caure, varta, maile

Белое (альтернативный финал)

Комментарий к Белое (альтернативный финал)

Итак, драгоценный читатель, что осилил всю жОсть до конца. Знай, что все это — плод больного воображения авторов. А теперь вернёмся-ка к главе 3 и продолжим по-нормальному. Ведь на самом-то деле все было просто, банально и предсказуемо…😄

— Давай поженимся! — звучит горячий завороженный шёпот нолдо. — Тогда мы будем вправе познать любовь по-настоящему. Более близкую и горячую.

— Аулэ сожжёт тебя на месте, — майа приник к груди любимого и преданно заглянул в блестящие карие очи. Келебримбор сжал его ладонь… но тут Майрон высвободил руку и порывисто обхватил его лицо. В глазах дрожало и переливалось расплавленное золото в волнах огня. Он на одном дыхании жарко сказал:

— Ты можешь взять меня сейчас, если хочешь, любимый! Без обетов и обручений!

Келебримбор подумал, что ему послышалось, но Майрон робко расстегнул ворот одежды нолдо и горячими губами провёл, едва касаясь, по его шее, согревая испуганным дыханием. Но и дальше не остановился — быстро и ловко справился с остальными застёжками, и его нежные поцелуи перешли на грудь.

Эльф трепетно приподнял край туники майа, бережно провёл по пояснице, и сообразив, что Майрон не отстранился, а наоборот, прижался плотнее, снял с любимого верх облачения. Тьелпэ, наконец-то, впервые, едва дыша, коснулся обнажённого тела возлюбленного. Кожа нежнее, чем шёлк. Не прерывая ласк и поцелуев, нолдо скинул и свою одежду, привлек огненного майа к своему разгоряченному телу. Долго они растворялись в этих новых ощущениях и прикосновениях. Не решаясь… и снова почти решаясь. Наконец, Майрон дотронулся до живота эльфа, ещё ниже. И Келебримбор, по этому легчайшему жесту решился — пора.

Они освободились от остатков одежды. Отвлекая внимание майа поцелуями и ласками, нолдо направил в него своё тело. Получалось, конечно, не так легко, как Тьелпэ себе представлял:

«А вдруг майар вообще к такому не приспособлены!?» — испуганно подумал Келебримбор.

Майрон, конечно, тоже испугался. И в разы сильнее эльфа. Первым неосознанным желанием майа было сбежать. Но Келебримбор сильно да горячо прижал его к груди и очень тихо прошептал на ухо:

— Подожди, маленький, так и должно быть, не двигайся.

Майа замер, дрожа, и уперевшись своим лбом в эльфийский, неотрывно смотрел глаза в глаза, повинуясь его словам. И вдруг отвлеченно сообщил, пытаясь развеять странные и смешанные впечатления:

— Я тебя на тридцать тысяч лет старше.

— Ну и что. Все равно маленький, нежный и светлый, — с огромной любовью сказал Тьелпэ и случайно чуть быстрее, чем хотел, рванулся вперёд.

Майа вздохнул неровно, прикусил губу, но не проронил ни звука. Только одна прозрачная и светлая слезинка задрожала в уголке золотых глаз, но Келебримбор не дал ей пролиться — тут же забрал с поцелуем. Он заполучил, наконец-то, своего драгоценного майа. Вскоре, совсем осмелев, нолдо начал аккуратно едва заметно двигаться. В темп и ритм они сначала не попадали.

«Так я и думал, вся эта физическая составляющая любви — чушь полная, только больно и все, — думал майа. — Ну, попробовали раз и ладно, больше не будем, и почему все говорят, что это…»

— Так чудесно! Ах! — вдруг, словно молниями пробило все тело огненного духа до самых краешков, он порывисто вцепился ногтями в спину нолдо. Все существо Келебримбора зажглось, по онемевшим мышцам прошла дрожь. «Майрон… Майрон…» — только и мог шептать он.

Майа, послушный неведомому прежде чувству, которое нельзя игнорировать, обнимал и целовал возлюбленного ещё чувственней, а нолдо, увеличил темп, словно угадав желание любимого. Наконец-то, попали в один ритм. Чувств стало больше, а затем так много, что даже слишком, и сдерживать их теперь не получалось.

— Что это? Я развоплощусь? — спрашивал майа, но на этой острой грани наслаждения, захватившего все тело и душу, он решил, что и не против даже развоплотиться, лишь бы эльф не останавливался.

— Не сдерживай себя, сейчас нам с тобой будет хорошо, как никогда раньше, — через слово и через стоны говорил быстро и невпопад Келебримбор.

Перед их взором все закружилось, Майрон, зажмурился, как под пытками и, тяжело дыша, уронил голову на плечо эльфа. «Любимый, любимый», — только и мог повторять майа сквозь ватную пелену, что обволокла сознание, позволяя нолдо довершить короткие, быстрые и страстные движения, но уже почти не отзываясь на них. И тут мир перевернулся и для Келебримбора. Небеса будто поменялись с земной твердью местами, и все разом звезды упали с оглушительным перезвоном.

— Мы скоро научимся делать это вместе, — смущённо говорил после нолдо и ласковыми успокаивающими прикосновениями гладил бесконечно любимого майа. — А когда поженимся, будем каждый день…

— Хоть целый день… — эхом повторял утопающий в объятиях майа.

Первая близость не была долгой для неопытных существ. Но Майрон успел понять о чем говорил любимый: это соединение в наслаждении окончательно слило их души в нерушимый сплав, неразделимый единый слиток.

— Майрон, любовь моя, останься со мной сегодня. И навсегда.

Майа очень сомневался: а если он срочно понадобится, и мастер Аулэ будет его искать? Но вдруг понял, что назад-то пути уже нет. Да он и не хочет назад. Майрон в приятной неге и усталости прильнул на грудь любимого. Так они и уснули в покоях Тьелпэ в обнимку.

Не успела солнечная ладья выплыть в небеса с ночной стоянки, как Майрон и Тьелпэ отправились в огненные чертоги, на разговор к Аулэ. Великий мастер, конечно же, обнаружил бы ещё вчера, что кого-то не хватает. А именно его любимейшего, драгоценнейшего и ревностно охраняемого от всех невзгод и всяких наглых эльфийских морд «золотца». Но огненный вала сам был… занят.

Вопреки своему обыкновению, Аулэ не пригласил пришедших на важный разговор в свои покои, а вышел к ним сам, взъерошенный, в наспех захлопнутой через застежку мантии. Да ещё и тревожно привалился к двери спиной, чтобы она случайно не открылась. Но нолдо и майа, оба красные до самых острых ушей, того и не заметили. Они, дрожа, как осинки, во всем сознались и попросили разрешения на брак.

Аулэ, конечно, топал ногами, полыхал огнями, бодался рогами (откуда рога? Так у Йаванны с Ульмо на самом-то деле давно уж все было хорошо, да и ещё у него парадная причёска такая). Но тут из его покоев в коридор вышел голый по пояс, очень растрёпанный и почему-то сильно расцарапанный, словно на него напала стая голодных орлов, Мелькор. Темнейший залихватским жестом перекинул плетку-трость с узким хлыстиком на конце через плечо, подошёл, лучезарно лыбясь во все клыки, и тут же внаглеж со спины обнял Аулэ:

— Ой, а сам-то что, лучше что ли? Пусть женятся, тебе жалко? Хоть под ногами у нас болтаться не будут. Да, любимый? — и чмокнул огненного валу в висок.

У Аулэ аж волосы покраснели. Но он промолчал, лишь махая рукой Майрону и Келебримбору и согласно кивая головой.

После этого нелегкого, но внезапно удачно разрешившегося испытания, пошли радовать родителей эльфа, которые как раз вернулись от родственников-телерей, у которых пару месяцев гостили.

Мать Келебримбора сразу дала согласие, сказав, что «милейший, скромный и трудолюбивый Майрон — чистый бриллиант и идеальный вариант для брачной жизни».

Куруфин, конечно, был очень удивлён, встретив рано утром на своём пороге майа и сына рука об руку да ещё и с просьбой о венчании. Но возражать не стал — какой эльда не возжелает возвысить свой род, причислив айну в родственники. То, что внуков у него не будет, мастер не переживал. С курорта в Альквалондэ они с супругой везли не только красивую гальку и ракушки — недавно узнали, что жена беременна вторым. Так что будут у него и внуки, и правнуки.

Торжественное мероприятие, к радости мамы Тьелпэ, решили провести на берегу моря в резиденции Ульмо, который, кстати, восстановивши хроа, краше прежнего и подлечив психику в садике Ирмо и Эстэ, сам предложил огненному мастеру свою территорию.

— Я на тебя, Аулэ, зла не держу. Сам виноват. Это ты меня прости и дай загладить мою вину!

В тот красивый кораллово-перламутровый дворец уже давно переехала Йаванна. Она, вплетая в венок бывшего померанцевые цветы, шепнула, что тоже обиды на Аулэ не держит. А их последний раз был, кстати, куда лучше первого. Она даже в кои то веке получила оргазм. Так что все нормально.

В общем свадьба была очень красивой, звучали поздравления и салюты, вина лились рекой, все были в белом и жемчугах и умилённо плакали.

Аулэ растроганно вытирал слезинки, слушая трогательные клятвы, а Мелькор, кстати, тоже в белой мантии, незаметно приобнял его за талию и тихо возмущался всему этому блеску, всем этим розовым слюнкам, бантикам с цветочками, и говорил, что их с Аулэ свадьба будет точно в чёрном и похоронном стиле.

А вскоре выяснилось, что Куруфину ждать внуков не так и долго, как ждать, когда повзрослеет недавно родившаяся дочка.

— Любовь моя, можно бредовый вопрос? А ты, случайно, не в положении?

Сказал Тьелпэ удивленно наблюдая, как Майрон поставил на стол стул, залез на него и отколупливал с потолка побелку, чтобы… сожрать…

— Нет, конечно! Я же не дева. Кстати… Тьелпэ, когда пойдёшь мимо какой-либо стройки захвати пару кирпичей, пожалуйста.

— Зачем? — охренел эльф.

— Они таааак замечательно пахнут! — закатил золотые глазки благоверный.

Тьелпэ снял его со стула и в волнении сообщил:

— Так, мы сейчас с тобой пойдём. Но не на стройку, а к Эстэ.

Сходили, выяснили, оказалось, что правда. А как так получилось, хрен его знает, ну да с этих айнур станется, они ещё и не такое вытворяют. Но все были неимоверно счастливы, несмотря на всякие токсикозы и посылания эльфа, бледного и с квадратными глазами, ночью отловить на улице собачку, чтоб ее нюхать…

Сына назвали Нарья. А потом и ещё двоих родили — Ненью и Вилью{?}[Если кто не в курсах — это имена трёх волшебных эльфийских колечек.]И… нет. Решили вовремя остановиться. А то мало ли какой всевластный получится.

Так что были у Феанора и правнуки, и праправнуки, и прапраправнуки, и… Он бы даже выучил всех их по именам. Но был слишком занят — третью эпоху, не отрываясь, пялился на свои сильмариллки. Сильмариллки? А как же взлом, кража, убийства эльфо́в и дерево́в…

Аулэ торжественно и гордо возложил роскошный венец на голову Мелькора. Темный тут же снял корону и принялся рассматривать.

— Ого! Прямо как феаноровы камешки! Один в один и даже ещё ярче и краше! Милый мастер, да ты гениален!

Аулэ улыбнулся той самой улыбкой, нежной и с едва заметными ямочками.

— Осторожно, жгутся! Я заключил в них своё огненное сердце.

Оставив корону на троне, Мелькор сладко и глубоко целовал возлюбленного. А после уже в остывающем пылу страсти огненный вала внезапно спросил:

— Так мы разве не уйдём в Средиземье, как изначально планировали?

— А зачем нам туда? Сейчас скинем Манве с трона и будем править нашим царством порядка и хаоса прямо отсюда. Удобно.

Таким образом никто вообще не пошёл ни в какие исходы и побеги. И все жили дружно, долго и счастливо в благословенном Валиноре, который очень скоро и совсем незаметно стал темный, хаотичный и огненно-производственный. А следом за Валинором и весь остальной мир.

Конец:)