Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2

59

Лизандер и не думал, что все произойдет так быстро. Бригада легкой кавалерии, ворвавшись в Долину Смерти, безостановочно мчалась, преодолевая огромные барьеры. Лицо и камзол Лизандера мгновенно были заляпаны грязью, летящей из-под копыт лошадей, идущих впереди, но, вспомнив советы Руперта, он не стремился рваться вперед, пропустив на первом барьере лидеров, а после, когда гонка рассыпалась веером, выйдя на поле вдоль дороги Ратминстер—Четнем, они с Артуром выбрали свободную тропку и понеслись серединой поля.

Между тем маленький Гордец Пенскомба, который ненавидел, когда его обгоняют, набрал предельную скорость и захватил лидерство после первого барьера. Фройлен Малер, лошадь из той же конюшни, что и Князь, которой никогда не хватало больше чем на полторы мили, шла рядом с Гордецом, раздражая его, пачкая грязью и заставляя увеличивать темп, так что второй барьер он взял гораздо тяжелее.

– Черт побери, – пробормотал Руперт.

Он стоял в стороне от всех, напряженный, как затаившийся в засаде леопард, зажав сигару между указательным и средним пальцами, задевая бинокль длинными светлыми ресницами. Тегти знала, что с ним лучше не заговаривать, пока гонка не кончится.

Гордец Пенскомба был все еще впереди, но, преследуемый Фройлен Малер, молотящей сзади, измученный малыш-гнедой теперь все явственнее ощущал вызов от Князя Тьмы, который сбивал ему дыхание при подъеме на холм, заставляя переходить на галоп. Айзек Лоуэлл сидел совершенно неподвижно, позволяя лошади думать своей головой. «Точно так же, как и его отец», – жестко подумал Руперт. А Князь действительно шел здорово. Руперт пожевал сигару. Все это должно было раздразнить Гордеца и окончательно его вымотать. Руперт вздрогнул, когда самый осторожный из барьеристов с таким трудом взял Засаду; это еще поубавило уверенности в себе, и теперь Князь громыхал позади, а Фройлен Малер неслась из последних сил, раздражая Гордеца. «Черт, – возмущался про себя Руперт, – конечно, это порочная тактика, но, бывало, и он выигрывал, применяя ее в свое время».

Лизандер надеялся, что Артур не будет слишком торопиться. Они, казалось, слились в одно существо. Все это походило на работу с электропилой. Видишь зазор – и прорезаешь узкую щель. И вот теперь они приближались к широкому рву. Пришлось вспоминать. Что там говорил Руперт? Делать посыл примерно за восемь футов. Рядом идет Драгоценный Камень, сообразил, что это ров, только тогда, когда влетел туда ногами, разбрызгивая грязь. Руперт оказался прав. Артур был почти у следующего препятствия, когда Драгоценный Камень еще только выбрался.

– Ты работаешь блестяще, Артур, – похвалил любимца Лизандер.

Артур запрядал ушами, слыша подбадривание промокшей толпы после взятия очередного барьера.

Подходя к Засаде, барьеру из пяти футов прочной березы и дрока с крутым склоном позади, барьеру, подловившему в прошлом году Юмми Юппи и потрясшему на первом круге Гордеца, Лизандер держал лошадь, а Ромашка, идущая на полкорпуса сзади, да и подбодренная к тому же посылом, взяла барьер, но земля под ней ушла вниз, она поскользнулась и несколько раз перекувыркнулась.

– Не повезло. Все в порядке? – прокричал Лизандер.

Согласно инструкции, он дал Артуру передохнуть, пока они карабкались по безнадежно изрытому холму, так что вниз тот мчался галопом, как какой-нибудь трехлетка. Сейчас они шли где-то пятнадцатыми, и после разворота перед дорогой им предстояло пойти на второй круг. Но, увы, туман потихоньку скрывал эту волнующую гонку. Лизандер теперь мог видеть только ближайший барьер.

– Лучше включить противотуманные, Артур.

– Никаких признаков Лизандера, – сказала Гермиона со злорадным смехом.

Ей уже наскучили скачки. Целых семь минут все внимание окружающих было сосредоточено не на ней.

Вереница наездников в разноцветных камзолах перетекала через барьеры подобно китайскому новогоднему дракону. Китти всматривалась в туман, пытаясь разглядеть Лизандера, напрягала слух, надеясь услышать комментатора. С опаской взглянув на монитор, она увидела Гордеца Пенскомба и Князя Тьмы, сражающихся на десятом перед финишем барьере.

– Ох, Гай, я знаю, он упал, – прошептала она. – О Господи, смотри!

Она оцепенела от ужаса, когда из тумана вынырнула лошадь без всадника, пронеслась вокруг вертолетов и машин «скорой помощи» и помчалась к центру ипподрома.

– Да вон же Лизандер, около тринадцатого, – сказал Гай. – Смотри, здорово идет. Давай, Лизандер!

– Да их невозможно же узнать, ни его, ни Артура, – волновалась Джорджия. – Они оба там, в тумане.

– Артур всегда был такой беспризорный, – проговорила Китти дрожащим голосом. Но тут же, заметив, что муж смотрит на нее, она добавила коротко: – И Князь тоже здорово идет.

Айзека Лоуэлла вела вперед ненависть к Руперту Кемпбелл-Блэку. Он еще не мог догнать Гордеца Пенскомба, но чувствовал, что эта лошадь устает. Блей, чтобы дать Гордецу прийти в себя, менял аллюр, не позволяя ему нестись сломя голову. Они во второй раз подходили к Засаде, и до финиша оставалось только шесть препятствий.

Гордец устал, он был выведен из себя ватным туманом и дождем, хлеставшим в морду, но не прекращал битву. Оглянувшись, Блей увидел: бледное, заляпанное грязью лицо Айзека Лоуэлла горело такой ненавистью, что ему захотелось перекреститься. Гордец заметил надвигающуюся на барьер тень, зловещую, как темное пятно на легком. Он отвлекся и толкнулся слишком поздно. Полтонны лошадиной массы ударилось о массивное березовое препятствие шестью дюймами ниже. Гордец Пенскомба и поставившие на него ратширцы и глочестерширцы крякнули от боли: впервые в его жизни голова оказалась ниже ног. В следующий момент, когда Князь уже выходил вперед, в воздух взвился Юмми Юппи. Он вильнул влево, чтобы не натолкнуться на Гордеца, неуклюже приземлился и упал с болезненным криком. Секунду спустя в эту же кучу-малу попали Красивая Грудь, Педдиуок и следующие за ними лошади. Туман еще больше сгустился от проклятий, лошадиных ног, молотящих воздух, летящих кусков дрока и березы. Между тем Фройлен Малер, бросив лишь один взгляд на свистопляску по ту сторону барьера, решила, что с нее довольно, там и без нее хватает.

Когда работающая на трассе камера показала не очень качественную картинку катастрофы, Руперт оцепенел.

– Я не верю, – сказал он, медленно разрывая карточку с условиями пари.

Затем он повернулся к подавленному и плачущему Фредди Джоунсу:

– Да нас же, мать их, просто ограбили. Я буду протестовать.

– Молодец, старина, умный старый Артур.

Блаженно не ведающий об этой катастрофе, Лизандер приближался сквозь туман к тому, что составляло остатки бригады легкой кавалерии – перепачканным в грязи лошадям и наездникам, с различной степенью успеха вылезающим из болота. Вновь придержав Артура, Лизандер прыгнул справа. Увидев под собой груду неподвижных жокеев, Артур в воздухе развернулся влево, как дирижабль, меняющий курс, и хотя при приземлении клюнул носом, но все же был блестяще удержан Лизандером. Когда Артур осторожно пробрался сквозь хаос, Лизандер заметил унылую промокшую фигуру, бегущую к нему.

– Блей! – закричал Лизандер в ужасе. – С тобой все в порядке?

– Да мне что. Вот Гордец уже не финиширует. Давай за этим пиздюком на Князе Тьмы.

«Достанем», – подумал Лизандер, когда они с Артуром карабкались на холм, ожидая, не завопят ли от бешеного восторга трибуны, увидевшие, как из тумана появляются лидеры. Но было тихо. Значит, они еще недалеко ушли.

– Влепи им.

Это был Джимми Жарден, уже успевший стрельнуть у кого-то сигарету и ведущий здорово побитого Драгоценного Камня к финишу.

– Ну, давай, Артур, – попросил Лизандер. – Нам надо успеть на поезд.

И дальше старая лошадь понеслась галопом так, как никогда, казалось, не ходила, словно «вольво» на прямой. Умирая от гордости, Лизандер держался теперь совершенно спокойно, как во сне, позволяя Артуру самому выбирать и скорость, и момент для прыжка, и его огромный шаг, казалось, пожирал расстояния.

Вскоре Лизандер издал приглушенный вопль радости: в тумане впереди лишь на барьер мелькнул кроваво-красный камзол Айзека Лоуэлла и черный глянцевитый зад Князя Тьмы. Рядом с ним, след в след, шел Санитар, «леча» его по-своему.

Беря следующий барьер, Князь Тьмы слишком далеко забрал вправо и потерял несколько ярдов, в то время как Артур перевалился через бревна с внутренней стороны. Санитар наконец вырвался вперед, но, как и предупреждал Руперт, молодая лошадь, увидев огромную вопящую, размахивающую руками толпу, подняла голову, и жокей почувствовал, как Санитар пятится, в то время как Артур и Князь Тьмы идут вперед.

Артур обожал толпу. Можно было бы немножко и порисоваться, но Князь был впереди все еще на три корпуса. До финиша по прямой оставалось еще два барьера.

Лизандер видел отпечатки копыт промчавшихся ранее лошадей. Надо успокоить нервы, Князь впереди, разъяренный, что кто-то бросает ему вызов, угрожающе смещается вправо, стремясь вытеснить Артура. Если он затормозит хоть на секунду, это будет стоить победы. На мгновение Айзек Лоуэлл обернулся, его лицо исказила ненависть.

– Кемпбелл-Блэковский жополиз, – прошипел он.

Это подействовало. Вспомнив о приемах поло, Лизандер попросил Артура ломиться напропалую. Белый слон все помнил. Не желая, чтобы его еще раз укусили, Артур совершил невероятное ускорение, лишь слегка коснувшись Князя, и теперь они нос в нос шли на последний барьер. Сделав огромный кенгуриный прыжок, Артур лишь слегка задел его.

«Это должно дать нам два корпуса, – подумал Лизандер, – но вскоре Князь соберется и догонит».

– Ох, ну давай, Артур, – взмолился Лизандер.

И Артур со скоростью, которую только могли дать его большие ноги, доблестно потащился вверх по холму. Но теперь его преследовали только призраки прошлых победителей, поскольку Князь Тьмы сломался на последнем барьере.

– Китти, не одолжишь ли мне бинокль? – попросила Гермиона. – Этот отрезок выглядит волнующе.

– Нет, так обойдешься, – сказала Китти, вырывая его обратно. Ее руки так дрожали, что она с трудом удерживала бинокль. Не обращая внимания на гнев Раннальдини после падения Князя, она теперь вопила от возбуждения, потеряв голову. Артур одолел последнее препятствие и с энергией, неожиданной для его тринадцати лет, скакал к финишу. Лизандеру не было необходимости размахивать хлыстом.

Дэвид Хоукли думал, что его сердце сейчас разорвется от гордости, и никогда еще на ратминстерских скачках не раздавалось такого рева изумления, когда на прямую вышел Артур, разбрасывая свои громадные ноги, несясь, как бультерьер в конце «Невероятного путешествия», хлопая повисшими ушами, чтобы не пропустить ни слова из того, что говорил ему его молодой хозяин.

– Бог мой, – изумленно произнес Руперт, к которому полностью вернулось хорошее настроение, обняв счастливо всхлипывающую Тегги. – И это тот самый старый осел, который был последним даже просто на прогулке? «Давай, Артур!»Черт знает, как он это сделал.

– Господи, да парень сидит как ангел1 – в восхищении воскликнул Рикки Франс-Линч.

И словно после брошенной в полный коробок зажженной спички, в экстазе взорвалась восторгом вся ложа «Венчурер».

– Давай, Артур, ты можешь, мать твою, сделать это, – завопила Китти, к изумлению Гермионы, пред седателя филармонии «Новый мир» и побелевшего, трясущегося от ярости Раннальдини.

– Давай, Лизандер, – взвыли, обнявшись, Гай и Джорджия.

Оглянувшись, Лизандер увидел еле ползущего по дистанции Санитара. Поняв, что дело сделано и что до финиша всего пятьдесят ярдов, он издал такой дикий вопль Тарзана, который перекрыл и сногсшибательный рев толпы.

– Мы сделали это, Артур! – заорал он и, совершенно забыв о предостережениях Руперта, поднял в воздух кулак.

Казалось, что это напугало и сбило с толку Артура, которого всегда начинало заносить влево, когда он уставал. Внезапно он споткнулся и, ко всеобщему ужасу толпы, секунду стоял, словно в шоке, и затем, полностью не понимая, что делает, направился, шатаясь, прямо на ограждения. Ударившись о них, он сбросил Лизандера через голову, и тот на ярд перелетел финишную черту.

Какое-то мгновение Лизандер лежал неподвижно. Затем, пошатываясь как в нокдауне, добрел до Артура, лежащего на спине. Бросившись на неподвижное громадное белое тело лошади, он стал бить себя кулаками, выплакивая сердце.

Ипподром замер. Финишировавшего усталого Санитара едва поприветствовали. Словно кнопкой молчания выключили всех болельщиков. Крайне ошеломленные, многие в слезах, они теперь видели перед собой только что торжествовавшего юного победителя, растирающего кровь и сопли из носа по грязному камзолу и бриджам, припадающего в жалобном плаче к уродливой громадной лошади, всех доблестных сил которой не хватило до конца.

В следующий момент с трибуны для конюхов прибежала Табита и, скорчившись рядом с Лизандером, заплакала как безумная.

– Ох, Артур, дорогой Артур, вставай! Я не верю в это.

Проходящий мимо Айзек Лоуэлл, ведущий потрясенного, но невредимого Князя Тьмы, сочувственно коснулся рукой ее плеча.

Прежде чем Раннальдини успел остановить Китти, она вылетела из ложи, простучала вниз по серым каменным ступеням, прокладывая себе путь сквозь кипящий котел зрителей.

– Что случилось, дорогуша? – спросил ее какой-то ирландец.

– Артур умер, шею сломал, – всхлипнула Китти. Казалось, чуть не час прошел, пока она добралась до паддока, где каких-нибудь полчаса назад Артур вышагивал так неуклюже и самодовольно. Ворвавшись в раздевалку, она стала проталкиваться сквозь полураздетых жокеев, одинаково потрясенных и каких-то беспомощных.

Лизандер, сжавшись, сидел на стуле, уткнув лицо в руки. Руперт в припадке безумного гнева вопил на него:

– Это ты, мать твою, тупой идиот, устроил все это. Если бы ты держал его прямо, он бы никогда не ударился о заграждения. Ну почему ты меня не послушался, дубина?

– Заткнитесь, Руперт! – в ответ закричала Китти. – Лизандер здесь ни при чем.

Лизандер поднял глаза. На его лице смешались слезы, кровь и грязь.

– Ох, Китти, я подвел его.

– Ну что ты, мой ягненочек, – Китти обняла его сотрясающееся тело и прижала голову к груди. – Ты ехал лучше всех в мире. Победителей забудут через неделю, а Артура запомнят навсегда. Ты настоящий победитель. Просто его большое сердце не выдержало.

– Не смешите, – зарычал Руперт. – Он сломал свою чертову шею.

– Да откуда вы это взяли, великий знаток? – заголосила Китти. – Его могло подвести лишь сердце или ноги, и только потом он уже сломал шею об ограждения. То есть уже после смерти. Все хорошо, любимый, ты не виноват.

Она обхватила Лизандера, пытаясь согреть его и остановить его всхлипывания.

– Что за чертовщина тут происходит?

Комнату наполнил холод; запах «Маэстро» смешался с запахами пота и антисептиков. И такая буря ярости скрывалась за внешне спокойной холодностью Раннальдини, что жокеи попятились.

– Вы хотите сделать из себя полную дуру? – прошипел он Китти, а затем холодно кивнул Руперту. – Сожалею о лошади. Какая неудача! Пойдем, Китти, тебе нужно в ложу. Ведь нам надо развлекать гостей.

Лизандер смятенно поднял голову.

– Не уходи, – сказал он, мучительно цепляясь за Китти. – Пожалуйста, не бросай меня.

Сжав руку Китти как клещами, Раннальдини почти что вырвал ее из раздевалки. По пути им встретился Дэвид Хоукли.

– Где Лизандер?

– Там. Пожалуйста, присмотрите за ним, – попросила Китти, – Вы ему так нужны. На секунду Дэвид взял ее загрубелую и холодную руку:

– У вас все в порядке?

– Да, да, – всхлипнула Китти. – Надо было поставить свечку и за Артура.

И только когда они смешались с толпой, Раннальдини дал волю гневу, выпустив на нее лавину обвинений, гораздо более страшных, чем на лондонский: «Мет». Загипнотизированная его бешено вопящим ртом, безумно сверкающими черными глазами, чувствуя тошноту от запаха жарящихся гамбургеров, от испарений животных и от промокших овчинных пальто, Китти зашаталась. Внезапно толпа, раздраженная отсутствием ожидаемого результата, качнулась, толкнула ее, сбила с ног и рванула смотреть следующий забег. Упавшая, она потеряла сознание.

Отчаянно пустой без Артура грузовик Руперта катился в Пенскомб. Из уважения к такой смерти вдоль всей Хай-стрит были спущены шторы. Вымпелы, флаги и знамена убрали в ящики. Букмекер Чарли впервые был опечален тем, что крупно преуспел. Здесь, где Артур выхаживал по кривым улочкам, его все знали и любили. В «Козле и бутсах», где он каждый день останавливался, чтобы пропустить кружку пива, все шампанское убрали обратно в погреб.

Конюхи и девушки с каменными лицами выгружали оставшихся лошадей. Тегги пыталась успокоить безутешную Таб, которая лежала на кровати, безостановочно всхлипывая: «Артур, Артур».

Уволенный Рупертом Лизандер был окончательно доведен до полного душевного расстройства счетом от ветеринара. Теперь, без спросу вернувшись в коттедж «Магнит», уложенный отцом в постель, он сжался в комок, прижав к себе бдительного и встревоженного Джека. Кое-как одолев беспорядок, Дэвид с возможным удобством устроился в кресле, ожидая, пока проснется его сын.

Сон никак не приходил, и Руперт спустился в конюшню, проверить Гордеца, который был немного побит, но полон сил для любых состязаний хоть на следующий день. Но казалось, что он опечален потерей старого мудрого друга. И ни одна лошадь не могла уснуть из-за того шума, который подняла пони.

С трудом набравшись мужества войти в стойло Артура, Руперт обнаружил съежившуюся в углу Тини с видом яростно-истеричной заброшенности.

– Ну иди ко мне, – ласково сказал Руперт, протягивая руку, но тут же торопливо отдернул ее, потому что Тини, издав жалобный вопль, бросилась на него.

«Совсем с ума сошла от несчастья, прямо как я», – подумал Руперт.