Чингисхан. Демон Востока

Глава восемнадцатая Марш

— Как только достигнем Сервитиев[33], позволю сделать привал, а сейчас любая остановка слишком опасна, — сказал Эйрих примипилам.

Легион устал от, кажущегося бесконечным, марша длиною в восемьдесят миль. Сразу после битвы они пошли в отступление, слова Эйриха о том, что он будет поджидать Алариха под каждым неприметным кустом — это лишь уловка, чтобы он напрягался при каждом шорохе в ночи, а настоящий генеральный план базировался на экстренном отходе на приличную дистанцию, чтобы, в итоге, воссоединиться с остготским войском.

Раненые умирали по пути, их хоронили выделенные легионеры, которые вынуждены были настигать легион в ускоренном темпе.

Визиготы не выслали кавалерийские отряды, потому что ждали губительных подлостей со стороны Эйриха. И эти губительные подлости действительно были подготовлены, в виде эквитов, ждущих вестей о прибытии вражеских всадников.

Эйрих, чтобы подчеркнуть своё единство с легионерами, шёл во главе первой центурии первой когорты. Инцитат следовал за когортой, ведомый знамёнщиком Баримаром, чтобы Эйрих мог оперативно вскочить на коня и принять бой, если случится что-то неожиданное.

— Слушаемся, военный трибун, — кивнул примипил Альдрик без особой радости.

— Я тоже устал идти, — вздохнул Эйрих. — Но ты понимаешь, почему именно мы всё это делаем.

— Понимаю, военный трибун, — ответил примипил.

Боевой дух легиона был высок, как никогда, потому что вчерашняя убедительная победа над, формально, шестидесятитысячной армией визиготов, силой восьми тысяч воинов — это уже готовая легенда, которая уже начала переходить из уст в уста. Унижение рейкса Алариха, которое неизбежно скажется на отношении его окружения к нему и его статусу, тоже выдалось почти легендарным. Если Аларих не смоет это унижение кровью в неизбежной грандиозной битве, обязательно кто-нибудь из песнопевцев напишет балладу.

«Полупобеда недопустима», — подумал Эйрих, твёрдо шагающий по мощёной дороге. — «Аларих должен быть сокрушён, а воины его уничтожены. Любое отклонение будет считаться провалом».

Всё, пока что, шло согласно плану, как он изначально и задумал, но было в этом плане несколько узких мест, которые никак от него не зависели. Отец не должен сплоховать, Виссарион и Феомах обязаны за этим проследить, поэтому Эйрих надеялся на лучший исход. Выделенную себе часть плана он уже почти выполнил, осталось надеяться, что отец сумеет удержать сенаторов под контролем и отправленный к римлянам Балдвин сделает всё так, как было оговорено…

Переменных много, но люди ими занимаются надёжные, поэтому Эйрих всерьёз рассчитывал, что всё получится.

— Соломон Атратин Приск, викарий диоцеза Фракия, — представился римлянин.

— Второй консул Балдвин, сын Тенкфрита, — представился остгот. — Наслышан о тебе от претора Эйриха, прозванного Щедрым.

— Этот достойный юноша мне знаком, — кивнул викарий. — Проходи в мой дом, будешь гостем.

Соломон уже осведомлён о том, что на северных рубежах творится невесть что. Ещё он, сравнительно недавно, стал осведомлён о том, что Аларих больше не в Италии, Рим больше не в осаде, а у них скоро будут большие проблемы. И узнал он всё это ещё до прибытия дромона со вторым консулом остготов.

Сведения были переданы в столицу, чтобы Флавий Антемий дал дальнейшие инструкции, но ответа пока не приходило.

— Ты пришёл, как я понимаю, обсуждать сложившуюся ситуацию? — осторожно поинтересовался Соломон, когда они с остготским консулом устроились в триклинии.

— Не буду ничего скрывать, поэтому скажу, как есть, — изрёк консул Балдвин. — Аларих пошёл на нас войной, для чего снял осаду с Рима и повёл всё своё многочисленное войско на восток. В связи с этим, Сенат дал мне полномочия вести переговоры с самим императором Восточной империи. И мне нужно с ним поговорить.

— Аудиенции императора можно ждать неделями… — покачал головой Соломон.

— Тогда мне нужен консул Флавий Антемий, — не потерялся второй Балдвин. — Эйрих сказал, что вы живейше заинтересованы в том, чтобы Аларих перестал быть проблемой, потому что он не остановится и пройдёт дальше на юго-восток. Вашу кровь на вкус он уже пробовал, поэтому не надейтесь даже, что удастся отсидеться за не такими уж и крепкими стенами.

— С чего ты решил, что он не ограничится вашим уничтожением? — прищурил глаза викарий.

— С того, что соблазн взять Константинополь уж слишком велик, — усмехнулся второй консул остготов. — Это же почти как Рим, только защищено куда хуже!

Резон в словах Балдвина был. Аларих уже грабил Афины, а также опустошал Грецию, но до Фракии не доходил, потому что его обоз был забит награбленными ценностями из богатых южных городов. Соблазн повторить успешный рейд просто должен прийти ему в голову…

— Да, опасность велика, как никогда, — согласился Соломон. — Но это ведь и ваша вина тоже — Аларих пошёл на вас не просто так.

— Не просто так, — не стал спорить Балдвин. — Наши воины разбили комитатский легион Гонория, а затем комитатский легион узурпатора Константина. Мы показались Алариху слишком опасными, поэтому он решил действовать на упреждение — так считает претор Эйрих. Я думаю, он прав.

— Сложно оспорить его утверждение, — вздохнул Соломон, слышавший о достижениях самого славного готского юноши. — Скорее всего, он прав. Серия громких побед привлекла пристальное внимание к претору Эйриху не только на западе, но и на востоке…

Судя по всему, противостояние остготов с визиготами было неизбежно, потому что Аларих обязан был почувствовать угрозу от племени, очень успешно торгующего рабами, а также быстро усиливающегося за счёт мирного присоединения братских, и не очень, родов.

— И поэтому мне срочно нужно побеседовать с Флавием Антемием, — вздохнул консул Балдвин. — Необходимо срочно принимать решения, потому что Аларих идёт и он очень близко.

— Насколько близко? — внутренне напрягся Соломон.

— Настолько, что Эйрих остался у нашей главной деревни, чтобы задержать его, — ответил консул. — Он обещал создать Алариху трудноразрешимые проблемы, но я не думаю, что он сможет создать их столько, чтобы задержать его хотя бы на декаду. Хотя, кто знает? В любом случае, нам нужно торопиться.

Латынь Балдвина была не очень чистой, хоть и правильной — уверенно пробивался типичный германский акцент, но зато чувствовалось, что у него был отличный учитель по риторике. В целом, Соломон был в недоумении от того, как опрятно выглядит этот гот, а также как складно он излагает свои мысли. Сбрить бородку с усами, подстричь, как подобает, обрядить в тогу — готовый римский сенатор с, едва заметными под почвой воспитания, германскими корнями в происхождении.

Проблема же… Балдвин был прав — решать нужно срочно.

— Эх, придётся мне отложить моё возвращение в Филиппополь и срочно убывать в Константинополь, — произнёс викарий. — Поедем небольшим конвоем, чтобы добраться быстро. Твои воины умеют ездить на лошадях?

— Умеют, — кивнул Балдвин.

— Тогда им выдадут лошадей, — улыбнулся Соломон. — Отправляемся в течение часа. Вперёд пошлём лёгкого гонца на самой быстрой лошади. Так, пойдём в конюшни.

— … это полнейший бред, но это есть, сам видел, — заявил вождь Хродхари.

— Это очень подозрительно, — произнёс рейкс Аларих с беспокойством. — Обоз с ценностями, брошенный прямо посреди дороги? И вокруг никого?

— Остготов нигде не видно, но разведчики обнаружили несколько свежих могил в паре-тройке миль от обоза, — сообщил вождь.

— В спешке бросили обоз, но нашли время, чтобы похоронить умерших от ран? — задал очень интересный вопрос присутствующий на совете Валия.

— Их точно нигде не видно? — переспросил рейкс.

— Мы обыскали почти каждый куст в каждой роще, — пожал плечами Хродхари. — Мои всадники до сих пор прочёсывают местность, но следы большого войска ведут на восток. Они точно ушли и, судя по всему, нигде не сворачивали и даже не пытались петлять. Мы можем посадить им на хвост нашу конницу…

— Это я буду решать, что мы можем и не можем! — поставил зарвавшегося вождя на место Аларих. — Обоз точно безопасен?

— Там ценная древесина, перец, хлопок, а также римская мебель, — ответил склонивший голову вождь. — Много…

— Вот это мне нравится! — засмеялся Атавульф, младший брат рейкса.

— Мне не даёт покоя то, что они просто бросили всё это, — произнёс Валия задумчиво. — Твои выводы об Эйрихе оказались не совсем верными. Из его действий ясно, что он ничего не делает просто так…

— Сколько там повозок? — поинтересовался Аларих.

— Девяносто семь, — ответил Хродхари. — Лошадей и ослов нет — их они забрали.

— Запрягите в них лошадей из табуна и приобщите повозки к нашему обозу, — распорядился рейкс.

— Вот! — озарило чем-то Валию. — Он этого и хотел!

— Чего хотел? — не понял его Аларих.

— Замедлить нас! — почти выкрикнул рейксов советник. — Это ведь придётся отвлекать дополнительных людей в обоз, использовать дополнительных лошадей, а ещё обоз пойдёт медленнее!

Аларих начал соображать.

— Я не удивлюсь, если основная часть войска остготов ждёт своего часа где-то на юго-западе, — произнёс он. — И совсем не удивлюсь, если этот наглый ублюдок решит дать нам бой где-нибудь на рубеже Паннонии. Хродхари! Получаешь ещё тысячу всадников из войска Атавульфа — отправь половину из них по западному берегу реки, чтобы искали любые признаки вражеских сил, а вторую половину возьми на усиление передовых дозоров!

— А чего сразу из моих? — возмутился младший брат.

— А того, что я так сказал, — бросил на него острый взгляд Аларих. — Или ты рискнёшь перечить мне?

Брат стушевался и тоже опустил взгляд, совсем как Хродхари до этого.

— Рейкс, он этого и добивается! — воскликнул Валия. — Чтобы ты начал чрезмерно осторожничать, чтобы замедлился! Он выигрывает время!

— Для чего? — поинтересовался Аларих. — Чтобы оттянуть собственную смерть?

— Наверное, спешно ищет союзников или ждёт прибытия римлян! — ответил на это советник. — Но точно не оттягивает свою смерть — он не такой человек.

— Откуда ты знаешь, какой он человек? — скептически усмехнулся Аларих.

— Я видел его и говорил с ним, — ответил Валия. — Он очень взвешен и разумен. Он знает тактику римлян, за её счёт не знает поражения! Ничего, что он сделал за последние дни, не было сделано просто так!

— Предлагаешь бросить эти телеги с ценностями? — нахмурил брови рейкс. — Меня не поймут мои воины, и, уж тем более, старейшины и остальные, как об этом узнают. Просто бросить столько ценностей на разграбление случайным разбойным бандам? И так у нас достаточно недовольных тем, что мы сняли осаду с Рима и бросились назад, на восток, поэтому твоё предложение я принять не могу. Мы возьмём эту добычу и сегодня же разделим её между дружинами и воинами.

Делить нужно будет обязательно сегодня, потому что воины не поймут, если будут вынуждены тащить в обозе вроде как ничейные трофеи. И думать они будут о, даже на вид дорогом, дереве, перце и прочих богатствах, брошенных остготами, а не о грядущем сражении. В любом случае, Алариху нужно осуществить делёжку до следующей битвы, потому что боевой дух обогатившегося воина гораздо выше, нежели питаемого воспоминаниями о старых трофеях.

— Как он и планировал… — прошептал Валия.

Повисла напряжённая пауза. Рейкс услышал советника и ещё раз всё обдумал.

— Атавульф, как закончим раздел, выбери надёжных воинов, назначь их в обоз и выставь охрану, — принял он решение. — Если будет риск захвата, сжечь всё дотла.

— Я уверяю тебя, что наше временное присутствие вас беспокоить не должно, — произнёс Эйрих любезным тоном.

Римлянин, стоящий перед ним, был обряжен в дорогую чешуйчатую броню, покрытую позолотой, и смотрел на него недоверчивым взглядом. Он представился Луцием Квинтиллом, примипилом городской когорты, содержащейся за счёт муниципия — то есть это не императорское войско, а войска самообороны, качеством примерно соответствующие рипенсесам.[34]

Легион разбил лагерь прямо напротив города, что не могло не вызвать беспокойства у горожан. И председатель совета куриалов города,[35] Авл Санквиний Кодин, отправил к неизвестным войскам того, кого не жалко и кто, в идеале, должен разбираться с подобными проблемами.

— Целая армия стала лагерем у нашего города, а нас это беспокоить не должно? — с каменным лицом спросил примипил.

— Если бы я хотел взять ваш город, я бы начал иначе, — вздохнул Эйрих. — Сейчас в нашу сторону движется огромное войско, возглавляемое известным тебе готом — рейксом Аларихом. Я разбил часть его сил на реке Драв, он очень зол и хочет моей крови. Советую, только советую, запереться в своём городе так, будто вас скоро собираются брать в осаду, потому что Аларих точно не догонит меня и может захотеть отыграться на ком-нибудь, кто рядом. На вас, например.

— Почему вы вообще воюете? Вы ведь готы? — спросил Луций Квинтилл.

— Спрашивает тот, чей народ воевал сам с собой сотнями зим, — усмехнулся Эйрих. — Причины политические. Они вас не особо-то касаются, потому что повлиять вы ни на что не в силах, но мириться с последствиями вам. Я уйду, а вы останетесь.

— То есть ты гарантируешь, что не будешь атаковать наш город? — со смесью облегчения и недоверия спросил примипил городской когорты.

— Зачем мне терять время? — спросил Эйрих в ответ. — Единственное — я готов купить у вас провизию, а также пару сотен лошадей с телегами — мне нужно везти трофеи с воинов Алариха. Легионеры устали тащить на себе такие тяжести.

— Как я могу понять, что это всё не какая-то подлая уловка? — поинтересовался Квинтилл.

— Никак, — пожал плечами Эйрих. — А даже если уловка — что ты поделаешь с этим? Если бы мне нужно взять ваш город, я бы точно не стал убеждать тебя, что мне это не надо. Я бы просто смастерил осадные орудия из ближайшего леса, подогнал бы своих легионеров к вон тем дряхлым вратам, спалил бы их и оказался в городе. У тебя недостаточно людей, помощи ждать неоткуда, поэтому я мог бы взять город с минимальными потерями. Но у меня Аларих на хвосте, поэтому как-нибудь в другой раз…

Примипил обернулся посмотреть на северную стену города, где наблюдалось издалека видное ветшание надвратной пристройки. Видимо, он счёл доводы Эйриха достаточно убедительными.

— Сколько вы хотите? — спросил он.

— Чего? — удивился Эйрих. — Я не собираюсь брать с вас дань! Но я хочу купить у вас провиант, лошадей и телеги.

Грабёж города в его планы не входил, не до того сейчас да и добыча весит очень много, а Эйриху ещё бежать аж до самой Фракии. Ноги жутко болят, но он терпит. Легионеры держатся — он должен быть не хуже, а даже лучше. Именно поэтому он не взбирался на Инцитата уже который день.

— То есть вы хотите, чтобы мы дали вам провиант, лошадей и телеги? — переспросил римлянин.

— Квинтилл, я сказал, чтобы вы продали их мне, а не дали просто так, — вздохнул Эйрих. — И желательно, чтобы делали это побыстрее, потому что я плачу золотом и очень тороплюсь.

Ни один из местных городов не компенсирует остготам те потери, которые они понесли из-за решения Эйриха. Индийские сантал и красное дерево, приобретённые для торговли с гуннами, перец, римская мебель — это принадлежало державной казне, а Эйрих просто дал приказ и все эти безумно дорогие ценности остались визиготам. Решение, если с точки зрения обычного обывателя, сомнительное, но не с точки зрения стратега. Это можно назвать новой стратегемой, потому что Эйрих ещё не читал о том, чтобы кто-то умышленно оставлял телеги ценностями, дабы противник замедлился.

Новых встреч с визиготами больше не было, они держались на дистанции или безнадёжно отставали, но тыловой дозор шерстит пространство на десятки миль назад, докладывая о любых замеченных людях. Пока что, им встречались лишь торговцы, селяне, везущие свои нехитрые грузы куда-то, а также перехожие калики. Ничего необычного, хоть и настораживает то, что Аларих не стал направлять никого, чтобы отслеживать перемещение вражеского войска.

— Я сообщу о твоём предложении совету куриалов, — произнёс примипил городской когорты. — Ответ об их решении пришлют через гонца.

— Поторопитесь, потому что мы здесь, максимум, на сутки, — сказал на это Эйрих. — Моим воинам нужно отдохнуть, а потом мы пойдём дальше.

— А куда вы направляетесь? — спросил Квинтилл.

— Этого тебе знать не надо, — покачал Эйрих головой. — Но поверь, не с завоевательными или грабительскими целями. В ваших краях нет ничего достаточно ценного, чтобы я утруждался. У меня всё. А у тебя?

Примипил вернулся к своей делегации, запрыгнул на коня и поехал обратно в отлично видный отсюда город. Эйрих сидел на своём раскладном стуле и наблюдал за его возвращением.

На зрение он никогда не жаловался, даже отмечал неоднократно, что здесь стал видеть даже лучше, чем в прошлом, поэтому он смог отчётливо разглядеть, как из врат выехал отряд всадников, встретивший делегацию Квинтилла. Начался некий громкий разговор, отголоски которого доносились до Эйриха ветром, но долго это не продлилось, потому что примипил отмахнулся от размахивающего руками пожилого мужчины в короткой тоге, и поехал в город.

Лагерь был поставлен в течение трёх часов, которые Эйрих провёл, лёжа в своём шатре, держа ноги поднятыми в воздух. Ему посоветовал так сделать центурион Ортальд, командующий первой центурией второй когорты. В его словах чувствовался опыт, поэтому Эйрих последовал совету и сейчас лежал на кровати, блаженно прикрыв глаза.

Часы шли, легионеры отдыхали, потому что Эйрих приказал не ставить укреплений, ведь угрозы со стороны нет, а дозоры оповестят о врагах заблаговременно. Единственное, караульные подразделения несли службу, но их Эйрих тоже разрешил сменять чаще, потому что понимал, что все практически истощены тяжёлым переходом.

Настало время ужина, Эйрих вышел из шатра и сел на свободное место у ближайшего костра. Охотничий отряд, следующий за передовым дозором, настрелял местных кабанов, поэтому на ужин жёсткое и пахучее мясо, вкус которого можно перебить только перцем, сухим хлебом и вином.

Легионеры вокруг были довольны, потому что впервые за эти дни они знали, что сегодняшний отдых будет роскошным и долгим. Целые сутки, чтобы выспаться и отлежаться — это много.

Но не успел Эйрих сжевать пятый кусок кабанятины, как караул сообщил о прибытии новой делегации римлян. Пришлось вставать и идти.

— Совет куриалов принял решение, — обозначив рукой приветствие, начал примипил Квинтилл. — Они готовы начать обсуждение расценок за провизию, лошадей и телеги.

— Я думал, что они придут ко мне сами, — огляделся Эйрих.

— Меня уполномочили договариваться, — ответил примипил.

— Не меня бояться надо, а Алариха, — вздохнул остготский претор. — Ладно, мне нужно тридцать телег с двойными упряжками, а также декадный провиант на девять тысяч человек. Сколько ваш город хочет за всё это?..

— Вот уж не ожидал, что ты так быстро нас догонишь! — воскликнул отец, размыкая объятия.

— А я ожидал, что вы будете идти быстрее, — ответил на это Эйрих. — Но я рад, что мы увиделись. Как обстановка?

— Римляне очень боятся нас, но торгуют, ведь золото не пахнет, — усмехнулся Зевта. — Чего мы стоим посреди дороги? Поехали в лагерь!

Эйрих жестом дал знак примипилу Альдрику, чтобы принимал командование и занимался обустройством легиона, а сам пошёл вслед за отцом.

Теперь, когда они догнали племя, истощающих маршей больше не будет, потому что нет смысла бежать впереди, но есть смысл держаться позади, ведь Аларих придёт оттуда.

Лагерь беженцев был огромным. Сотни актов, уставленных палатками, многие из которых выглядят настолько старо, будто лично засвидетельствовали самого рейкса Остроготу. Эта ткань хранилась с тех пор, как их роды пересекли Дунай и обосновались на относительно безопасном месте, на достаточном удалении от гуннов…

И так они жили: все понимали, что в Паннонии они не навсегда, поэтому держали все походные принадлежности наготове. Только вот чего они не ожидали, так это того, что пойдут не на закат, а на восход.

— Как всё прошло? — спросил отец. — Многих потерял?

— Потерял немногих, — покачал головой Эйрих. — А вот Аларих… Лучшие его воины пали тем вечером.

— Это отличная новость, потому что увеличивает наши шансы! — обрадовался Зевта. — Скольких он потерял?

— Примерно девять тысяч, среди которых реально хороших воинов было тысяч семь, — ответил Эйрих. — А я потерял шестьсот семьдесят восемь легионеров, восьмая часть из которых погибла по дороге, не пережив полученных ран и марша. Ещё двадцать шесть погибло по небоевым причинам — кто-то отравился, а кто-то умер от истощения.

— Девять тысяч врагов, но шестьсот семьдесят восемь легионеров?! — выкрикнул первый консул. — Невозможно!

— Спроси любого легионера, — пожал плечами Эйрих.

— Нет, я тебе верю! — выпучил глаза в изумлении Зевта. — Но цифры… Невероятно…

Главными факторами успеха Эйрих считал Драв и эквитов. Часть визиготских воинов на их берегу утонула в реке, куда их «вытолкал» легион, но основную массу потерь врагам нанесла кровавая резня, учинённая легионерами, когда визиготы дрогнули и бежали.

Хлюпающие вражеской кровью кольчуги, исцарапанные мечами и ногтями скутумы, окровавленные лица улыбающихся легионеров, во все лёгкие дышащих таким упоительным вечерним воздухом, шастающие среди горок из тел члены трофейных отрядов, добивающие недобитых — незабываемая картина настоящего триумфа…

Эквитов Эйрих наградил золотом, потому что их вклад был основным.

Если бы не эти два критически важных удара, легион бы потерял куда больше. А так, воочию узрев всю ультимативность остготских всадников, враг потерял боевой дух. Эйрих бы тоже, окажись на его месте, потерял боевой дух и всё остальное, потому что визиготы поняли, что дело-то не в наличии или отсутствии копий у их воинов, а в чём-то ещё. И вот это непонимание «чего-то ещё» деморализовало их пуще необычайно крепких легионеров, убивающих так, словно выполняют какую-то рутинную работу.

Теперь Эйрих считал, что нужно делать эквитов основной ударной частью его войска. При легионе их должно быть не две-три тысячи, как оно изначально запланировано, а вдвое больше. Пусть сильно дороже, чем обычные легионеры, но ещё сильнее их эффективность — контосы громко заявили о себе, причём сделали это совершенно по-новому.

Возможно, войско, наполовину состоящее из всадников это диковинно для всех, кроме кочевников, но Эйрих уже видел, как можно многократно расширить применение эквитов с контосами.

«Нужно сделать их центральной ударной силой», — подумал он, когда расчувствовавшийся отец вновь крепко обнял его. — «Римляне и германцы так не воюют, они ещё не знают, как противодействовать такому. Даже гунны могут дрогнуть, когда какие-то жалкие остготы возьмут верх на их прирождённом поприще…»

С такой армией его будет не победить.

«Но необходимо как-то одолеть Алариха», — подумал он.

— Как только все узнают, что ты сделал, — заговорил отец. — Народ захочет, чтобы ты навсегда остался диктатором.

— Диктатор — это ты, — поправил его Эйрих.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — поморщился отец. — Такая победа…

— Я не буду использовать её плоды, — покачал головой Эйрих. — В книгах много примеров того, к чему это может привести. И ни один из них не является хорошим.

— Ну… — Зевта растерялся. — Я думал, что ты идёшь именно к этому… Все эти усилия, Сенат…

— Может, раньше, — пожал плечами Эйрих. — Но сейчас меня устраивает нынешнее положение вещей.