Чингисхан. Демон Востока

Глава тринадцатая Всамделишная оборона

Легион двигался ровным боевым порядком, в точном соответствии с учениями старых римлян. Неизвестно, что делал Русс, чтобы добиться такого, но результат Эйриха очень радовал: когорты не шатало, не косило, каждый легионер держался отведённого места в боевом порядке, поэтому со стороны это выглядело красиво и… грозно.

Удовлетворённо поглядывая на движущееся по полю произведение искусства, несущее боль и погибель, Эйрих не забывал следить за врагами.

А враги, судя по всему, тоже были впечатлены. Возможно, в них пробудилась память предков, на которых тоже часто надвигались вот такие же ровные когорты воинов с прямоугольными щитами…

Всего у маркоманнов было, примерно, семь-восемь тысяч воинов — разведчики ошиблись, но и видели они далеко не всех. Кавалерия представлена ещё, примерно, пятью сотнями одоспешенных всадников, стоящих в резерве, вместе с тысячей отборных воинов.

Экипировка основного войска разношёрстная: кто-то с кольчугой, кто-то с голым телом, кто-то в шлеме, а кто-то с пустой головой, но зато у всех есть щиты. Оружие представлено преимущественно топорами и копьями, но зато видно обособленный отряд из, минимум, трёх сотен лучников, стоящий за построением четырёх сотен «чистых» копейщиков.

Среди знамён и штандартов Эйрих различил представителей маркоманнских родов, а также целых четыре рода из квадов и два из буров. Это официальное представление, то есть заключён договор трёх племён на участие в войне против… то ли остготов, то ли вандалов. Скорее всего, им было всё равно, ведь имелся решительный настрой кого-то потрепать или завоевать. Но если вспомнить, что маркоманны уже несколько раз пытались начать набег, Лимпрам всерьёз рассматривал своей целью остготов.

Вариантов действий у вражеского военачальника было не очень-то и много, поэтому он направил свои войска навстречу противнику, а кочевников на глубокий обход флангов. Так и воюют германцы — лобовой удар для выяснения, чья сила пересилит, а в это время кавалерия сцепляется с вражеской или, если вражеской кавалерии почему-то нет, с вражескими флангами, что существенно увеличивает шансы на победу.

— Атавульф, на перехват вражеских всадников! — приказал Эйрих.

Когорты приближались к противнику, не ломая строй, не совершая никаких необдуманных движений и глупостей. Враги же их смешивались, в запале опережали соратников, но затем возвращались в общую толпу, ярились, демонстрировали свой боевой настрой и так далее.

«Что-то не припомню, чтобы воины под моим командованием демонстрировали схожую дикость», — подумал Эйрих, внимательно следящий за врагами. — «Наверное, маркоманны, квады и буры — самые дикие из германцев».

Боевые раскраски, с преобладанием красного и чёрного, превращали лики вражеских воинов в некие противоестественные вопящие гротески, но, на самом деле, это способно напугать разве что изнеженных римских граждан.

Пока когорты сближались с врагом, на флангах всё происходило гораздо быстрее: не все из кочевников имели луки, но у кого-то из них они были, поэтому алы Атавульфа начали терять всадников ещё до того, как столкнулись с противником, но когда всё же столкнулись, быстро показали разительное отличие качества боя.

Для начала — удар пиками прямо из тока. Эйрих сумел увидеть, как некоторых кочевников буквально вырвало из сёдел мощными ударами. Кого-то пробило насквозь, вместе со щитом, а кто-то «отделался» чистым пробитием туловища. Смертельность первого удара была запредельной, не зря ведь Атавульф гоняет своих подчинённых и в хвост и в гриву, заставляя отрабатывать прицельные удары по соломенным мишеням. А через мгновение после удара, когда обломки копий отлетели в стороны, началась настоящая сшибка.

Мощные рубящие удары, неожиданные уклоны в любую сторону, удары щитами — всё это невозможно в классических жёстких сёдлах, но легко исполняется в седлах Эйриха. А ещё практически все всадники уже активно и неоднократно поучаствовали в кок бору, то есть все эти увороты и лихие движения для них знакомы и кое-что даже принято в обиход. Пусть неизвестные кочевники всю жизнь провели в седлах…

«… но эти сёдла были неправильными», — с нескрываемым злорадством подумал Эйрих.

Неравная схватка начала быстро сводить на нет численность неопознанных кочевников с обеих флангов, поэтому выжившие дрогнули, развернули коней и бежали врассыпную, а воины Атавульфа не стали их преследовать, вернувшись на исходные позиции, за дополнительными контосами, приличное количество коих было предусмотрительно взято про запас.

«А что если таранный удар по плотному построению, пусть даже, копейщиков?» — сверкнула в голове Эйриха мысль. — «Клибанариями, конечно, не обычными всадниками. Пробить строй, смешать его, а затем аккуратно отступить, а тут пехота подоспеет, чтобы уничтожить рассеянные отряды».

Мысль заслуживала обдумывания, но не сейчас.

— Атавульф, сообщи своим, чтобы двигались дальше и ждали зелёного флага, — приказал Эйрих тысячнику. — После получения сигнала атака в тыл связанных боем флангов.

— Сделаю! — ответил тот и побежал к группе гонцов.

Кавалерия маркоманнов уже в прошлом, а ведь пешие войска ещё даже не сблизились для бросков дротиков.

И когда между противоборствующими построениями осталось каких-то пятьдесят шагов, когорты получили сигнал от примипила Русса и одновременно бросили марсовы колючки.

Нет, их было не шесть тысяч, потому что бросали только три передних ряда каждой когорты, а также три задних ряда, наученные, специально для этого, размыкать строй и метать плюмбаты свободно. Считать, сколько именно марсовых колючек отправилось во врага, Эйрих не стал, но их было чрезвычайно много, причём многие из них не пали бессмысленно, а застряли в щитах и телах маркоманнов, нанеся ощутимые потери.

В ответ полетели полноценные тяжёлые дротики, но благодаря полноразмерным скутумам и отработанной многими десятками часов тренировок технике по защите от метательного оружия, потери если и были, то точно не в виде крупных просек в строю.

Расстояние было быстро сокращено, после чего две противоположные силы столкнулись.

Маркоманны, не жалея жизней, начали натиск, но щиты остготских легионеров находились в крепких руках, поэтому давление было удержано, после чего началась взаимная рубка, не на жизнь, а на смерть.

Римские спаты взмывали к небесам, чтобы опуститься на головы германцев, трещали щиты, звенел металл мечей и топоров, скрипели кольчуги и хрипели люди — отвратительная песнь битвы разносилась над травянистым, некогда пахотным, полем Паннонии Савии.

«Ныне здесь собирают урожай не серпы, но мечи», — посетила Эйриха философская мысль.

Пока что никаких сюрпризов, всё идёт в точности, как он и задумал. Скорее всего, ему даже не придётся применять ни одну из своих стратегем, которые он посчитал лучшим оставить на более серьёзных противников.

Маркоманны, как ни старались, пробить строй легионеров не смогли — стена из скутумов ходила хаотичной волной, перемежая защиту от ударов с резкими уколами. Это может длиться долго, но легионеры тренировались всё это время ради этого часа…

Эквиты на флангах выехали на указанные позиции, после чего Эйрих лично поднял зелёный флаг.

Вновь опустились параллельно земле пики, вновь упитанные и пышущие здоровьем лошади берут разгон, маркоманны вводят резерв, то есть спешно сажают на оставшихся коней некоторых из резервистов, но уже поздно.

Мощный удар, слитный звук которого, казалось, донёсся до Эйриха, а возможно, это его разум «дорисовал» этот звук, слышанный им не раз.

Успевшие только развернуться, пехотинцы маркоманнов погибли от пробивших два-три ряда пик, после чего эквиты выхватили спаты и начали бойню. Брызгала кровь, взмывали к небесам мечи, раздавались предсмертные вопли и вскрики — воины Атавульфа делали свою работу.

На поражённых эквитами флангах начали терпеть успех легионеры, полностью использовавшие организованное всадниками потрясение. Передние ряды маркоманнских воинов на флангах сбили с ног, добили на земле, а затем продолжили убивать их соратников.

Личного участия Эйриха не требовалось, хотя это было бы выгодно для его репутации, но грозящая им победа всё сгладит и спишет: какая разница, махал ли мечом Эйрих, если он и так отец победы?

Ничего сложного в этом всём не было, он не ждал от маркоманнов какой-то сложной тактики или изощрённой воинской хитрости, потому что Лимпрам обнажил все свои планы на бой прямо в самом начале, когда выстроил войска по единственному известному ему принципу — варварскому лобовому удару. Кто-то похитрее, например Эйрих, попробовал бы применить что-то другое, например, ту же Марафонскую уловку или тактику заманивания врага на невыгодное пространство, с созданием множества фланговых опасностей — но Лимпрама на такое не хватило, увы.

Тем временем, пятая и шестая когорты продавили фланги, а первая и вторая когорты начали отжимать центр. Общее потрясение от методов войны не позволило маркоманнам как-то грамотно или, хотя бы, адекватно отреагировать на брошенные вызовы, поэтому Лимпрам ничего не контролировал, лишь стоял в своей ставке и интенсивно размахивал руками, раззявив рот, будто собирался взлететь. Взмахами рук, обычно, делу не поможешь, поэтому легион продолжал методично истреблять много о себе возомнивших маркоманнов, лучники которых попытались достать эквитов.

И у последних кое-что даже получалось, до тех пор, пока полутысячник Атавульфа не решил, что с этим надо кончать.

Всадники отцепились от недобитого тыла противника, после чего ринулись на начавших стремительно убегать лучников. Уйти им было не суждено, потому что военачальник глуп и не сумел предвидеть ничего подобного. Эйриху стало скучно.

Маркоманнских лучников порубили в куски, вообще никто не ушёл, после чего полутысячник Атавульфа вернулся к исполнению поставленных задач, то есть к ударам по тылам занятых противостоянием воинов врага.

«И никаких попыток блокировать конницу отрядами копейщиков…» — подумал Эйрих удивлённо. — «Похоже, Лимпрам вообще ничем на поле боя не управляет…»

Получилось, будто вождь маркоманнов прочёл его мысли, потому что он сигнализировал что-то через рог, после чего в бой пошёл весь резерв, что конный, что пеший.

Эйрих же резерв трогать не собирался, легионеры справятся и так, но дал сигнал эквитам, чтобы те держали в голове приближение вражеского резерва — этакое предупреждение.

Всадники шарахнули в тыл копейщикам маркоманнов, сильно занятых наседающими легионерами, после чего на горб верблюда упала последняя соломинка. Боевой настрой у племенных воинов как-то поник, после чего они начали пробовать бежать. Целые подразделения отступали и панически бежали, чтобы пасть под рубящими ударами эквитов, сыгравших в сегодняшней битве выдающуюся роль…

Но и легионерам нужно отдать должное, ведь они неплохо порубили пехоту, а сейчас, пока Эйрих безучастно наблюдает за паническими метаниями в стане врага, окончательно завладели флангами и начали сжимать вокруг ещё не запаниковавших маркоманнов полукольцо.

Теперь потери врагов пошли совершенно иные, потому что били по ним с трёх сторон света, постепенно сжимая это полукольцо. Кто-то сдавался в плен, но не брали, не до пленных сейчас, пока битва не выиграна, но сегодняшний день обещал уйму различных рабов, которых можно будет выгодно продать в Сирмии или даже в Константинополе.

— Всё, — вздохнул Эйрих с сожалением, когда Лимпрам начал собирать свои вещички. — Атавульф, сигналь, чтобы перехватили их командующего со свитой. Никто не должен уйти, сам знаешь, какими будут последствия твоего провала.

— Сделаем.

Всадники получили сигнал рогом «Смотри на меня!», а затем последовательность флажковых сигналов, дающую однозначную инструкцию к действиям.

«Если не впутаются в погоню за бегущими, то возьмут Лимпрама тёпленьким…»

Остатки сопротивляющихся маркоманнов пали духом, как и уцелевшие воины квадов с бурами. Уничтожение или захват в плен сейчас — это лишь вопрос времени.

Легион продемонстрировал собственную успешность, победоносность и оправданность всех вложенных средств. Это победа, но осталось ещё добить недобитых, спасти тех, кого можно спасти, подсчитать потери и уже потом смотреть, сколько трофеев они заработали.

— Ты выпей с нами! — предложил отец, беспробудно возливающий со вчерашней ночи.

— Воздержусь, — покачал головой Эйрих. — Война не закончилась, а мы ещё на враждебной территории.

— Свевы разбиты, ну, часть из них, поэтому опасаться некого, — ответил на это Зевта. — Расслабься, сегодня ты — победитель!

Лимпрам, к слову, выжил, но ему знатно надавали по сусалам, в процессе захвата. Вроде за все нанесённые ему и отцу оскорбления маркоманн уже заплатил чем-то, что дороже, чем жизнь: но публике, скорее всего, этого будет мало. Если и затевать месть за оскорбление, то по всем правилам, с кровопусканием и последующим убийством.

Теперь маркоманн сидит в тележной клетке, ест то, что дают и не строит из себя непонятно что.

— Пока не окажемся дома, никаких празднований у легионеров, — предупредил отца Эйрих. — Мы ещё не закончили, в лесах и холмах может скрываться ещё одна армия.

Беспокойство о безопасности могло быть напрасным, едва ли кто-то решится бросать им вызов после такого наглядного пособия по тому, как надо правильно обращаться с маркоманнами. Потери несопоставимы, потому что горе побеждённым, ведь в плен брали по ситуации и теряли гораздо меньше людей, чем изначально допускалось в прогнозах.

Суммарно легион потерял триста двенадцать человек убитыми, ещё сто восемьдесят шесть, скорее всего, умрут, тут даже римская медицина оказалась бессильной, уж больно тяжёлыми оказались ранения. Но кто-то из них обязательно выживет, ведь всегда кто-то да выживает, вопреки всему.

Ну и где-то девятьсот с лишним легионеров, включая сюда и эквитскую алу, получили лёгкие раны — это не очень много, если сравнивать с тем, что было в прошлый раз.

Свевский союз и кочевников ещё считают, но потери получились не меньше большей части армии, потому что абсолютно доминирующие на поле боя кавалеристы смогли догнать и убить каждого, кто пытался спасти свою никчёмную жизнь среди местных холмов и в лесах.

— Доволен? — поинтересовалась подошедшая к Эйриху Эрелиева. — Не дал поучаствовать в такой великой битве, а ещё братом мне называется…

— Это ты называешь великой битвой? — издевательски усмехнулся Эйрих. — Великие битвы ещё впереди, тут же я просто продемонстрировал всем присутствующим, что мой легион — это сила.

Сестра всё равно была недовольна, как и Альбоина, стоящая у неё за спиной.

«Девы щита, в последнее время, начали много на себя брать…»

Но Эйрих отбросил мысли о сестре, пошедшей к отцу, и вернулся к подсчёту прибыли.

Итоговый отчёт будет сделан Виссарионом и Хрисанфом к концу дня, сейчас ещё не всё посчитано, но уже ясно, что есть, что подсчитать.

Золота взяли немного, всего три с половиной тысячи солидов, чего не хватит на оправдание затеянного похода. Но этот поход был тренировочным, поэтому о деньгах речи не идёт и сегодня это приятная награда за «нежданное» боестолкновение.

Ещё что-то принесут кольчуги, мечи, топоры, копья и луки врагов, а ещё что-то можно выручить с выкупов за пленных и с работорговли. Последнее — занятие с неясными перспективами, поэтому деньги будут необязательно скоро, но будут.

Эйрих решил прогуляться, всё равно нечего делать, пока не будет полноценного отчёта, к клеткам военнопленных.

Пройдя через половину стоянки, он вышел на телеги с клетками, стоящими под палящим солнцем, где быстро увидел самую дорогую клетку, исполненную из бронзы — обитель только для лучших гостей.

— Гордыня, — изрёк Эйрих подойдя к клетке. — Твоя гордыня привела нас к сегодняшнему моменту.

— Пришёл поиздеваться? — недовольно спросил Лимпрам. — Если вам нужны деньги на мой выкуп, можете взять из моей казны, я разрешаю.

— Не нужен мне за тебя выкуп, — покачал головой Эйрих. — Скажи лучше, кто надоумил на походы в Паннонию?

— Вы сами жиреете на глазах, а потом удивляетесь, чего это на вас идут набегом?! Ха-ха-ха!!! — рассмеялся вождь маркоманнов.

— С римлян, как бы мы ни старались, всегда будет больше добычи, — не согласился с ним Эйрих. — Мы — добыча более сложная, чем римляне. Что-то не сходится, Лимпрам.

— Не хочу обсуждать это с тобой, сопляк, — процедил маркоманн, после чего плюнул через решётку. — Позови отца, с ним я ещё готов разговаривать.

— Роешь могилу своими руками, — вздохнул Эйрих. — А давай сыграем в игру? Она необременительная, простая.

— Ну, давай, — оскалился Лимпрам.

— Я буду задавать вопрос, а ты либо кивай, либо ничего не отвечай, последнее — это тоже ответ, — озвучил правила игры Эйрих. — Итак, начали. Тебя уговорили римские послы, сказавшие тебе, что остготы слабы и сейчас самое лучшее время для серии набегов.

Вождь промолчал.

— Это были люди Флавия Гонория? — продолжил Эйрих.

— Стал бы я связываться с римлянами, если я не горю особым желанием связываться с остготами? — спросил Лимпрам вместо ответа. — Ничего ты не добьёшься, сопляк.

— Уже добился, — произнёс Эйрих и пошёл прочь.

Молчание и выражение лица выдают в человеке больше, чем его язык. Эйрих начал разрабатывать догадку о том, что Флавий Гонорий как-то замешан в повышенной активности племён в последнее время. А если вспомнить, что Свевский союз когда-то был федератом Западной Римской империи.

— Будет у нас с тобой ещё один разговор… — тихо прошептал Эйрих, отдалившись на десяток шагов. — В другом месте и с другими инструментами…

— … только оборона! — громко заявил первый консул Зевта. — К договорённостям прийти мы не смогли — избранная сотня скажет, претор Эйрих подтвердит! Но жизнь склонна поворачиваться к нам причинным местом, поэтому я совершенно не удивлюсь, если окажется, что собравшие такую мощную армию маркоманны изначально планировали ударить по нам.

Зевта сделал паузу, поднял с пола кувшинчик с водой и в три глотка осушил его.

— Кхм, — кашлянул он. — Если допустить, что маркоманны собрали такую рать не просто так, а с целью напасть на нас, то я однозначно трактую эту битву как оборону. Но решать, конечно же, вам, почтенные сенаторы.

— А что по этому поводу думает претор Эйрих? — указал посохом на Эйриха Торисмуд.

— Оборона, однозначная оборона, почтенный старший сенатор, — решительно ответил тот. — Битва была фактически неизбежна, но это стало ясно только когда мы уже пришли.

— Вы хотите сказать, что СОВЕРШЕННО случайно собрали легион в тренировочный поход, а потому так получилось, что вам пришлось повоевать с маркоманнами? — уточнил формулировку Сигумир Беззубый, которому уже стало получше.

— Не буду лгать, — вздохнул Эйрих, — я хотел использовать этот поход как веский повод для отправки легионеров на прикрытие, но, на самом деле, я был слегка удивлён, что всё обернулось именно так.

И это было истинной правдой, потому что Эйрих допускал, что такое могло случиться, но когда уходил из Деревни, он думал, что они придут к каким-то договорённостям. Увы, не пришли.

— Мне всё ясно, — произнёс Торисмуд. — Почтенные, начинаем прения.

Прения шли битых два часа, в ходе которых Эйрих и Зевта просто стояли и пили воду, слушая ругань сенаторов, имеющих разные точки зрения по обсуждаемому вопросу.

— Голосование установило… — завёл интригу Торисмуд, получивший на руки пергамент с итогами подсчёта. — Оно установило, что первого консула Зевту и претора Эйриха следует оставить без наказания, но с наказом, чтобы больше ничего такого не выкидывали. Вы внаглую использовали неполноценность трактовки, но скоро мы закроем этот пробел. С одной стороны, вы большие молодцы, что показали легион в деле, избавились от соседей, сеющих кровавую смуту на границах, но с другой — это нарушение указания Сената, не буквы, но духа, было.

«Не буквы, но духа» — это фраза из арсенала римских юристов. Эйриху стало интересно, где Торисмуд узнал такую фразу.

— Но и совсем без наказания вас оставлять нельзя, в связи с последним обстоятельством. — продолжил старший сенатор. — Поэтому на двоих вам штраф пятьдесят солидов. Будете знать…

«Ерунда».

— Также мы недавно пришли к умозаключению, что Эйриху необходимо срочно жениться, чтобы таких проблем впредь не возникало, — добавил Торисмуд. — Для выполнения этой задачи в рамках Сената будет создана сводная группа из представителей всех фракций, которая подберёт наилучшую кандидатку из всех доступных. Таково наше решение.

— А меня кто-то будет спрашивать? — поинтересовался Эйрих.

— Лишь в консультативном формате, — с улыбкой ответил на это старший сенатор.

«А вот это уже не ерунда».

}