Что такое анархизм

IV Анархизм уничтожает собственность.

В самой деле, что дает нам анархизм?

Анархизм отказывается видеть в человеке только производителя. Наоборот, для анархиста производство есть нечто служебное по отношению к потреблению. Человек производит только для того, чтобы потреблять. Поэтому в основу распределения должны быть положены интересы потребления, а не производства. Анархизм, вопреки социализму, не спрашивает себя: как организовать потребление, чтобы производить возможно больше? Наоборот, он ставит вопрос так: как организовать производство, чтобы наиполнее удовлетворить все потребности личности? Все исторические, общества клали в основу распределения и потребления какую нибудь привилегию: обладание рабами, обладание землею, обладание капиталом; социализм хочет сделать основой: общества труд, т. е. в сущности, новую привилегию, так как, во первых, всегда будут люди нетрудоспособные, и во вторых, сама трудоспособность никогда не будет распределена равномерно. Только анархизм совершенно уничтожает какие бы то ни было преимущества в потреблении. Он говорю человеку: „Ты можешь быть хилым, неспособный или малоспособный: я не требую от тебя полицейского свидетельства о том, что ты отработал столько то часов. Мне достаточно того, что ты — человек. Это одно дает тебе полное право на удовлетворение всех твоих потребностей: иди и бери все, что тебе нужно. Но когда ты насытишься, оденешь чистое платье, поселишься в чистой, уютной квартире, словом, когда ты удовлетворишь самые жгучие потребности, ты невольно почувствуешь глубокую, непреодолимую потребность действовать. Тогда перед тобой открыта безграничная арена: строй дома, шей сапоги, рисуй картины, учи других, делай то, к чему тебя влечет и — только до тех пор, пока тебя влечет. Этим ты дашь исход своей кипучей энергии. Этим же ты вполне оплатил людям свой долг. Ведь ты взял только то, что тебе нужно, и даешь все то, что можешь. Разве можно требовать чего нибудь большого от тебя?“

Ясно, что анархизм отвергает не только буржуазную, но и всякую собственность, самую идею собственности. Анархизм отвергает всякое право за кем бы то ни было и когда бы то ни было сказать: „это — мое, а то — твое“. Ни сила, ни наследство, ни капитал, ни труд не дают мне права изъять какую нибудь долю общественных сокровищ, окружить ее забором и заявить: „это — моя собственность“. Разве кто нибудь имеет право захватить воздух (если бы это было возможно) или воду и сказать: „это — мое, и я никому не позволю дышать или пить?“ Всякий разумный человек нашел бы, что это сплошное безумие. Такое же безумие отнять у других людей хлеб, молоко, одежду, дома и другие продукты, необходимые для жизни. Но такое же безумие отнять у других людей и те орудия, которые необходимы для производства жизненных продуктов. Все принадлежит всем, потому что все нужно всем и создано всеми. „С каждого по его способностям, каждому — по его потребностям“. Только этот принцип уничтожает ту стену, которую возвысили господа между человеком и продуктами. Вещи перестают быть господами человека, теряют свое господство над ним, теряя свою силу заставлять его отдавать хотя бы одно движение мускулов. Вещи, которые в течение долгого, мрачного периода истории как бы возмутились против своего господина и даже временно подчинили его себе, опять должны согнуть свои мятежные головы и навсегда признать абсолютное господство их законного владыки — свободного человека.

Эта экономическая революция произведет глубокий переворот во всей психике личности и создает совершенно новый тип человека.

Этот новый человек перестанет смотреть на труд как на работу, т. е. как на тяжкую повинность, навязанную извне. В труде он будет видеть свою личную жизнь, труд станет его творчеством. Подобно поэту, художнику или ученому, будущий работник будет находить глубокое наслаждение в самом процессе работы, в таинственной процессе, в которой личность вступает в общение со вселенной и как бы сливается с нашей вечной матерью-природой. Не разленится человек, а, наоборот, устыдится своей теперешней лени: он с ужасом оглянется назад и увидит, как много сил потрачено и как мало сделано для того, чтобы очеловечить природу. Ему покажется, что вся прошлая история только один кошмар, что вся его жизнь прошла как бы под тяжким гипнозом разбойничьей касты, что его душа все время угрюмо дремала и еще не начала работать. Теперь гипноз прошел, душа его встрепенулась, и он впервые ожил к настоящей жизни, т. е. к вечному, страстному творчеству. Не бежать он будет от работы, а будет искать ее, как своей возлюбленной, чтобы излить на нее свои могучие порывы к тому таинственному „нечто“, которое вечно манит нас в туманную даль, вечно влечет и толкает к творчеству. В нем, в творчестве человек будет искать своих наслаждений в светлые минуты бодрой веры, когда с человеческой души на время спадает тяжелое бремя загадки жизни. В творчестве найдет личность свое утешение в угрюмые минуты тоски, когда природа одевает как бы железную маску и душа бессильно замирает в ужасе перед вечной, неразгаданной загадкой. Превратить всю свою жизнь в одно сплошное, неутомимое, гордое творчество — вот что станет идеалом человека.