Чудо поцелуя

Глава 11

Нэнси проснулась и сразу поняла, что она одна. Остаток ночи они так и спали в обнимку, и это было очень приятно, несмотря на то что Джо слегка придавливал ее. Со стороны озера послышался слабый всплеск. Наверное, он пошел туда освежиться. Ее первым побуждением было спрыгнуть с кушетки и бежать присоединиться к нему. Но она сдержалась. Несколько часов назад ее жизнь коренным образом переменилась. И ей нужно было немного побыть без Джо, чтобы осознать суть этой перемены.

Все ее усилия вытравить Джо из сердца оказались тщетными. День за днем она все яснее понимала, что это был самообман — будто она остается с ним исключительно ради будущего очерка. Теперь она убедилась, что пошла за Джо вовсе не из-за профессиональных соображений или желания помочь ему доказать свою невиновность.

В жарких объятиях Джо та истина, которую она все время старалась загнать куда-нибудь в самый дальний угол своего рассудка, наконец вырвалась наружу. Она полюбила Джозефа Уоткинса. Она вспомнила все произошедшее с ней и печально улыбнулась. Захолустный ресторанчик в горах. Нет, не в таком месте и не в наручниках она ожидала встретить своего суженого.

А с другой стороны, она же ни черта не понимала в любви. Только думала, что понимает. Она надеялась, что ее женские достоинства обеспечат ей подходящую партию, и ее избранник займет в ее жизни как раз ту нишу, которая ему предназначена. Но ее достоинства долго оставались невостребованными. Теперь она знала, что любовь — это когда при каждом взгляде на Джо Уоткинса сладко щемило в груди. Любовь — это потребность видеть его, слышать его голос, чувствовать его рядом. Всегда и везде. К ней пришло новое, удивительное — и пугающее — чувство, будто он — это частица ее, и до конца будет ее частицей, даже если исчезнет навсегда.

Возможно, у Джо все обстоит совсем иначе, размышляла она. Человеку, вырвавшемуся из заключения, всякая женщина — подарок. И вряд ли его за это можно винить. Однако он не овладел ею грубо или эгоистично. Он был с ней нежен и ласков, как пламенный любовник.

До тех пор, пока она не уснула, Джо шептал ей ласковые, волнующие слова, называл ее нежными именами. Как он поведет себя теперь, при дневном свете, вполне владея всеми эмоциями, будет ли излагать свои циничные взгляды на доверие и свободу? Она хорошо помнила его прежние высказывания. Это были не те речи, которые поощряют женщину признаться в любви. А она-то думала, что, когда к ней придет настоящая любовь, она залезет на крышу и будет кричать об этом на весь мир…

Нэнси поднялась с кушетки, приняла холодный душ в крохотной ванной и уселась за стол, взяв ручку и блокнот и намереваясь навести хоть какой-то порядок в своих записях. Но ничего не шло ей на ум.

Когда вернулся Джо, она стояла у плиты, наливая кипяток в кружку с пакетиком чая. Его джинсы, приспущенные на бедрах, облепляли мокрое тело. Он обнял ее одной рукой и привлек к себе. Она инстинктивно прильнула к нему. Кожа у него была прохладной, и капельки воды поблескивали среди темных кудряшек на груди. Если и существовал в этом мире мужчина красивее Джозефа Уоткинса, думала она, то ей до него такого видеть не доводилось.

— Ты выспалась? — спросил он, потеревшись носом о ее висок. — Этой ночью я, кажется, перестарался…

Она была благодарна ему за нежность, хотя и ожидала большего.

— Ты был молодцом, — прошептала она.

— Спасибо, любовь моя. — Нет, это не было всего лишь благодарностью женщине, которая разделила с ним постель, это был порыв влюбленного мужчины. — С тобой я готов не спать все оставшиеся на нашу долю ночи…

Все оставшиеся… Но не навсегда, как ей хотелось, не на всю оставшуюся жизнь.

— Нэнси, — удивленно спросил он, потрогав ее за мочку уха. — А где же твои серьги?

— Я их вчера сняла перед купанием.

— Мне нравится, как они легонько раскачиваются, когда ты ходишь.

— Хорошо, Джо. Я их сейчас надену.

Она достала золотые серьги из сумки и вдела их в уши.

Джо поцокал языком, разглядывая скромные драгоценности, попросил ее пройтись по комнате и улыбкой выразил свое одобрение.

— Как твоя нога? Сможешь ли отправиться пешком? — спросил он, когда они позавтракали остатками бутербродов. — До имения неблизко, но под покровом леса у нас меньше шансов быть замеченными, чем на любой, даже самой неизъезженной дороге.

— Я выдержу, Джо. Царапина совсем зажила и больше меня не беспокоит. Ты меня хорошо полечил, — шутливо турнула она его кулачком в бок.

Джо не подгонял ее в пути, и это было ей на руку. Тропинка была устлана мокрыми листьями, на которых так легко поскользнуться. Скоро ее кроссовки были сплошь облеплены грязью, как и его легкие туфли. Тем не менее ей нравилось идти под деревьями и дышать терпким воздухом разнолесья.

Спустя почти час ходьбы они увидели впереди трогательное семейство оленей, пробавлявшееся сочной зеленью на небольшой полянке. Джо придержал ее за локоть, и они молча замерли, боясь вспугнуть животных, которые спокойно скрылись, так и не почуяв восхищенных наблюдателей.

Когда Нэнси стала понемногу спотыкаться, Уоткинс объявил привал. Она присела на большой, нагретый солнцем камень, в то время как он нарвал на скорую руку букетик крохотных синих цветочков и вручил ей, сопроводив дар поцелуем. Видимо, решив, что нечаянно поскупился, он через секунду подошел и снова поцеловал ее, но уже взасос, так что у нее кругом пошла голова.

— Приходилось ли тебе, милая, заниматься любовью на природе? — прошептал он ей на ухо.

То, что изредка случалось, происходило в постели после выпивок. И весь ее прежний опыт ничего не стоил. Она отрицательно покачала головой.

Мягкий, чувственный смешок Джо сразу дал ей понять, что тот имеет в виду.

— Пожалуй, самое время попробовать, как ты думаешь?

Вместо ответа она прижалась губами к голубоватой жилке, что пульсировала у него на горле, и стала непослушными пальцами расстегивать пуговицы его рубашки.

Обнявшись, они опустились на мшистую почву. Спине ее было мягко, но холодновато и сыро. Тело Джо, теплое и трепетное, возбуждающе согревало ей грудь и живот. Небольшой енот, подергивая носиком пуговкой, полюбопытствовал, кто это нарушил его владения. Нэнси смущенно хихикнула, и маленький соглядатай бросился наутек. Джо, тоже заметивший забавное существо, рассмеялся вместе с ней. Им было очень хорошо вместе, в этом пышном зеленом мире, и их поцелуи скоро сменились вздохами и постанываниями…

Когда Джо замер на ней в изнеможении, Нэнси еще долго не хотелось вставать с мшистой постели.

Чтобы ни случилось, думалось ей, теперь она никогда не сможет видеть лес — или хотя бы его изображение, — не вспомнив Джо и те дивные полчаса, что они провели на примятой полянке.

Приведя себя в порядок, они двинулись дальше. Прошло еще около часа, прежде чем они увидели впереди внушительный белый ансамбль.

— Ты когда-нибудь высказывал Кеннету и Рикки Ли свои подозрения, Джо? — спросила Нэнси, когда он помогал ей перелезть через дерево, упавшее поперек тропы.

Она тут же пожалела о заданном ненароком вопросе, потому что заросший черной щетиной подбородок Джо сердито выпятился.

— Нет. Рикки Ли ни разу ко мне в тюрьму не приходил. А с братом я не мог свободно общаться — мы говорили по телефону через стеклянный барьер. По правде говоря, мне бы хотелось покончить с этой двусмысленностью. Мысль о том, что Кеннет мог меня подставить, приводит меня в бешенство. Но в то же время в сознании не укладывается такая ситуация.

Дай-то Бог, чтобы этого в самом деле не было, подумала Нэнси.

К дому, который Джо называл Догвуд Хилл, они подобрались с тыла. У старого Уоткинса был хороший вкус. Дом, более похожий на семейный коттедж, чем на показной центр имения, как она предполагала, имел два полных этажа и еще просторную мансарду под зеленой крышей. Как рассказывал Джо, ансамбль был построен в двадцатые годы как летняя резиденция семейства угольного магната из Уилинга. Помимо хорошо ухоженного садового участка, при доме была еще застекленная веранда зимнего сада.

— Подожди меня среди деревьев, — скомандовал Джо. — Я пойду осмотрюсь. Не беспокойся, меня не заметят. Мне здесь с малолетства знаком каждый куст и каждый камень.

Однако Нэнси тревожно ждала его появления.

— На подъездной дороге стоит полицейская машина, но попробуем пробраться внутрь через черный ход, — сказал Джо, возвратясь.

Дверь заднего крыльца слегка заскрипела, Уоткинс осторожно придержал ее, чтобы она не брякнула, закрываясь за ними.

На цыпочках они прошли по коридору, и Джо бесшумно отворил боковую дверь. Молодая темноволосая женщина в черно-белом платье из набивного ситца стояла в кухне, ставя пышный букет в воду. По красочному описанию Джо Нэнси узнала Мери. Его сестра, должно быть, уловила движение позади себя, так как быстро обернулась. Ее большие карие глаза округлились, и она уронила на пол несколько красных роз. Со сдавленным криком она бросилась в объятия брата.

— О, Джозеф! Я так рада, что ты пришел! Я так беспокоилась о тебе… Ты в порядке? Передавали, что ты сбежал из дома, который рухнул во время бури, — тараторила она, крепко обнимая его.

— Я жив-здоров, солнышко! Нэнси, будь добра, опусти штору.

Нэнси подошла к широкому кухонному окну и опустила гофрированную австрийскую занавеску. Джо кивнул в направлении коридора, ведущего в жилую часть дома:

— Приведи их, сестричка. Только тихо! Полиция в доме?

— Нет, они расположились во флигеле. Уже третьи сутки ждут тебя.

Оглядываясь через плечо на Джо, словно боясь, что так же внезапно, как и появился, он исчезнет, Мери вышла из кухни. Она вернулась очень скоро, ведя за собой несколько человек, пребывавших в недоуменном замешательстве. При виде Джо их замешательство сменилось изумлением. Не особенно радостным, как подметила Нэнси. Один из двух мужчин был улучшенной копией Джо, таким его делали смягченные черты лица. Кеннет, решила Нэнси. Поразительно броская рыжеволосая дама рядом с ним, видимо, была Шарон, та самая бывшая невеста Джозефа. В шелковой блузе и слаксах цвета слоновой кости, она выглядела так, что Нэнси сразу почувствовала себя ущербной.

Рикки Ли тоже легко было узнать. Нэнси никогда не волновали смазливые красавчики, но она могла понять, что многие женщины могут увлечься шапкой белокурых кудрей и хорошеньким личиком. Он был приметен той юношеской пригожестью, поддерживать которую после тридцати стоило, должно быть, немалых усилий. А Рикки Ли, видимо, был из тех, кто не устает заботиться о самом себе. Нэнси невольно подумала о наивной доверчивости младшей сестры Джо. Неужели та до сих пор не замечает самовлюбленность, которая прячется за тяжелыми веками красивых, опушенных длинными ресницами карих глаз, за наигранным выпячиванием чувственных губ.

Удивление Рикки Ли сменилось раздражением. Он сразу решил вбить клин между своей женой и ее братом.

— Что ты затеваешь, Мери? Этот парень — беглый преступник. Немедленно зову полицию!

Мери повернулась к мужу, ее темные глаза вспыхнули.

— Ты этого не сделаешь, Рикки Ли! — Ее голос звучал непреклонно, маленькие кулачки сжались. — Посмей только — вылетишь отсюда навсегда! Джо — член нашей семьи. И он останется здесь — в полной безопасности! — сколько ему будет необходимо.

Вздернутая бровь Джо показала, что для него такое энергичное поведение сестры по отношению к любимому мужу было сюрпризом, хотя и приятным.

Брат встретил Джо тоже менее приветливо, чем сестра.

— Зачем ты привел с собой женщину? Ты в своем уме?

— Нам сообщили, что у тебя револьвер, Джо, — нервно добавила Мери. — Что ты взял эту мисс в заложницы…

— Истинная правда, солнышко. Но теперь эта леди — не заложница. Она — мой друг. И здесь она не по принуждению. Ее зовут Нэнси Пикфорд.

— Тебе не надо было сюда приходить! — Нэнси не могла понять, чем продиктован протест Кеннета — страхом за себя или за брата. — Ты только навлекаешь на себя беду. И на нас тоже. Какой смысл в твоем бегстве? В тюрьме, конечно, находиться ужасно, но мы же делаем все, чтобы вызволить тебя законным образом!

Шарон, очевидно, полностью одобряла слова мужа, так как положила руку на его плечо, согласно кивая головой.

— Затеяв этот безумный поступок, ты только усугубил свое положение, — продолжал Кеннет. — Ты не можешь скрываться вечно. Не можешь рассчитывать на достойную жизнь, спасаясь от правосудия!

— Все, что ты говоришь, Кеннет, — это правда, — негромко подтвердил Джо. — Я не могу оспорить ни один из твоих доводов.

— Так сдайся, Джо! Это будет самым разумным! Позволь, я приглашу адвокатов. Они засвидетельствуют, что ты возвращаешься в тюрьму добровольно, и тебя строго не накажут. А мисс Пикфорд в целости и сохранности доставят домой.

— Нет, брат. Добровольно я не сдамся. А что касается Нэнси, то она вольна покинуть меня в любую минуту.

Мери встала как рефери между обоими братьями.

— Постой, Кеннет! Не могу слышать, как вы спорите. Джо у себя дома! И мы не имеем права его выгнать. Замолчите вы, оба! — Она обратила полные слез глаза на старшего брата. — Пожалуйста, Джо! Я этого не вынесу. Маму только что похоронили…

Джо ласково обнял сестру за плечи.

— Мери права, Кеннет. Мы все раздражены, так давайте не будем скандалить. Я пробуду здесь недолго. Ради нашей сестры, если уж нет других поводов, давайте сделаем мое и нашей гостьи пребывание здесь приятным, насколько возможно в подобных обстоятельствах.

Кеннет, несколько поколебавшись, пожал протянутую руку брата. Рикки Ли получил от Джо лишь холодный кивок.

Условное примирение с семьей будет благотворно для отвергнутого ими Джозефа, думала Нэнси. Но она знала, что на время забыть неприятности — не значит избавиться от них, и не была уверена, понимает ли это обрадованная Мери.

— Пойдемте в верхнюю гостиную, — предложила Мери. — Если полиция и наблюдает за домом, то там они нас через окна не увидят.

Они поднялись по узкой служебной лестнице в заднем крыле и собрались в конце просторной комнаты, подальше от оконных проемов.

— Минутку, Джо. — Кеннет все еще стоял. Все остальные расселись на диванах или мягких стульях. Он хмуро посматривал на Нэнси. — В новостях сообщали, что эта женщина — репортер.

— Это верно.

— Я не желаю, чтобы на семейном сборе присутствовал хоть один газетчик. И не думаю, что кто-нибудь из нас сможет разговаривать с тобой в присутствии постороннего, тем более репортера.

— Нэнси не посторонняя. Как я сказал, она мой друг, доказавший свою преданность.

Лично она хочет быть для Джозефа Уоткинса больше чем другом, думала Нэнси. Но… надо делать вывод…

— Нет проблем, — поспешно вмешалась она, поднимаясь на ноги. — Я позволю себе откланяться. Мне ясна точка зрения твоего брата, Джо. Конечно, вашей семье надо кое-что обсудить конфиденциально, и это ваше право. Если позволите, я посижу в кухне и подожду.

— Зачем тебе уходить, Нэнси? — Она видела, что Джо готов сломить возражения брата. Но их спор дает ей возможность сделать нечто более важное, чем стать свидетелем семейного разговора.

— Я бы предпочла выпить чашечку кофе наедине.

— Что ж, хорошо. Если так хочешь, подожди, только будь осторожна и держись подальше от окон.

Конечно, ее целью был не кофе. И она точно знала, где именно собиралась посидеть. По пути наверх она машинально заглянула в открытую комнату, где, видимо, помещался домашний офис. Теперь Нэнси прокралась туда и увидела то, что искала, — электрическую пишущую машинку.

Она уселась за стол и включила пишущую машинку.

Если бы она могла воспользоваться волшебной палочкой и переменить жизнь Джозефа, она бы не колеблясь сделала это. Но у нее не было знакомого волшебника. И все, что она могла сама, — это достучаться до сердец читателей, расшевелить их искренним словом. Она хотела бы заставить людей увидеть Джо таким, каким сама представляла. Должна была заставить их осознать, что его осуждение — это ужасная судебная ошибка.

Она знала, что рискует вызвать ярость Джо. Ей до сих пор так и не удалось убедить его, что новая трактовка его истории — это, быть может, единственная надежда. Потом, когда они будут вдвоем, она сознается в том, что сделала. Когда он прочтет очерк, без сомнения, поймет, зачем тот был написан.

Возможный разрыв с Джо представлял тем не менее не самый большой риск. Статья, которая, как она надеялась, вызовет фурор, в случае провала может погубить ее, навлечь неприятности с законом. Прочитав ее, полиция наверняка задастся вопросом: действительно ли она до сих пор числится в заложницах или же превратилась в сообщницу беглого преступника? Но ей так мучительно хотелось сделать что-то, могущее помочь снять с Джо страшный приговор, что она была готова на все.

Она положила блокнот перед клавиатурой и начала печатать.

Маленький, уединенный ресторанчик в горах Северной Каролины — совсем не то место, где ожидаешь встретить осужденного убийцу. И не то, где ждешь, что в твою жизнь войдет старомодный герой, рыцарь без страха и упрека. Джозеф Уоткинс, я утверждаю, — и тот, и другой. И, несмотря на решение жюри присяжных, я предлагаю обществу эту труднооспоримую заявку на его невиновность…

Закончив, она набрала номер своей газеты и, понизив голос так, чтобы ее не услышали наверху, спросила редактора.

Линдон Рурк обрушился на нее с нетерпеливыми расспросами, которые она поспешно оборвала.

— Я в порядке, мистер Рурк. Обо мне не беспокойтесь. Уоткинс не причинил мне вреда, да и не хотел. Сейчас не время объясняться, и я не могу вам сказать, где нахожусь. Но я засвидетельствовала целую историю о том, что случилось в ресторане — очень драматический материал! — и причину его бегства из-под стражи, и я готова продиктовать ее по телефону.

Голос Рурка так фонировал в трубке, что ей пришлось отодвинуть ее подальше от уха.

— Простите, мистер Рурк, — сказала она вежливо, но твердо. — Я больше не могу говорить. Принимайте очерк, я начинаю диктовать!

К тому времени как Джо и остальные сошли вниз, Нэнси сидела на кухне с пустой чашкой кофе, вся погруженная в собственные размышления.

— Вы должны пообедать с нами, Джо, — настаивала сестра. — Я хочу, чтобы вы побыли с нами подольше. Я сейчас же накрою. Мы сможем сесть за стол через несколько минут.

— Нет, лапушка. Мы не можем остаться. Слишком рискованно.

— Пожалуйста, Джо. Это вполне безопасно. Полиция все так и сидит во флигеле и в машине на подъездной дороге. Они не суют носа в дом. Я хочу похвастаться перед старшим братом. С тех пор как… как ты ушел, я стала хорошей поварихой. Прошла курс кулинарии для гурманов, верно, Кеннет? Все это ради нашей мамы. Ты знаешь, последний год я за ней ходила как за малым дитем. А у мамы совсем не было аппетита.

Ухаживать за раковым больным — дело нешуточное, думала Нэнси. Мери, видимо, была крепче духом, чем ей представлялось по рассказам Джо. Может быть, все старшие братья недооценивают своих сестер. Стивен до сих пор считал ее наивным ребенком и донимал своими советами.

— Пожалуйста, оставайтесь оба! — умоляла Мери, вовлекая Нэнси в сговор по уламыванию брата. По-видимому, она хотела воспользоваться статусом Нэнси как друга своего брата, чтобы преодолеть семейное неприятие репортеров.

— Спасибо за приглашение, Мери, но пусть решает Джозеф.

Ее не очень удивило, что Джо не смог устоять перед просьбами сестры, хотя никто из остальных, даже Кеннет, не спешил поддержать их.

— Полагаю, что мы с Нэнси не отказались бы прилично поесть, солнышко. Мы уже трое суток на сухомятке. Только, пожалуйста, побыстрей.

Они ели в небольшой комнате для завтраков, а не в официальной столовой, выходящей окнами на фасад дома. Джо сидел во главе стола, как будто это было его традиционное место. Нэнси подумала, что он просто не обратил внимания на то, что Кеннет пытался занять то же кресло, но потом пересел за противоположный конец стола.

Мери себя не перехвалила. Подала тающую во рту куриную грудку под белым вином в дивном грибном соусе.

Сестра Джо определенно была из тех, кто умеет настоять на своем, отметила гостья. Мери не только уговорила его остаться, хотя здравый смысл подсказывал ему как можно скорее смыться, но и заставила всю семью разделить общую трапезу если не дружелюбно, то хотя бы вежливо.

— Финдлей сказал, ты здорово управляешься с делами, Кеннет, — нарушил молчание Джо.

— Он мне льстит. Честно говоря, я попусту трачу уйму времени. И без его помощи я бы мало чего добился. Но, учитывая, что вы с отцом считали меня вообще неспособным, надо полагать, что я работаю вполне прилично.

Нэнси усмотрела в его выпяченном подбородке горделивую воинственность.

— Со временем я постараюсь стать хорошим президентом компании специальных инструментов Уоткинсов!

— Уверен, что ты им станешь. — Искренность в голосе Джо, должно быть, прозвучала убедительно даже для брата. — Отец теперь гордился бы тобой!

Кеннет удивленно вскинулся на брата. Не зная, чем ответить на неожиданную похвалу, он снова уткнулся в свою тарелку.

Нэнси его понимала. Она-то знала, как нелегко преодолевать комплекс старшего брата. Даже в ее собственной семье, где родители были одинаково добры ко всем детям и никогда не противопоставляли старших младшим.

— Никак до меня не доходит, Кеннет, чего ты вцепился в эту работу? — вступил в разговор Рикки Ли, накладывая себе третью порцию. — Непонятно, какой смысл коптеть, если можно не перетруждаться. Плохо лишь, когда работа скучная, а зарплата хреновая. Покойный старик все время твердил, что мы все только обираем компанию.

Нэнси увидела, как губы Мери обидчиво сжались, и сделала вывод, что если ее красивый, но хамоватый муж не возьмется за ум, то ему недолго придется вкушать плоды ее кулинарного мастерства.

Громкий стук в парадную дверь напугал всех. Нэнси даже подскочила. Джо оставался спокойным.

— Мери, Нэнси, немедленно соберите и спрячьте нашу грязную посуду, — хладнокровно распорядился он. — Кеннет, потяни немного с ответом возле двери.

Женщины быстро выполнили указание Джо. Они собрали лишние тарелки и приборы и сунули все под стол, покрытый скатертью, опускавшейся до пола. Джо подвинул свой стул к столу, как будто на этом месте никто не сидел. Нэнси успела сделать то же самое, прежде чем Джо схватил ее за руку и они выбежали из комнаты. Настойчивый стук повторился. Кеннет медленно проследовал через вестибюль, следом заторопилась Мери.

— Вы не имеете права входить сюда без ордера на обыск, — сказала Мери достаточно громко, чтобы дать брату понять, что полиция уже в доме.

— У нас ордер на арест Джозефа Уоткинса, миссис. И у нас есть основания считать, что вы знаете, где он находится. И вам придется ответить перед законом за сокрытие преступника!

Распростершись рядом с Джо у стены под аркой, Нэнси стиснула руки. Ее сердце предательски билось. Она боялась услышать ответ Рикки Ли.

— Мы ничего об этом не знаем!

Слава Богу, думала Нэнси, услышав твердый голос Кеннета.

— У нашей семьи и без того хватает неприятностей. Моего брата здесь нет и после похорон матери не было. А теперь, пожалуйста, оставьте нас в покое.

— Извините, мистер Уоткинс! Мы обязаны сами в этом убедиться.

Нэнси и Джо, как воры-домушники, крались к черному ходу. Она затаила дыхание, пока он медленно поворачивал ручку и приоткрывал дверь так, чтобы она не заскрипела. Потом он так же осторожно закрыл ее за собой. Тихий стон ступеней крыльца показался ей громыханием. Она лишь надеялась, что Мери с Кеннетом продолжают шуметь на полицейских.

Согнувшись почти пополам, они бросились под прикрытием кустов в сад, а оттуда — дальше, в лес.

Джо ничего не говорил, пока они не оказались под деревьями.

— Постой-ка, Нэнси, — сказал он, поглядывая на высокий раскидистый дуб. — Я хочу забраться на макушку и выяснить, не гонятся ли за нами.

Он подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку и подтянулся, затем вскарабкался наверх и исчез среди густой кроны.

— Никаких признаков погони, — сказал он, спустившись обратно. — Не думаю, что они могли видеть, как мы скрылись в лесу. Давай двигаться.

— Я думаю, — переводя дыхание, сказала Нэнси через несколько минут, — что полиция ворвалась в дом не случайно.

— Конечно нет! Они надеялись схватить меня. Вопрос — почему? И ответ очевиден: мы не оставались все время вместе. Рикки Ли или Кеннету не составило труда быстро брякнуть по телефону.

Нэнси была ненавистна мысль, что даже в собственной семье Уоткинсу нельзя было надеяться на безопасное убежище.

— Теперь, познакомившись с этим Рикки Ли, я уверена, что сообщить мог он. Не хотела бы я иметь такого родственничка.

Прыгая с камня на камень, она поскользнулась. Джо подхватил ее, не дав упасть.

— Знаешь, Джо, — продолжила она, когда идти стало немного полегче. — У меня создалось впечатление, что брак твоей сестры — не из самых прочных.

— Ты права. Я надеюсь, что Рикки Ли сделает то, что не удалось ни отцу, ни мне, — убедит сестру сам, что он вовсе не Прекрасный Принц. Если копам настучал он и Мери об этом узнает — она его выгонит. Но ты же видела, что и Кеннет даже не пытался скрыть свою антипатию ко мне.

— Но он встречал полицию. И он тебя не выдал.

— А что ему еще оставалось? Кеннет знал, что я слышу их разговор. И не только я. Может быть, он и хотел потихоньку сдать меня, но сделать это на глазах у семьи ему пороха не хватило.

Джо остановился и тревожно посмотрел на небо, далеко не такое ясное, как было, когда они покинули дом.

— Темнеет. Надо поспешить и вернуться в домик, пока еще видим тропу. Чтобы не заночевать здесь в лесу, придется выбрать более трудный, зато более прямой маршрут.

Маршрут оказался не более, а чрезвычайно трудным. Нэнси надеялась, что Джо по крайней мере знает, куда идет, потому что сама потеряла всякое представление о сторонах света.

Хороши же милые родственнички Джозефа, думала Нэнси, продираясь сквозь колючие побеги ежевики, хватавшие ее за голые лодыжки. И вряд ли они искренне пытаются выручить брата, как утверждают в разговорах.