Бытовая культура итальянского Возрождения: У истоков европейского образа жизни

[56]

1. Образование: гуманистическая школа

От эпохи Возрождения до нашего времени дошли понятия «гуманизм», «гуманность», «гуманистический». Эти понятия многозначны и обладают широким смыслом, в обсуждении которого входить сейчас нет необходимости. Но необходимо оговорить, какой смысл это понятие имело в XIV веке, когда стало формироваться гуманистическое движение[57]. Л. М. Баткин подчеркивает неопределенность термина «гуманизм» и «гуманисты», отсутствие какой-либо постоянной социальной или профессиональной общности, которая могла бы характеризовать эту категорию людей в ренессансном обществе. «Грань между гуманизмом как умонастроением и как деятельностью условна. Гуманизм — выражение, так сказать, „блуждающей“, неопределенно всеобщей социальной функции, ранее неизвестной и не предусмотренной в анатомии общества. Поэтому реализацию этой функции брали на себя люди совершенно разных состояний и статусов, с которыми они отнюдь не порывали. Их роли приобретали двойственность: в одной области они купцы, чиновники, клирики и т. д., а в другой — гуманисты… Гуманисты — это те книжники, которые усвоили особый и необычный стиль общения, определенный круг занятий и чтения, способ мышления»[58].

В исторической литературе существуют две точки зрения на то, что такое гуманизм. Некоторые авторы, к числу которых относится П. Кристеллер, считают, что гуманисты — это те люди, кто занимался реформой образования и вместо средневековых «свободных искусств», в число которых входили «тривиум» и «квадривиум», преподавали «studia humanitatis» — предметы, ориентированные на изучение классической науки — риторику, поэзию, моральную философию. Другая точка зрения, которую представляет Э. Гарен, видит в гуманизме тип мышления, тип философствования и миросозерцания.

Мы полагаем, что правомерны обе точки зрения, но очевидно, что первоначально гуманистами считали прежде всего педагогов, которые требовали реформы образования, освобождения его от религиозных авторитетов Средневековья и старались ввести в курс обучения новые предметы. В последующем в Италии да и в других странах Европы появились гуманистические кружки, которые занимались главным образом изучением античного наследия. В XV веке гуманистическое движение охватило всю Европу, и оно успешно развивалось до конца XVI века. В нашей книге мы акцентируем внимание на гуманистической педагогике, которая создала в Италии новый тип людей, новый тип культуры, которую впоследствии стали называть «гуманистической».

Гуманистическое движение, ставящее своей целью реформу системы образования, ориентирующуюся на изучение античного наследия, было повсеместным в Европе. Мы находим следы этого движения не только в Италии, но и во Франции, Англии, Германии, Испании. В Италии гуманистическое движение возглавлялось Петраркой, Бокаччио, Пико делла Мирандолой, в Германии гуманизм представляли Ульрих фон Гуттен, Эразм Роттердамский, в Англии — Джон Колет и Томас Мор, в Испании — Луис Вивес.

Действительно, вопросы воспитания и образования находились в центре внимания деятелей Возрождения. В Италии, начиная с первого десятилетия XV века, один за другим появляются трактаты о воспитании, написанные педагогами-гуманистами: Паоло Верджерио «О благородных нравах и свободных науках», Маттео Веджио «О воспитании детей и их добрых нравах», Джаноццо Манетти «О свободном воспитании», Леонардо Бруни Аретино «О научных и литературных занятиях», Баттисто Гуарино «О методе обучения и изучения», Энео Сильвио Пикколомини «Трактат о свободном воспитании», Леона Баттиста Альберти «О семье» и др.

До нас дошло как минимум одиннадцать гуманистических трактатов о воспитании[59]. Кроме того, теме воспитания посвящены многочисленные письма гуманистов. В этих письмах и трактатах гуманисты, используя учения о воспитании античных авторов — Аристотеля, Платона, Плутарха, Квинтилиана — закладывают основы нового светского воспитания.

Воспитание — один из главных видов деятельности гуманистов. Они не только пишут руководства по воспитанию, но и сами занимаются воспитанием и образованием, применяя на практике принципы гуманистической этики и педагогики. Широкую известность в начале XV века получил педагог Гуарино да Верона (1374–1460)[60]. Он преподавал в разных городах Италии — Венеции, Флоренции, Вероне, и Мантуе — и всюду он получал высокие отзывы современников о своих знаниях и талантах. Гуарино был первым итальянским гуманистом, который посетил Константинополь, чтобы изучить там греческий язык. Он всю свою жизнь поддерживал связь с греческим философом Хризолором.

Слава о Гуарино выходила за пределы Италии. Его посещали ученые из других стран, в частности, англичане Уильям Грей, епископ Или, который был в Ферраре в 1445–1446 годах, Роберт Флемминг из Оксфорда, который брал у Гуарино уроки греческого языка в 1446–1451 годах.

Антонелло да Мессина. Святой Иероним в келье. 1474. Национальная галерея, Лондон

К сожалению, Гуарино не проявлял интереса к писанию сочинений, предпочитая устный способ общения с учениками и коллегами. Единственный источник его метода обучения — это письма и сочинение его сына Баттисто Гуарино «О методе обучения и изучения» (1459).

В письмах Гуарино утверждается о приоритете слова над образом, литературы и ораторского искусства над изобразительным искусством, говоря, что живописные образы недолговечны и немы, тогда как живая речь может «распространяться по всему миру и жить вечно». Но Гуарино, как и многие другие гуманисты, признавал воспитательное значение живописи и скульптуры, говорил о пользе статуй предков. Он сам сочинил стихотворную поэму «Пизано» в честь художника Пизанеллло. По его инициативе при дворе д’Эсте в Ферраре устраивались диспуты об искусстве.

Колантонио дель Фьоре. Святой Иероним за работой. 1440–1470.

Музей Каподимонте, Неаполь

Гуарино много сделал для популяризации греческой классики. Он читал лекции о «Георгиках» Вергилия, излагал содержание трактата по риторике Диониса Галикарнасского, занимался переводом сочинений Плутарха, перевел «Географию» Страбона.

Маттео де Пасти. Гуарино Гуарини да Верона. Около 1453. Медаль.

Нумизматический кабинет, Государственные музеи, Берлин

Характер учителя отражается в его учениках. Его ученик Лионелло д’Эсте стал покровителем искусства и коллекционером. Другой его ученик из Вероны Барталомео Фацио в своем трактате «О выдающихся мужах» описывает работы живописцев Пизанелло, Ян ван Эйка, Ван дер Вейдена, скульпторов Донателло и Гиберти[61]. Анджело Дечембриа в сочинении «De politia literaria» анализирует эстетику обнаженного человеческого тела. А Леонардо Джустиниани в своем письме кипрской королеве, которой он дарит картину, пишет, что живопись не просто подражает природе, а зачастую превосходит ее.

Таким образом, гуманисты постепенно открывали для себя мир искусства и обнаруживали его ценность для воспитания. Делали они это осторожно, как бы наощупь, оценивая нравственный этос художественных образов, отдавая, порой, предпочтение литературе и слову, чем зрению и художественному видению.

Один из первых практических опытов гуманистического воспитания была школа «Casa giocoso» («Веселый дом»), основанная в 1423 году падуанским педагогом Витторино да Фельтре. Расположенная под Мантуей, в сельской местности на берегу озера, школа превратилась в своего рода экспериментальное предприятие, где на практике проверялись педагогические идеи итальянских гуманистов. Мантуанская школа не преследовала никаких специальных или профессиональных целей. Система образования Витторино строилась на преподавании так называемых «свободных дисциплин», которые имели целью достижение всесторонности личности. Обучая своих учеников грамматике, поэзии или музыке, Витторино не стремился сделать из своих учеников поэтов или музыкантов. Поэзия и риторика должны воспитывать в учениках способность самостоятельно и хорошо говорить, музыка — чувствовать музыкальную гармонию, гимнастика должна научить гармонии и грации движений и т. д.

Антонио Пизанелло. Витторино да Фельтре. Около 1446. Медаль

Якопо Беллини. Мадонна с Младенцем и донатором Лионелло д'Эсте.

Около 1450. Лувр, Париж

В основе системы обучения Витторино да Фельтре лежала идея гармонического воспитания, объединяющая духовные и физические занятия. Он строил свою систему обучения, исходя из принципов равномерного развития ума, тела и духа. Поэтому в мантуанской школе, наряду с изучением истории, математики, греческих поэтов придавалось большое значение физическим упражнениям: борьбе, бегу, плаванию, стрельбе из лука.

Витторино да Фельтре была близка платоновская идея о сочетании в воспитании музыки и гимнастики. «Особое место в системе воспитания Витторино занимает музыка. Более глубоко, чем другие гуманисты, Витторино входил в понимание этого предмета. Он сам был чувствителен к воздействию музыки, считал, что она развивает чувство времени, Витторино полагал, что воспитание заключается прежде всего в воспитании чувствования, и восприятия и поэтому в его доктрину широко проникает эстетический элемент. Это проявлялось в том, как были оформлены школьные здания и площадки для игр. Витторино симпатизировал платоновской теории музыкального этоса. Ученики его регулярно занимались пением и игрой на музыкальных инструментах»[62].

Нельзя согласиться с известным английским искусствоведом Гербертом Ридом, который в своей книге «Воспитание через искусство» пишет о практицизме педагогики гуманистов и отрицании ими идеи эстетического воспитания: «Гуманистическая традиция воспитания, как она была отражена у Витторино или Агриколы, полностью стоит на стороне рациональной или логической структуре воспитания. Это — мир грамматиков. Искусство признается только как средство отдохновения от напряженности мысли. Музыка — наиболее ценимое Платоном искусство — является в высшей степени подозрительным занятием и принимается только как уступка умеренности. Если живопись или скульптура признавались более значительными, то только потому, что они могут быть средством изучения и стратегии. Трудно увидеть у этих великих педагогов хотя бы малейший намек на понимание платоновской теории воспитания»[63].

Как мы видим, Герберт Рид не обнаруживает в педагогике гуманистов эстетического элемента и ставит ее на одну доску с «шизофреническими» учениями христианского Средневековья. Нам кажется, что он был чрезмерно строг к гуманистам и упустил в их педагогике связь с идеей эстетического воспитания[64]. На самом деле, эстетический момент у итальянских гуманистов настолько силен, что он подчас определяет саму проблематику и содержание педагогических идей. Нагляднее всего представление об этом дает уже упоминавшийся нами трактат падуанского педагога Пьетро Паоло Верджерио «О благородных нравах и свободных занятиях».

Эстетический момент содержится уже в названии трактата, в самом понятии «свободные занятия». Во многом оно идет от Аристотеля, который в своей «Политике», возражая против профессиональных занятий музыкой, говорил, что цель музыки содержится в ней самой. И поэтому свободнорожденные граждане должны заниматься ею не ради заработка, а исключительно ради ее самой.

Аналогичную мысль развивает и Верджерио, который по-кантовски считает, что «свободные занятия» свободны от пользы, не имеют никакой внешней цели. Они не дают никакой непосредственной выгоды, но зато приносят человеку наслаждение. «Свободные науки, — говорит Верджерио, — рождают в душах людей удивительное наслаждение и со временем приносят обильнейшие плоды»[65]. Верджерио придает большое значение, наряду с философией и историей, красноречию. Если философия учит правильно и прекрасно мыслить, история увеличивает жизненный опыт, то красноречие учит красиво и правильно говорить. Это приобщение красноречия к «свободным искусствам» не является случайным. Итальянские педагоги, опираясь на трактат Квинтилиана «О воспитании оратора», постоянно настаивают на необходимости включения в систему образования риторики и красноречия.

Верджерио уделяет большое внимание и литературной стороне образования. Он рекомендует чтение античных авторов, чтобы расширить представления о литературе и языке. Но самое важное в педагогическом трактате Верджерио заключается в том, что он, наряду с литературой и музыкой, включает в воспитание детей изобразительное искусство. По его словам, на этом было основано воспитание у древних греков. «Греки обучали своих детей четырем предметам: чтению, гимнастике, музыке и „фигуративному искусству“. Из этих четырех предметов, искусство сегодня не включается в число свободных искусств или же фигурирует только как обучение рисунку. Но это полностью относят к профессии художника. Однако Аристотель в „Политике“ (VIII, 3, 1) придает знанию рисунка не только декоративное, но и практическое значение. При приобретении ваз, скульптур и картин, от которых греки получали большое удовольствие, знание искусства оказывалось очень важным и не только в определении цены, но и для понимания прекрасного и благородного в природе искусства. Обо всем этом образованный человек мог судить и спорить»[66].

Мирабелло Кавалори. Портрет юноши. 1560–1570. Музей Стефано Бардини, Флоренция

Идеи, высказываемые в трактате Верджерио, мы находим и в сочинениях других итальянских педагогов-гуманистов. Большой интерес в этом отношении представляет трактат Бруни Аретино «О литературных и научных занятиях». Он посвящен воспитанию женщин и содержит рекомендации и наставления о литературных занятиях. Но содержание трактата выходит за пределы простого практического руководства, на первый план выдвигаются эстетические и художественные критерии. Так, например, говоря о пользе грамматики, Аретино пишет, что наука эта открывает не только правила и законы языка, но и «всю красоту и изящество речи. Благодаря им мы познаем многое из того, чему едва ли могли бы научиться у наставника: звук, изящество, гармонию, красоту»[67]. Употреблять законы построения речи надо не только поэту и оратору, но каждому человеку в его обыденной речи, которая тоже имеет гармонию и ритм.

Эстетический подход к вопросам воспитания проявляется у Аретино и в подборе и оценке писателей, рекомендуемых для чтения женщин: «Я не считаю, что женщина должна довольствоваться священными книгами, и поведу ее к светским знаниям». Аретино — горячий поклонник античной литературы, и в списке его рекомендаций мы находим античных авторов — историков, философов, поэтов. Аретино полемизирует с теми авторами, которые говорят о моральной неполноценности поэзии, описывает греховные страсти и непристойные сюжеты. По его мнению, эти сцены любви вовсе не безнравственны, потому что они — результат художественного вымысла и «тот глуп, кто понимает все это буквально».

Конечно, говоря о высоких целях воспитания, итальянские педагоги обращались к верхним слоям общества, а отнюдь не ко всему народу. Поэтому, когда речь заходила о «совершенном» человеке как цели и идеале воспитания, то им оказывался «совершенный придворный». Этот узкий социальный масштаб педагогических идеалов Возрождения ясно виден в трактате итальянского писателя Бальдассаре Кастильоне «О придворном» (1518).

В этом трактате, написанном в форме живого диалога, обсуждается вопрос о том, каким должен быть совершенный придворный. Кастильоне исходит из ренессансного идеала универсально образованной личности. Придворный должен владеть многими умениями: уметь ездить верхом, фехтовать, владеть разного рода оружием, танцевать, хорошо говорить, играть на музыкальных инструментах.

Но наиболее отличительной особенностью хорошо воспитанного придворного Кастильоне считает грацию. Грация — понятие неоплатонической эстетики. В эпоху Возрождения оно стало применяться в оценке внешнего и внутреннего облика человека. Для Кастильоне грация — это то, что делается легко, свободно, без каких-либо затруднений и усилий. Грация выступает у него как универсальное эстетическое качество, свидетельствующее о том, что нормы общественного поведения выполняются свободно, естественно, без принуждения. В этом заключается тайна того очарования, которое производит воспитанный человек, который в трактовке Кастильоне, оказывается совершенным придворным. В трактате Кастильоне наглядным образом обнаруживается узкий сословный характер гуманистической идеологии.

Беноццо Гоццоли. Школа в Тагасте. 1464–1465.

Фреска в церкви Сант-Агостино, Сан-Джиминьяно

Помимо реформы образования, гуманистам принадлежит ведущая роль в освоении классического наследия, в особенности сочинений, написанных на греческом языке. В Средние века греческий язык знали плохо, так как ведущим языком считалась латынь. Поэтому греческие источники в эту эпоху были мало известными. В научном обиходе были сочинения Аристотеля, Галена и ранних отцов церкви. Но даже эти переводы были недостоверны. Так, в середине XII века Аристотель переводился на латынь не с греческого подлинника, а с арабского языка. Не существовало переводов Гомера. В Ферраре долгое время считалось, что «Илиада» и «Одиссея» написаны Софоклом. Гомера стали переводить в XIV веке по инициативе Боккаччо, который привлек к этому переводу Леонция Пилато. Последний лучше знал латынь, чем греческий, и его переводы фрагментов из Гомера не были совершенными. В общем, перед гуманистами стояла огромная задача в освоении греческой классики.

Большую роль в этом деле сыграл Мануэль Хрисолор, византийский дипломат, посетивший Венецию. У него многие гуманисты обучались греческому языку. Такие выдающиеся ученые-гуманисты, как Бруни Аретино, Витторино да Фельтре, Гуарино, Франческо Филельфо, Марсилио Фичино занимались переводами сочинений Аристотеля, Платона, Плутарха, Диогена Лаэртского, Аристофана. Это был титанический труд, занявший несколько столетий. Но в результате итальянский гуманисты возродили греческую классику и интерес к ней[68].

Отсутствие демократической основы, противоречие между блестяще образованным меньшинством общества и народной массой, лишенной всякого образования, очень скоро дало себя знать, и в конце концов это противоречие привело к кризису всей духовной и интеллектуальной мощи ренессансной культуры.

Было бы ошибочно представлять себе гуманистов в качестве этаких школяров, корпящих над рукописями и книгами. Это были достаточно деятельные люди, которые много путешествовали, интересовались не только духовными, но и вполне земными занятиями, в том числе спортом: фехтованием, ездой на лошадях, игрой в мяч.

Одним из зримых и очевидных результатов деятельности гуманистов было разрушение средневековой системы образования, основанной на «тривиуме» и «квадриуме». Гуманисты открывали воспитательное значение литературы, поэзии, живописи, спорта, любых физических или интеллектуальных занятий, которые способствовали развитию личности.

Любопытно проследить, как менялась программа обучения в крупнейших университетах Европы. Первоначально основанная на семи «свободных искусствах», она постепенно включала дисциплины, которых не знала средневековая педагогика. Прежде всего это была медицина и связанные с ней открытия в области кровообращения и биологии организма. Коренным образом менялась картина мира благодаря открытиям Коперника. Развивалась физика. Все исследования Ньютона были проведены в университете Кембриджа. Поэтому университеты Италии, Франции, Англии коренным образом реформировали систему образования, включив в нее как естественно-научное знание, так и гуманитарные дисциплины, которых не знало Средневековье. Этот процесс расширения знания и обогащения культуры был во многом обязан деятельности гуманистов, которые смело экспериментировали в сфере образования и боролись с авторитаризмом в нем.

Если ранний гуманизм был связан с педагогами XIV–XV века, то в XVI веке это термин обозначал ту интеллектуальную элиту в европейской культуре, которая была знаменем борьбы за новую культуру и свободу мысли. В их числе были такие имена, как Боккаччо, Петрарка, Пико делла Мирандола, Рейхлин, Ульрих фон Гуттен, Эразм, Джон Колет, Томас Мор.

В наше время термин «гуманизм» утратил свою связь с педагогикой. В эпоху Возрождения именно свободное образование составляло смысл и содержание гуманистического движения во всех европейских странах. Влияние итальянского гуманизма на культуру многих европейских стран рассматривается в многочисленных публикациях современных историков[69].

2. Книга и книгопечатание

Огромным культурным достижением Ренессанса было изобретение книгопечатания. Это изобретение революционизировало культуру, сделало ее демократичной, доступной практически для каждого. До XV века все европейские книги, включая Библию, часословы, бестиарии, рыцарские книги, хроники были рукописными. Иллюминированная рукописная книга была одним из достижений высокой готики, которым можно наслаждаться и сегодня. Эти книги были и остаются самыми настоящими произведениями искусства. Но они были чрезвычайно дорогими и доступными только для избранных.

Иллюстрированные Библии и Евангелия создавались в монастырях, которые вплоть до XII века были центрами производства иллюстрированных рукописей. Техника создания рукописных книг была традиционной и мало изменялась на протяжении многих веков. Материалом служил пергамент, выделанный из шкуры овец, чернила были растительного происхождения, а краски создавались из минералов, смешанных с сырыми яйцами и другими ингредиентами, такими как мед, воск или моча животных. Отдельные листы сшивались друг с другом, образуя секции, а затем секции стягивались друг с другом кожаным шнуром и переплетались обложкой, представляющей собой дубовую доску, обшитую кожей.

В средневековых рукописных книгах можно выделить три следующих элемента украшения: инициалы, миниатюра и орнаментика. Украшение листа начиналось с инициала, который выписывался пером или тонкой кистью синими, красными или черными чернилами. В инициалах охотно использовались мотивы животных, птиц, головок драконов. В геометризированную форму инициала часто вписывались отдельные животные, лица или целые сюжеты — «истории». Поэтому такие инициалы называются «историзированными».

Монте ди Джованни, Мариано дель Буоно. Давид и Голиаф.

Миниатюра из часослова, принадлежавшего флорентийской семье Серристори.

Около 1500. Музей Виктории и Альберта, Лондон

Миниатюры занимали порой всю плоскость страницы, иногда — только ее часть. Они содержали описание определенных сюжетов, чаще всего из библейской истории. Миниатюры раскрашивались яркими красками — красной, голубой, желтой, коричневой.

Кроме того, рукопись декорировалась орнаментальными украшениями, которые занимали поля листа или служили его рамкой. На полях листа или внизу под текстом художник-орнаменталист часто пририсовывал свой собственный рисунок, т. н. дроли. Они носят поучительный или развлекательный характер. Наиболее популярным сюжетом была охота собак на зайца, изображения гротескных фигурок или экзотических животных.

Рукописи переписывались по заказу монастырей или королей. Эти книги писались в единственном экземпляре, они были очень дорогими и трудоемкими. Поэтому владеть ими могли только очень богатые люди, монастыри или университеты. Чтобы избежать воровства драгоценных книг, они иногда приковывались цепями к полкам библиотек. Эта традиция сохранилась, например, в центральной библиотеке Оксфорда и до сих пор. В эпоху Возрождения рукописные книги сохранялись и коллекционировались. Богатая частная библиотека была у Пьеро Медичи, который собирал античные и средневековые книги. В частности, в его библиотеке была «Естественная история» Плиния и «О граде Божием» Августина и др.

Большой популярностью пользовались хорошо иллюстрированные рукописные часословы, в которых рассказывалось о событиях истории или временах года. Такой часослов с изображением Давида и Голиафа принадлежал семье Серристори во Флоренции (1500).

Однако в середине XV века в книжном деле произошла революция. В 1440 году типограф из Майнца Иоганн Гуттенберг изобрел печатный станок. Он издал на нем прекрасно иллюстрированную Библию. Типографская печать быстро распространялась. Появились издательские центры в Германии, Швейцарии, Италии, где налаживалось производство печатных книг. Они были гораздо дешевле, чем рукописные, а главное, тираж книг можно было доводить до нескольких сот экземпляров. Это сделало книгу доступней для многих читателей.

Итогом революции, произведенной Гуттенбергом, было создание нового типа культуры — визуальной культуры, то есть культуры, основанной на зрении и визуальном восприятии. В Средние века культура была слуховой, так как все знания — преподавание в школе, проповеди в церкви — воспринимались со слуха, и хотя визуальный момент в этой культуре существовал, но он не доминировал.

Эти изменения происходят в первую очередь в повседневной жизни. Итальянские купцы, впрочем как и во всей Европе, считали составление счетов и писание писем основой своей профессии. В архиве одной из торговых фирм в Прато накопилось 500 счетных книг и 120 тысяч писем, написанных в период с 1382 по 1410 год. Составление писем становилось обязательным моментом для торговой профессии. По этому поводу Боккаччо не без иронии писал: «Эти торговцы сидят в кассах и постоянно что-то калькулируют, и так в Англии, Голландии, Испании, на Кипре, сегодня здесь, завтра — там. Они пишут письма партнеру не иначе, как в виде целого тома».

Не менее важным становится и чтение. Наличие доступных книг делает это занятие повседневным. Джованни Морелли рекомендует молодому человеку ежедневно один час уделять чтению, называя в первую очередь Аристотеля, Цицерона и «Божественную комедию» Данте. В записках 1346 года Петрарка признается, что страдает общей для многих болезнью — страстью к чтению. И чем больше он читает, тем больший растет к ним аппетит. «Книги, — говорит он, — приносят нам удовольствие до самого мозга костей; они говорят с нами, дают советы, составляют нам живую и остроумную компанию. И им не обязательно представлять себя читателю, за них это делают другие книги, возбуждая страсть к чтению».

Сочинения Петрарки, изданные в Венеции в 1538 году

В Италию печатный станок привезли немецкие монахи Конрад Свенхейм и Адольф Паннартц. Они поселились в бенидиктинском монастыре Субиако близ Рима, где они напечатали четыре книги. Это была смесь религиозных и классических изданий, они печатали одновременно «О Граде Божием» Августина и «Об ораторе» Цицерона. Другой немецкий печатник Джон Спейер основал издательскую фирму в Венеции в 1469 году и издал «Письма к друзьям» Цицерона, которые вышли тиражом в 100 экз.

Но главный вклад в развитие издательского дела в Италии внес Альд Мануций (1449–1515), основавший свое быстро растущее издательство в Венеции. В начале XVI века Венеция становится центром книгопечатания в Италии. В 1501 году в ней издавалось вдвое больше книг, чем в Париже, и одна седьмая часть всех книг, производимых в Европе. Недалеко от площади Сан-Марко в 1500 году существовала улочка Меркериа. Ее занимали книжные магазины, издательства и дома, где жили со своими семьями издатели. Туристы приезжали в Венецию покупать стекло, но вместо этого они покупали книги, которые только что вышли из-под пресса.

Издательская марка Альда Мануция

Правда, Альд не был венецианцем. Он родился в маленьком холмистом городке Бассиано, расположенном в 75 километрах от Рима. Как и многие, ставшие впоследствии великими, например, Леонардо да Винчи, он пришел в большой город из провинции. Альд поступает на факультет искусств в Риме и в течение пяти лет прилежно изучает классические источники. После этого он едет в Феррару к известному педагогу-гуманисту Гуарино, у которого он изучает греческий язык. Этот язык был привилегий гуманистов. Если латынь была нужна для знания медицины или юриспруденции, то греческий язык был необходим для того, чтобы читать в оригинале греческих классиков. Не случайно гуманисты с таким восторгом встретили приезд Мануэля Хрисолора, который прибыл во Флоренцию обучать греческому языку.

После этого Альд стал преподавателем, давая частные уроки греческого языка. Именно в этот момент в Италию попал печатный станок, изобретенный Гуттенбергом. И тогда Альд, который имел прекрасную репутацию как педагог, вдруг решил стать издателем. Очевидно, это было призванием свыше. Основать издательскую компанию было не так просто: для этого нужны были большие капиталовложения. Нужен был пресс, металлический набор шрифтов, нужна была хорошая бумага, которая стоила дорого. Чтобы решить все эти проблемы, Альд нашел двоих компаньонов, которые обеспечили солидный капитал. Не будучи состоятельным человеком, Альд имел в компании не более 15–20 процентов. Но зато он был мозгом компании.

Альд решил начать с издания книг на греческом языке. В 1495 году он издает греческую грамматику Теодора Газа. Но самым грандиозным его проектом было издание всех сочинений Аристотеля на греческом языке. В Средние века работы Аристотеля были известны только на латыни. При этом латинские переводчики допускали ошибки при переводе, привносили в аристотелевский текст свои толкования. В 1498 году Альд издал полное сочинение Аристотеля (без утерянных в то время «Поэтики» и «Риторики») в пяти томах in folio. За этим последовали первые греческие издания Аристофана, Эпикура, Демосфена, Еврипида, Теофраста, Фукидида. За двадцать лет своей деятельности Альд издал около тридцати литературных и философских греческих текстов. Большинство его изданий были доступны для преподавателя или профессора университета. Один том сочинения Аристотеля стоил от одного до трех дукатов, тогда как профессор университета зарабатывал в год до ста дукатов. Так что он мог себе позволить приобрести оригинальное, первое в европейской литературе печатное издание греческой классики.

То, что раньше хранилось в виде одной-единственной рукописи, он издавал тиражом в тысячу экземпляров. Со временем Альд мог увеличивать тиражи своих изданий. Например, книгу Мартина Лютера «Обращение к христианской знати немецкой нации» он напечатал тиражом в 4 тысячи экземпляров.

После серии греческой классики, Альд стал печатать латинскую литературную классику — Вергилия, Цицерона, Горация, Ювенала. Он также издавал современных гуманистов, писавших на латыни, в частности, «Сочинения» Анжело Полициано, Эразма Роттердамского. Он напечатал труды Данте, Петрарки, в его издательстве вышла знаменитая книга Пьетро Бембо «Азолани» (1498).

Альд изменил формат издания латинской классики. До него она печаталась в большом формате, с массой комментариев по поводу каждого небольшого текста. Альд стал печатать эти книги в небольшом формате, без громоздкого комментария. Практически он был первым, кто стал издавать книги карманного формата. Все это удешевило издание и сделало его доступным практически для каждого.

Издания Альда отличались четким набором. Каждая книга сопровождалась маркой издательства — изображением дельфина на фоне якоря. Эта марка просуществовала до конца XVI века, так как после смерти Альда его дело продолжили сын Паоло и внук Альд II (1547–1597).

В деятельности Альда нашло счастливое сочетание ученого и издателя. Как пишет П. Грендлер, «он принес знания издателям и издательские возможности ученым. Альд продемонстрировал ученым, что можно доверять новой технологии и заниматься исследованиями, издавая древние и современные тексты. Он сохранил огромное количество древних текстов и способствовал распространению итальянского гуманизма в других странах Европы. Альд производил прекрасные книги, которые и сегодня восхищают прекрасным набором, чистотой линий, хорошим дизайном. Он принес знания и образцы высокой морали для огромного числа читателей. Поэтому, когда Альд завершил свой жизненный подвиг, он мог быть спокоен. Никто другой не мог сделать больше него»[70].

Рафаэль. Портрет Пьетро Бембо. Около 1504.

Музей изобразительных искусств, Будапешт

С изобретением книгопечатания в первую очередь стали печатать религиозную литературу — Библию и Новый Завет. Но вместе с тем обнаружилось, что многотиражные книги оказались нужными и в других областях знания, прежде всего в медицине и педагогике. Впервые широкому читателю стали доступны многочисленные медицинские рецепты, описания лекарственных трав, способы лечения болезней, которые раньше скрывались только в отдельных, недоступных списках.

Книгопечатание оказало огромное влияние на образование. Джованни Виллани в своих «Хрониках» анализирует состояние образования во Флоренции в 1338 году. В то время в городе насчитывалось 92 тысячи населения. Из них около 15 тысяч составляли мальчики и девочки в возрасте от 8 до 14 лет. Около 10 тысяч детей в этом возрасте могли читать, более тысячи учились в специальных бизнес-школах, и около 600 посещали «грамматические школы». По подсчетам Виллани, около 80 процентов населения Флоренции было грамотным[71]. Это очень высокий процент, в который не входили частные занятия и монастырские школы.

Итальянские гуманисты первыми оценили печатные книги как превосходное средство для воспитания. Их отношение к книгам было сакральным. Они обожествляли книги, собирали их, передавали в школы и библиотеки. В трактате о воспитании Паоло Верджерио мы находим настоящий панегирик книгам как источнику мудрости и наслаждения: «О, книги, славное украшение (как мы говорим) и приятные слуги (как правильно называет их Цицерон), честные и послушные в любых обстоятельствах! Никогда не наскучат, не заводят ссор, не жадны и не дерзки. Прикажешь — говорят, прикажешь — молчат, и всегда готовы к услугам. От них ничего никогда не услышишь, кроме того, что хочешь и сколько хочешь. И поскольку наша память не способна сохранить всего, даже малого, и едва достаточна для удержания каждого события в отдельности, книги, как я полагаю, нужно рассматривать и сохранять как вторую память»[72].

В эпоху Возрождения начинают появляться библиотеки. Сначала они существовали в монастырях и соборах и в основном представляли религиозную литературу, хотя постепенно в них стали появляться книги светского содержания. Постепенно, наряду с монастырскими, появляются городские библиотеки. Таковы были библиотеки Гвидо Гонзага в Мантуе (в 1403 году она насчитывала 400 рукописей), библиотека д’Эсте в Ферраре (243 рукописи), библиотека в Падуе, которая к 1426 году насчитывала 1000 книг.

Кроме того, возникали и богатые личные библиотеки. Большой библиотекой в 2 тысячи книг обладал Петрарка. Врач Джованни Донди оставил в 1389 году библиотеку в 100 томов, среди которых были сочинения Цицерона, Овидия, Плиния, Витрувия, а из сочинений современных авторов — сочинения Петрарки. Богатая библиотека, насчитывающая 800 книг, принадлежала Салютати. Богатый дворянин Антонио Корбинелли владел замечательной библиотекой римских авторов, в которой было 194 латинских и 79 греческих рукописей. У банкира Пала Строцци в библиотеке к 1431 году насчитывалось 277 книг и т. д.

Иллюстрация Леонардо да Винчи из книги Луки Пачоли «О божественной пропорции». 1509

Показательна в этом отношении судьба библиотеки гуманиста и педагога Витторино да Фельтре. Она служила целям преподавания, и после смерти Витторино переходила в руки других настоятелей школы, которую он возглавлял. Очевидно, это была первая в Европе школьная библиотека.

Еще одна сфера, которая получила преимущественное развитие в связи с книгопечатанием, — это сфера теории и истории искусства. Все известные итальянские книги по теории живописи, архитектуры и музыки получили широкое распространение благодаря печатному станку. Постепенно издание книг усложнялось, появилась потребность иллюстрировать их хорошо выполненными работами. Часто к оформлению книги привлекался крупный художник. В этом смысле прекрасный пример представляет книга ученого монаха Луки Пачоли «О божественной пропорции». Поразителен тот факт, что иллюстратором книги стал не кто иной, как Леонардо да Винчи, один из самых крупных художников позднего Возрождения. В своей книге Пачоли доказывает универсальный характер математической пропорции, без которой невозможно никакое измерение, ни торговля, ни живопись, ни архитектура. К тексту книги Пачоли Леонардо приложил несколько десятков своих рисунков различных многоугольников, иллюстрируя мысль Платона, что в основе всех вещей лежат геометрические тела. Можно сказать, что Леонардо стал первым художником книги, его иллюстрации сделали трактат Пачоли бестселлером. Если такое слово позволительно для культуры Возрождения.

Аньоло Бронзино. Портрет Лукреции Панчатики. Около 1540.

Галерея Уффици, Флоренция

Печатная книга, сделавшаяся доступной, сразу стала символом принадлежности к знанию и красоте. В итальянском искусстве сохранилась серия портретов мужчин и женщин (в особенности женщин) с книгою в руке. Так, Аньоло Бронзино изобразил Лукрецию Панчатику, читающей книгу (1540), Тициан — Изабеллу Португальскую с книгой в руке (1548) и т. д. Ренессансные женщины оказались страстными читательницами, во всяком случае, так изображают их художники.

Микелоццо ди Бартоломео. Библиотека монастыря Сан-Марко во Флоренции. 1442–1444

Уже в 1500 году прекрасно иллюстрированные, большого формата издания «Декамерона» Боккаччо или «Божественной комедии» Данте можно было купить для домашнего чтения. Вместе с тем успехом пользовались небольшие, карманного типа издания, которые издавал Альд Мануций.

Благодаря типографскому станку появилась возможность создания первой публичной библиотеки в Италии. Историки считают такой библиотеку в монастыре Сан-Марко во Флоренции. Ее основу составили 400 книг из личного собрания гуманиста Николо Николи, который передал ее в распоряжение Козимо Медичи. В свою очередь, Козимо передал ее монастырю, настоятелем которого был ученый монах Савонарола. Как мы знаем, его позиция была двойственной. С одной стороны, для пополнения этой библиотеки Савонарола шел на распродажу монастырских земель. С другой стороны, он призывал к сожжению предметов роскоши, так что на костер попадали и книги. Правда, мы не знаем, какие. И хотя «рукописи не горят», печатные издания часто полыхают и погибают навеки. Эту библиотеку поддерживал и философ Пико делла Мирандола, который находился в дружеских отношениях с Савонаролой. В результате каталог библиотеки Сан-Марко, составленный в 1500 году, насчитывал 1232 книги, и только половина из них была религиозного содержания. Такова история первой публичной библиотеки в Европе.

Микеланджело. 1523–1534. Лестница Библиотеки Лауренциана, Флоренция

Микеланджело. 1523–1534. Интерьер Библиотеки Лауренциана, Флоренция

Так постепенно книги становились необходимым элементом повседневной культуры, они находились и в домашнем обиходе, и в частных собраниях коллекционеров, и в гуманистических школах, и в публичных библиотеках, и наконец, в университетах. Все крупные европейские университеты создавали библиотеки, сохраняя как новые, так и древние книги.

Сегодня существует мнение, что книга изжила свой век, что «галактика Гуттенберга» (термин канадского социолога Маршалла Маклюэна) распалась, оставив нам «черные дыры», куда без следа проваливается вся прежняя печатная продукция, и в будущем нам предстоит иметь дело только с электронными средствами информации. Не приуменьшая роль последних, мы полагаем, что книга обладает свойствами, которых нет в экранных средствах информации. Статистические данные Юнеско не подтверждают мрачное предсказание Маклюэна. Думается, что европейская культура не может существовать без печатной книги, хотя, конечно, сегодня ей приходится довольно трудно конкурировать с интернетом и другими видами электронных масс-медиа.

Тициан. Портрет Якопо Страда. 1567–1568. Музей истории искусства, Вена

3. Коллекционирование древностей

В Италии в эпоху Возрождения интерес к истории породил необычайный интерес к коллекционированию. Благо, было что собирать. Собирали все: античные монеты, бюсты, саркофаги, камеи, старинные книги, вазы, посуду, скульптуры, медали и т. д. Сначала все это пополняло кабинеты — scrittoio — в домах и палаццо. Затем для них выделялась специальная комната — camera, которая служила прообразом музея и часто впоследствии становилась им.

Нет возможности ознакомиться со всеми ренессансными коллекциями — их было множество. Остановимся на одной из них — кабинете Лоренцо Медичи в палаццо Медичи во Флоренции. О характере собрания реликвий в этом кабинете сообщает Антонио Монтекатини, который подробно, в деталях, сообщает о посещении этого кабинета кардиналом Джованни Арагоном в сопровождении его хозяина — Лоренцо Медичи. Вот, что он сообщает:

«Затем Лоренцо вошел в кабинет, который принадлежал Пьеро де Медичи. Здесь он познакомился с большим количеством дорогих книг, написанных пером — превосходных вещей. После этого, вернувшись в лоджию, он открыл дверь в camera. Здесь на столе лежали все его драгоценные вещи: вазы, кубки, различные камни и яшма. Здесь находился большой кристалл на серебряной подставке, обрамленный серебром, жемчужинами, рубинами и другими камнями. Он также показал блюдо с различными изображениями, очень дорогую вещь, которая стоила четыре тысячи дукатов и называлась по имени прежнего владельца Тацца Фарнезе. Затем он принес два больших сосуда, наполненных старинными монетами — золотыми и серебряными, и небольшой кошелек с кольцами, бусами и гравированными камнями».

Кабинет, который посещал кардинал Джованни, по сути дела, принадлежал Пьеро Медичи, отцу Лоренцо. Это был типичный кабинет богатого купца и банкира. Но постепенно он превратился в библиотеку, музей, кунсткамеру. Он часто посещался людьми, прослышавшими о коллекции Медичи. В 1456 году этот кабинет посетил Филарете, автор известного «Трактата об архитектуре». Филарете рассказывал о своем впечатлении об увиденном. По его словам, он увидел здесь много книг, но больше всего его поразили двенадцать округлых голубых эмалей Лука делла Роббиа «Труды месяцев» (1450–1456) на полу и потолке кабинета. Эти эмали, каждая диаметром в 60 см, изображали работы, которые характерны для каждого определенного месяца. Это было замечательное описание годового цикла. Они долгое время украшали палаццо Медичи, пока последующие владельцы палаццо не использовали их на другие цели и не распродали их. (В настоящее время они хранятся в музее Виктории и Альберта.)

В своем трактате об архитектуре Филарете описывает также бронзовые и мраморные скульптуры, которые он увидел в кабинете Пьеро Медичи. Он с восторгом описывает античные скульптуры, говоря, что трудно поверить, что они были созданы рукой человека, а не пришли прямо с неба.

Лука делла Робиа. Труды месяцев. 1430–1436. Майолика. Музей Виктории и Альберта, Лондон

После смерти Пьеро кабинет переходит во владение Лоренцо Медичи. Лоренцо во многом приумножил собрание. Ценнейшим его вкладом были римские геммы I–II века до нашей эры. На одной из них изображен кентавр, темная фигура которого отчетливо выделяется на белом фоне, на другой — три крылатых эрота, которые деловито заняты плотницким делом, используя для этого слесарные инструменты, на третьей — Гермафродит, окруженный тремя эротами, наконец, на четвертой — Посейдон и Амфитрита. Помимо камей, Лоренцо собирает вазы, старинные монеты, книги по философии, истории, искусству. Наряду с античными предметами, Лоренцо собирает и современные предметы искусства, например, медаль с изображением своего деда Козимо Медичи. Он приобретает также и картины европейских мастеров, например, приписываемую Ван Эйку картину, изображающую св. Иеронима за чтением в кабинете, с лежащими на полках книгами, песочными часами, пером для письма и другими всевозможными вещами. Кроме того, Лоренцо собирал и некоторые произведения местной флорентийской живописи, в частности, «Битву у Сан-Романо» оригинального художника Паоло Уччелло, которая висела на нижнем этаже его палаццо. Сейчас эта картина, демонстрирующая перспективные искания, находится в лондонской Национальной галерее.

В 1492 году, когда делалась опись кабинета Медичи, выяснилось, что стоимость содержащихся в них раритетов составляет огромную сумму — 60 866 флоринов. Эта сумма была выше, чем вся остальная собственность семьи и даже, чем стоимость самого палаццо Медичи.

Филарете. Трактат об архитектуре. 1460–1464. Рукопись из собрания Пьеро Медичи.

Национальная библиотека, Флоренция

Античные камеи из собрания Лоренцо Медичи. Национальный археологический музей, Неаполь

Лоренцо Медичи был одним из многих коллекционеров искусства и предметов древностей. Но он, несомненно, отличался двумя чертами: богатством и вкусом. Это позволяло ему находить и коллекционировать вещи, которые никому в голову не приходило собирать. Так произошло с картиной Уччелло, художника, которого никто не принимал всерьез. Уччелло был скорее дилетантом, чем профессиональным мастером, прошедшим хорошую школу. Но он был экспериментатором и строил свои картины так, чтобы наглядным образом продемонстрировать законы перспективы. Очевидно, Лоренцо почувствовал этот экспериментаторский дух и приобрел картину, которая оказалась настоящим шедевром.

Лоренцо не следовал установившейся практике заказа картин. Чаще всего он покупал то, что ему нравилось у других владельцев. Так он приобрел небольшие картины ранних художников Возрождения: Фра Анджелико, Фра Филиппо, Донато. Фактически он создавал в своем доме первую художественную галерею. И не случайно, что в будущем собранные им картины и произведения искусства пополнили собрания крупнейших музеев мира.

Лоренцо Лотто. Портрет Андреа Одони. 1527. Королевское собрание, Хемптон-Корт

Ян ван Эйк. Святой Иероним в келье. 1442. Институт искусств, Детройт

Коллекционирование искусства получило развитие и в другом итальянском городе — Венеции. Венецианец Марк Антонио Микиел в 1520 году выставил свои коллекции в одиннадцати домах в Венеции. Возникла потребность устроить частную выставочную галерею. Такую галерею организовал Андреа Вендрамин на Гранд-канале. Она включала не только произведения живописи и античной скульптуры, но и медали, античные монеты, минералы, драгоценные камни и вообще всякие диковинные вещи. Вендрамину принадлежит первый каталог его выставки в 4-х книгах. В Бодлеанской библиотеке Оксфорда сохранился рисунок, изображающий часть выставки Вендрамина в Венеции под названием «Древние инструменты триумфа и прославления, включая урны и лампы». Фактически коллекция Андреа Вендрамина была первым частным домашним музеем. К сожалению, после смерти Вендрамина его коллекция была распродана, а каталог разошелся по частным лицам. В Британской библиотеке хранятся зарисовки с картин коллекции Вендрамина, представляющие 155 атрибутированных рисунков. По ним можно судить о масштабах и размерах коллекции. Эта коллекция поражала воображение многих современников, о ней сохранились отзывы многих путешественников, совершавших в Венецию традиционный Grand Tour.

Сандро Боттичелли. Портрет неизвестного с медалью Козимо Медичи Старшего.

Около 1474. Галерея Уффици, Флоренция

4. Медицина: от колдовства к науке

Как известно, в эпоху Возрождения происходят крупные открытия в области медицины. Собственно говоря, эта эпоха — время рождения научной медицины, таких ее важнейших отраслей, как анатомия, фармакология, теория инфицирования. Большой вклад в развитие медицинской науки внесли такие страны, как Италия, Испания, Англия. В XV веке медицина занимает прочное место в европейских университетах, которые давали звание доктора медицины. Уже в XV веке здесь были изданы тексты Галена, Гиппократа, которые стимулировали развитие медицинской науки. В свою очередь, развитие медицины, связанное с возрождением античной философии, породило интерес к биологии, антропологии, психологии и к научным занятиям, основанным на экспериментах.

До XV века медицина в Италии основывалась на народной традиции. В ней использовались рецепты, сохраняемые веками в рукописях, которые принадлежали местным малообразованным людям — монахам, колдунам. Как и во все времена, первую медицинскую помощь в эпоху Ренессанса люди получали на дому. Существовали врачи, парикмахеры, которые специализировались на пускании крови, аптекари, но в первую очередь помощь оказывали слуги, члены семьи, соседи. Домашняя медицина была более дешевой и более быстрой. Овладеть первыми навыками медицинской помощи было сравнительно несложно на практике. К тому же, начиная с середины XVI века, стали издаваться «Книги о секретах», содержащие рецепты и предписания для всевозможных болезней. В них были не только предписания для легких заболеваний (расстройства желудка, зубной боли), но и для тяжелых болезней, таких как сифилис или чума. Эти книги продавались на рынках. Кроме того, библиотеки и архивы были забиты коллекциями рецептов, среди которых были такие, как «Amiria» Леона Баттиста Альберти или «Experimenta» Катерины Сфорца.

Наряду с медицинскими советами, основанными на лечебной практике, эти рецепты содержали порой и религиозные советы по изгнанию злого духа из больного. Кроме того, в рецептурных книгах можно было найти полезные советы о том, как вывести из дома клопов или пауков, как сделать чернила или клей, а иногда и кулинарные рецепты. В этих книгах содержались описания различных трав и семян, привезенных из Африки или Дальнего Востока, рекомендации о различных видах пищи, описания того, какие животные или их части могут бьггь использованы в лекарственных целях, например, лягушки, змеи или пауки.

К великим ученым, которые внесли огромный вклад в развитие научной медицины в эту эпоху, относятся Парацельс (1490–1541), Фракасторо (1478–1552), Андреа Везалий (1514–1564), Леонардо да Винчи, превосходно знавший анатомию человека, о чем говорят его замечательные анатомические рисунки, Уильям Гарвей, открывший систему кровообращения[73].

В Италии в эпоху Возрождения также происходят огромные успехи в практической и теоретической анатомии. Фактически в XVI веке Италия становится центром научной медицины. Европейскую известность получают труды Андреа Везалия. Он изучал медицину в Париже у Жака Дюбуа, а затем стал профессором медицины в Падуе. Здесь он препарировал сотни трупов, исследовал скелеты и вскоре пришел к выводу, что Гален и античные медики во многом ошибались. В 1543 году он издает свою книгу «О структуре человеческого тела», положившую начало научной анатомии. В книге содержалось 277 гравюр по дереву, служивших анатомическими иллюстрациями к книге. На фронтисписе этой книги изображен сам автор, держащий расчлененную человеческую руку.

Помимо Везалия, в Падуе и Болонье работали и другие анатомы, изучавшие строение человеческого тела. В Болонье преподавал Волшер Кутье (1534–1576). В 1573 году он издал книгу «Tabulae» с изображением скелета шестимесячного ребенка. Джованни Фвбриццио публикует в Венеции книгу «Формирование плода» (1600), в которой помещает рисунки, демонстрирующие формирование человеческого плода.

На открытые анатомические сеансы в Болонском университете съезжались ученые со всего мира, в особенности оттуда, где вскрытие трупов долгое время было запрещено по религиозным соображениям. Налицо был несомненный научный прогресс. Таким образом, к концу XVI века в Италии сформировались научная анатомия и эмбриология.

Развитие научной медицины происходило и в других странах. Уже в XIV веке в Оксфорде была утверждена степень медицины. В Нью-колледже в течении XIV века было восемь феллоуз, специализирующихся по медицине. Но особым авторитетом пользовался Мертон-колледж. Член этого колледжа Джон Гаддесден (1280–1361) написал на основе текстов Галена медицинский трактат «Английская роза» (Rosa Anglica). В 1421 врачи обратились с петицией к королю Генриху V с просьбой, чтобы медицинская практика контролировалась и лицензировалась университетами. Томас Линакр (1460–1524), член колледжа Всех святых («All Souls») в Оксфорде, провел десять лет в Италии, изучая там медицину и классические тексты. В 1518 году он основал в Лондоне врачебный колледж, доставал средства для медицинских лекций. В 1530 году, уже после смерти Линакра, был опубликован его перевод трактата Галена «О методе в медицине», на обложке которого был изображен больной на операционном столе, окруженный врачами. Линакр был дружен с Томасом Мором и так же, как и Мор, был сторонником гуманистических идей и гуманистического образования. Таким образом, медицинская наука и гуманизм были тесно связаны и поддерживали друг друга. В другом английском университете — в Кембридже — Уильям Гарвей в своем исследовании «О движении сердца и крови у животных» раскрывает механизм кровообращения. Этот трактат стал повсеместно известным в Европе.

Наряду с научной медициной, в эпоху Возрождения существовала и бытовая медицина, сопровождавшая человека в его повседневной жизни. Авторы книги «Медицинский ренессанс в XVI веке» показывают быстрый прогресс медицины в эпоху Возрождения, который происходит во всех странах Европы, включая Италию. Они свидетельствуют, что этот период характеризуется постоянной борьбой между теоретической и практической медициной: «В XVI веке широкий фронт медицинской практики обеспечивался деятельностью магов, астрологов, монахами и их женами, колдуньями, собирателями трав, парикмахерами. Очевидно, только незначительное меньшинство населения могло пользоваться услугами образованных и опытных врачей. В это время большинство обращалось к врачам-практикам, которые не имели формального образования в медицине и основывались на устной традиции. Деревенские колдуньи или жены церковных настоятелей не могли публиковаться, чтобы рассказать о своем опыте. Образованные врачи были лечащим меньшинством. Они противостояли устной традиции и утверждали свои собственные ценности»[74].

Профессия доктора была почетной и хорошо оплачивалась. На картине художника Лоренцо Лотто изображены врач Агостино дела Торро и его сын, тоже доктор. В руках старшего медицинский трактат Галена, а на заднем фоне — медицинские книги и уже выписанные рецепты для больных.

К тому же методы профессиональной медицины не были слишком сложными и разнообразными. Среди них доминирующими были два: кровопускание и определение болезни по цвету (а также по вкусу) мочи.

Прогресс медицины в эпоху Возрождения, как теоретической, так и практической, был обусловлен революцией в области книгопечатания. До этого времени все медицинские трактаты и кодексы хранились в рукописных списках, которые принадлежали непрофессиональным целителям. Но благодаря изобретению печатного станка все эти рукописи были распечатаны и стали доступны каждому, кто в них нуждался.

Очень важную роль эти книги играли для целей гигиены. Они содержали советы о том, как приготовлять мази, рекомендации по поводу мытья головы — «чтобы волосы были длиннее и красивее, а ум и память более прочной» и т. д. Женщины находили в книгах для домашней медицины рекомендации, как делать косметику и как ее применять. Причем эти рекомендации строились на основе теории юморов (хуморов) — горячего, холодного, сухого и влажного, — находящихся в теле различных людей и определяющих их темпераменты.

Домашняя медицина придавала большое значение очищению. Рекомендовалось регулярно очищать нос, уши, рот, чтобы таким образом очищать важнейшую часть тела — ум. Существовали специальные инструменты для чистки зубов, ушей, которые делались из золота или эмали. Они использовались так часто, что носились многими знатными людьми в виде украшения. Особую роль придавали омовению тела, посещению паровой бани. В богатых домах «паровые комнаты» строились рядом со спальней, а для простого люда в Римской империи, например, «паровые бани» существовали в каждом районе города. К сожалению, эта традиция закончилась в Италии уже в Средние века, так как требовала значительных усилий и энергии, и они были исключены из норм комфортабельной жизни. На смену бани врачи стали рекомендовать ношение рубашек, которые должны предохранять от грязи и пота. Рубашки же, доступные всем, — и бедным, и богатым — становились символом как внешней, так и внутренней чистоты, и одновременно служили украшением как для мужчин, так и для женщин. Как правило, рукава и воротники рубашек вышивались, что делало их достаточно нарядными. К числу обязательных правил гигиены относилось постоянное омовение рук перед и после еды. Для этого использовались расшитые ручные полотенца — предмет моды и гигиены.

Хуже обстояло дело с туалетом. В ранний период для очищения желудка не существовало отдельных комнат: пользовались нишами и коридорами вблизи кухни. В XVI веке эта процедура стала происходить в спальнях. Для испражнений каждый в доме пользовался личным ночным горшком из глины. Но довольно часто содержимое горшков вываливалось из окон на улицу, что приводило в изумление иностранцев, посещавших итальянские города. Запахи, остававшиеся в помещении, старались устранить благовониями.

Отсутствие строгой гигиены приводило к широкому распространению инфекционных болезней. Эпидемии чумы выкашивали до половины населения итальянских городов — Флоренции и Венеции. И хотя Фракасторо пытался бороться против инфекций и давал первые уроки гигиены, чума, сифилис и другие заразные болезни быстро распространялись в городской среде со скученным населением. Домашняя медицина с этими заболеваниями справиться не могла.