caure, varta, maile

Глава 11

Комментарий к Глава 11.

ВНИМАНИЕ! Сцены особо жестокого насилия. Уберите от бежевых экранов детей и беременных животных. Я ни разу не писал про пытки. Но эта парочка обязана быть злой.

Почему Аулэ такой Саурон? А, ну да… яблоки… яблони…

Пролетев сквозь жерло горы, первой на холодный каменный пол рухнула сеть с пленником. А следом на Ульмо упала закованная владычица природы. В глухой тьме, слабо озаряемой огоньками на ловушке, Ульмо почувствовал сквозь запах крови едва уловимые знакомые нотки росистых трав и прядку, возле своего лица, мягкость которой он узнал бы из тысячи.

Но тут к таким родным и приятным ароматам примешался и другой запах — жжёных кожи и волос. Йаванна, видно, опалила волосы и руку об дымно-огненную сеть. Она поначалу дернулась, стремившись избежать новых ран, но затем, пересилив боль и не пугаясь огоньков, коснулась нежно лица Ульмо. И он, как бы не было горестно до слез, не просил убрать ее руку. Оба знали, что скорее всего это прикосновение последнее.

Тут яркий свет ослепил до боли глаза. Огонь разом вспыхнул во всех очагах, факелах и горнах, осветив нутро горы. Оказалось, что валар провалились прямиком в тайную пещеру, в ту самую подземную кузню, в которой Аулэ рассказывал Мелькору про гномов.

Отстукивая ровный четкий шаг коваными сапогами, к ним приблизился огненный дух. Этот холодный звон растоптал последнюю безумную надежду на чудо, неосознанно рождённую в близости от возлюбленного существа. Аулэ взял конец цепи, что тянулась от щиколотки пленницы, намотал ее на руку. Йаванна закричала, запричитала, умоляя отпустить любимого:

— Я виновна перед тобой! Только я одна! Смилуйся! Я отвечу за нас обоих!

Огненный оттащил пленницу за ногу от свеженькой жертвы и поволок, на ходу приговаривая:

— Не расстраивайся, дорогая. У тебя на это представление будет самый лучший обзор.

Дух пламени дотащил ее до ближайшей стены и вбил колья на концах цепей в камень. Прикованная Йаванна глухо заплакала. А Аулэ подошёл к Ульмо, с которого дух Тьмы в этот момент сдёрнул свою сеть. Рукой в металлической перчатке огненный грубо сжал его щеки и челюсть, на местах давления острых граней проступили кровавые порезы.

— Что ж ты, скотина, латы нацепил? Так боишься меня, связанного и раненого? — с издевательской усмешкой скривил Ульмо разбитые тонкие губы.

— Не хочу марать одежды в твоей жиденькой кровушке. А скоро здесь будет мнооого крови. — лицо Аулэ в отсветах пламени показалось водному духу прекрасным и злым.

Он отстранился и пошёл к стене, где были в креплениях развешаны кузнечные инструменты. А к Ульмо подошёл весело улыбающийся Темнейший с мощной цепью, собранной в зигзаги на плече.

— А ведь я тебе безмерно признателен, Ульмо. Ваши с Йаванной нежные пляжные потрахушки поставили последнюю грань на моем бесценном чёрном бриллианте, — Мелькор кинул блестящий похотью взгляд на придирчиво разбирающего инструменты у дальней стены огненного валу. — Я бы даже отпустил тебя в благодарность… но Каштанка обещал мне в подарок какой-то особенный умопомрачительный минет в окончании дела. Так что, извини, милый Ульмо, но тут без вариантов.

Повелитель морей глубоким взглядом без надежды посмотрел в глаза тьме и выдохнул:

— Мне не нужны благодарения ни от тебя, ни от твоего любовника. Я хотел бы пожалеть Аулэ, если бы не видел, что он всегда был таким. На нем всегда был налёт тьмы. И вы, падшие, не достойны ни сочувствия, ни шанса на исправление.

Мелькор закатил серебристые глаза, с видом существа, которому приходится выслушивать одну и ту же скучную нотацию на протяжении нескольких веков. Но тут к ним снова подошёл Аулэ и темный улыбнулся ему уже мягко-снежно.

— Ммм… молотки, клещи… а я и не знал, что мастерская и пыточная почти одно и тоже.

Огненный вала разложил перед водным духом на полу орудия пыток: двуручную пилу, молотки, топор, кувалду, щипцы, кусачки, напильники, лом, ножницы по металлу, ножи… Глаза Аулэ вспыхнули багровым пламенем и осветили инструменты. Он выбирал какой вонзится в Ульмо первым.

— А мозги-то небось мягкие, как тесто… да, Мелько? — задумчиво спросил Аулэ, растопырил пальцы и медленно сжал их, будто пробуя что-то на ощупь.

— Не думаю, — с азартом поддержал Темный, — скорее водянистые, как болотная жижа. Давай проверим!

— Ну, приступим. Скорее начнём, скорее кончим, м? — деловито распорядился мастер и бросил Мелькору обжигающий страстью взгляд.

Мелькор взмахнул рукой — тёмная энергия подхватила водного духа и протащила его до стены, прижимая и обездвиживая. Темный скинул с плеча цепи, подергал за концы, проверяя на прочность, и с сомнением закусив чувственную губу.

— Не знаю, эти подойдут? Не вырвется?

— Нет, не удержат, — замотал головой огненный, взметая каштановое пламя. — Но у меня есть неплохая идея!

Он взял в руки молот, выбрал несколько подковочных гвоздей, покрутил в пальцах, потом положил их, и отобрал другие, более ржавые. Поднял руку Ульмо, закатав длинный белый рукав его мантии, прижал к стене. Догадавшись, что сейчас произойдёт, Ульмо инстинктивно дёрнулся, но тут за плечо его удержал Мелькор. Пару секунд и ржавый металл пробил руку, раскрошив тонкие косточки запястья. Следом гвозди вошли в сгиб локтя и плечо. Ульмо до крови кусал губы от каждого движения молота, одновременно и мучаясь от боли, и уже боясь следующего удара. Вскоре и другая рука оказалась пригвожденной к стене. Из-под рыжей ржавчины текли струи крови, впитываясь в светлые одежды

— Алое на белом… фу, как не красиво! Алое прекрасно только с чёрным!

С этими словами Аулэ коснулся его груди. По следу его жгучих пальцев на мантии появлялись обгорелые дыры, они расширялись и сливались, пока одежды полностью не осыпались пеплом. Ульмо болезненно зажмурился и сжал зубы. Но не единого стона не подарил мучителю. Огненный немного разочаровано, но всё-таки завороженно блуждал взглядом по обнаженному статному телу, кое-где покрывающемуся на глазах вспученными волдырями и мелкими ожогами.

— Ну, нет, Ульмо! Так не пойдёт! Ты так сладко стонал, потрахивая мою супружницу, а теперь молчишь, как воды в рот набрал! Ну я все равно сейчас услышу твой возбужденный голосок!

Раскалённым металлом латной перчатки Аулэ прошёлся ласковыми прикосновениями от шеи, через ключицы, по груди и к низу живота, оставляя обожженные красные дорожки.

Огненный обернулся на свои инструменты, приметив среди них большую гайку с резьбой. Деталь под взглядом мастера завибрировала, поднялась в воздух и послушно влетела в свободную руку. Аулэ с обольстительной ухмылкой накрутил гайку на член повелителя воды, а затем начал медленно проводить рукой от основания до головки, приоткрывая ее и возвращаясь обратно. Это движение приносило страшное неестественное удовольствие. Орган против воли владельца восстал.

— Конечно, не как в норке моей жены. Но тебе тоже понравится. — Сказал Аулэ и подмигнул водному золотистым глазом. — Тебе ведь нравится?

— Нет! Аааа… да… нет!

Ульмо тихо застонал, но движения Аулэ вдруг стали сильнее. Острые грани кованой перчатки расцарапали, а потом и вовсе вспороли нежнейшую кожицу.

Ульмо закричал, забился, пытаясь вырваться. Но похоти было в разы больше, чем боли. Для Ульмо весь мир перестал существовать, не было ни Йаванны, ни мучителей, только заливающая все перед собой тягучая жажда излиться. Но безжалостная окольцовка этого не дозволяла, да ее уже и не получилось бы снять. Резьба прорезала кожу увеличившегося в размерах члена и схватила орган мертвой хваткой.

Несчастный пленник почти потерял сознание от мучительного перевозбуждения и страшного страдания, готовый сейчас же если не кончить, то развоплотиться.

— Плесни-ка ему водички, а то мы слишком быстро потерям нашу игрушечку, дорогой Аулэ. — сказал Мелькор, который, наблюдая картину жестокой пытки, сам начал возбуждаться.

Аулэ взмахнул руками — в горнах взметнулось пламя. Огонь заструился восходящими потоками по стенам, рванулся к самому потолку. Кузня заполнилась едким удушающим дымом.

Мелькор насыпал снега в два ведра. Дух пламени поставил их на угли открытого горна. Вскоре снег растаял, а затем и вода закипела. Схватив каждый по ведру, мучители сразу с двух сторон начали тонкими струйками лить кипяток на голову пленнику. Злая вода жалила огненными потоками, но это все же была — вода!

Ульмо пришел в себя. И только ради того, чтобы увидеть, как ему в лицо летит молоток. Аулэ ударил им прямо в челюсть водному. Тот резко раскрыл рот в немом крике, и почти все некогда прекрасные зубы белыми разбитыми кусками выпали изо рта. Оставшиеся осколки и крошку он выплюнул с кровавой пеной.

— Ха, почти как на море! — огненный подбрасывал и ловил за рукоять молот. Он хотел ещё раз ударить, но передумал и, отшвырнув инструмент в сторону, взял щипцы и положил их нагреваться на огонь.

Йаванне повезло, сознание сжалилось над ней и в этот самый момент унесло в спасительный обморок. Она уже не видела, как Мелькор жестко вцепился в челюсть ее возлюбленного, открыл ему рот так широко, что края губ прорвались в жуткий кровавый оскал, заливающий кровью спутанные, когда-то белые, а теперь слипшиеся в бурые жгуты пряди, не видела, к ее счастью, и того, что последовало за этим. Иначе она бы сошла с ума от ужаса.

Аулэ взял большие щипцы, те, которыми удерживают металлические заготовки, из огня горна. Он быстрым движением втолкнул инструмент в рот водного. Металл с шипением ухватил язык, пламенный резко дёрнул и вырвал его.

Язык все ещё в последних конвульсиях вертелся в захвате щипцов, разбрызгивая вокруг себя кровавые струи, словно умирающая в сетях рыба. Аулэ брезгливо на него посмотрел и выбросил в угол вместе со щипцами. А потом внезапно впился поцелуем в беззубый немой рот.

Мелькор рассвирепел! В его душе поднялось что-то похожее на ревность, но скорее собственничество. Как смеет его тёмное пламя лизаться с этой полудохлой воблой!

— Аулэ! Заканчивай с ним! — рявкнул гневный приказ темный вала.

Огненный дух со злостью скрипнув зубами. Ярость придала ему бешеную неуправляемую силу. Его глаза расширились, в них забились вихри огня, словно всполохи взрыва, запертого за стеклянной преградой и не находящего выхода. Вся боль, весь ужас сконцентрировались в сердце водного духа, он уже готов и кричать, и умолять о спасении. О, как он жаждал сейчас жизни! Но из его рта вырывались лишь хрипы и мычания. И он в последней отчаянно-бессмысленной попытке позвал мысленно воду. Услышав отголоски безмолвной молитвы Эру и зова воды, Аулэ рассмеялся высоко задрав голову и вкрадчиво сказал:

— Ты слишком далеко от своей стихии, Ульмо. Здесь нет ни капли воды. Только плааамяяя!

Испепеляющее пламя во взгляде духа огня, наконец, выплеснулось и прожгло водного насквозь. Кожа Ульмо покрылась струпьями, иссохла, истончилась, обтянув скелет. В некоторых местах она порвалась, демонстрируя обугленные мышцы, обнажая кости. Водный прекрасный дух на глазах быстро превратился в тонкую, безвесную мумию.

Огненный отряхнул брезгливо руки одну о другую, показывая жестом, что дело завершено и снял перчатки. Он оглянулся на любовника. Мелькор припал на одно колено к темно-красной лужице, черпал кровь и жадно глотал. А потом набрал полные ладони солёной и ещё тёплой, но уже густеющей влаги и поднёс к лицу Аулэ.

— Прими эту чашу из моих рук, драгоценный.

Тот, сверкнув глазищами, изыскано наклонился и выпил все до последней капли облизнув ладони Тьмы. Тусклые отблески пламени догорающего огня в горнах и струи крови узором повторили точёные черты огненного.

С дикой животной страстью Мелькор подхватил мастера, все ещё закованного в тяжёлые доспехи на руки. И целовал его залитое чужой кровью такое красивое лицо, что в кровавых подтёках, запекающихся вином у губ, показалось темному ещё нежнее и прекраснее.

Чёрные доспехи Мелькора стали полупрозрачными и стекли клубами дыма со статной фигуры.

— Кстати, ты обещал полирнуть мне Гронд{?}[Кто тут ещё ни разу не пошутил тупо про молот Мелькора? Я…😊], — переводя тяжелое дыхание, сказал темный. Его светло-серебряные глаза стали цвета вороной стали, а затем и вовсе почернели от страсти и предвкушения.

— Конечно, мы договаривались. У меня новая алмазная пыль, особо тонкая. Сверкать будет ярче яйц Манвэ.

Мелькор похабно и коварно улыбаясь, положил руку на его плечо и потянул вниз, а второй приспустил свои штаны и достал большой и твёрдый член.

— Мелькор! Я вообще-то имел ввиду твой молот. — сказал дух огня негодующе, но вместе с наигранным неудовольствием в золотых глазах мелькнула какая-то распущенная плутоватость.

— Я тоже. Давай быстрее, я уже давно хочу, ещё с того момента, когда ты дрочил рыбке. — страстно требовал Темнейший.

Огненный хотел сказать ещё что-то, но Мелькор мягким и плавным жестом коснулся его губ. Припадая на колени, обводя руками мощную спину, а затем и литые мышцы задницы любовника, Пламенный закрыл глаза и иступлено медленно облизнул каждый из его пальцев, вбирая в горячий рот и посасывая. А затем сам сжал губы в плотное кольцо и чувственно натянул на головку возбужденного члена.

Непривычный пока ещё к такому действу, мастер вбирал за щеку неглубоко, но зато с хорошим напором и очень развратным хлюпаньем, при этом помогая себе рукой у основания и лаская мошонку. Вид прекрасного, сильного и величественного тела темного, его полные восторга глаза порождали волны экстазного возбуждения в каждой частичке тела и души мастера, и он принялся отсасывать ещё усерднее.

Мелькор, наслаждаясь ласками, толкнулся глубже, его член коснулся стенки обжигающе горячего горла, и останавливаться темный на этом пределе не собирался. Но Пламенный вдруг весь зажался и нервно да часто задышал. Не вынимая члена, Мелькор властной рукой схватил его за подбородок:

— Не бойся, Каштаночка, скоро привыкнешь, давай-ка расслабься, хочу тебя трахнуть в ротик поглубже.

Аулэ сморгнул выступившие в уголках золотых глаз слезинки и принял ещё дальше, на всю немалую длину. Темный дух страстно гладил его по щекам, плечам, шее. Аулэ отдался во власть этим прикосновениям и сам старался взять ещё глубже и быстрее. Бедра Мелькора задрожали в сильной пляске, он сколько мог смотрел на эту распаляющую кровь картину, поглаживая шею любовника, будто стараясь ощутить движения своего члена и с внешней стороны. А затем судорожно выгнулся, схватив обеими руками за темно-рыжий затылок, и чередой мощных рывков, рыча до стонов и крика, кончил.

Затем Мелькор сел рядом на пол к тяжело переводящему дыхание Аулэ и поцеловал сладко, неглубоко и неторопливо, размазывая капли семени, перемешанные с рыбьей кровью по лицу любовника.

— А теперь можно и Грондом заняться. Где там твои алмазные наждачки?