме наших двух. Ладно, сами горяченького похлебали, Марьяшу с ложечки накормил. Пока миску относил - вокруг неё опять мужики регочут. Да она что - мёдом мазана?! Она же даже дышит с трудом, глаза толком открыть не может. А возчики "хи-хи, ха-ха" и к ней под тулуп лезут. Ручками своим трудовыми, мозолистыми. Вот как докопаются... Я же ей не только голову тогда обрил. "Курва курвущая"... Поспел. Снова дрючком лапу одного подцепил и - в сторону. Опять в крик:

-- Ты... твою мать... и тебя самого... меня, как пса шелудивого, палкой...

-- А ты и есть. Щеня неразумная. Видишь же - баба больная. А чем - не спросил. Или мне и тебя рядом положить и с ложечки кормить?

-- А... А ты чего? Лекарь?

-- Нет. Я тут, трёхразовый тебе фак, папа римский.

-- Римский? Из латинян? Немец что-ли?

Опять, факеншит, средневековье древнерусское: для нас немцы - жители Германии, по преимуществу - протестанты. Для местных - все, кроме славян, греков и восточных народов. Английские немцы, французские, шведские, датские... Даже испанские. Хотя Испании еще нет. Но вдруг...

Тут Ивашко из-за угла появляется, штаны подтягивает.

-- Ну и чего тут, Иване? Пристают?

Ага. И он так... демонстрационно пояс поправляет со своим ножичком нулевого размера. Все-таки, не надо мне на улицу выходить без чего-нибудь под метр восемьдесят. И в плечах как-то также. А баб по Руси возить буду только страшных и старых. А прочих - за печку, в паранджу и на чепь. Иначе мне тут... и пулемёта не хватит.

Пока "беседа" идет, один из купцов второй воз наш разглядывает. У нас там на задке две бочки со смолой. Поковырял пальцем, понюхал:

-- Куда идёте-то?

-- В Смоленск.

-- Гля, мужики, дурни Черниговские в Смоленск смолу везут.

-- Га-га-га. - Общий смех, переходящий в овации. Ушами по щекам. Ладошками по ляжкам.

Ну, вообще-то, и правда. Про Смоленск даже первое летописное упоминание: "жители искусны в смолении лодий". И название оттуда. Смолу в Смоленск... как в Тулу самоварами торговать. Ладно, надо веселье осадить.

-- Я вот вижу: вы люди добрые, в торговых делах сведущи. Поди, и смолокуры среди вас есть.

Последнее - уже нарываюсь. Ну, попробуем однако.

-- А вот лодейных мастеров, видать, нету. Потому и не понимаете.

Опять плевок с моей стороны. Конечно, купцы-возчики не из дальних. Но у всякого купца, который ходит, а не в лавке сидит, лодка есть. Лодии - у многих. Либо свои, либо в доле, либо на чужих ходили. Русь не колесом, а веслом крепка.

-- И чем же твоя смолка краше смоленской?

А вот это уже серьёзные люди подошли. Не из возчиков-балагуров.

-- Из чего в Смоленске смолу гонят? Из сосны да ёлки. Так?

-- Ну.

-- Не нукай, не запряг еще. А это дубовая. Разницу понимаешь?

Ой побьют. Два оскорбления за один раз. Хоть обращения на "Вы" здесь еще нет, но мальчишке с взрослым так говорить... уши открутят - минимум. Не открутят. Загрузился мужик. Другой влез:

-- И чё? Смола она и есть смола. Липкая.

-- Ага. А бревно оно и есть бревно. Бревенчатое. Из чего на княжьих стругах главный брус сделан? Из дуба? А почему?

Твою мать энциклопедией! Как на русском сказать: "киль, форштевень, шпангоут"? Вроде, поняли меня и так.

-- Так известно почему. Дуб не гниет.

-- Ну а коли известно - чего дурку ломишь. Тоже мне: "Смола - липкая".

Вот теперь загрузка пошла в полный рост. Теперь - либо полный Reset, либо... ждём окончания процесса.

-- И почём?

Так, прижилось. А вот я... не компетентен совершенно. Ну на кой ляд мне нужно было знать в моем 21 веке, в своём инженерно-информационном бизнесе - динамику, тренды и волатильность рынка натуральных смол в начале второй половины 12 века?

-- А сколько дашь?

-- Ну... мы-то вниз идём. Нам-то оно... разве что так... для пробы... по векше за обе.

-- Ты, дядя, всего всегда на пробу по две бочки берёшь? Меньше вкуса не разобрать? Цена твоя... не интересная. Торгу не будет. Утро вечера мудренее. Добрых снов, люди добрые.

А вот это уже... перебор. Прервать торг из-за "неинтересности" - послать собеседника просто прямым текстом. А послать десяток здоровых мужиков по кроваткам...

-- Это что за сопляк? Чей он? Ты что ли, хозяин?

-- Это возница. Звать Ивашко. Меня - Иваном. Я над товаром главный. Приказчик. От хозяина. Хочешь говорить - говори со мной.

И не слова неправды. Я себе кто? - Хозяин. Сам себе приказываю? - Значит и приказчик. Насчёт смолы покойный Степко что-то говорил. То ли в этот раз, то ли в следующий -- будет точно дубовая. Но на бочках потёки - хоть кусни, хоть лизни. Профи должен качество товара сам определять.

Побурчали и разошлись. А я Ивашку пытать - а какие смолы бывают, а какие на них цены. А какая разница между смолой зимней и летней... Это тебе не масло машинное с привязкой к температуре загустения при понижении температуры окружающей среды. Только Ивашко... ну как оно было в Новгород-Северском лет пятнадцать назад.

Торговля - это занятие непрерывное. Этим дышать надо. Аналитика, тенденции, инсайд, сравнение с конкурентами... Это еще пока собственно товара нет. И так - каждый день. Или делать и хорошо, или не браться. Я в прошлой жизни не брался. Мне своих сложных систем хватало. Времени оставалось только на то, чтобы свои проекты, собственный штучный товар продавать. Там игра несколько иная, чем на массовым или крупносерийном рынке.

Опять полночи суета вокруг Марьяши, опять подъем не свет не заря. Перекусили прямо на возах. Вчерашние купцы подходят.

-- Ну и как? Дальше потащишь свою невидаль - смолу дубовую?

-- Потащу. А могу тебе продать. За обе - восемь кун.

-- Что? Сколько?! Да ты, малек, видать мозгой за оглоблю зацепился...

-- Пустое. Цена названа. Торга не будет. Ивашко, давай коней запрягать.

Ух как им это поперёк. Всё поперёк. И что мальчишка, и что цена, и что неизвестно что. А главное: торга не будет. Не делаются так на Руси дела. Отказаться торговаться - в лицо плюнуть. Ты мне не ровня, мне твоего серебра не надо, и товар твой дерьмо. А главное - ты мне не интересен, я с тобой и говорить не хочу.

Спокойно Ваня. С людьми надо жить. И разговаривать.

-- Дэвушка, дэвушка. Почэму молчиш?

-- Хочу - и молчу.

-- Э, если "хочешь" - не молчи, мэнэ скажи.

Ладно. Аргументируем. При средне-потолочном представлении об уровне цен пятнадцатилетней давности в полтысячи вёрст отсюда.

-- Вот ты, мил человек, поди слыхал, что Князь Киевский собрал войско немалое и ушёл в поход на Низ, к Олешью?

-- Ну.

Да чего ж они все так в ямщики рвутся! Хотя слов этих "ямщик", "ям" на Руси еще нет.

"Вот помню -- на почте служил ямщиком.

Был молод, имел я силёнку".

Молодость, силёнка -- пожалуйста. А вот на почту в ямщики -- не получится. Нет такого на Руси. Русская национальная забава -- ямская гоньба - Батыево наследство.

Понятий таких еще нет. Слов еще нет, но всякий разговор -- уже с "ну".

-- Поход лодейный. Так?

-- Ну.

-- Значит всю смолу, все запасы у купцов выгребли. Когда лодии под Киевом собирали.

-- Ну уж и все. Да и то - к осени опять наберётся. Накурят еще смолы скока надоть.

-- Ага. К осени. А сейчас? Про то, что Изя Черниговский с половцами к Чернигову подошёл - слышали?

-- Был слух. И чего? Князь дружины вроде не собирает.

Плохо у них тут с распространением информации. Уже неделя прошла, как мы под половцев попали, а тут - "слух был". Вот выросту - своё новостное агентство открою. Общенационального масштаба. И назову как-нибудь незатейливо... СДРИС, например. Свято-Древне-Русские Информация и Слухи.

-- Вчера не собирал - завтра соберёт. И на чем они к Чернигову пойдут? По этим лугам да на кониках? Это -- княжии, из Смоленска. А остальные? А охотники? Кто своей охотой? За половецкой добычей?

Бить половцев лучше при их отходе. Они тогда не такие... подвижные. Да и потери. А главное - взятое с бою принадлежит победителю. Так что оторвал у поганого кусок его добычи - оно твоё. Прежнему хозяину на прежнее место возвращать - только за выкуп. И пойдут вчерашние девки русские - свежие полонянки половецкие - либо в вотчину, либо на торг. От русских купцов - греческим.

-- Две куны дам.

-- Десять.

-- Чего? Чего десять? Ты ж должен цену-то сбрасывать, а ты поднимаешь. Паря, ты чего - торговаться не умеешь?

-- А я не торгуюсь. Я говорю. Десять кун. Сейчас. К обеду - двенадцать. Бочки и верёвки на них - включая. Нет - будь здрав, человек добрый.

-- Ммм... По рукам.

Расплатился, дал две монеты - ногаты. Меня самого в Киеве Степанида за такие деньги торговала. Как это давно было... А теперь я сам - смолой торгую. Скажи кому - смеху будет. Но - получилась. Первый мой торг в этом мире. Первая сделка. Ура, товарищи! Новый олигарх родился. Может тебе, Ванюша, в купцы податься? Люди вольные. Заплатил налоги и спи спокойно. Если осталось где... И как все податные - мордой в грязь. Перед корзном, перед шапкой боярской, перед крестом наперсном. И к ручке приложится - за счастье. А иначе - плети. Или батоги. Чтобы место своё знал. Нормальное место нормального русского мужика. Нет уж, лучше - в рюриковичи.

Выехали и снова ходу. Ивашкин воз здорово полегчал. Хорошо идём, к вечеру в городе гомиков будем. Там уже Смоленское княжество.

Конец шестой части