Черная стрела

Глава 18 Сломанная лютня

Акитада был в ужасе, он никак не мог поднять глаза от пропитанного кровью рукава. — Хитомаро?.. Начал он и запнулся.

Хитомаро едва слышным голосом произнес:

— Простите за проблемы, что я причинил. Вы однажды уже спасли мою жизнь, но я знаю, что это было напрасно. Теперь я должен умереть. Я сделаю это для вас. Все равно все скажут, что убийца, всегда остается убийцей.

Гнев охватил Акитаду, его голос дрожал. — Что ты сделаешь для меня? Как Тора, ты имеешь в виду? Ты думаешь, что мне от этого будет легче? Зачем ты это сделал? В прошлый раз ты убил, чтобы отомстить за свою жену. И я… я думал, что я нашел человека, которому я мог бы доверить свою жизнь, друга, и я рассчитывал, что мне повезло. Теперь, в этом богом забытом месте, что мне остается делать. — Он ударил по столу кулаком. — Почему, Хитомаро?

Хитомаро опустил глаза и молча покачал головой.

— Ты думал, помочь мне, убив женщину?

— Я думал об этом. Кроме того, поскольку я был зол, так как она оболгала меня и использовал меня, чтобы добраться до вас.

Акитада закрыл лицо руками и застонал.

Через некоторое время, Хитомаро продолжал в том же отрешенном тоне:

— Я был так зол, я мог бы убить ее, возможно, я бы и ее убил. Но когда я увидел ее, она выглядела будто спит. Ее голова была повернута в сторону и сначала я ее не увидел. И белый халат, что был на ней… я еще подумал, что она была накрылась куском алого шелка. Странно, я хотел убить ее, но я также чувствовал желание. Она была так красива… лежала.

Медленно Акитада убрал руки от лица и уставился на Хитомаро. — Ты не сделал этого? Она уже была мертва? Когда ты ее нашел, она была уже мертва?

Хитомаро очень медленно кивнул. Его глаза были сфокусировано, смотрели мимо Акитады, куда-то, что в памяти неизгладимо запечатлелись в его мозгу. — Я увидел, что ошибался, когда я подошел ближе, — сказал он тем же ужасающе отрешенным голосом. Его правая рука коснулась собственной шеи. — Ее голова была почти отрезана. Она лежала в собственной крови. Теплой крови, что все еще текла. Ее кровь превратила белый шелк в красный.

— Дорогой рай.

Далее Хитомаро глухо продолжил. — Я достал свой меч и пошел искать ее убийцу. В каждом номере. Там не было никого, даже служанки. Затем я вернулся к ней. Я… Я пытался удержать ее, но ее голова… подумал я, может быть, она не совсем мертв. Так что я попытался связать рану. Я обрезал мечом ткань ее халата. Вот тогда они нашли меня. Служанка и стражник.

— Но ты не убивал ее, — утвердительно произнес несколько воспрянувший духом Акитада.

Хитомаро молча покачал головой.

— Ты имеешь представление, кто это сделал?

Хитомаро одернул свой пропитанный кровью рукав. У него по-прежнему с был остекленевший взгляд.

— Хитомаро. — Акитада наклонился в нему. — Думай! Мы должны найти убийцу, чтобы очистить тебя. Все может помочь. Она на кого-то жаловалась? Кто были ее друзья? Она беспокоилась о каких-то вещах?

Хитомаро на каждый вопрос лишь качал головой. Он нахмурился, казалось, делал попытки сосредоточиться. — Она задавала много вопросов о расследовании убийства. Но она также задавала другие вопросы, когда я рассказал о судье. — В его голосе сквозила горечь. — Я, как последний дурак, ей рассказывал. Она всего лишь использовала меня, чтобы получить информацию. Его глаза встретились на мгновение с глазами Акитады. — Пусть это закончится, господин. Она уже не сможет создать какие-либо проблемы. Если вы начинаете искать ее убийцу, враг предпримет другие меры. Теперь же можно просто расценить как ссору с любовником.

— И тебе придется умереть за него. Самый мягкий суд в столице не сможет вынести другой приговор, ведь это будет второе убийство.

Рот Хитомаро изогнулся в кривой улыбке:

— Не волнуйтесь так. Я это моя вина и я готов за нее ответить.

— Что? Зло закричал Акитада. — Ну, тогда, идти в тюрьму, потому что я не могу спасти тебя от этого, но не думай, что твои друзья будут отдыхать в то время, как ты предстанешь перед судом, приговорен и казнен, потому что ты устал от жизни. Он шагнул к сундуку с одеждой, открыл его и рылся в нем, пока он не нашел стеганый охотничий халат, толстые гетры и старую шапку с меховой подкладкой. Хитомаро молча смотрел, как Акитада оделся, достал меч и перекинул его через плечо, а затем хлопнул в ладоши.

Зашел стражник.

Такой большой и сильный мужчина, Хитомаро, сидевший опустив голову, выглядел необычно истощенным и беспомощным, его широкие руки безвольно лежали на коленях.

— Отведите лейтенанта в тюрьму и заприте его, — отрезал Акитада.

Когда Акитада сошел с коня перед домом Омейя, там уже собралась толпа зевак. Его сопровождали только Тора и угрюмый Гэнба. В спешке, Акитада обогнал остальных стражников, знаменосца и писаря, но, тем не менее, люди его признали и молча разошлись перед ним.

Акитада посмотрел на них, потом посмотрел вверх и вниз по улице, на соседние дома и на расположенные через дорогу сады Святилища Лисы. Получив представление о месте, он вошел в дом Омейи.

Худенька девушка с гротескно большой головой и закрученными в пучок тонкими, жирными волосами попыталась скрыться по коридору, ведущему к задней части дома. Позади нее, крутые ступени вели на второй этаж.

— Эй, ты! — Акитада обратился к девушке. — Иди сюда!

Она яростно покачала головой, повернулась и с ловкостью обезьяны вскарабкалась по ступенькам.

— Задержите ее! — приказал Акитада Торе и вошел в первую комнату, в которой никого не оказалось. Он прошел по коридору, открывая и закрывая двери пустых комнат. Сверху были слышны топот ног Торы и визги девушки.

В конце коридора внезапно из одной из дверей появился стражник. — Вон! — закричал он, размахивая обеими руками. — Никто не имеет права! Сколько раз я должен вам, ублюдкам, говорить?.. Когда Акитада вышел из тени, стражник резко замолк и упал на колени. Акитада обошел вокруг него и вошел в комнату из которой тот вышел.

В комнате он увидел сцену убийства, которую описал Хитомаро. Гэнба, который шел за ним, громко ахнул, а потом прошел, чтобы проверить наличие пульса за ухом умершей. Тяжелый, сладковатый запах крови смешался с экзотическими благовониями. Окровавленный халат, который Хитомаро показался красным, теперь приобрел цвет темной ржавчины, а лужа крови, в которой лежала женщина, уже частично застыла и частично впиталась в лежащий на полу коврик.

Акитада наклонился, чтобы снять окровавленные бинты, что Хитомаро обернул вокруг отрубленной шеи. Шея и грудь выглядела как одна большая рана, но бледное лицо и блестящие черные волосы были нетронутыми и, по-прежнему, красивые. Акитада смотрел на лежащую женщину, которую он знал, как госпожу Сато, но которая также была Офуми Хитомаро.

Вошел Тора, волоча служанку. — Она не будет говорить, господин. Не может издать ни звука. Может быть, от шока ее переклинило. — Он посмотрел на тело и свистнул. — Милосердный Буда! Что я вижу! — После он выпустил девушку.

Она поспешно в забилась угол, где, съежившись, села на колени и в тихом почтении кланялась.

Акитада осторожно подошел к ней. — Не пугайся, девушка, — сказал он. — Никто не собирается причинить тебе вред.

Она стала кланяться еще усерднее.

— Прекрати! — Приказал Акитада, топнув ногой. — Посмотри на меня!

Она застыла и подняла маленькие, испуганные глаза и посмотрела на него. Затем она худыми, натруженными руками покрутило перед лицом, после чего коснулась своих ушей.

— Ты была здесь днем? — спросил Акитада.

Она только смотрела на него широко открытыми, испуганными глазами.

— Ты видела кого-нибудь в этом доме после полуденного риса?

И этот вопрос остался без ответа.

— Были ли ты здесь, когда эта женщина вернулась? Говори, девушка! Ты не будешь наказана.

— Господин? Обратился к нему Гэнба. — Я думаю, что она глухонемая. Я заметил, как она показала это своими руками, указывая на рот и уши.

— О боги, все против нас! Что, же делать? — сказал Акитада с отчаянием. — Свидетель, который, мог видеть убийцу, не может говорить.

— Она может читать по губам. Позвольте мне попробовать, господин, — предложил Гэнба и присел рядом с девушкой.

Акитада отвернулся. Роскошная обстановка комнаты и хороший вкус удивил его. Даже коврик, на котором лежало тело, был не менее двух дюймов толщиной и обшит по краям фиолетовой парчой. Он наклонился и прикоснуться к его поверхности. Коврик был гладким, мягким и упругим, он должен был дорого стоить. Вокруг располагались расписанные лаком ширмы обтянутые расписанным шелком. Мангал, в котором, под толстым слоем пепла, еще мерцали догорающие угли, был изготовлен из бронзы с вычеканенной парой уток — символом верных любовников. Четыре сундука с одеждой были украшены символами времен года: весны — цветущими сливами, лета — глициниями, осень — хризантемами, и зима — заснеженными травами. Открывая по одному, он обошел их. В каждом лежали женские одежды для соответствующего времени года.

— Для шлюхи она жила чересчур шикарно, — заметил Тора.

— Что? Акитада все еще искал вещь, которая должен была находиться в комнате, но ее не было.

— Теперь понятно, куда уходили деньги Хито, — сказал Тора, указывая на сундуки с одеждой.

— Это покупалось не на деньги Хитомаро. За это платил кто-то другой, — сказал Акитада. — Все эти вещи исключительного качества, выбраны человеком с исключительным вкусом. Вдова трактирщика, хотя и обладала многими талантами, не имела образования, чтобы выбрать такие сокровища. Да и не могла она найти их в этом городе.

Гэнба поднялся на ноги и присоединился к ним. — К сожалению, — сказал он, — девушка не только глухонемая, но и слегка тупая. Она продолжала качать головой, пока я спрашивал про посетителей Офуми. Представляется, она нашла тело, когда она пришла, чтобы поменять постельные принадлежности, и побежала, чтобы позвать стражников. Вернувшись, они обнаружили мужчину, покрытого кровью, с окровавленным мечом в руке, сидящего у мертвой женщины. Думаю, что это, должно быть, был Хито. Она считает, что он был убийцей. Она продолжала, указывая на шторки ширм. Очевидно, она думает, что он прятался за ними, когда она пришла в первый раз.

— Это нам не поможет! — Отрезал Акитада. Он мельком заметил бледное, испуганное лицо девушки, которое крадучись выходила из комнаты.

— Если это сделал не Хито, то кто? — спросил Тора. — Я имею в виду, кто еще хотел ее смерти? Ублюдок, который повесил Омейю в тюрьме, чтобы она не стала давать показания против Офуми, не стал бы этого делать. Это не имело смысла.

— Может быть, нет, — горячо сказал Гэнба, — но это был не Хито. Готов поспорить на что угодно. Он любил эту женщину. И, кроме того, он никогда не стал бы убивать беззащитную женщину.

— Хм, — пробормотал Акитада. — Гэнба? Когда ты спрашивал служанку, приходил ли кто-либо, чтобы увидеть Офуми, ты использовал слово — посетитель?

— Да. К чему это?

— Оглянись. Возможно, здесь был кто-то, кто в глазах слуги не был гостем, но имел право сюда заходить. Собирайтесь, вы оба. Мы направляемся в деревню Полет гуся.

Дорога к побережью была широкой, вдоль нее встречались придорожные закусочные, в том числе хижина, в которой Хитомаро впервые столкнулся с Бошу, ставленником Сунады. В воздухе чувствовался запах океана. В теперешнюю холодную погоду и в это время суток, дорога была пустынной. Порывы ветра хлестали их и развевали гривы и хвосты лошадей. Они были благодарны, когда серое море скрылось за линией деревянных лачуг рыбаков и больших складов. Здесь были только остатки грязного снега, но небо было зловеще серым, а волны ревели, врезаясь в скалистый берег. Вдали стояли на якоре три торговых судна. Сотни мелких рыбацких лодок лежали на берегу, перед ними сушились тяжелые сети.

Едва взглянув на море, Акитада поехал прямо через деревню Полет гуся в сторону солидных зданий, которые могли быть резиденцией Сунады. Туда, где в тени сосен за грязными высокими стенами располагалась большое имение.

Главные ворота, висевшие на крупных сваях, сбитые из тяжелых, обитых большими гвоздями, досок, преградили им путь.

Тора вытащил меч из ножен и рукояткой постучал по воротам. — Именем губернатора, открывайте! — Проревел он.

Правая створка ворот бесшумно открылась на хорошо смазанных петлях. На них смотрел пожилой одноногий человек на костыле. — Что такое? Прохрипел он на местном диалекте. — Хозяин отдыхает.

— Прочь с дороги! — Тора направил коня вперед, а человек отскочил в сторону, напрасно пытаясь схватить уздечку коня, но неуклюже упал.

Они проскакали мимо большого склада, конюшни и помещения для слуг до основного места жительства. Там они спешились, прошли мимо разинувшего рот другого слуги и оказались внутри дома.

Акитада с одного взгляда определил, что особняк просторный и построен из отличного леса, в стиле зажиточных купеческих домов. Он повернулся к слуге, который упал на колени перед ним и, казалось, возражал на своем непонятном диалекте.

— Что он говорит? Акитада буркнул Гэнбе, который, по всей видимости, знал местный говор лучше Торы.

— Я думаю, что он говорит, что его хозяин болен. — С сомнением сказал Гэнба и добавил, — местные рыбаки говорят иначе, чем горожане.

— Больной? Спроси его, выходил ли сегодня Сунада из дома?

Гэнба повторил вопрос, но человек продолжал трясти головой и повторяя одну ту же фразу и ломая руки.

Акитада проворчал:

— Ладно! Надо найти самого пациента.

Они зашли в большой сумрачный зал для приемов, в котором тяжелые деревянные колоны поддерживали высокие стропила. В зале лежал толстый и упругий татами, а на стенах, в тусклом полумраке, виднелись расписанные на шелке картины с придворными дамами среди деревьев и великолепной виллы. В дальнем конце по всей ширине комнаты располагался длинный помост. В его центре лежала лишь одна красная шелковая подушка.

Гэнба пробормотал:

— Неужели здесь живет купец, господин? Обстановка не хуже, чем в замке Таката.

— Даже немного больше впечатляет, — сказал Акитада, взглянув на картины, и добавил, — но, думаю, менее богато обстановка.

— Сюда, — воскликнул Тора из угла позади помоста. — Здесь дверь в покои.

Они вошли в небольшую комнату, своего рода кабинет. Лакированный стол с элегантным письменным прибором из слоновой кости стоял в центре. Стеллаж с великолепными футлярами для документов занимал одну стену, а с другой стороны располагались двери в небольшой сад. Но эта комната тоже был пуста.

— Давайте посмотрим, что в этих футлярах, — сказал Гэнба. — Бьюсь об заклад, что здесь он хранить все свои деловые бумаги.

— Позже!

В тусклом свете у помоста мелькнул слуга, который шел за ними. Когда он увидел, что они возвращаются, он спрятался за одну из колон и ушел.

Тора разразился проклятиями:

— Куда этот подлый ублюдок ушел? Нам лучше поймать его прежде, чем он предупредит Сунаду.

— Сходи за ним, Тора, — сказал Акитада. — Я и Гэнба будем проверять комнаты.

Они открывали дверь за дверью в пустые комнаты. Рев ветра и прилива здесь был совсем слабым; только мягкий шипение раздвижных дверей на хорошо смазанных направляющих и звук их собственного дыхания сопровождал их путь по роскошным, но нежилым в помещениям. В них были другие картины, резные и золоченые статуи, древние шелковые подушки, лакированные подлокотники, бронзовые курильницы без следов золы, медные мангалы без углей, бесчисленные мелкие рисунки, и футляры из дерева, слоновой кости, нефрита или золота.

— Хозяин обставил дом сокровищами, подготовив место для невесты, — сказал Гэнба, глядя в одной комнате на коробки, наполненные свитками картин на парче и полку с красивыми книгами, занявшую одну из стен.

Не встретив никого, они дошли до конца коридора. Тяжелые двойные двери вели на широкую веранду, которая размещалась вдоль всей задней части дома, включая два крыла по обе стороны от него. Ниже был большой парк. Сосны качались на ветру, а крупные кустарники скрывали дорожки, ведущие во всех направлениях. Крыши других больших и малых зданий были наполовину скрыты деревьями.

— Куда пойдем теперь? — спросил Гэнба, глядя из стороны в сторону. — Может мне позвать Тору?

— Постой! Послушай! Мне показалось, что я слышу музыку.

Но ритмичный прибой на море, скрип и шелест деревьев перекрывали все остальные звуки.

Акитада покачал головой:

— Должно быть, это был ветер. Ты обойдешь правую сторону! Я пойду налево.

— В парке тоже?

— Когда обойдешь постройки. Встретимся там у моста.

Акитада зашагал по галерее, распахивая все двери, проверяя пустые комнаты. В одной из них он заметил большую картину, изображавшую три корабля в море, те самые корабли, если он не ошибся, как те, что стояли в гавани. Там же лежали, свернутые в рулоны документы разного размера и он быстро развернул лежащий сверху. Это была тщательно нарисованная карта, большего участка береговой линии. На карте были изображены странные символы, обозначающие какие места и линии разделяющие провинции и округа. На воде были нарисованы крошечные флотилии, что стояли в гавани. Он собирался свернуть рулон, когда заметил символ на одном из кораблей. Это был точно такой же символ, что срисовал солдат Такесуке с таинственного знамени в войске Уэсуги. Доказательство того, что Сунада находился в центре заговора.

Акитада побежал вниз по лестнице к углу здания и встретился с Гэнбой на мосту.

— Ну, что? — спросил он, глядя в лицо Гэнбы.

— Все крыло занимает один огромный зал, господин. Но я не смог туда войти. Он закрыт.

— Ну, — воскликнул Акитада, кивая головой. — Должно быть он там. Неужели ты не смог выломать дверь? Его удивило, что силач Гэнба, который мог поднять и выбросить из круга натренированного гиганта, не сумел вышибить дверь?

Скоро ответ стал очевиден. Это была не обычная дверь. Ее створки были сделаны из толстых досок промасленного дерева, обитого бронзовыми пластинами в виде ажурного орнамента. Механизм блокировки был скрыт бронзовой пластиной, украшенной с той же самой эмблемой, что была на знамени и карте, только здесь не оставалось никаких сомнений, что она представляла початок риса. Теперь Акитада понял предназначение больших складов на улице. Не оставалось сомнений в том, что в них сберегали большую часть выращенного в провинции урожая риса. Герб торговца рисом. Сунады.

Акитада приложил ухо к двери. Ничего. Внутри было тихо, как в могиле. Он отвернулся, когда услышал крик в парке. Они бросились вниз по лестнице и по дорожке, которая вела в кустарники. На развилке, они разошлись. Акитада нашел садовую беседку, окруженный небольшим садом, черепичная крыша которой, поддерживалась оплетенными виноградными побегами столбами. Ему показалось, что виноград шевелится, однако, осмотревшись, ничего не обнаружил. Когда он повернулся, чтобы уйти, кто-то бросился на него и сбив с ног.

— Попался, ублюдок! — прорычал Тора, заламывая Акитаде руки назад. Акитада закричал от боли в плече, что привело к еще большей неразберихе, так как, оказавшийся рядом, Гэнба схватил Тору и стукнул им по одному из столбов. С грохотом столб упал, а беседка рухнула.

После чего они приходили в себя. Тора потер спину. — Простите, господин. Я увидел, что кто-то прячется в беседке и решил действовать…

— Я услышал крик хозяина, — сказал Гэнба, — и подумал, что негодяи напали на него. Здесь очень странное место. Где все люди Сунады? Здесь никого нет, кроме нас и двух старых калек. Зачем окружать себя калеками, когда вы так богаты, как Сунада?

Акитада потер пульсирующую плечо. — У Сунады странный характер. Я помню, что в Такате он вел себя с величайшим смирением, а в городе он важничал среди торговцев и контролировал всю торговлю. Видимо, он живет здесь один в большом и пустом доме, потому что мы не увидели ни постельных принадлежностей, ни сундуков с одеждой, когда в городе он содержит женщин и осыпая их разными подарками. Он нанимает головорезов, чтобы держать в страхе маленьких людей, но принимает на работу изувеченных рыбаков, которые больше не могут зарабатывать себе на жизнь на море.

— Рыбаков? — удивленно спросил Гэнба.

— Двух слуг. По разговору они оба из местных и оба калеки.

— Неудивительно, что они не хотят помогать нам.

— Да. Но мне интересно, почему слуга выглядел таким взволнованным. — Акитада повернулся к Торе. — Ты видели что-нибудь необычное?

Тора заворчал:

— Все это место не дает покоя. Тут призраки на деревьях, играют на лютне.

Гэнба рассмеялся:

— Тебе пора перестать все время видеть призраки, Тора. Это добавит извилины в твои мозги.

— Играющие на лютне? Сказал Акитада, схватив за руку Торы. — Где ты услышал это? Покажи мне!

Тора обернулся. Вдруг, слабо, через свист ветра в деревьях, они услышали звук. Кто-то играл на лютне.

Тора замер:

— Там. Это то, что я слышал.

Акитада пошел на звук, а за ним последовал Гэнба и неохотно, Тора. Они прошли через густой кустарник в конце имения и очутились перед небольшим павильоном, к которому вела деревянная лестница. Звук лютни то и дело обрывался сильными порывами ветра и поэтому звучал очень грустно.

Лицо Акитада помрачнело. Он повернулся и сказал:

— Вы оба ждите здесь, пока я не позову вас.

Он быстро взошел вверх по лестнице на небольшую веранду, почти споткнувшись со сгорбленной фигурой однорукого слуги, и распахнул дверь.

В крошечном помещении находился владелец поместья. Если он и заметил, что в комнату резко вошел Акитада, то никак не прореагировал на это.

Сунады сидел, сгорбившись, над красивой лютней, бормоча себе под нос, под смутно знакомую мелодию. — Снег придет и снег будет идти, — пел он тихо, — а затем мое сердце растает в слезах.

— Известная старая мелодия, — заметил Акитада, закрыв за собой дверь. — Где вы выучили ее?

Сунады не повернулся. — Она пела ее. — Его голос дрожал, как сухие листья в беседке. — Она прекрасно пела. Умопомрачительно прекрасно, как никто из ее сословия. Я влюбился в нее, как только впервые услышал ее. Конечно, она также была очень красива, но это было и у других девушек. Он помолчал, чтобы набрать несколько нот, и улыбнулся. — Я много путешествовал и имел много женщин. Она была, как ни одна из них.

Акитада тихо опустился на пол.

— Как вы меня нашли? — почти безразлично спросил Сунада.

— Лютня. Торговец сказал мне, что Офуми приобрела настолько редкий и дорогой инструмент, который купить могли только вы.

— Ах. Я не планировал этого. Такое нельзя спланировать. Представить только, дочь крестьян и жена владельца дешевой ночлежки! Она не умела нормально говорить, когда я впервые встретил ее.

— Как вы познакомились?

Он махнул рукой. — Чисто случайно. Омейя разыскивала для меня девушек. Однажды я пришел, к ней за девушками для вечеринки и застал ее дающей уроки игры на лютне идеальной богини. Я отменил вечеринку и провел ночь с моей богиней.

— Она сразу согласилась? Акитада вспомнил претензии вдовы, что госпожа Омейя вынудила ее заниматься проституцией.

Сунады, наконец, посмотрел на него с удивлением. С циничной гримасой, он сказал:

— Естественно, согласилась сразу, как только старуха ей объяснила, кто я. О, я всегда знал, какой Офуми была на самом деле, но я ее хотел, нуждался в ней… — Он снова поморщился и замолчал. Подняв лютню обеими руками над головой, он резко ее опустил, ломая тонкое инкрустированное дерево в щепки, после чего бешено стал рвать струны.

— Это ты, убил ее, не так ли? Тихо сказал Акитада.

— Желанный рай! — Сунада посмотрел на свои кровоточащие руки и начал плакать. — Это женщина, которую я поднял из канавы, чтобы сделать своей супругой, для которой я построил и оборудовал этот дом, для которой я совершил невообразимые вещи, эта женщина предала меня. Предал меня с солдатом. Один из ваших, губернатор. Он обхватил руками голову и, в своем горе, стал раскачиваясь взад и вперед.

— Вы не ответили на мой вопрос, — настаивал Акитада.

Сунада опустил руки и посмотрел на Акитаду:

— Губернатор, не мучайте меня вопросами. Ничто больше не имеет значения.

— А что с госпожой Омейей? Ты убил ее?

Сунады нахмурился:

— Эта женщина! Ты знаешь, что она сказала мне? Что ваш лейтенант проводил свои ночи с моей будущей женой. Она думала, что я мог бы использовать информацию против вас. — Засмеялся Сунада. — Дура!

Наступила тишина.

Акитада сказал:

— Я арестую вас за убийство женщины Офуми, ее хозяйки, госпожи Омейи и бродяги Коичи.

Сунады проигнорировал его. Он потрогал сломанную лютне. — Музыка исчезла… — Он поднял постаревшие глаза на Акитаду. — Вы знаете, — сказал он с кривой улыбкой, — Уэсуги недооценил тебя, но я никогда не делал такой ошибки. Достойный противник предпочтительнее в борьбе за власть, как вы считаете? И я выигрывал, во всем. Не так ли?

Да, подумал Акитада, Сунада фактически обеспечил свою победу. Если бы не эта смертельная одержимость торговца к великой соблазнительнице, Акитада был бы бессилен предотвратить ужасное восстание. Но вслух он сказал:

— Нет, Боги не позволяют уничтожения божественной гармонии. Вы подняли руку против Сына Неба.

Сунады вздохнул:

— Всего лишь официальное мнение.

— Тем не менее, Сунада.

Его собеседник кивнул. — Меня это больше не волнует. Вы найдете то, что вы ищете в моей библиотеке, в большой комнате в западном крыле. За занавесью с драконами документы, планы восстания… этого будет достаточно, чтобы закончить мою жизнь… И жизнь других людей.