Черная стрела

Глава 17 Ловушка

— Вот! — сказала Тамако, придвигая к пару карточек к Акитаде. — Я снова выиграла. Идеальное совпадение!

Акитада взглянул на лютни дам изображенных на карточках, а затем на свою жену. Ее красивое лицо пылало, а глаза сияли от удовольствия. Он подумал, насколько она красива.

— Тебе действительно удалось. — Он вздохнул с притворным огорчением. — Эта игра оказалась невезучей для меня. Дважды я был совсем близко к победе, но каждый раз ты меня побеждала.

— О! — Встревожилась Тамако. — Надеюсь, что ты не будешь испытывать неприязнь к игре? Ты же знаешь, это просто случай. В следующий раз повезет тебе.

Прежде, чем он успел ответить, дверь открылась и вошел капитан Такесуке. Он выглядел усталым и мрачным. Вид Акитады играющего со своей женой в настольную игру, казалось, рассердить его.

— Враг отошел, — заявил он.

— О! Это хорошая новость, капитан, — воскликнул Акитада. Его жена с облегчением предложила:

— Выпейте чашку теплого вина, капитан, а то вы совсем промерзли?

Такесуке, казалось, собирался отказаться, но передумал:

— Спасибо, госпожа Сугавара. По приглашению Акитады, он сел, держась подчеркнуто прямо и встретился глазами с каменным выражением лица Акитады.

Акитада задержал дыхание, ожидая пока Тамако не обслужила их и не ушла в свою комнату. Тогда он сказал:

— Я думаю, что вы хотели вооруженного столкновения.

Глаза Такесуке вспыхнули:

— Любой мужественный человек должен сожалеть об упущенной возможности.

Акитада удалось не вздрогнуть, услышав эти слова, подразумевавшие оскорбление. Он изучал лицо своего собеседника и отметил, сжатые губы и дерзкие глаза. Да, Такесуке презирал его за труса и имел смелость сказать это в лицо. За такое открытое неповиновение, его следовало приговорить к смерти. Но Акитада не имел намерения потерять хорошего офицера, который только что спас его жизнь. Нужно ли ему объяснять это? Сказать ему, что он желает избежать потери даже одной невинной жизни в этой борьбе за власть? Он сразу же отбросил эту мысль. Был только одна вещь, которую такой человек, как Такесуке понимал и уважал, и это был высший авторитет.

— Капитан, — сказал он холодно, — было бы лучше, если вы в дальнейшем сдерживали свой нрав. Только то, что вы хорошо выполняете свои обязанности, сдерживает меня от предъявления официального обвинения.

Такесуке густо покраснел и поклонился, но вызов в его глазах не угас.

— Вы не правы, — продолжал Акитада в то же холодным голосом, — в любом случае, вам не следует судить о вопросах, которые вас не касаются. Я приехал сюда с конкретными полномочиями и властью для их исполнения. Только его Императорское Величество сам может изменить эти мандаты. Вы и я просто должны подчиняться.

Он наблюдал, как в глазах капитана появилось уважение. Такесуке низко поклонился и громко произнес:

— Этот глупый солдат чрезвычайно сожалеет о сказанных неосторожных словах. Они были сказаны из горячего желания пожертвовать жизнью за его Величество.

— Очень хорошо, — хмуро сказал Акитада и добавил, — я полагаю, вы устали. Вы можете идти.

Такесуке встал.

— Вы можете вернуться к гарнизон, но сегодня держите своих людей в готовности. Надо вести непрерывное наблюдение за замком Таката. О всех движениях господина Уэсуги, военных и других, необходимо незамедлительно сообщать мне.

Такесуке отдал честь и быстро выскользнул за дверь. Акитада вздохнул с облегчением. Ночь была позади, и они были в безопасности.

Его взгляд упал на стол. На нем до сир пор лежали карточки. Он коснулся пары, которую Тамако так гордо выдвинула вперед, и снова улыбнулся. Лютни на карточках были разные, но он не захотел говорить ей об этом. Он стал собирать их обратно в их коробку, когда его осенила мысль. В течение нескольких минут он сидел, уставившись в пространство. Лютня. Конечно, это было всего лишь совпадение. Но мысль сильно засела у него в голове, что он решил, как только взойдет солнце, нанести визит торговцу Шикате.

Акитада был уверен, что его ловушка сработает и добыча будет поймана. Он не получал от этого удовольствие, но с чувством надвигающейся катастрофы, устало смотрел как развиваются события. Торговец музыкальными инструментами подтвердил его подозрения и породил новые.

Сразу после его возвращения из магазина Шикаты, Тора привел в горничную Кийо и оставил ее возле кабинета Акитады, где она засыпала бранью его и чиновников. Акитада сидел вместе с Сеймеем, погруженный в текущую рутинную сверку отчетов Хамайи о поступлениях налогов с данными провинциального регистра и старых отчетов заведующих амбарами. Они слышали ее ругательства по отношению всех должностных лиц.

Сэймэй с серьезным лицом и сказал:

— Эта женщина гневит судьбу.

Был момент, когда Акитада, удивленный отсутствием у девушки какого-либо уважения к власти, хотел ее наказать, но, подумав, решил этого не делать. Когда ее, в конце концов, к полудню привели в его кабинет, он посмотрел на нее без интереса. Тора, краснолицый с белый костяшками на руках, толкнул ее на колени, но она тут же подняла голову и вызывающе посмотрела вызывающе Акитаду.

— Лейтенант, — прорычал Акитада, — чем вызвано недовольство этой женщины?

— Я сожалею, Ваше Превосходительство. Она, кажется, думает, что к ней и кому-то еще несправедливо относится наша администрация.

Акитада смотрел на нее, сдвинув брови:

— Несправедливо? Вы хотите подать жалобу, женщина?

— Это несправедливо, — воскликнула она, подняв в обвиняющем жесте руку. — Я родилась, чтобы зарабатывать. Я не могу весь день сидеть без толку здесь, когда я уже все рассказывала снова и снова. Люди говорят, что в наше время никогда не наступит конец несправедливости.

Эта фраза звучала знакомо. В таком духе выражалась вдова Сато. — То, что вы или кто-то другой думаете, никак не касается этого суда, — холодно сказал Акитада. — Вы обязаны оказывать содействие в расследовании преступления. Но у меня нет времени, чтобы объяснить вам это. Отвечайте быстро! Кто отослал конюха из гостиницы днем перед убийством Сато?

На мгновение она упрямо сжала губы. Затем она пробормотала:

— Хозяйка, я полагаю. Или, может быть, хозяин. Что это меняет?

— Просто отвечайте на вопросы, — предупредил Тора, подняв кулак.

Спросил Акитада:

— Разве больной Сато видел его?

Она посмотрела на него:

— Он был в порядке.

— Вы мне говорили другое, — сказал Тора. — Вы назвали его жену сукой и сказали, что у нее были любовники, что вы ухаживали за Сато.

— Я ничего такого не говорила, — отрезала девушка.

Не дав Торе возразить ей, Акитада быстро сказал:

— Очень хорошо. Сейчас вы можете идти, но завтра могут возникнуть другие вопросы.

Она встала и, шмыгая носом, вышла.

— Она лжет, — сказал возмущенный Тора говорит.

— Да. Будем надеяться, что Хитомаро будет что сообщить. Я начинаю разделять твое мнение о девушке.

Сэймэй покачал пальцем Торе:

— Эта женщина чертова блудница. Пусть это будет тебе уроком не бежать за каждой юбкой, которую встречаешь. Теперь ты знаешь, что не все оспины являются ямочками.

Тора пробормотал что-то себе под нос и ушел.

Чуть позже вошел Хитомаро в сопровождении пожилой женщины с резкими чертами и быстрыми глазами. Она поправила шелковый шарф на голове и заискивающе улыбнулась Акитаде.

— Это госпожа Омейя, господин. — Голос Хитомаро был ровным, но лицо выглядело взволнованным. — Она остановила горничную Кийо, когда та вышла из администрации и говорила с ней. — Он сделал паузу и сглотнул. — Я знаю госпожу Омейю. Она работает в доме свиданий.

Акитада бросил на него острый взгляд, но Хитомаро отвел глаза.

Женщина начала протестовать:

— Дом свиданий? Нет! Уважаемый лейтенант ошибается. — Она опустилась на колени и поклонилась несколько раз, подпрыгивая. Прежде чем Акитада смог задать вопросы, она продолжила. — Я бедная вдова, — сказала она, — и дом, который мой покойный муж оставил меня, мой единственный источник дохода. Сдаю комнаты для солидных одиноких женщин. Одну из них, оказывается, влюбился в этот красивый офицер, что как-то заставило его подумать такое. Уверяю Ваше Превосходительство, что я не знала об отношениях между ними до недавнего времени, и что я больше не допущу его визиты.

Акитада увидел панику на лице Хитомаро. Он закусил губу и спросил женщину:

— Почему вы остановили горничную Кийо на улице?

— Девушка работает на моего знакомого. Я просто случайно встретила ее.

Акитада поднял брови, но не стал комментировать. Он приказал Хитомаро вывести госпожу Омейю позаботится о ее содержании и позвать Тору и Каору.

Хитомаро отдал честь.

Когда он вернулся с Торой и их новым сержантом, Акитада отправил Хитомаро найти судью Хисаматсу и привести его на допрос. Он надеется, что поручение не задержит его до наступления темноты.

— Наша ловушка сработала, — сказал Акитада Торе и Каору, когда Хитомаро их оставил. — Хитомаро привел госпожу Омейю, которая содержит дом свиданий в Святилище Лисы, и я не сомневаюсь, что вы найдете там нашу неуловимую вдову. Идите и арестуйте ее.

— Господин, — сказал Тора, — это не там, где Хито в?.. Он запнулся от волнения.

Акитада сжал губы и многозначительно сказал:

— Хитомаро уехал с другим поручением. Он быстро с ним справится. Я намерен завершить дело Сато во время заседания во второй половине дня.

Доклады наблюдателей за замком Таката сообщали, что там все было тихо, но Акитады появились новые заботы и некогда было отвлекаться на возможные действия Уэсуги. Войдя в зал трибунала, он нервно осмотрелся. На заседание собрался полный зал и на этот раз толпа вела себя организованно и отношение людей было уважительным. Хитомаро снова отсутствовал, так как Акитада послал его с поручением. Но Тора и Каору стояли и ждали его сигнала. Акитада стукнул жезлом и начал заседание.

— Введите заключенного, сержант! — Скомандовал он.

В зале повисла выжидательная тишина. Когда появился Каору, ведущий вдову Сато на цепи со связанными за спиной руками, в толпе зашептали. Госпожа Сато выглядела не так как прежде, ее шелковое платье было порвано, длинные черные волосы растрепаны, на бледном лице не осталось ни кровинки, но она казалась более прекрасной, чем прежде. Когда она подошла к помосту, она споткнулась и начала громко рыдать.

Акитада решил вести себя с этой женщиной с величайшей осторожностью. Он полагал, возможно, необоснованно, что она стремилась найти сочувствие в зале. — Развяжите арестованную! — Приказал он.

Каору повиновался и громко объявил:

— Вдова Сато, разыскивалась для допроса по делу об убийстве ее мужа. Она была найдена в доме свиданий Святилища Лисы, в котором она скрывалась.

— Нет, о, нет, — завопила вдова, упав на колени и ломая руки, — я не пряталась. Я не скрывалась. Я была там против своей воли из-за злой женщины. Я там подвергалась немыслимым унижениям.

В результате возбужденный гул прокатился сквозь толпу. Присутствующие устремились вперед, чтобы лучше видеть и слышать. Акитада нахмурился:

— Объяснитесь!

Вдова встала на ноги и вытерла лицо порванным рукавом. — Простите эту бедную, глупую женщину, господин, — сказала она и посмотрела на него жалостливым взглядом, после чего опустила ресницы — Мне стыдно стоять перед вами, ведь меня обесчестил грязный, отвратительный человек. — Вдруг сдернула платье со своих плеч, открывая белые груди, покрытые с кровавыми царапинами. — Смотрите! — воскликнула она. Толпа подалась вперед.

Хотя здравый смысл говорил ему, что это была очередная уловка и, скорее всего, она сама расцарапала себе грудь, Акитада отпрянул.

Каору шагнул вперед и резко ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Она задохнулась и, рыдая, упала. Люди в толпе начали тихо переговариваться.

Акитада, чувствуя, что уши горят от смущения, проворчал:

— Ведите себя достойно. Вы находитесь в суде. Вы либо будете говорить спокойно и оставите одежду в покое, либо снимете ее еще одной порки.

Она села и привела платье в порядок. — Простите меня, Ваше Превосходительство, — пробормотала она, — я не в себе. Сначала был убит мой бедный муж, а затем, эта ведьма Омейя со своим сообщником мучила меня. Зная хорошо, что я была одна и без охраны, она заманили меня в свой бордель, предложив бесплатно давать мне уроки музыки. Я думал, что музыка облегчить мою скорбь и согласилась. Я училась играть на лютне у нее, всегда в дневное время, пока однажды, когда я уходила, один мужчина не обратился ко мне. Она оглядела помещение, как будто она ожидала увидеть его в зале. — Госпожа. Омейя предложила встречу, но я отказалась. Затем, три дня назад, после урока, она предложила мне чашку вина. Я из вежливости согласилась. — Она слегка вздрогнула. — В вино, должно быть, было что-то подмешано, потому что, я уснула и когда проснулась, лежала голая на полу, а человек, который подошел ко мне, насиловал меня. Она закрыла лицо рукавом и снова зарыдала.

Акитада заметил возбужденные лица в толпе и стукнул жезлом. Он понял, что она шантажирует его, но он был беспомощен, чтобы помешать этому.

Она подняла голову и продолжила дрожащим голосом:

— После той ночи я был заперт. Тот же самый человек возвращался снова и снова, а Омейя заставляла меня во всем ему угождать. Если я отказывалась, они избивали меня, или подносили горящую свечу к лицу или ногам, пока я не уступала. Он постоянно делал мне больно. Каждый раз, когда он приходил, старуха встречала его и брала у него деньги. Когда я говорила ей как ужасно он со мной поступает, она рассмеялась мне в лицо, говоря:

— Лучше будь повежливее с ним или с тобой случится что-то похуже. — Она поклонилась. — Вот это моя история, Ваше Превосходительство. Я вытерпела истинные муки ада, пока ваши люди не освободили меня. Я прошу справедливости.

Акитада лихорадочно обдумывал ситуацию. Эта женщина была дьявольски умна. Ее заявление должно быть расследовано, для чего требуется назначить еще одни публичные слушания. В таком случае, Акитада не сомневался, что она все сведет к тому, чтобы опознать Хитомаро как человека, который изнасиловал и пытал ее. Это, в свою очередь, позволит горничной Кийо выйти вперед и выдвинуть обвинения в изнасиловании Торе. Таким образом, эти две женщины дискредитируют не только сотрудников его администрации, но его расследование убийства ее покойного мужа и, как следствие, его авторитет в этой области.

— Я очень сожалею, — наконец объявил он, — такое отношение к приличной женщине в нашем городе вызывает возмущение. Самое тщательное расследование будет начато немедленно. Но, как бы тяжело бы не было вам сейчас, госпожа Сато, для начала вы должны ответить на несколько вопросов.

— О-о-о! — протянула она, вызвав сочувственный шепот в толпе.

— Налейте арестованной чашку воды, — Акитада поручил Каору. Напоминание о ее нынешнем состоянии оказалась спасительным. Она взяла себя в руки, и толпа снова замолкла.

— В вашей гостинице недавно умирал постоялец?

— Да, Ваше Превосходительство. Бедняга умер от лихорадки.

— Как вы поступили с телом?

— Как обычно. Я послала конюха в храм, позвать монахов, чтобы забрали его и похоронили, что и было сделано.

— Вы видели, как они забрали его?

— Нет. После смерти мужа у меня было много дел. Они, должно быть, забрали тело в мое отсутствие.

— Откуда вы это знаете? Вы поручили слугам передать тело?

Она сделала вид, что путается:

— Я… я не знаю, что произошло. Мы сообщили в храм и оставили тело за воротами, чтобы его забрали. Позже тело исчезло. Естественно, я предположила …

— Что тут модно предполагать? Потребовал Акитада. — Это незаконно, чтобы оставлять трупы на улице, как будто это мусор. Это оскорбляет все законы этой страны. Это оскорбляет наших богов и самого Будду.

Она склонила голову. Затем она пала ниц, плача:

— Эта бедная вдова признает свою вину. Потеряв любимого мужа, находясь под бременем постигшего ее горя и забот о хозяйстве, плохо разбираясь в законах, она ошиблась. Прошу милости вашего превосходительства.

От нанесенного поражения у Акитады сжался желудок и его затошнило. Она снова перехитрила его. Он не имел никаких доказательств, что она использовала труп Като. Он также не мог ничего добиться от ее слуг, которые не станут свидетельствовать против нее. Ключевой свидетель по делу об убийстве, горничная Кийо, изменила свои показания. В его распоряжение оставался лишь один путь. Хотя вполне он мог оказаться катастрофическим из-за вовлечения Хитомаро, он не мог избежать.

Он сказал:

— Вы должны заплатить штраф в размере пяти кусков серебра секретарю суда и сделать равный вклад в местные храмы, чтобы успокоить божественные силы и дать отдых душе покойного.

Она пробормотала благодарности, а потом смиренно попросила:

— Можно я пойду домой?

— В свое время. У меня есть некоторые вопросы, касающиеся вашего пленения. Сержант? — Каору подошел и поклонился. — Приведите женщину, которая ждет снаружи.

Госпожа Омейя выглядела как образец респектабельной женщины среднего возраста в черном платье и ажурном шелковом шарфе, спокойно подошла к помосту. Она проигнорировала любопытные взгляды из толпы, но была явно поражена, увидев там стоящую на коленях вдову.

Опустившись на колени рядом с молодой женщиной, она поклонилась и объявила:

— Это незначительное лицо называется Омейя, вдова и хозяйка в этом городе.

Госпожа Сато ахнула и обернулась. Она указала дрожащим пальцем. — Это она! Это — демон. Она держала меня в плену в своем доме.

Госпожа Омейя открыла рот от неожиданности.

— Пожалуйста, Ваше Превосходительство, — кричал вдова Сато, — заставьте ее рассказать вам о человеке, который пытал и насиловал меня в ее доме. Она знает, кто он такой.

Госпожа Омейя посмотрела на Акитаду. Он затаил дыхание. Она сказала:

— Что такое она говорит? Не понимаю. Какой мужчина? Я думал, что вы хотели спросить про горничную.

— Вдова Сато, — сообщил ей Акитада, — обвиняет вас в том, что заставили ее заниматься проституцией и отдаваться клиенту с извращенным вкусом к жестокости.

— Что? Воскликнула госпожа Омейя. — Она сошла с ума! Несколько месяцев назад, местный господин с высокой репутацией взял в аренду один из моих номеров, чтобы он мог встречаться с ней наедине. Но в последнее время она завела еще одного любовника. Я предупреждала ее, что она играет в опасную игру, но она не слушала. Вкусы ее постоянных посетителей были вполне нормальные, как у всех мужчин…

Последние ее слова, были заглушены пронзительными криками молодой женщины:

— Лжешь! Ведьма! — и стуками жезла Акитады.

Акитада не мог продолжать процесс дальше, без привлечения Хитомаро. Он объявил:

— Женщина Омейя, будучи обвиненной в похищении и сводничестве, останется в тюрьме. Женщина Сато будет выпущена после уплаты ею штрафов, но снова появится в суде, когда он будет созван. Чтобы закрыть слушания он трижды стукнул жезлом по столу, встал и вышел из зала.

Вернувшись в свой кабинет, Акитада сел за стол попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Он ничего не добился. Вдова Сато в лживости и хитрости превосходила всех женщин, каких он когда-либо знал, она была в курсе его намерений и готова была дать отпор. Она также в очередной раз выиграл общественное сочувствие.

Пока же Уэсуги продолжал угрожать своими войсками и Акитада не приблизился ни к знанию личностей всех заговорщиков, ни к тому против кого был нацелен заговора, против императора или против губернатора. Он был почти уверен, что в центре заговора был не Уэсуги, судя по всему, за ниточки дергает кто-то более умный и влиятельный. Заговор такого масштаба требовал интеллекта и тщательного планирования, а его оценка Уэсуги как ограниченного регионального лидера, не имевшего достаточно мозгов и энергии для выполнения такой задачи. Хисаматсу как-то в этом все участвовал, но, казалось, он соображал еще, чем Уэсуги.

Акитада не забыл про настоятеля Хокко. Много лет назад, Акитада столкнулся с заговором во главе которого стоял буддийский священник. Тот использовал свое влияние, чтобы набрать и обучить армию солдат-монахов. Хокко, конечно, не был похож Мастера Дзето, но он был в хороших отношениях с Уэсуги и, как настоятель крупнейшего храма и монастыря в провинции, обладал огромным влиянием. Тем не менее, в то же время Хокко предупредил его о запланированном Уэсуги нападении и предположил, что Такесуке и гарнизон останутся верны императору.

Акитада также вспомнил о других гостях на банкете Уэсуги. Кайбара умер, но там был еще суетливый торговец Сунада. Он также имел большое влияние, особенно среди купечества. Из того, что сообщил Гэнба, было известно, что Сунада использовал головорезов для охраны своего имущества и проводит много времени в домах свиданий. Произошедший инцидент, когда он убил якобы напавшего на него преступника, наводили Акитаду на подозрения его в связей с местными преступниками, но не было ничего известно о его отношениях с Уэсуги. Правда, самые последние известия бросали новый свет на Сунаду, но Акитада не был готов предположить, что купец мог быть вдохновителем заговора.

У Уэсуги еще один гость, достаточно умный и разбирающийся в местных делах, но подозревать его Акитаде не хотелось. Акитада в душе корил себя за то, что привлек его в свою команду, толком не узнав, кто он такой и чем живет. Ойоши избавил его от проблем с желудком, но он был хорошо осведомлен о травах, которые могут вызвать такие расстройства. А что может быть лучше, чтобы завоевать доверие Акитады? С тех пор относительно Ойоши возникли серьезные подозрения. Как то, например, что не узнал изуродованное тело своего бывшего пациента? И ведь именно он мог предупредить Кайбару о намеченном тайном осмотре покойного господина. Теперь неизвестно, можно ли доверять его заключению? Акитада ярко запомнил, как Ойоши побледнел, когда Тора упомянул о враче-убийце.

Ему нужно было время, чтобы собрать доказательства. В настоящее время сводница Омейя оставалась его единственной надеждой. Она была свидетелем против вдовы Сато или Офуми, как она сама себя называла, и она также знала, от имя ее покровителя. И госпожа Омейя, по крайней мере, было в целости и сохранности в тюрьме.

Менее чем через час, он узнал, что и эта ниточка оборвалась. Тора ворвался в его кабинет с криком:

— Заключенная повесилась в камере.

Когда Акитада прибыл в тюрьму, он был встречен Ойоши, который подтвердил, госпожа Омейя умерла.

Акитада прошел мимо него и подошел к камерам. Трое других заключенных, Такаги, Окано и Умэхара, в страхе жались в углу главной комнаты. Каору в камере, согнулся над неподвижным телом.

Госпожа Омейя после смерти выглядела гораздо старше. Она лежала рядом с дверью камеры, ее ажурный шелковый шарф лежал рядом с ней.

— Каору нашел и вынул ее из петли, — сказал Ойоши, который последовал за ним. — Так как я был на кухне с другими, то пришел сразу. Она, должно быть, повесилась на своем собственном шарфе. Он указал на металлическую решетку в деревянной двери камеры. Часть шарфа все еще была привязаны к верхней перекладине.

Акитада ничего не сказал. Он ощутил горькую желчь на языке, а в его голове кровь застучала как главный колокол храма. Он был уверен, что она не могла покончить жизнь самоубийством. Относительно выдвинутых против нее обвинений она была невиновна. Он спрятал эту женщину в тюрьму с целью защитить ее, надеясь через нее докопаться до истины, и вот теперь вышло, что он только приблизил ее смерть. Каждое его действие, казалось, вело к катастрофе, не только для него, но и для тех, с кем он вступал в контакт. Если он не смог обеспечить безопасность этой одной женщины, как ему было управлять провинцией? Как он сможет защищать себя, свою жену и будущего ребенка?

Ойоши откашлялся и Акитада с усилием взял себя в руки. Обращаясь к Каору, он потребовал:

— Как такое могло случиться? Кто за ней смотрел?

Молодой сержант был очень расстроен:

— Она, казалось, быстро успокоилась и, съев тарелку супа, легла спать. После этого мы все уселись за наш собственный обед.

Акитада посмотрел из камеры мертвой женщины наружу. Трое заключенных с бледными лицами смотрели на него. Он отметил, что рассеянный Окано, завернутый в какую-то фиолетовую ткань, сжимал в руках большой бумажный фонарь. — Кто-то должен был находиться достаточно близко, чтобы увидеть или услышать, что происходит, — отметил он.

Каору покачал головой:

— Мы ели на кухне, господин.

Акитада уставился на него:

— Как? Все? В тюрьме никого не было, кроме госпожи Омейи и заключенных?

Возникла пауза. После чего сержант сказал:

— Только госпожа Омейя, господин. Такаги, Окано и Умэхара ели с нами.

Акитада схватился за голову. Конечно же, это тоже была его вина. Он знал, что трое заключенных были фактически освобождены Каору, когда тот взял на себя управлением в тюрьме. В то время это ему казалось гуманным. Теперь это выглядело, как еще один пример его собственной непригодности для этой работы.

Каору был растерян. — Видите ли, господин, — пытался он объяснить, — Умэхара повар и нам всем готовил еду, а Такаги объявил, что сегодня у него день рождения. Поэтому Окано предложил устроить небольшое представление, чтобы отпраздновать день рождения Такаги. — Когда Акитада ничего не ответил, Каору пробормотал:

— Я знаю, это было против правил, но все мы думали, что женщин спит.

— Кто-нибудь выходил из кухни во время вашего обеда? Устало спросил Акитада.

Взгляд понимания мелькнул в глазах Каору. Он побледнел, подумал, и сказал:

— Я не могу быть уверен. В один момент, Окано погасил огонь, чтобы исполнить танец с фонарем.

Акитада обратился к Ойоши почти свирепо:

— Ну, доктор? Было ли это самоубийство?

Ойоши поморщился. — Возможно, — сказал он.

— Вы можете ответить более определенно? — резко спросил Акитада.

Ойоши, казалось, уменьшился в размерах. — Я имел в виду то, что все выглядит именно так: так вполне можно повеситься, с помощью тонкой одежды и удобной решетки, за которую цепляется петля.

Акитада пошел посмотреть на узел, а затем резко повернулся на коленях к мертвой женщине. Он осмотрел ее лицо и горло. — Вот здесь имеется небольшой синяк, — сказал он, указав.

— Когда она повисла, ее голова могла удариться о дверь, — предположил Ойоши.

Акитада глазами примерил расстояние между решеткой и полом:

— Здесь небольшая высота. Ноги повешенной касались пола, когда вы ее нашли, Каору?

— Не совсем, господин.

— Почему она не использовала табуретку?

Ответа не последовало.

Акитада снял остатки шарфа с решетки. Он вспомнил, с какой гордостью покойная носила этот шарф, и вздохнул:

— Дай мне другой веревки, Каору, и помоги тут все измерить. Они уложили ровно тело и измерили его. Затем измерили высоту на которой была закреплена петля. Акитада кивнул. — Так я и думал. Со своим ростом она не смогла достать до этой перекладины, чтобы привязать к решетке шарф с одетой на шею петлей. — Он посмотрел на Ойоши. — Вы все еще думаете, что она покончила жизнь самоубийством?

Ойоши настороженно посмотрел на Акитаду:

— Я думал, что такое возможно.

Акитада наклонился, чтобы прикрыть шарфом искаженное лице умершей. — Я вижу, — сказал он. — Спасибо.

Поев вместе с Тамако, Акитада сидел в одиночестве в своем кабинете, попивая вино и хмуро обдумывая свое положение. Тамако, почувствовав настроение мужа, ни о чем не стала спрашивать, рис с маринованными овощами. Кто-то убил сводницу Омейю в тюрьме под самым его носом. Убийца пришел в тюрьму, проник в ее камеру, задушил, а затем повесил ее на решетке. Преступление свидетельствовало, но убийца готов идти на огромный риск, чтобы осуществить задуманное. Теперь свидетельство Хитомаро против вдовы Сато может только навредить, все говорило о том, что эту рискованную игру Акитада проиграл. Однако, в сложившихся обстоятельствах, он не имел возможности ни уйти в отставку, ни покинуть провинцию, даже если бы он сам захотел позорно признать поражение.

В этот момент его размышлений появился Хитомаро. Он резко вошел, в сопровождении ошеломленно смотрящего стражника, и сел напротив Акитады не поприветствовав его.

Акитада, сдвинув брови, посмотрел на стражника. — Подожди снаружи, — сказал он, заинтересовавшись, зачем этот человек вообще зашел к нему в кабинет. Стражник, мгновение помедлил, а потом вышел и закрыл за собой дверь.

Сначала Акитаде показалось, что Хитомаро болен. Он был абсолютно белый, его глаза, встретившись с глазами Акитады ничего не выражали. Когда он заговорил, его голос не выражал никаких эмоций.

— Она мертва.

Акитада слегка подскочил:

— Что? Кто умер? Ты хорошо себя чувствуешь?

Хитомаро пренебрежительно взмахнул рукой. — Офуми. Женщина, которую вы знаете, как госпожу… Сато, — сказал он голосом похожем на эхо.

Глаза Акитады опустились с лица Хитомаро на его халат. На темно-синем хлопке виднелись бурые пятна. Большое пятно на груди как бы опускалось на живот и ноги. Правый рукав Хитомаро был испачкан весь от плеча до запястья. Тут Акитада заметил, что у Хитомаро нет меча. Он едва сдержался, чтобы не завыть от отчаяния.

— Расскажи, что произошло.

Сначала не последовало никакого ответа. Затем плечи Хитомаро выпрямились. Глядя мимо Акитады, он официально отчитался. — Я, как было приказано, прибыл к усадьбе Хисаматсу и обнаружил, что она пустует. Опросив слугу, я узнал, что Хисаматсу и Чобей ночью покинули усадьбу на лошадях. Слуга утверждает, что он не знает, куда они уехали. Я вернулся в резиденцию, чтобы доложить об этом. Тут я услышал из Торы, что произошло в судебном заседании, я был охвачен гневом и стыдом, что мои глупые проступки привели к тому, что Хисаматсу был предупрежден, и скомпрометировали дело против вдовы Сато. Я сразу же отправился в дом Омейи. Госпожа Сато была там. — Он остановился и посмотрел Акитаде прямо в глаза. — Я арестован за ее убийство, господин. Стражник привел меня сюда.