Чингисхан. Сотрясая вселенную

Глава четырнадцатая «Стратегемы»

— Сколько ты готов дать за вот эту брошь с, явно, драгоценным камнем? — поинтересовался Эйрих.

Не пристало правителю великой державы торговаться с, явно, сомнительной личностью за золотую брошь… Но правителем великой державы он был когда-то в прошлой жизни, а сейчас от цен, которые даст Кассий за все эти золотые и серебряные безделушки, зависит то, сколько овец, брони и оружия Эйрих привезёт в деревню. И здесь прослеживается прямая зависимость его успеха от количества привезённого им добра.

— Один семис,[42] — назвал цену Кассий.

— Здесь только по весу золота тянет на полноценный солид, не говоря уже о камне, — покачал головой Эйрих. — Если ты так ведёшь дела, уважаемый Кассий…

— Мы же торгуемся, Эйрих! — вскинул руки владелец-табернщик. — Позволь мне получить с этого хоть какую-то выгоду!

— Твоя выгода в том, что ты можешь купить всё это у нас и распродать втридорога, как ты, несомненно, умеешь, — хмыкнул Эйрих. — Мне порекомендовал тебя мой раб, сказал, что ты надёжный человек. Не разочаруй меня.

Кассий посмотрел на Виссариона неопределённым взглядом, как на прикроватную тумбочку, научившуюся делать трюки и показывать фокусы. Вероятно, не ожидал, что раб вообще может давать какие-либо советы. Потом он едва заметно кивнул какой-то своей мысли, возможно, что Эйрих — это варвар, поэтому доверяет своему рабу такие важные вопросы. Какая бы ни была эта мысль, она Кассия удовлетворила, поэтому он перевёл взгляд на Эйриха и любезно заулыбался.

— Это ведь, явно, нелегальный товар, награбленный… — заговорил Кассий.

— Ты начинаешь разочаровывать меня, — перебил его Эйрих.

— Хорошо! — поднял руки в жесте капитуляции табернщик. — Полтора солида.

— Чувствую, что продешевлю, согласившись на такую цену, — произнёс Эйрих. — Но, так и быть, принимаю.

На столе Кассия были бронзовые весы, на которых они взвешивали драгоценности. Причём, хитрый римлянин собирался использовать свои гирьки, но Эйрих — это не какой-то проезжий дурак, а человек с богатым жизненным опытом, в который включено общение с сомнительными типами, пытающимися дурить людей сугубо из любви к искусству. Именно поэтому он выбрал наиболее целые солиды из своего кошеля, после чего потребовал эквивалентное количество солидов от Кассия. Они поочерёдно взвесили солиды и пришли к выводу, что гирьки римлянина дурят любого желающего дурака на грамм, два, а, иногда, даже три.

Хитрый римлянин предложил сменить гирьки, но Эйрих сказал, что согласится взвешивать украшения только с помощью солидов.

Процесс торга шёл быстро, потому что все понимали объём работы, который, при скрупулёзном подходе и тщательном обдумывании предложений, затянется на весь вечер и до самой ночи. Товара было много, а Эйрих торопился.

В итоге, из двух баулов с награбленным, Эйрих сумел монетизировать большую часть и выручил с этого 6 722 солида. Целое состояние, которое Кассий будет собирать постепенно. Он готов был отдать тысячу солидов прямо сейчас, но остальное… Придётся ждать, пока он не займёт или не найдёт оставшуюся сумму у магистрата или ещё кого-нибудь.

Тысяча солидов — это отличное начало, на которое можно купить большую часть необходимого. Рабы, овцы, доспехи, мечи, топоры, наконечники для копий, а также стрелы для лука и многое, многое, многое другое…

— Раз мы договорились, то теперь остаётся найти хорошего юриста и заключить договор, — произнёс Эйрих.

О юристах он прочитал в трудах Марцеллина, который писал, что истоки трагедии в Тевтобургском лесу лежат именно в действиях римских юристов, вместе со своими помощниками притеснявших германцев, которым даже никто не удосуживался объяснять, за что именно их вынуждают отдавать собственную землю или платить деньги. Октавиан Август тоже не обошёл этот момент в своей биографии и вскользь упомянул, дескать, не надо было так резко приводить германцев к римскому образу ведения дел.

Да, германцы ненавидели римских юристов, было за что, но Эйрих не видел причин, которые мешают ему воспользоваться юридическими услугами, чтобы обезопасить свою сделку — к сожалению, это не его идея, а Виссариона.

— Зачем нам платить лишние деньги этим жуликам? — недоуменно вопросил Кассий.

— Я не знаю тебя, Кассий, — ответил Эйрих. — А ты видишь перед собой «проезжего варвара», которого, как тебе кажется, можно обмануть без последствий. Без последствий не удастся, разумеется, но ты можешь посчитать, что магистрат и гарнизон защитят тебя, ведь, формально, ты ничего никому не обещал, и твои слова станут против моих. А кто я такой? Варвар, прибывший неизвестно откуда, поэтому верить мне нельзя. И иллюзия того, что ты в безопасности, может толкнуть тебя на обман, но это лишь иллюзия, Кассий. Да, если всё сложится так, что ты меня обманешь, я уеду отсюда с твоей окровавленной головой в мешке, но это не даст мне ничего, кроме удовлетворения от мести за обман.

Эйрих замолк, сделал глоток вина из глиняного стакана, после чего посмотрел на окаменевшее лицо Кассия.

Этому римлянину где-то около сорока зим, образа жизни он не самого примерного, потому что под глазами его тёмные мешки, лицо бледное, а нос красный — это верный признак пьющего человека.

Кассий молчал, ожидая продолжения.

— Поэтому нам с тобой будет выгоднее заключить честный договор, чтобы у тебя не возникло соблазна обмануть меня, а у меня не возникло соблазна отдаться мести за нанесённый ущерб, — продолжил Эйрих. — Виссарион, ты знаешь хороших юристов?

— Да, господин, — с поклоном ответил раб.

— Бери десятку Науса и сходи за юристом, — приказал ему Эйрих. — А мы подождём.

Кассию такой поворот сильно не понравился. Видимо, он планировал какую-то подлость — ведь варвары глупы и наивны, поэтому на них просто необходимо наживаться. И кто-то другой бы, окажись на месте Эйриха, попал в неловкую ситуацию, в которой пришлось бы убивать Кассия и бежать из города. Но Эйрих не наивен и не глуп, поэтому продумал всё заранее.

Конечно, судиться с Кассием — это трата и без того ограниченного времени, но цивилизованные порядки диктуют свои требования.

— Где в этом городе продают доспехи? — спросил Эйрих, когда Виссарион ушёл.

— Варв… негражданам доспехи не продают, — ответил на это Кассий. — Императорский запрет.

— Как можно обойти этот запрет? — спросил Эйрих.

— Это слишком рискованно, поэтому я за такое не возьмусь, — ответил римлянин. — Наказание за вооружение северных племён — смерть.

— А если ты купишь доспехи и оружие себе? — уточнил Эйрих. — А потом на караван, направляющийся в, скажем, Сирмий, будет совершено нападение?

— Я за такое не возьмусь, — покачал головой Кассий.

— Что ж, жаль, — вздохнул Эйрих.

Дальше они молчали, потому что мальчик не посчитал нужным продолжать уговаривать и без того напряжённого римлянина, начавшего чувствовать себя не в своей юрте.

Виссариона не было около получаса. Когда Эйрих уже начал скучать, раб прибыл вместе с группой римлян.

— Неужели не хватило бы и одного? — недоуменно спросил Эйрих.

— Это господин Клавдий Викторин, — представил пожилого римлянина Виссарион. — А это мой хозяин — господин Эйрих, сын Зевты.

— Рад знакомству, — кивнул Эйрих.

— Взаимно, — кивнул Викторин. — Итак, как я успел услышать от твоего раба, вам нужно заключить договор с господином Кассием Алиментом?

Детали договора обсуждались долго, потому что Кассий, раз уж не удалось облапошить слишком хитрого варвара, опасался, что это уже варвар облапошит его. Эйрих обманывать римлянина не собирался, он не так ведёт дела.

«Обман на поле боя — это необходимость и даже честь для полководца», — подумал он. — «А вот обманывать в ведении мирных дел — это низость и удел бесчестных».

Получив на руки тысячу солидов, Эйрих направился на агору, где начал вдумчиво изучать товары.

Овец ему продали легко, потому что предложение явно превышало спрос — двести овец были куплены у семи поставщиков, со стоимостью одной овцы по 50–58 силикв. То есть, все эти овцы обошлись Эйриху в 450 солидов. Как только Кассий соберёт нужную сумму, Эйрих купит ещё голов триста овец, чтобы можно было начинать говорить о разведении овец в готских хозяйствах.

Монетная система Рима Эйриха тоже, поначалу, бесила, он долго не мог понять, как это работает, но потом, после долгих объяснений от Виссариона, он всё понял и принял. После разбирательства он даже пришёл к выводу, что римская система намного проще того беспорядка, который происходил в его империи, где имели параллельное хождение сотни видов монет.

Но удивительнее всего Эйриху было встретить здесь серебряный динар. Он увидел монеты, копии которых несколько раз держал в своих руках в прошлой жизни. Здесь их называют не динаром, а денарием. И денарий сейчас, официально, не чеканят, но этих монет начеканили столько, что они ещё нескоро выйдут из обращения. И это обстоятельство вынуждает местных ремесленников назначать цены в денариях, а не в силиквах.

«Я подозреваю, что это точно не загробный мир», — подумал Эйрих. — «Слишком много совпадений, слишком много вещей, которые были в моей прошлой жизни…»

Надо понимать, что есть разные денарии. Есть денарии, которые чеканили в прошлом, сотни зим назад, при старых императорах — они стоят как полновесные силиквы, а есть денарии новые, из-за которых, собственно, появилась надобность в реформировании монетной системы, потому что серебра в них мало и выглядят они будто поеденные мышами.

Старые денарии, в прошлой жизни, приходили в его державу с Запада[43] — мусульманские купцы привозили их тысячами, чтобы купить на них китайские шелка, фарфор, краски и шкурки ценных животных. Значит ли это, что Эйрих сейчас на западе? Но почему тогда никто не слышал о монголах и его державе? И почему он никогда не слышал о целых двух гигантских империях на западе?

«Правда, мусульманские динары были золотыми, а не серебряными, насколько я помню…» — задумался Эйрих. — «Хотя здесь могли чеканить и такие — кто вообще точно знает, сколько и каких монет навыпускала империя за всё время?»

Что он вообще знал о западных странах его прошлой жизни? Только то, что у них там есть города, они светлолики, волосы у них, преимущественно, белые, а ещё они очень крепко веруют в Христа, у них очень много маленьких державушек, враждующих между собой.

«Субедей ходил на Русь», — припомнил Эйрих. — «Мы многое узнали о них от купцов, и они не выглядели слишком уж серьёзным врагом. Он наголову разбил их объединённое воинство, но Джучи, предатель, не поддержал Субедея и не позволил развить успех… Но это ладно, Бату не должен подвести… А ведь были народы ещё западнее Руси, у них тоже были города, много городов. Их тоже можно было легко сокрушить, но я не успел…»

Сожаление о том, что ему не хватило времени, заставило его сердце болезненно сжаться.

«На этот раз, я успею», — пообещал он себе. — «Покорю все земли вокруг, создам такую державу, какую не видел этот мир. И учту все свои ошибки…»

Помимо овец, Эйрих купил многие сотни плотницких топоров, множество лопат, кирок, медную посуду и ножи — дорого, но это металл и инструмент.

«Раз уж я не могу жить как кочевник», — подумал Эйрих, — «то я буду жить как самый лучший земледелец».

Когда они окажутся в Италии, он сразу же поставит крепкий форт, по заветам легионеров уважаемого Эйрихом принцепса Августа… Сначала деревянный, а затем и каменный, как было в самых богатых городах Руси. И если римляне вдруг вздумают выкурить готов из Италии, то они наткнутся на крепкие стены, что серьёзно осложнит задачу.

Готы не строят крепостей, потому что в пути уже долгие годы, но, когда-нибудь, придёт время остановиться где-то надолго, возможно, навсегда. И вдруг окажется, что они не умеют строить хорошие крепости. Эту проблему предстоит решать Эйриху.

Чтобы довезти все приобретённые грузы, Эйрих купил шесть телег и двенадцать ослов к ним.

Ещё ему хотелось купить лошадей, за которыми он, собственно, сейчас и пришёл.

— Как зовут этого красавца? — спросил Эйрих, погладив белого коня по гриве.

Осмотр показал, что конь здоров, молод и обладает спокойным нравом.

— Его зовут Инцитат, — произнёс торговец, Луций Сауфей.

Торговец являлся конезаводчиком и очень хорошо разбирался в лошадях, не хуже самого Эйриха. Судя по характерным особенностям фигуры, Сауфей являлся завзятым ездоком и проводил немало времени в седле. Курчавые каштановые волосы его были коротко острижены, демонстрируя шрам на весь череп. Зелёные глаза смотрели на Эйриха со смешком.

— Как любимого коня Калигулы? — усмехнулся Эйрих.

— Ха-ха, да, — рассмеялся римлянин. — Единственный в мире конь-сенатор, ха-ха!

Эйрих читал об этом эпизоде в «Деяниях» — шутка императора Калигулы была выше всяких похвал: это была очень крепкая ирония, свидетельствующая об отношении Калигулы к сенаторам лучше, чем самые оскорбительные слова.

— Он обучен участвовать в бою? — спросил Эйрих.

— В бою он не бывал, — покачал головой Сауфей. — Но участвовал в гонках в Большом цирке, а там хуже, чем в бою.

Эйрих согласно покивал. Толпы кричащих людей создают такой шум, что боевая обстановка покажется гоночному коню скучным будним деньком. И крови там тоже полно, потому что гонщики часто разбиваются, травмируются и умирают.

«Похоже, что это отличный конь», — подумал Эйрих. — «Надо брать».

— Будешь покупать или просто так подошёл? — спросил Сауфей.

— Смотря сколько ты за него хочешь, — прищурился Эйрих.

— Пятьсот солидов, — назвал свою цену конезаводчик.

— Триста пятьдесят, — ответил Эйрих.

— Пусть он не брал призов, но почти всегда входил в пятёрку, — покачал головой Луций Сауфей. — Четыреста семьдесят.

— Но он больше не участвует в гонках, — выдал контраргумент Эйрих. — Я плачу за то, что есть, а не за былые заслуги. Триста семьдесят.

Торговались они недолго, потому что сошлись на четырёхстах десяти солидах. За такого коня Эйрих готов был отдать и больше, он явно того стоил, но деньги ему ещё нужны на не менее ценные товары, необходимые деревне.

— Придержи его для меня, — произнёс Эйрих. — Я приду с деньгами завтра.

— Ещё что-то брать будешь? — спросил Сауфей несколько разочарованно.

— Ещё нужно пятьдесят лошадей попроще, — ответил Эйрих. — Но не дороже десяти солидов за голову.

— Есть кони галльской породы, — произнёс конезаводчик. — Но в гонках их не применишь, как и в бою — совершенно необученные, годятся, разве что, под плуг. По восемь солидов.

— Сойдёт, — решил Эйрих. — Приготовь их на завтра.

Довольный тем, что удалось найти достойного коня и раздобыть лошадок попроще, Эйрих направился на «философский» круг агоры, то есть в место, где торговали пергаментами, табулами и товарами схожей направленности.

— Приветствую, старче, — подошёл он к основательной лавке, где имелись массивные полки с пергаментными свитками.

— Приветствую, юноша, — кивнул ему бородатый римлянин престарелого возраста.

Старик изучал некий свиток, ненадолго отвлёкшись на приветствие.

— Чем порадуешь меня? — спросил Эйрих.

— А что тебя интересует? — без особого интереса спросил старик.

— Меня интересует труд Пифея «Об океане», — ответил Эйрих.

Марцеллин ссылался на Пифея, когда описывал Британию и войну против пиктов. Эйрих захотел ознакомиться с источником, чтобы удостовериться в правдивости слов римлянина.

— Есть только список, — ответил старик. — И ты не представился.

— Эйрих, сын Зевты, — представился Эйрих.

— Синний Муциан, — представился старик.

— Мне сойдёт и список, — решил Эйрих.

— Не сочти за грубость, — заговорил Муциан. — Но ты не похож на римлянина или грека…

— Я гот, — ответил Эйрих.

— И что заставило гота интересоваться морскими путешествиями Пифея? — с усмешкой спросил старик.

— Я прочитал вторую часть «Деяний» Марцеллина, — начал объяснять Эйрих. — Марцеллин ссылался на «Об океане», утверждая, что Британия имеет длину с севера на юг не менее пятисот миль. Это огромный остров и я усомнился, что такие вообще бывают.

— Да, это большой остров, — согласился Муциан. — Но я уверяю тебя, что Пифей прав. Я был там.

— И всё же, я хотел бы купить список «Об океане», — произнёс Эйрих.

— Что ж, качество списка оставляет желать лучшего, поэтому продам его тебе за три силиквы, — назвал цену старик.

— Вот твои деньги, старче, — передал нужную сумму Эйрих. — Ещё мне нужны труды Марцеллина. Все книги, кроме первой, второй и двенадцатой.

— Прямо все? — удивился Муциан. — У меня есть полное собрание, но…

— Беру всё, — перебил его Эйрих.

Он едва сдержал себя от крика радости, потому что, несмотря на витиеватость и высокопарную манеру изложения, сведения у Аммиана Марцеллина, безусловно, полезные и интересные.

— Что ж… — вздохнул старик. — Ещё что-то?

— Марк Теренций Варрон, «Наука», — назвал желаемый труд Эйрих.

— О-о-о, я вижу, что в тебе есть зерно истинного ценителя, — усмехнулся старик. — Есть у меня «Наука», качество пергамента очень хорошее, поэтому сто семьдесят силикв за девять книг.

— Беру, — уверенно произнёс Эйрих.

«Наука» — это нечто особо важное. Принцепс Август, как и Марцеллин, очень хвалили труд Варрона, считая его трудом, который должен прочитать каждый человек, желающий считать себя учёным мужем. Эйрих желал и его желание очень близко к исполнению.

— Ещё мне нужен труд «Теория тактики» от Элиана Тактика, — сделал запрос Эйрих.

— За этим тебе нужно идти в соседнюю лавку, — вздохнул Муциан, принимая деньги за выбранные Эйрихом труды. — Не хотелось бы делать прибыль этому иудею, но, вижу, что ты стремящийся к знаниям юноша, поэтому греховно мне умолчать, что искомый тобою труд есть у Авраама Книжника.

Помощник старика Муциана уже упаковал пергаменты, использовав как обёртку плотную тряпку.

— Атавульф, Бадвин, Вихрабан, — повернулся Эйрих к отряду. — Примите эти пергаменты и несите с величайшей осторожностью — они дороже золота.

Готы получили свёртки и понесли их на вытянутых руках, боясь даже дышать в их направлении. Эйрих просто так говорить не станет — это все знают.

— Рад был знакомству, мудрый Муциан, — поклонился Эйрих старику.

— Взаимно, Эйрих, сын Зевты, — улыбнулся Луций Муциан. — Если интересует, я могу дать тебе каталог с кратким описанием содержимого наличных у меня трудов.

— Ещё как интересует! — не сдержался Эйрих.

— Две силиквы, — назвал цену старик.

— Беру, — решительно заявил Эйрих.

Получив ценный пергамент, он направился в соседнюю лавку, где должна быть «Теория тактики».

— Приветствую, — вошёл Эйрих в указанную лавку. — Авраам Книжник?

— Приветствую, — ответил мужчина зим сорока-пятидесяти, одетый в серую тогу. — Чем обязан?

— Я — Эйрих, сын Зевты, — представился Эйрих. — Ищу труд Элиана Тактика «Теория тактики».

— Имею этот труд, — кивнул Авраам. — Двадцать силикв.

— Дорого, — вздохнул Эйрих. — Готов дать десять.

— Не смеши меня, юноша! — воскликнул иудей. — Двенадцать свитков высшего качества, текст разборчив настолько, что можно читать хоть при свете лучины! Двадцать силикв и ни нуммией меньше!

— Ладно-ладно, — не стал спорить Эйрих, разочарованный невозможностью сбить цену. — Беру.

— То-то же! — поднял палец в наставительном жесте Авраам. — Что ещё интересует?

— Военная теория, всё, что есть, — ответил Эйрих.

— Есть «Эпитома военного дела» Вегеция, — предложил Авраам. — Очень хороший труд, имеющий высокую оценку от самого Гая Юлия Цезаря. Десять силикв за восемь высококачественных свитков.

Эйрих о таком труде никогда не слышал, но если иудей не врёт, то оценка от самого Цезаря — это веский повод купить эту книгу и вдумчиво изучить.

— Беру, — решил Эйрих, мысленно прикинув свой бюджет. — Что ещё есть?

В итоге, он взял «Стратегемы» Фронтина, «О перенесении осады» Энея Тактика, «Тактические искусства» Асклепиодота, «Изготовление и пропорции ручной баллисты» Герона, «О машинах» Афинея, «Устройство военных аппаратов и катапульт» Битона, «Механический синтаксис» Филона, а также «Тактика» Флавия Арриана. Всё это обошлось ему в шесть солидов, но Эйрих считал, что выиграл больше, чем потерял денег.

«Ручные баллисты — это интересно», — подумал он. — «И осадные машины, если подумать, тоже».

Преисполненный предвкушения от изучения новых трудов, богатых сведениями о римлянах и греках, он покинул агору и вернулся в стабулярий.

Как только они покончат с покупками, следует тщательно обдумать порядок действий с Фотисом Самаросом. Поиски женщины Виссариона следует начинать только оттуда. Как только они найдут эту Агафью и прикончат самого Фотиса, можно сразу же направляться домой, везти богатые дары…