Церемония жизни

Паппи

— Сегодня моя очередь, но… покормишь его за меня? — шепнула мне Юки.

Наша классная навесила на нее дежурство после уроков.

— Не вопрос! — сразу же согласилась я.

— Вот спасибо! — Юки облегченно вздохнула. — А я прибегу, как только освобожусь…

Юки очень ответственная. И своей очереди c кормежкой не пропускала еще никогда. Это я постоянно прошу меня подменить — то у меня урок по фортепьяно, то мама просит помочь, то еще что-нибудь. Так что я была очень рада отблагодарить ее хоть разок. И сразу после уроков полезла на гору, что вздымалась сразу за нашей школой.

Там, на заднем склоне горы, притулилась старая хижина, где и обитал наш с Юки питомец. Для которого я припасла в портфеле аж три сэндвича от школьного ланча.

Паппи ждал угощения доверчиво и терпеливо.

— Прости меня, Паппи! Проголодался?

Он медленно повернулся ко мне — и сквозь треснувшие очки уставился на сэндвичи в моих руках.

Откуда появился Паппи, я не знаю. Но однажды Юки сказала мне:

— Знаешь, Мидзухó… У меня есть секретный питомец. Я поселила его на Лысой горе и потихоньку подкармливаю. Хочешь, покажу?

Мое сердце затрепетало. Юки по жизни молчунья, почти никогда не рассказывает о себе. От всех прочих моих одноклассниц отличается тем, что живет в каком-то своем, особенном мире и на все происходящее в школе смотрит как будто со стороны. Но лично мне — хотя об этом никто не знает! — она понравилась с первой же нашей встречи.

Значит, самая крутая девчонка в классе доверяет мне свою тайну? Услышав это, я чуть не подскочила от радости.

Но когда она вывела ко мне из хижины мужчину примерно одного возраста с моим папой, я долго не могла прийти в себя.

— Его зовут Паппи! — объявила Юки.

— То есть… это и есть… твой питомец?

— Ну да. Хорошенький, правда? — улыбнулась она и погладила мужчину по голове. Тот покорно застыл, уткнувшись взглядом в землю. Глядя на них, я содрогнулась от ужаса.

— Может, лучше надеть на него ошейник? — вырвалось у меня. Просто от страха. Я подумала, что с виду этот «питомец» вовсе не кажется безобидным. И если он на нас набросится, как мы будем его усмирять?

— А ведь ты права! — тут же согласилась Юки. — Раз он чей-то питомец, без ошейника нельзя… Отличная мысль, Мидзухо! Мне это даже в голову не пришло!

В следующий раз, когда я пришла повидаться с Паппи, тот вышел ко мне уже в красном ошейнике. И хотя, на мой взгляд, без цепи в том ошейнике не было смысла, Юки выглядела такой счастливой, что я не стала ничего говорить.

— Я решила, пускай будет красным, — добавила она. — В честь твоего любимого платья!

— Моего платья?

— Ну да. Теперь это наш общий питомец — и твой, и мой! — радостно улыбнулась она.

А уж улыбалась Юки так редко, что всякие предупреждения об опасности тут же повылетали у меня из головы. Юки одела своего питомца в мой любимый цвет! Я чувствовала, что краснею от удовольствия.

— Ну спасибо… Ошейник просто супер. И очень ему к лицу!

Осторожно приблизившись, я погладила Паппи по голове. От нашего общего питомца несло диким животным, а бледная кожа на его лысине была липкой от пота.

Паппи заглатывал последний из моих сэндвичей, когда в дверь хижины постучали.

— Мидзу-тян! Ты здесь?

В дверном проеме возникла Юки с рюкзаком за плечами. Примчалась, как обещала, сразу после дежурства.

— Паппи, ко мне! Я принесла тебе молочка… — позвала она, доставая из сумки бутылку с молоком.

При виде бутылки Паппи пришел в восторг, но тут же застыл в нерешительности.

— Ты чего, Паппи? Это тебе, можешь пить…

Юки налила ему в миску молока, и он с радостью принялся лакать.

— Никак не налопаешься, Паппи? — улыбнулась она и потрепала питомца по загривку.

— Только что сожрал аж три здоровых сэндвича, — отчиталась я.

— Ого! Здорово же ты, братец, изголодался!

Гладить Паппи по голове я все-таки не решалась. Да, он оставался по-своему мил, но прикасаться к нему у меня желания не возникало. Зато Юки без тени брезгливости то трепала его за холку, то чесала под щетинистой бородой.

Каждое утро мы с Юки встречаемся за час до начала уроков, чтобы слазить на гору и успеть вернуться назад.

Мы не запираем нашего питомца и не сажаем на цепь, но Паппи никуда не убегает. Каждое утро он ждет нас, покорно и терпеливо, сидя посреди хижины на четвереньках. Передние конечности он использует только для приема пищи. Чем здорово меня успокаивает.

В дверь хижины мы заходим вдвоем, взявшись за руки. И нас неизменно встречают его слезящиеся глаза.

Он не издает почти никаких звуков. Лишь изредка выкрикивает нечто вроде приказа:

— Закончи это к двум!

Видимо, до того как стать нашим питомцем, он повторял это кому-то изо дня в день.

Однажды я спросила Юки, где она его нашла.

— На станции Отэмáти[21], — ответила Юки. — Я там сдавала контрольную в дзю́ку[22], возвращалась одна. Смотрю — потерялся кто-то. Голодный, без денег, и объяснить ничего не может. Привезла его домой, накормила, он и привязался ко мне. А потом вспомнила про тебя — и подумала: вот было бы здорово присматривать за ним вдвоем…

Возможно, где-то на Отэмати кто-нибудь до сих пор разыскивает нашего Паппи, думала я иногда. Но мы с Юки твердо решили: какой бы другой кормилец ни пришел за ним, тайну о том, где скрывается Паппи, мы не выдадим никому. Раз уж Паппи даже не собирается от нас убегать, в этой хижине на Лысой горе ему явно спокойнее, чем на станции Отэмати.

Однажды утром, придя кормить Паппи, мы увидели дверь нараспашку.

— Паппи? — крикнула Юки с тревогой и забежала в хижину.

Вся земля на полу хижины оказалась в следах от чьих-то огромных ботинок. Но самого Паппи нигде не было.

— Паппи! Где ты? — закричала Юки. — Паппи, это мы!

— Эти ботинки, наверно, из Отэмати? — предположила я, разглядывая следы.

— О нет! — вскрикнула Юки и побледнела. — Неужели его забрали обратно туда?!

Она пришла в отчаяние. Я попыталась обнять ее, чтобы хоть как-то утешить. Но тут снаружи послышался шорох.

— Паппи?! — закричала она, увернулась от моих рук и выбежала наружу.

Паппи обнаружился за ближайшим кустом. Его голова и костюм были густо облеплены зелеными листьями. Похоже, ему все-таки удалось улизнуть от кормильца со станции Отэмати.

— Ты вернулся, Паппи?! Вот здорово!

Стиснув Паппи в объятьях, Юки стала гладить его по лысине, шее, спине.

— Закончи это к двум… — пробубнил он тихонько в ее руках, закрывая глаза.