Бывшие. Тайная дочь олигарха

Глава 40

На веранде виллы уже накрыт стол, деревянный, с белой скатертью и вазочкой с полевыми цветами в центре. Блестели бокалы, пузатый кувшин лимонадом, в котором плавают дольки лимона и листья мяты. Вид с веранды открывается прямо на озеро: гладь воды сверкает на солнце, словно зеркало, обрамленное мягкой зеленью сосен и склоном холмов вдалеке.

Дымок от мангала, легкая пряность свежих трав, солоноватая свежесть воздуха.

На столе было все, о чем только можно мечтать после долгой прогулки: хрустящий домашний хлеб с хумусом и маслинами, салат из сочных томатов, огурцов и сыра фета, политый оливковым маслом, тарелка с запеченной рыбой, пахнущей лимоном и розмарином, куриные шашлычки с золотистой корочкой, овощи-гриль.

Я ловлю себя на том, что ем буквально взахлеб: кусаю хлеб, зачерпываю салат, пробую рыбу, словно боюсь не успеть. Воздух разжигает аппетит до предела.

— Приятно видеть такой аппетит, — усмехается Тимур.

— А ты что, не голодный?

— Безумно.

Встречаюсь с ним взглядом и краснею. Он сейчас совсем не о еде…

Едва не подавилась, Тимур протягивает мне бокал с водой, взгляд при этом не отводит.

Он ест тоже с удовольствием, мы молчим большую часть обеда, и это молчание странно комфортное. Никакого неловкого напряжения, только мягкий шелест листвы, крики птиц и теплый свет солнца, в котором его лицо кажется еще резче, еще ближе.

После обеда мы немного задерживаемся за столом. Тимур откидывается на спинку стула, я играю с ложкой, и между нами зависает ощущение чего-то невысказанного. Его рука почти случайно ложится поверх моей, и я чувствую, как кровь приливает к щекам.

Позже мы снова идем к озеру. Я звоню домой, и, пока слушаю голос Глаши, смотрю на воду. Тетушка просит меня не волноваться. У них полный дом гостей, никому не скучно, все в порядке. Я улыбаюсь сквозь тревогу: — Хоть на неделю останьтесь, — шутит она. — Я плохого не посоветую. Я благодарю ее и, отключившись, чувствую, что внутри стало чуть спокойнее.

— Все в порядке? — Тимур вглядывается в меня внимательно. — Да. Алиса счастлива, мама рядом, Глаша держит всех в руках. У них полный дом — даже Света приехала. — Давай только не о ней, — морщится он, и я смеюсь тихо.

Мы идем вдоль берега, по деревянному настилу, который тянется над песком. Вода у самой кромки переливается золотом. Алиев сжимает мою ладонь своей.

Мы гуляем, разговариваем о пустяках, о планах, иногда замолкаем, просто слушаем звуки леса. Но каждый раз, когда наши взгляды встречаются, внутри все начинает трепетать. Слишком долго я старалась быть далекой. А теперь — наоборот, страшно оттого, как сильно тянет.

Мы возвращаемся к вилле уже под вечер. Солнце почти коснулось горизонта, озеро стало темным, глубоким, и золотистые блики на его поверхности дрожали, словно живые. На веранде уже горели фонари, освещая деревянные перила и стол, за которым мы недавно ели. Все выглядит уютно, и в то же время нереально.

Тимур открывает дверь, пропускает меня вперед. — Осмотрись, а я пока камин разожгу. У воды может быть немного промозгло. Да и дождь собирается.

Я прохожу внутрь. Деревянные стены, мягкий диван, полки с книгами и керамикой — все дышит простотой и теплом. Поднимаюсь на второй этаж. В спальне замираю: на широкой кровати с белым покрывалом аккуратно стоит моя сумка. Он все предусмотрел. Даже вещи для меня собрали, тут не обошлось конечно без Глафиры. Сменное белье, одежда, расческа, косметика. Она все предусмотрела.

Обвожу взглядом комнату: мягкий ковер на деревянном полу, теплый свет от лампы в плетеном абажуре, приоткрытое окно, из которого тянет прохладой и запахом воды. Здесь так тихо, что слышен даже скрип половиц под моими шагами.

В этот момент в комнату заходит Тимур. Он похоже успел принять душ, переоделся в тонкие спортивные штаны и футболку. Уютный, домашний — и все равно слишком опасно притягательный.

Я стою, не зная, куда деть руки. Он подходит ближе. — Даша… — произносит мое имя так проникновенно, что мне становится трудно дышать.

Его пальцы касаются моей щеки, потом медленно спускаются по линии шеи, задерживаясь на ключице. Взгляд прямой, горячий, и в нем есть не только желание, но и что-то бережное. Я не отвожу глаз. Наоборот, ловлю его дыхание, каждый миг этой близости.

Тимур касается губами моих, сначала мягко, почти осторожно, но поцелуй стремительно меняется. Становится более глубоким и жадным. Отчаянным. Теряюсь от такого напора, как щепка в водовороте, который уносит все на своем пути. Страсть Алиева накрывает меня мощной волной, и уже нет было возможности сопротивляться или искать опору. Кроме него самого. Все вокруг исчезает. Остаются только его руки, уверенные и настойчивые. Его поцелуи сводят с ума, отрывают от реальности и заставляют забыть обо всем.

Кладу ладони на его грудь ощущаю тяжелый, ровный ритм сердца — будто подтверждение того, что мы оба живы здесь и сейчас. Тимур переплетает пальцы с моими и ведет меня к кровати. Его ладони скользят к моей талии. Он притягивает меня ближе, с новой силой впечатываясь в мои губы. Раздевает меня неторопливо, с какой-то бережной внимательностью. Гладит меня по спине, оставляя горячий след, и я закрываю глаза, позволяя этому теплу медленно разливаться по каждой клеточке.

— Мы слишком торопимся… — пытаюсь ухватиться за разум, но голос звучит слабее шепота.

— Мы безнадежно отстаем, — мягко, но решительно возражает Тимур, вновь накрывая мои губы.

Я снова проваливаюсь в это тягучее марево ощущений, словно в зыбучий песок, из которого невозможно выбраться.

— Какая же ты чувствительная, — почти с восхищением шепчет, медленно целуя мою шею. Его губы скользят выше, к уху, он втягивает мочку в рот, задевая языком серьгу. У меня перехватывает дыхание.

— Даша… — его голос низкий, хрипловатый. — Ты сводишь меня с ума. Я жалею только об одном — что не был рядом тогда, когда тебе было так страшно и трудно. Я должен был быть с тобой.

— Тимур! — вырывается у меня, но звучит это не как протест, а скорее как отчаянный всхлип, полный смятения и восторга.

— М-м… — отвечает он одними губами, не отрываясь от меня.

Пуговицы на блузке поддаются его ловким пальцам одна за другой. Я даже не успеваю понять, как одежда распахивается.

Сдавленный стон вырывается сам собой, я цепляюсь руками за его волосы, словно боясь, что если отпущу — исчезну вместе с этим мгновением. Все внутри кричит о том, что я хочу большего. Его губы, его руки, его тело — все нужно мне прямо сейчас. Жгучее желание становится невыносимым, сладкая мука накрывает с головой. Кажется, еще чуть-чуть — и я распадусь на тысячи осколков, из которых уже невозможно будет собрать прежнюю себя.