Четвертый с "Фринагара". Ад во мне. Дело вкуса. Пропавший Ромни. Охота за сокровищем.

Глава 8

«Фринагар» стоял на якоре на том же самом месте, что и ночью. Он выглядел легким и стройным и, казалось, был создан для беззаботной жизни, для смеха и танцев. Но мне почему-то не хотелось смеяться и танцевать.

На причале Грез-Бот я взял напрокат маленькую моторную лодку, сел в нее и направился к яхте. По пути проверил свой кольт и поудобнее устроил его в плечевой кобуре. Приблизившись к «Фринагару», я увидел человека, стоявшего у поручней и смотревшего в мою сторону.

Я выключил мотор, перебрался на причальный мостик яхты и надежно привязал лодку.

— Хелло! — сказал я. — Мистер Госс на борту?

— Угу… Только он никого не ждет. Ваше имя, приятель?

Этот парень не был похож на матроса. На нем была расстегнутая коричневая кожаная куртка, достаточно свободная, чтобы я смог заметить рукоятку пистолета, торчащую из плечевой кобуры. В углу толстых губ дымился короткий окурок сигареты.

— Шелл Скотт, — представился я. — И мне очень хотелось бы повидать мистера Госса.

— Вас он примет…

Я поднялся на палубу.

— Где мне найти его?

Большим толстым пальцем с коротким грязным ногтем он ткнул куда-то позади себя.

— Наверху, на мостике.

Меня несколько озадачила легкость, с которой я добился аудиенции, «о сейчас было некогда раздумывать над этим. Я прошел вперед, поднялся на мостик и зашел в рубку. Пол в ней был отполирован до блеска, стены отделаны черным деревом. Слева в углу стоял низенький диванчик, обтянутый красной кожей. А за столом, перед ним, сидел сам Роберт Госс, обнимая обеими руками высокий запотевший стакан.

На нем была капитанская фуражка, синий форменный китель со сверкающими пуговицами, белые габардиновые брюки и такого же цвета туфли.

— Хелло! — сказал я. — Вот мы и встретились снова.

— Добрый день, мистер Скотт! Что привело вас на борт?

Голос у него был вежливый и любезный. Он даже попытался изобразить на своем лице что-то вроде улыбки, но она больше смахивала на гримасу гориллы.

— Да так, разные мелочи, мистер Госс, — ответил я. — Ну, например, убийство…

— Убийство? Кто же он, этот несчастный?

Я ухмыльнулся. Блестящим мыслителем этого толстяка нельзя было назвать, но тем не менее, колесики в его голове со скрипом повернулись, и он понял, что допустил ошибку в первом раунде.

— Он? — переспросил я. — А почему не «она»? Какая-нибудь бедная маленькая старушка…

Наверное, Госсу пришлось призвать всю силу воли, чтобы не броситься на меня. Он продолжал сидеть на месте и улыбаться как человек, у которого болят зубы.

— Я, конечно, имею в виду Крейга Белдена, — продолжил я.

— Почему «конечно»?

— Потому что он был с вами, когда ночью я случайно наткнулся на вашу компанию.

— Вы ошибаетесь, Скотт!

— Я видел его в вашей каюте ночью и видел снова несколько часов назад. Он, правда, немного изменился, но, тем не менее, я его узнал!

Госс потянулся к дивану и взял с него какой-то пакет. Он хотел что-то сказать, но, бросив взгляд в сторону двери, промолчал.

Я обернулся. Тяжеловес, встретивший меня у трапа, стоял на пороге, засунув руки в карманы своей коричневой куртки.

— Все в порядке, Чан! — сказал ему Госс. — Можете идти.

Тот кивнул, неуклюже повернулся и исчез.

Госс обратился ко мне, все еще пытаясь сохранить любезную улыбку.

— Послушайте, Скотт, это наверняка ошибка. Я уже слышал об этом ужасном убийстве, о нем трубят все газеты и радио, и не сомневаюсь, что вы видели Белдена в морге. Но этой ночью на борту «Фринагара» его не было.

— Так, так…

— Я помню, как вы ворвались в каюту. Мы сидели в ней с Хозе Наварро за стаканчиком грога…

— Наверное, я был чертовски пьян! Мне показалось, что там было не двое, а четверо!

Он ухмыльнулся, возможно, предположив, что я помогаю ему найти выход из положения, и как эхо подхватил мои слова.

— Разумеется, вы были пьяны, Скотт, и у вас двоилось в глазах. Ха-ха-ха! Вот, держите!

Он подтолкнул ко мне пакет, который держал в руках. Я поймал его и спросил с иронией:

— А кто был тот четвертый, что мне померещился? Высокий такой и седой. Спрашиваю об этом просто так, любопытства ради.

Госс покачал головой.

— В каюте были только двое — я и Наварро.

Я взглянул на пакет. На нем были написаны мои имя и адрес.

— Это — вам. Я не ожидал вашего визита и поэтому собирался переслать по почте.

Я вскрыл пакет. В нем был красивый кожаный бумажник, а в бумажнике — новенькие хрустящие стодолларовые купюры. Я развернул их веером и наскоро пересчитал. Кажется, ровно пятьдесят.

Госс подтвердил, что я в арифметике не так уж слаб.

— Пять тысяч… И только за то, что вы мне нравитесь, Скотт!

Я вложил деньги обратно в бумажник и аккуратно положил его на стол.

— Простите, капитан, но я никогда не бываю до такой степени пьян!

Это было последней каплей. Маска любезности исчезла с его лица, приветливую улыбку словно водой смыло, и капитан Роберт Госс предстал передо мной таким, каким был на самом деле.

Он не повысил голоса, и ни один мускул не дрогнул на его лице, но на меня обрушился поток отборнейшей уличной брани.

— Нынешний день станет днем твоей смерти, Скотт! — закончил он. — Или одумайся и забирай это! Другого шанса не будет!

Я умышленно долго не отвечал, ожидая, пока зловещее молчание достигнет своего апогея, а потом сказал:

— Теперь я понял, чего вам не хватает, капитан! Вы просто-напросто нуждаетесь в хорошей клизме!

Сперва я подумал, что его хватит апоплексический удар. Челюсть отвисла, глаза готовы были выскочить из орбит, а сам он весь затрясся. Потом издал какой-то хрипящий звук, скривил лицо и втянул щеки.

Этот бешеный гиппопотам собирался плюнуть мне в лицо!

Если он это и сделал, то попал в мой кулак. Потому что я тут же врезал ему по физиономии, вложив в удар всю свою злость. Такой удар мог бы свалить и быка.

Госс отлетел к стене, стукнулся об нее и сполз на кожаный диванчик. Удар не вышиб из него духа окончательно, но этого духа у него осталось очень немного. Я подошел к нему и ударил ребром ладони по челюсти. Удар попал в цель, и он, свалившись с дивана, растянулся на полу. Его шикарная капитанская фуражка улеглась рядом.

Я вышел из рубки и осмотрелся. Чан по-прежнему стоял на своем посту у трапа. Двое или трое таких же здоровенных парней прогуливались по палубе, но, судя по всему, никто из них не был очевидцем только что закончившегося инцидента. Я вытер пот со лба, спустился на палубу и пошел к трапу.

Вдруг меня словно током пронзило: почему Госс с такой настойчивостью утверждал, будто Этой ночью на яхте не было никакого седовласого джентльмена? Я мог еще понять, что он пытался скрыть присутствие Белдена, но зачем было превращать в плод моего пьяного воображения четвертого члена той милой компании, которую я невольно потревожил?

И у меня опять появилось непреодолимое желание узнать, кто же тот человек, и что он здесь делал этой ночью. Вероятность увидеться с ним на яхте сейчас — была ничтожной; но следы его пребывания могли сохраниться. Коробка спичек, окурок сигареты особого сорта, может быть, даже стакан с отпечатками его пальцев. Всегда лучше самому все проверить.

Одной-двух минут мне будет достаточно, и я направился к другому трапу, ведущему на нижнюю палубу.

Дверь каюты оказалась незапертой, но сама каюта была пуста. И не просто пуста! Кто-то тщательно прошелся по ней с мылом, щеткой и губкой и буквально вылизал каждый дюйм. Что ж, это тоже говорило кое о чем!

Я вышел в коридор и поднялся на верхнюю палубу. Еще несколько метров, и можно считать себя в безопасности. Спуститься вниз по сходням, прыгнуть в моторку и — прощай, «Фринагар»!

Но как раз в тот момент, когда я уже уверился в благополучном исходе своего путешествия, мышеловка захлопнулась. Позади меня вдруг раздался хорошо знакомый голос:

— Вот он! Хватайте его! И не церемоньтесь…

Я быстро оглянулся и увидел Госса, стоявшего ярдах в двадцати от меня.

Лицо его опухло и было все в крови, но, тем не менее, он уже был на ногах.

Я рванулся вперед и почти достиг края танцевальной площадки, когда на меня бросились двое здоровенных парней. Мой кольт недвусмысленно подмигнул им своим черным дулом. Они остановились в нерешительности. Я перебежал танцевальную площадку и помчался к сходням. Чана не было видно, и, с облегчением подумав, что мне все-таки удастся улизнуть, я бросился к поручням и тут увидел его. В руке он держал пистолет, а на подмогу ему мчались еще трое головорезов. Стрелять было бесполезно, но и они вряд ли станут открывать здесь перестрелку. Выстрелы на яхте наверняка привлекли бы внимание множества людей на побережье, в том числе и полицейских.

Я решил рискнуть, повернулся и, сломя голову, скатился вниз по сходням. Но уже на полдороге понял, что попал в западню. Моей моторной лодки не было. Она размеренно постукивала мотором, направляясь к берегу с каким-то парнем за рулем.

И тогда я совершил единственно правильный в моем положении поступок — оттолкнувшись от ступеней трапа, перелетел через перила и бросился за борт.