Что такое анархизм

I. Исходная точка.

Анархизм не есть только учение об отрицании государственной власти, как думают многие даже в среде анархистов. Анархизм — сложная всесторонняя система глубоких идей, захватывающих всю необъятную область общественного знания. Можно без особой натяжки сказать, что современный анархизм есть зародыш целой системы социальных наук. И в философии, и в морали, и в политике, и в социологии, и в экономике учению об анархии суждено пробить свою собственную стезю, создать свое особое, глубоко оригинальное направление. С большим трудом можем мы представить себе теперь ту блестящую высоту, на которую может подняться анархистская мысль, тот могучий родник свежих и смелых идей, который таит в себе наше учение.

Однако, не смотря на необычайное богатство идей, составляющих сферу анархизма, есть одна идея, которая всегда стояла и будет стоять в самой глубине, в самом центре анархистски! доктрин. Среди густого леса могучих идей анархизма она является самой гордой. От нее, как от солнца, исходят лучи и освещают все обширное поле общественной жизни. В ней одной весь смысл, вся программа, вся философия анархизма. Эта идея — Свобода.

Уже в этом пункте, на пороге нашей доктрины, начинается разногласие анархизма с научный социализмом. Последний в основу своего понимания общественного развития, в основу своей программы кладет принцип совершенно иного характера. Научный социализм хочет рассматривать человека как механический продукт общества, а само общество исключительно как одну организацию производства. Таким образом, для него история развития личности определяется целиком историей развития общественного производства. А так как характер производства определяется теми орудиями, с помощью которых оно совершается, научный социализм логически приходит к выводу, что смысл истории, смысл всего длинного процесса, который прошел человек с исторической колыбели до наших дней, коренится в изменениях в орудиях труда, в развитии производительных сил.

Идея развития производительных сил в глазах научного социалиста не только освещает всю прошлую историю, но дает ему также прочный критерий для оценки всех сложных явлений современной жизни. Эта идея является для него не только методом исторического исследования, но заменяет ему нравственный критерий и дает прочную базу для практической деятельности. Научный социалист, желая раскрыть внутреннюю природу какой нибудь общественной группы, какой нибудь общественной программы, какого бы то ни было социального явления, всегда начинает с одного и того же вопроса: каково отношение данного факта к развитию производительных сил? Если, по мнению научного социалиста, он противоречит этому промышленному развитию, он объявляет его реакционный и вступает с ним в борьбу, как бы ни было благотворно непосредственное влияние данного факта на положение рабочего класса. Наоборот, социальные явления, которые не противоречат этому развитию производительных сил, а содействуют ему, становятся тем самым в глазах марксиста прогрессивными и должны быть приняты под защиту социалистической программы, каков бы ни был их непосредственный вред для трудящегося народа. Идея развития производительных сил является таким образом центральной, руководящей. Еще больше: ею почти исчерпывается вся программа социализма, ибо социализм не только всякую свою реформу подчиняет ей, но и самую социальную революцию неразрывно связывает с тем же моментом.

Анархизм целиком отвергает эту точку зрения. Согласно анархистской доктрине, человек не слепое орудие общества, а его основной элемент, его единственный фактор. С другой стороны общество не представляется анархисту только организацией производства, ибо люди не только работают вместе, но и живут, встречаются, вступают в разнообразные сношения помимо коллективной работы. Внутренний мир личности определяется не только условиями, при которых она работает, но всей той неисчислимой массой явлений, среди которых рождается и развивается человек. На индивидуальную психику влияют не только производственные отношения, но и весь политический, нравственный, духовный уклад жизни, на нее влияет наследственность и традиции, влияет могущественно и физическая среда; наконец, эта психика не может ускользнуть от громадного влияния длинного ряда случайных явлений, незаметных для обыкновенного глаза. Как же всю эту калейдоскопическую массу факторов уложить в прокрустово ложе производственных отношений? Как же найти нам разрешение той таинственной загадки, которую представляет душа личности, в таком простои и плоской явлении, как механические орудия труда? Скорее можно сказать как раз обратное: не машина объясняет нам человека, а нужно апеллировать к человеку для понимания его машин. Чтобы быть возможно ближе к истине, мы должны формулировать свое мнение так: творцом, единственный активный творцом общества является человек; это он, а не кто либо иной создает религию, мораль, право и все общественные учреждения; он же, а не кто иной добывает сырье, обрабатывает его, создает орудия; но создав материальные или духовные продукты, человек желает наилучше использовать свои творения и потому должен отчасти приспособляться к ним и таким образом подвергаться обратному влиянию с их стороны на его психику. Всякое иное понимание, всякая попытка стать на якобы объективную точку зрения и положить в основу человеческой истории так называемый экономический фактор, не только не разрешает жгучего вопроса, но сводится к напыщенной метафизике. Сказать, что вся история личности, ее борьба, ее идеалы, ее подвиги, ее ошибки, — все богатство ее духовной жизни определяется развитием орудий производства, — значит ровно ничего не сказать и создавать такую же метафизику, как гегелевское объяснение человеческой истории развитием Абсолютнаго Духа.

Анархизм резко порывает с этой новой формой метафизики. Он открыто становится на субъективную, т. е. человеческую точку зрения там, где речь идет о человеке. Он не подчиняет интересов личности развитию производительных сил, наоборот, интересуется этим развитием ровно постольку, поскольку это необходимо для развития личности, для обогащения ее внутреннего мира, для возможно большого увеличения суммы ее радостей, для возможно большого устранения горя. Анархист ставит поэтому социальную проблему так: что нужно человеку для того, чтобы дать ему максимум радости, чтобы человек был возможно веселее, чтобы он возможно бодрее прошел свой жизненный путь? И на этот глубокий, грандиозный вопрос анархизм отвечает: человеку не нужна вера в загробную жизнь, не нужна ему религия, не нужна мещанская утопия абсолютного счастья, не нужно бессмысленного уравнения всех людей под одну мерку, не нужен никакой определенный уклад жизни, который брал бы на себя заботу о „благополучии“ личности. Человек не нуждается ни в каких покровителях и опекунах ни на небе, ни на земле, ему нужно только одно, нужна свобода, свобода личности. Оттого анархизм во главу социального вопроса поставил вопрос о личности. Он стремится в работнике освободить не только производителя и не только гражданина, вообще не одну какую бы то ни было сферу общественных отношений, а освободить в нем человека. Оттого анархизм сводит свою проблему к бесконечному, беспрерывному и всестороннему развитию личной свободы.

Что же такое эта свобода? В сущности все учение об анархии является только всесторонне обоснованный ответом на этот вопрос. Поэтому невозможно создать себе ясного анархистского мировоззрения, не выяснив себе точно, что должен разуметь анархизм под свободой.

Разрешение проблемы дает нам уже самый общий анализ отношения личности к окружающей среде.

В бесконечной цепи явлений жизни личность является как бы живым, чувствующим и мыслящим звеном. С одной стороны, окружающий мир беспрерывно соприкасается с человеком, и каждое прикосновение порождает в нем, — в его нервах, в его мозгу, толпы желаний и мыслей. С другой стороны, эти желания и мысли повелительно толкают личность к деятельности, к работе, к обратному воздействию на внешний мир. Стало быть, вся жизнь личности, в сущности, состоит из двух рядов переживаний: она вначале пассивно воспринимает из внешнего мира ощущения, которые сами перерабатываются в желания и мысли, а затем активно, сознательно переводит свои желания и мысли в определенные действия. Она сознательно возвращает окружающему миру то, что она получила от него бессознательно. Чем разнообразней окружающий мир и восприимчивей личность, тем богаче ее внутренний мир желаниями и тем сильнее импульс к работе, импульс к обратному воздействию на окружающий мир.

Казалось бы, что естественная смена этих двух естественных процессов должна вечно служить неиссякаемый источником человеческого творчества и человеческих радостей. Но — увы! Между этими двумя процессами существует одно крупное отличие, которое извращает и коверкает всю деятельность человека и служит до сих пор основной причиной самых бессмысленных страданий. В чем это отличие? Оно в том, что никакая общественная сила не может стать между человеком и природой, пока он воспринимает впечатления и как бы вдыхает в себя сырую энергию внешнего мира. Но в любой момент чуждая мне сила может стать между мной и той же природой, когда я хочу реализовать свои желания во вне, реализовать мою внутреннюю энергию в виде действий. Всякое такое вмешательство со стороны общества как бы закрывает душевные шлюзы, заставляет болезненно сжиматься душу, производить полную суматоху и хаос внутри личности. Она чувствует какое то томление, какую то непонятную стесненность, она чувствует себя несвободной. Человек свободен только тогда, когда между ним и окружающей природой нет никаких преград, когда он имеет полную возможность изменять мир согласно своим желаниям, воплощать свой внутренний мир во внешних творениях. Свобода, как ее понимает анархизм, есть, стало быть, полная, абсолютная возможность личного творчества, полная неограниченная автономия личности. Эта автономия, эта свобода личности нарушена не только тогда, когда деятельность ее извращается страхом наказания, но и всякой причиной, становящейся между ней и окружающей средой. Анархизм и стремится к полному разрушению всех социальных учреждений, насильственно отделяющих, отрывающих человека от его среды — физической и социальной. Анархизм хочет уничтожить всех посредников между личностью и всем необъятным миром. Этим анархизм завершает работу всех освободительных движений, волновавших человека с самой колыбели его истории. Каждая новая свободная идея уничтожала какого нибудь посредника между личностью и миром, возвращала ей частичку ее естественной автономии, естественного самоопределения. Человек постепенно получил право самому выбирать себе своего бога, своего священника, выбирать место жительства, выбирать своего хозяина-господина. Теперь на арену истории выступил анархизм и хочет завершить этот долгий, многовековой процесс высвобождения человека. Устами анархизма современный человек заявляет: „Я больше не хочу никаких посредников между мною и вселенной. Я больше никого не хочу уполномочивать действовать за меня. Сам отныне хочу я быть своим полный хозяином и господином. Я хочу, наконец, стать самим собою“.