Чингисхан. Демон Востока

Глава тридцать первая О неперенесении осады

— Что здесь происходит? — недоуменно спросил Эйрих, глядя на происходящее у самого восточного пролома в стене.

Гарнизонные войска римлян, державшие оборону на баррикадах в проломе, были вытеснены кем-то наружу, после чего побежали к ближайшим вратам, а из пролома к позициям готов побежали вооружённые, как попало и чем попало, люди. Некоторые из них гибли в проломе и пространстве до него, потому что лучники обстреливали их с башен и стен, а щитов и доспехов ни у кого из беглецов не было.

Происходящее устойчиво не желало складываться в понятную картинку в голове Эйриха, поэтому он ничего не предпринимал, наблюдая за тем, как эти неизвестные выходят из захваченного пролома очень плотной толпой и кричат готам на тысячи голосов. Нужно что-то делать, как минимум для того, чтобы всё это не нанесло ущерб осадному лагерю.

— Так, — выработал Эйрих решение. — Атавульф, Отгер — двумя тысячами оцепить эту толпу с двух сторон! Не атаковать, но создать безопасный коридор!

Тысячники взяли свои войска и помчались исполнять приказание. А Эйрих остался наблюдать за развитием непонятных событий, природу которых он узнает очень скоро.

Все желающие через пролом уйти не смогли, потому что разбитые баррикады заняли гарнизонные войска. Из-за стен были слышны звуки отчаянного сражения, но деталей снаружи не рассмотреть. Но уже вырвавшиеся беглецы успешно ушли под прикрытие двух тысяч готов, благополучно добравшись до частокола осадного лагеря.

— Эбергар, приведи ко мне старшего от этих людей, — приказал Эйрих сотнику избранной дружины.

Старший нашёлся быстро. Это оказался крепкий и рослый кузнец, с короткой стрижкой и здоровенными висячими усами чёрного цвета. О том, что это именно кузнец, Эйрих понял только по тому, что на нём был характерный кожаный фартук, а также многочисленные ожоги на руках.

— Ты старший среди этих людей? — спросил Эйрих. — Кто ты такой?

— Да, я старшина среди наших, — ответил тот густым басом. — Звать меня Гуннаром, сыном Элдрика, происхожу из ютов, рода Монваров.

Вроде бы, говорит на понятном языке, но говор сильно отличается даже от ругского.

— Зови меня проконсулом Эйрихом, сыном Зевты, — представился командующий осадой. — Ты из невольников римлян?

Картина начала, постепенно, складываться.

— Так и есть, — склонил голову кузнец. — То есть, был невольником римлян.

— Что случилось? — спросил Эйрих. — Как понимать то, что мы видим последние полтора часа? Что за шум за стенами и как так получилось, что римляне вас выпустили?

— Рассказывать недолго, — грустно усмехнулся Гуннар. — В Вероне много рабов, как ты знаешь. Римляне перестали нам доверять, запретили работать. Меня вообще заперли на фабрике[60] вместе с остальными рабами, а затем повели в район керамики, где огородили рогатками. Там собрали всех рабов города…

— Потеряли доверие к рабам, потому что прекрасно помнят, что я освободил рабов Патавия… — произнёс Эйрих задумчиво. — Собирать всех в одном месте — это большая глупость.

— Я сумел собрать старшин и убедил их, что нам дальше жития не будет, — продолжил Гуннар. — А ещё слухи пошли, что скоро нам перестанут поставлять еду, так как её и без наших ртов на всех не хватает — вот и решили мы, что надо прорываться, а тут ты, проконсул, юго-восточную стену пробил — будто сам Вотан вёл твою руку.

— Язычник? — недовольно спросил Зевта, пришедший на звуки шумихи и неразберихи.

— Это сейчас неважно, — поморщился Эйрих. — Значит, еды немного, пошли слухи, что вас перестанут кормить. Вы сумели собраться и решились на прорыв, в ходе которого потеряли много людей из-за римских лучников гарнизона. Зато теперь в городе остались одни римляне, так?

— Домашних рабов тоже к нам согнали, не только фабричных… — почесал затылок Гуннар. — Да, думаю, что в городе не осталось рабов.

— Сколько вас всего? — спросил Эйрих.

— Я не знаю, но можем посчитать, — ответил кузнец.

— Вы готовы присоединиться к нашему сообществу на правах сородичей, с созданием избирательной трибы и предоставлением места в Сенате? — спросил Эйрих. — При условии, что у вас наберётся достаточная численность взрослых мужей.

— Мы готовы на всё, кроме рабства, — ответил Гуннар. — Лучше убейте, чем поработите.

— Убивать и порабощать вас никто не будет, — покачал головой Эйрих. — Мы пришли, чтобы освободить вас и всех римлян от ига императора.

Как-то естественно получилось, что теперь основополагающая цель похода задекларирована именно так. Сенаторы знают, что с императором они не уживутся, поэтому его нужно уничтожить, а народ его освободить. Против рабства они ничего не имеют, но имеет Эйрих. Не против рабства, как такового, а против магнатов-латифундистов. С этими придётся что-то решать…

— Мы готовы принять любые твои условия, проконсул, — поклонился Гуннар в пояс.

— Уверен, ты был не так раболепен, когда жил в племени, я прав? — усмехнулся Эйрих.

Кузнец поморщился и отвёл взгляд. Видимо, осознал, что всё ещё ведёт себя как раб. Плеть и голодная пайка могут привести к покорности любого…

— Забудь о поклонах, — произнёс Эйрих. — Отныне ты и все твои люди стали свободными. Над вами теперь только Сенат и Бог. Если среди вас есть мастера, а я думаю, что есть, присоединяйтесь к мастерской коллегии. Вам найдут работу по силам и позаботятся о том, чтобы вы зарабатывали достойно, если что-то умеете.

— О большем мы не можем и мечтать, — усилием воли сдержал новый поклон Гуннар. — А как быть с остальными?

— Остальные станут членами вашей трибы — этакого рода, чьи интересы представит избранный вами сенатор, — ответил Эйрих. — Вам выделят место в походной колонне, в которой вы можете пойти с нами на новые земли. После того, как я закончу с этим городом…

— Мы с тобой, проконсул, — протянул ему руку кузнец.

— С Сенатом и готским народом, — поправил его Эйрих и ответил на рукопожатие. — Я лишь человек, проводящий его волю и только.

Определённо, в подходе отца что-то было. Загадочные старики, думающие о судьбе народа, являются для чужаков более значимыми фигурами, чем видимые перед собой представители магистратуры. Если сказать, что ты запрещаешь что-то, то это одно, а если сослаться на то, что запретил сам Сенат — это совершенно другой уровень запрета. Морально тяжелее спорить с мнением сотен мудрых старцев, истрачивающих остаток дней в заботах о народе, чем с одним человеком, пусть и очень значимым…

— Аравиг, позаботься о них! — приказал Эйрих. — Сопроводи к обозу, обеспечь шатрами и проследи, чтобы всех накормили!

— Сделаю, проконсул! — ответил тысячник.

У Аравига и без того забот хватает, но кто справится со всем этим лучше человека, уже несколько лет занимающегося материальным обеспечением войск и легиона?

В Вероне всё затихло, гарнизонные войска восстановили баррикаду в проломе и наводнили стены, опасаясь, что готы воспользуются неразберихой и начнут штурм.

Но у Эйриха были другие планы, не опирающиеся на неверный случай…

Заказанные Эйрихом пробоины были готовы.

Манджаники теперь уже совсем не те, что приехали к подступам этого города в разобранном состоянии, но задачу свою выполнили. Судя по всему, Эйрих даст мастерам заказ на новые манджаники, а эти придётся разобрать на детали — износ был следствием круглосуточного обстрела довольно-таки крепких стен. Некоторые секции были построены гораздо качественнее, чем о них думал Эйрих, поэтому он подозревал признаки коррупции при строительстве — лучше римлян в коррупции никто не разбирается, это все знают.

«Но никто не разбирается лучше римлян в борьбе с коррупцией», — с усмешкой подумал Эйрих. — «Как можно бороться с чем-то, если ты знаешь это недостаточно хорошо?»

Римляне просили очередные переговоры, но Эйрих снова проигнорировал белые флаги, висящие на башнях сутками напролёт.

Так или иначе, но штурм города состоится сегодня, а поговорить ещё разок, всё же, можно. Вдруг, действительно, сложат оружие и сдадутся на милость победителей?

— Сигналь переговоры, — приказал Эйрих знаменосцу.

В очередной раз он встречал вражескую делегацию сидя за ореховым столом, на котором было несколько чашек и кувшин с сухим фалернским.

Римляне прибыли в том же составе, то есть с богато одетыми муниципальными вельможами, возглавляемыми префектом города Максимом Ацидином.

Только вот выглядели они сегодня растрёпано, под глазами мешки — похоже, что не высыпаются.

— Вы были так настойчивы, что мне аж стало интересно, — вздохнул Эйрих. — Говорите и не заставляйте меня пожалеть о том, что я потратил на вас время.

— Мы предлагаем тебе всё золото, что у нас есть, а также щедрые выплаты в течение двух лет, — заговорил Ацидин.

— То есть ты предлагаешь мне взять у вас дань? — уточнил Эйрих. — Зачем мне это, когда я могу получить весь город со всеми его жителями? Я тебе уже говорил, Ацидин, что со мной нельзя договориться. Хоть всё золото свези и вручи мне лично в руки — я возьму этот город и приведу его к власти Сената готского народа. Так что не трать моё время, будь добр. Либо сдавайтесь, либо мы возьмём вас на мечи.

— Но… — растерянно заговорил префект города.

— Никаких «но», — перебил его Эйрих. — Пощады к знати не будет, всех патрициев мы вырежем под корень, как и представителей власти.

— Но за что?! — воскликнул Максим Ацидин в изумлении.

— Вы совершили страшное преступление против римского народа, — вздохнул Эйрих. — Ради сохранения своей весьма иллюзорной власти напрасно пожертвовали жизнями солдат и граждан. Если вы делаете такое со своими, то что мы можем ждать от вас в отношении чужаков? Вы нам не нужны, увы. Иди обратно и принимай решение, Ацидин. У вас есть три часа, чтобы сделать правильный выбор — после этого я не приму вашей сдачи ни в какой форме, кроме бездыханных тел в лужах крови.

Римляне были вынуждены уйти, потому что сдать город они, по каким-то причинам, были неспособны. За это их ждёт жестокая расплата.

Немного поразмыслив, Эйрих решил, что надо провести с парой римских городов показательные уроки. Оказываешь сопротивление — будь готов к кровопролитному штурму. Не оказываешь сопротивление — точно выживаешь, но лишаешься власти. Третьего не дано.

Если, поначалу, будет много скептиков, то после трёх-четырёх взятых городов останется мало желающих проверять свои стены на прочность.

Выпив чашку разбавленного вина и заев его кусочком пшеничной лепёшки, Эйрих направился к шатру тысячников. Нужно закончить подготовку штурма и удостовериться, что никаких накладок не будет.

Благодаря бежавшим из города рабам, Эйрих и его командиры теперь владели подробным планом города, нарисованным на большом пергаменте, лежащем сейчас на столе в шатре тысячников.

— Здравствуйте, — вошёл Эйрих в шатёр, где уже присутствовали все тысячники, что будут задействованы в штурме.

— Здравствуй, проконсул, — ответил за всех Атавульф, как самый значимый.

Эйрих подошёл к столу и навис над пергаментом.

Верона располагалась в «кармане» изгиба реки Атезис, поэтому доступ имелся только к западной и южной стене, а остальной город перекрыт глубокой рекой. С северо-востока есть каменный мост, но римляне обрушат его сразу же, как станет ясно, что готы решили использовать его для штурма — гарнизонные воины что-то делали с опорами каждую ночь, поэтому с моста штурмовать город Эйрих даже не планировал. Да, там нет стен, можно было попробовать форсировать реку на плотах, не восходя на мост, но это очень ненадёжно и чревато большими потерями, потому что римляне уже предвидели такое развитие событий и позаботились о контрмерах.

Зато стена у них имеет восемь достаточно широких дыр, которые невозможно прикрыть в равной мере, а атаковать Эйрих может в любую из них.

— Освежим наш план, — предложил он.

— Да мы уже всё запомнили, проконсул, — произнёс Атавульф. — На кону жизни, поэтому все всё вызубрили, как отец Григорий святое писание.

— Тысяча Хродегера, под прикрытием ростовых щитов, продвигается к углу стены, чтобы воспользоваться проломом № 4, — проигнорировал эту реплику Эйрих. — Проломить баррикаду труда не составит, вы знаете, что надо будет делать. Теперь о продвижении по городу. Особо сильное сопротивление более вероятно на углу со статуей Октавиану и таберной «У Авла Рубина». Высока вероятность, что там уже стоит дополнительная баррикада, потому что место уж больно удобное. Баррикады сжечь, сопротивление подавить, подготовить всё для прибытия легионеров.

Легионеров непосредственно в ближнем бою Эйрих использовать не будет, но честь взять вражеский город предоставит — они будут метать марсовы колючки, коих каждый из них возьмёт по пятьдесят штук. Городские бои — это самое место, чтобы обрушать на головы врага короткие дротики.

— Отгер, Совила — под прикрытием щитов идёте к пролому № 2 и № 8, — Эйрих внимательно посмотрел на двоих тысячников. — Постоянно держите между собой сообщение через посыльных, чтобы не случилось никаких глупостей. Не ожидаю там серьёзного сопротивления римлян, но есть опасные места возле клоаки, где сужается улица, а также возле дворца патриция Клементия — по словам бывших рабов, там сооружено что-то оборонительное. Разрушить, захватить, дождаться прибытия дополнительных сил в виде лучников.

Два пролома были совсем рядом, но пролом № 2 вышел неудачно, поэтому рядом пробили дополнительный. Пройти через пролом № 2 можно, но там плотное скопление инсул, заваленных обрушившейся на них городской стеной, что осложнит начальный этап продвижения воинов и облегчит римлянам оборону на участке. Вторая тысяча в проломе № 8 нужна в том числе и для поддержки первой тысячи.

— Саварик, твоя тысяча пойдёт через пролом № 1, — Эйрих ткнул пальцем в локацию. — Здесь будет особо жестокое сопротивление, потому что римляне, почему-то, считают его наиболее вероятным местом нашей атаки. Докажи мне, что я не зря назначил тебя тысячником, завоюй плацдарм и дождись прибытия легионеров.

Франк со значением кивнул, будто бы показывая, что осознаёт всю возложенную на него ответственность.

Римляне считают, что Эйрих будет атаковать в каких-то конкретных местах, но истина была такова, что он будет атаковать везде. Обычно так не делают, потому что доселе считалось невозможным пробить столько проломов в такой короткий срок. Даже старые римляне ограничивались парой проломов, созданных методом подкопа, потому что их онагры не были способны пробивать достаточно серьёзные городские стены, а Эйрих такими ограничениями не связан, поэтому скоро будет «учить» римлян концептуально новым способам штурма городов…

— Тысяча Аравига берёт лестницы и скрытно продвигается по лесу к участку стены № 12, где ждёт сигнала, после этого взбираетесь на стены, истребляете там всё живое и расставляете аркобаллистиариев, — продолжил Эйрих. — Тысяча Атавульфа, с ростовыми щитами, проходит через пролом № 6. Угрозу представляет перекрёсток Прачки-Изобилия, где стоит городской арсенал — это здание будут защищать до последнего, поэтому если не удастся продвинуться дальше, ждите подкрепления. Если удастся запереть врага там, то пусть сидят внутри, но всё равно дождитесь подкреплений, чтобы надёжно заблокировать арсенал со всех сторон.

Римляне, ввиду баснословной дороговизны земли в центре города, не стали расходовать её на такое громоздкое сооружение и поставили арсенал очень близко к городской стене. Внутри, скорее всего, уже ничего нет, но это здание само по себе представляет оборонительную ценность, потому что построено из хорошего камня и оснащено бойницами. Если и нужно будет его брать, то только после полноценного взятия города.

На стенах враги никого не ждут, потому что это глупо — брать стены, когда у тебя есть целых восемь проломов, но на то и расчёт. Аркобаллистиарии, представленные в войске Эйриха числом в пятьсот бойцов, станут настоящей головной болью для римлян, потому что со стены смогут достать любого, кто выйдет на близлежащие улицы.

— Брана, пролом № 7, — Эйрих указал на локацию на пергаменте. — Неудачное место, поэтому выделяю тебе дополнительные полтысячи из резерва. Надо закрепиться, дождаться подмоги и идти до рабовладельческого эмпория. Эмпорий римляне оборонять не будут, скорее всего, но будь готов к тому, что встретишь там какое-то сопротивление.

Место, действительно, неудачное. Прямо сразу после пролома стоят саманные и деревянные лачуги бедноты, что сильно осложняет штурм. Улиц, как таковых, там нет, есть лишь узкие проёмы, максимум, на полтора пасса, что делает невозможным удержание хоть сколько-нибудь широкого строя воинов. Сложный участок, поэтому Эйрих решил усилить их и поставить на него наиболее ответственного и надёжного тысячника.

— Ещё раз, для всех, — положил Эйрих руку на рукоять илда. — Грабежи недопустимы. Убийство мирных только в случае вооружённого сопротивления, но даже если так, не убивать, а обезвреживать доступными способами. Мы пришли как освободители, а не захватчики — если кто-то считает иначе, его ждут плаха и топор. Все поняли?

— А как же трофеи? — раздался робкий голосок Отгера.

— Сенат обещал выделить деньги для щедрого награждения всех воинов, участвующих в штурме, — ответил на это Эйрих. — Если всё равно захотите заработать больше — получите только позорную казнь. Всё ещё не слышу ответа.

— Поняли, проконсул, — без особой радости произнёс Хродегер.

— Всем всё понятно, — подтвердил Атавульф. — Воины, никто ведь не будет глупить и идти против воли проконсула?

— Дураков нет, — усмехнулся Совила. — Хотя я скучаю по временам, когда были трофеи. С городов тоже полагалось, насколько я знаю…

— До нас остготы не брали настолько укреплённых городов, — покачал головой Эйрих. — Болтают, якобы Острогота брал римские города и Книва что-то там захватывал богатое и укреплённое, но у меня сильные сомнения на этот счёт. Возможно, мы будем первыми из нашего рода. И брать мы этот город будем так, как решили Сенат и готский народ.

Рейксы Острогота и Книва, помимо того, что могли вообще не существовать, так как о них свидетельствуют лишь легенды в готской молве, жили в ту пору, когда Рим всё ещё был очень силён. Императоры тех времён били варваров и в хвост и в гриву, поэтому сомнительно, что готы тогда были способны на взятие чего-то крепче, чем приграничный городок. И уж точно не такие серьёзные фортификации, как Верона, с которой не рискнул связываться даже сам Аларих.

— На этом всё, — произнёс Эйрих. — Возвращайтесь к своим тысячам и ведите их на исходные. Если римлянам не хватит здравомыслия сдать город миром, будет штурм. Я дам сигнал.

Он покинул шатёр тысячников и направился к своему шатру, чтобы облачиться в доспехи и приготовить оружие. Он будет участвовать в штурме лично, но не непосредственно в бою, а на второй линии, чтобы оперативно управлять войсками.

Городские бои — это всегда хаос, которым очень трудно управлять. В отличие от битвы в открытом поле, где всё прекрасно видно, приходится полагаться на разумение тысячников и сотников, чего у них не всегда хватает.

— Эйрих! — догнала его дева щита Альбоина.

— Здравствуй, — развернулся он к ней.

— Здравствуй, — улыбнулась она ему. — Я хотела поговорить с тобой, пока не начался штурм.

— Так говори, у меня есть немного времени, — кивнул ей Эйрих.

— Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться к реке, когда всё это закончится? — собравшись духом, спросила Альбоина.

Эйрих был озадачен.

— Зачем?

— Эм… порыбачить? — неловко улыбнулась дева щита.

— Слушай, у меня будет очень много хлопот после взятия города, поэтому последнее, чем я буду занят — рыбалка, — вздохнул Эйрих. — Почему ты не обратилась пару дней назад? Право, не знал, что ты тоже увлекаешься рыбной ловлей…

Видимо, он сказал что-то не то, потому что дева щита раздражённо мотнула головой.

— Я просто хочу быть с тобой! — выпалила она.

— А-а-а… — наконец-то, понял Эйрих. — А-а-а! Вот оно что… Ты уверена, что тебе это точно надо?

В обычаях готов, если кто-то с кем-то хочет быть, то это значит, что всё. Внебрачные связи строго порицались общиной и для нарушителей многовековых порядков это заканчивалось очень плохо. Деву, нарушившую обычай, ждало утопление в ближайшей реке, а с мужем, укравшим её невинность, расправлялись её родичи. Те, у кого слишком сильно чешется уд, обычно унимали его у многочисленных вдов, некоторые из которых были не прочь поразвлечься и немного поправить материальное положение…

— Я могу взять тебя только как наложницу, потому что основную жену придётся брать из знати, возможно, из римлянок, — произнёс Эйрих. — Но гарантирую тебе, что ты больше ни в чём не будешь нуждаться и обещаю, что воспитаю детей достойными мужами… и девами, если таковые будут.

— А выкуп моим родичам? — спросила дева щита.

— Отправлю щедрый выкуп, где бы твои родичи сейчас не находились, — пожал плечами Эйрих. — Ты готова на такие условия?

— Да готова! — воскликнула Альбоина. — Только я не ожидала, что это будет вот так…

— А как ты хотела? — усмехнулся Эйрих. — Я вообще-то, скоро буду штурмовать этот город, а тебе, как я понял, нужен был скорый ответ. Ты его получила. И вообще, насколько я помню, ты хотела замуж за Альвомира, а потом я предложил тебе найти подходящего мужа.

— Ты слишком долго искал мне мужа, вот я и… — заулыбалась Альбоина. — То есть ты серьёзно предлагаешь мне?..

— Я хозяин своего слова, — пожал плечами Эйрих. — Так что, раз уж всё решено. В грядущем штурме ты не участвуешь и поговори с Эрелиевой, а то я прямо чувствую, что она обязательно скоро придёт и начнёт мне плешь проедать…

— Больно надо оно мне! — раздалось из-за ближайшего шатра.

— О, и ты здесь, — улыбнулся Эйрих. — Так даже лучше. Ты не участвуешь в штурме города, как и Альбоина. Я так сказал, а значит, так и будет.

— Но… лучником… — вышла из-за шатра сестрёнка.

— Я уже сказал, — покачал головой Эйрих. — Всё, иди в свой шатёр. Альбоина — на твоей ответственности.

— Я прослежу, проконсул, — усмехнулась довольная дева щита.

Эйрих посчитал, что давно надо было завести себе хорошую наложницу.

«А то, порой, засматриваюсь на вдов… Особенно хороша Хильдейдо, грудь у неё выше всяких похвал, на зависть многим, а задница…» — размечтался он, продолжив путь к своему шатру. — «Ох, не о том сейчас думаю. Не о том».