Человек в шинели

НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ

Командир полка Сергей Георгиевич Богачев оторвал взгляд от карты, разложенной на небольшом, сбитом из неструганых досок столике, и посмотрел в оконце землянки. Грязная вода стекала по стеклу на осклизшую от сырости стену.　

Нудный моросящий дождь сыпал третьи сутки. Дождь и туман, туман и дождь… Такая промозглая погода не на шутку испортила настроение полковнику. Богачев поднялся и, заложив руки за спину, заходил по землянке.　

С. Г. Богачев

Невысокий, чуть сутуловатый, с проседью в волосах, полковник медленно прохаживался и сосредоточенно думал. Боевая обстановка, сложившаяся в эти ненастные дни, явно не благоприятствовала наступлению. Богачев взглянул на карту. За широкой, клином уходящей вперед луговиной вдоль шоссе длинной изогнутой подковой тянулись холмы и, перерезав дорогу, прятались в лесах.　

Местность была выгодна для обороны, и потому попытки полка захватить вражеские позиции не давали успеха. Здесь противник остановил стрелковые батальоны. Пришлось наскоро окапываться, выжидать…　

В дверь постучали.　

— Войдите, — сказал полковник.

— Лейтенант Буртак по вашему приказанию прибыл! — доложил вошедший.　

Перед Богачевым стоял стройный подтянутый офицер. Волевое лицо, живые сосредоточенные глаза. Это был прославленный разведчик дивизии, которого за храбрость и умелые действия звали героем.　

Полковник молча кивнул на столик и неторопливо подошел к карте, склонился над ней. Пристально глядя на лейтенанта, словно изучая, выполнит ли задание, забарабанил пальцами по доске.　

— Требуется установить тщательное наблюдение за противником на переднем крае… Понимаете, надо разведать намерения врага. Время на это — сутки: в следующую ночь мы должны уже иметь точные данные… Это я поручаю лично вам, — проговорил командир полка. — Действовать придется на «ничейной» полосе и за ней, вот на этом участке, — показал он карандашом на топографической карте. — Внимательно изучите по карте передний край. Прежде всего вас должны заинтересовать вот эти холмы и кустарники…　

Буртак углубился в изучение карты, а Богачев снова посмотрел в грязное оконце землянки. Мысли в голове роились невеселые, тревожные: непогода осложняла проведение боевой операции.

— Задача ясна, товарищ полковник, — четко сказал лейтенант, выводя из раздумья командира.　

Сколько потребуется людей? — спросил Богачев.　Возьму человек пять-шесть.　

Хорошо…

Той же ночью разведчики удачно просочились через передний край и добыли «языка». Под утро с двумя солдатами Буртак привел захваченного немецкого офицера. Он оказался штабником гитлеровской саперной части. Для наблюдения Буртак оставил на скате холмов сержанта и двух солдат.　

Лейтенант уже собрался возвращаться назад для дальнейшего выполнения своей задачи, но его задержали: пленный офицер сообщил очень ценные сведения, как раз то, что было нужно Богачеву.　

Утром дождь прекратился. Сквозь дымчато-серые рваные облака выглянуло солнце. Ожил лес. Оставленные на «ничейной» разведчики под командованием опытного солдата Николая Дуничева рассредоточились, хорошо замаскировались в кустарнике и вели наблюдение за передним краем. Вот Дуничев заметил, что на невысокой отдельно стоящей кряжистой березе как-то странно меняется расположение ветвей: то они становятся гуще, то вдруг в том же месте начинают редеть.　

Разведчик замер. Он лежал среди кочек, поросших кустарником и травой, набросив на плечи плащ-накидку. Долго ждать не пришлось: ветви зашевелились, и в том месте, где они стали реже, Дуничев увидел человека. Сомнения не было: на березе вражеский снайпер или разведчик.　

Долго лежал солдат, не шевелясь, обшаривая настороженным взглядом дерево. Немец был недалеко, стоило дать очередь из автомата — и конец фашисту. Но Дуничев не торопился: он хотел точно установить, что делает гитлеровец. Тот раздвигал ветви дерева, наблюдая за передним краем.　

Но произошло непредвиденное: то ли Дуничев неловко повернулся среди кочек, то ли блеснули стекла бинокля, но только фашист заметил его. Разведчик понял это по нервозности, которую проявил враг. Вот среди негустой уже листвы дерева показался ствол автомата. Дуничев переполз за другую кочку… Автомат скрылся. «Выжидает момент, чтобы наверняка, — подумал воин. — Но посмотрим, чья возьмет…»　

Дуничев спрятался за ветвистым кустом ивняка, снял с плеч сырую от дождя плащ-накидку и, накинув ее на ветку так, что она выделялась над землей, укрылся за небольшой кочкой.　

Как и следовало ожидать, с березы раздалась автоматная очередь, и плащ-накидка свалилась с куста. Дуничеву показалось, что он разглядел среди зеленых ветвей ухмыляющееся лицо фашиста. Тот был уверен, что русский убит. Николай осторожно прополз вперед еще несколько метров. Теперь он лежал совсем близко от дерева, но решил пока повременить, не стрелять. «Пусть считает меня мертвым, а я понаблюдаю за другими березами: может, и на них кто спрятался», — решил разведчик.　

Дуничев хорошо видел гитлеровца. Тот вынул из кармана мундира небольшой блокнот и стал в него что-то записывать. Момент был подходящий, и Николай не выдержал — дал очередь из автомата. Фашист мешком свалился с березы. Дуничев подполз к дереву, немецкий солдат был мертв.

Прошло часа три. Осенний день все больше вступал в свои права: мягко пригревало солнце. Дуничев не заметил, как миновал «ничейную» полосу и очутился на вражеской территории. Вскоре он обнаружил в кустарнике немецкую самоходку. Возле длинноствольного «фердинанда» возились несколько фашистов. «Подбита или в расчете одни растяпы?» — подумал разведчик. Он стал внимательно наблюдать за гитлеровцами. А заманчивая мысль не давала покоя: «Уничтожить… и самоходку и расчет…»　

Соблазн был велик. Но Дуничев не знал, где сейчас находятся два других разведчика: поблизости или остались на «ничейной». И все же решился. На ремне в сумке было четыре гранаты. Солдат вынул три, связал их носовым платком, взвел автомат и пополз по кустарнику дальше.　

Уже совсем близко «фердинанд», возле него стоят и переругиваются немцы. «Шестеро», — сосчитал Дуничев. Они что-то исправляли у самоходки: открывали мотор, залезали наверх, переговаривались.　

Чувствовалось, они торопятся, ведь совсем рядом «ничейная» полоса, и мало ли что может случиться…　

Время шло, а Дуничев все выжидал, собрав всю свою волю, весь запас терпения и выдержки. Его беспокоила судьба тех двух разведчиков: хорошо, если бы они находились неподалеку! Боялся он и того, что его товарищи обнаружат себя раньше времени… Дуничев понимал, что уничтожить врагов сейчас не представляло особого труда: оружие у фашистских солдат было на самоходке — бросить гранату и дать очередь из автомата, и конец. Но он чувствовал ответственность за выполнение задания — надо выявить намерения врага. В голове его, еще неясный и неосознанный, зрел план. Вдруг случилось то, чего ему так хотелось: заработал мотор самоходки. Разведчик видел, как зашевелилась, затряслась стальная коробка «фердинанда». Немцы оживленно заговорили, засмеялись. Теперь пора. Когда спрячутся за броню, их не возьмешь.　

Разведчик выдернул из одной гранаты предохранительную чеку, нажал на рычажок и, приподнявшись на колено, бросил связку гранат туда, где кучей стояли враги. Сам свалился на землю. Когда грохнул взрыв, Дуничев быстро поднялся, дал очередь из автомата. Затем громко крикнул:　

— Семенов, Егоров и Маслов, заходи справа!　

Двое оставшихся в живых гитлеровцев, решив, что их окружают, метнулись в сторону. Но автоматная очередь скосила их.　

Дуничев подбежал к самоходной пушке. План созрел молниеносно: не подрывать гранатой мотор, не поджигать горючее, что вначале он намеревался сделать. «Быстрей, быстрей заводи!» — лихорадочно работала мысль.　

До войны Николай учился на тракториста. Он разбирался в технике. Мгновенно вскочил на сиденье, перевел рычаги. Мотор еще громче заурчал, самоходка задрожала и двинулась с места. Разворачиваясь, стальная махина мяла кусты, быстро набирая ход. Вот позади осталась «ничейная» полоса, уже близко свои окопы…　

На немецкой стороне поднялся переполох: фашисты открыли беспорядочную стрельбу, забегали, закричали. Несколько раз ухнула пушка: гитлеровцы стреляли из орудия по своему «фердинанду». Но было поздно.　

Когда враг опомнился, Дуничев был далеко. Исправную самоходку с полным боекомплектом снарядов храбрец привел в расположение полка.　

— Товарищ командир! — с сияющими от радости глазами докладывал Дуничев лейтенанту Буртаку. — На переднем крае полный порядок. Уничтожено семь вражеских солдат. Одного сбил с дерева, а шестерых — вот у этого трофея. — Он повернул голову к самоходке и улыбнулся: — Совсем исправная, и полный запас снарядов…　

— Спасибо, Коля… — Буртак схватил солдата в охапку и крепко поцеловал. — Спасибо!　

Вскоре вернулись с «ничейной» полосы собравшие полезные сведения о противнике два других разведчика.　

— Ну что же, Дуничев, пойдем к командиру полка и доложим обо всем, — сказал Буртак.　

Они направились на НП полка.　

Вскоре за неоднократное образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество, отвагу и героизм доблестный разведчик Николай Васильевич Дуничев был удостоен звания Героя Советского Союза.