Чудо поцелуя

Глава 6

— Только не говорите мне, офицер, что верхняя дорога тоже закрыта, — ворчливо говорила Нэнси. — Мы едем на большой прием к Хэнреганам. Вот Билл, бедняга, он врач, промаялся всю ночь в операционной. Мы, наверное, первые появились здесь?

— Нет, миссис. Еще раньше вас проехал грузовик. Боюсь, что вам придется на следующей развилке свернуть вправо и добираться до Хэнреганов объездным путем. По мне, вам стоит попозже сделать привал. Вряд ли у них в этом году соберется обычная толпа.

— Нам вообще повезло, что мы почти добрались! — Джо невольно восхитился веселым задором, который звучал в голосе Нэнси. — Спасибо, офицер! До свидания!

Когда они тронулись и Нэнси сказала ему, что можно открыть глаза, Джо вытянулся на сиденье и судорожно вздохнул.

— Ну, мисс! У вас нервы еще крепче, чем я полагал.

— Вы удивлены? Разве не вы заявили, что любой репортер продаст мать родную за очерк? Все, что я сделала, — это миновала пост, который нам надо было миновать.

Джо отметил, что она сказала: нам надо было миновать. Его охватило радостное ощущение того, что он не один. Давно уже он не имел среди людей своих сторонников. Да и сейчас не был вполне в этом уверен. Но какими бы мотивами ни руководствовалась сидящая рядом женщина, он был ей искренне благодарен.

Он хотел высказать это вслух, но вовремя спохватился, вспомнив собственное решение не выдавать ей своих личных чувств. Его рука машинально подобралась к хрупким пальчикам, лежащим на руле. Он мысленно выругал себя и отдернул предательскую руку.

— А что за чушь вы несли про Билла, который умаялся в операционной? — не выдержав, поинтересовался он.

— По надписям на патрульной машине я увидела, что это местные копы, а не полиция штата, а здесь в округе все знают Хэнреганов. В этой семье шестеро сыновей. Двое из них — врачи. Младший — Билл учился в медицинском вместе с моей сестрой. Джейн брала меня пару раз на их знаменитые вечеринки в честь Дня Памяти[1]. Вряд ли многие знают всех братьев в лицо, вот я и решила, что вы сойдете за Билла Хэнрегана. Он высокий, темноволосый и красивый — как вы.

За два года он привык ни по какому поводу не выдавать своих эмоций, но ее неожиданный комплимент едва не заставил его вспыхнуть. Он неопределенно хмыкнул.

Она улыбнулась его очевидному смущению.

— Ну, вы же знаете, что привлекательны!

Джо всегда критически относился к своей внешности. Было чертовски трудно противостоять этой явной провокации и не стиснуть Нэнси в объятиях, чтобы наглядно показать ей, как она прекрасна.

Зря он так смутился, она всего лишь сказала правду, думала Нэнси. По ее мнению, Джо действительно был хорош собой. До того самого момента, когда промокший полисмен повернулся к ней, она не была уверена, что сможет его обмануть. И главной причиной успеха ее хитрости было растущее убеждение в несправедливости приговора, искалечившего жизнь порядочному человеку.

Она все больше верила, что Джозеф Уоткинс стал жертвой судейской ошибки. А раз так, то он заслужил шанс исправить эту ошибку, если это ему удастся. А она должна помочь ему в этом. И поскольку пресса сыграла незавидную роль в его судьбе, будет только справедливо, если на помощь ему придет газетный репортер.

Умные и доказательные публикации нередко приводили к отмене приговоров ошибочно осужденным людям. Если Джо — один из таких, то не исключено, что ее очерк может сделать то же самое для него. Но и нельзя допускать, чтобы симпатия к нему переходила за рамки здравого смысла.

— Не беспокойтесь, Джо. Я играю честно. По правде говоря, я думаю, что полиция раньше или позже вас схватит, но не с моей помощью. Мне вы можете доверять.

— Доверять вам? Никоим образом, леди. Я вам уже говорил, что не доверяю никому и ничему. Только наивные люди, вроде вас, до сих пор думающие, что мир — безопасен, путают доверие с глупостью. А у меня не осталось никаких иллюзий относительно действительности, в которой я живу. Самое большое, во что я могу поверить, то, что ваш журналистский интерес удерживает вас от выдачи меня полиции. До тех пор, пока я все нужное вам не выложил.

Нэнси остановила машину. Его упорное нежелание поверить ей после того, как она только что доказала, выглядело до обидного нелепым. Со стороны человека, который был не более чем источником материала для ее очерка, настойчивые попытки задеть ее чувства очень попахивали цинизмом.

— Я-то вам до-веряю! — протянула она, по-детски обиженная его откровением.

Уоткинс повернулся на сиденье и посмотрел ей прямо в глаза. Загадочная полуулыбка вновь скользнула по его губам. Он протянул руку и тронул ладонью ее ногу чуть повыше колена. Не грубо. Его пальцы лишь слегка касались паутинки ее колготок, но мурашки наслаждения сразу же побежали по коже. Сердце Нэнси отчаянно забилось. Во рту пересохло. Она нервно облизнула губы кончиком языка.

— Увы! — произнес он тоном профессора, только что поймавшего лучшего ученика на грубой ошибке. — Вы забыли, мисс, что правосудие сочло меня столь недостойным людского доверия, что решило запереть под замком.

О Господи! С этим человеком уж точно не соскучишься. То он ей нравится — может быть, даже слишком, — то нарочно старается ее отвратить. Но она не подаст виду, что в одном он преуспел. Что его прикосновение завело ее. Хотя, судя по тихому смешку, он прекрасно все понял. Она сбросила его руку со своего колена.

— Я все помню, Джо. И позвольте вам заявить, что без меня там, на посту, вас бы уже изловили. — Она распахнула дверцу. — Вот, пожалуйста. Я уверена, что вы хотите снова вести машину. Прошу вас!

— Сдается мне, Джозеф Уоткинс, — добавила она, когда они, поменявшись местами, снова катили по дороге, — вам не помешает уяснить: я для вас счастливый выигрышный билет.

Он ничего не ответил.

Эта женщина, думал Джо, действительно подарок судьбы, но не для него, а для кого-то более удачливого. И зря он втянул ее в свою отчаянную авантюру. Более решительный мужчина давно бы уже высадил ее на дороге и уехал один. Более сообразительный не допустил бы, чтобы его влечение к ней заставило забыть то, что она всего лишь профессиональный журналист, сопровождающий его всего лишь ради собственной выгоды. И уж, конечно, более настойчивый не стал бы так страдать, соблюдая обет ее неприкасаемости.

Они держали автомагнитолу постоянно включенной. В следующем радиовыпуске местных новостей, зажатом между программой музыки «кантри» и пением церковных гимнов, наконец сообщили о беглом преступнике и его предполагаемой заложнице. Предупредив, что Джозеф Уоткинс вооружен и может быть опасен, власти дали подробное описание как его, так и Нэнси, включая номера машины и ее водительского удостоверения.

Нэнси была озабочена реакцией родных на ее неприезд. Теперь, если они услышали радиосообщение, брат и сестра не находят себе места.

— Мои родители сейчас путешествуют по Европе, но Стивен и Джейн будут сильно переживать. Я хочу позвонить им и сообщить, что со мной все в порядке.

Джо даже не удостоил взглядом свою встревоженную спутницу.

— И не думайте, — буркнул он.

— Я попрошу их не сообщать ничего полиции, постараюсь убедить, что я еду с вами добровольно. Мы трое всегда верили друг другу на слово. В прошлом всегда выручали друг друга в беде. И когда жена Стивена погибла в автокатастрофе, оставив его одного с трехлетними близнецами, и когда Джейн потребовалось поручительство для займа, чтобы основать свой медкабинет. Они сделают так, как я попрошу, Джо. Поверьте мне еще раз!

Уоткинс отлично понимал, что ее родные беспокоятся. Случись что-нибудь подобное с его сестрой, он бы с ума сошел. Не надо было позволять ей ехать с ним, ох, не надо было! Неважно, что она сама согласилась, надо было уехать из мотеля, оставив ее прикованной к кровати. Тогда ей удалось заморочить ему голову, вздохнул он, потому что она до этого ее вскружила. Но сейчас он будет тверд.

Может быть, она и могла доверить своей сестре то, что едет с ним добровольно, но полиция перехватит телефонный звонок. Независимо от ее желания он обязан защитить ее от опасности, насколько это возможно.

— Нет, Нэнси. Тогда вас будут считать сообщницей, а не заложницей. Я не ручаюсь, что они не начнут стрельбу, настигнув нас.

— Зачем им стрелять, если мы не дадим им для этого повода? — возразила Нэнси. Тут она вспомнила о револьвере, лежавшем в ящичке для перчаток под рукой у Джо, и еще раз понадеялась, что не сделала грубую ошибку, доверившись ему.

— Я сказал — нет. Хотя вы можете оставить меня. Тогда звоните куда и кому угодно.

Если у меня осталась хоть капелька здравого смысла, думала Нэнси, надо выходить из машины прямо сейчас. Но что-то потустороннее не давало ей сделать этот решительный шаг.

Несколькими милями дальше Джо увидел поблизости от дороги дом за деревьями и сбавил ход.

— Как по-вашему, здесь живут люди? — спросил он.

Нэнси вгляделась.

— Двери и окна закрыты, калитка тоже. Не видно никаких признаков присутствия хозяев. Видимо, они на этот уик-энд не приехали… Хотя, вон видите, во дворе стоит пикап.

— А это означает, что мы можем рискнуть заглянуть туда.

Он свернул на подъездную дорогу, медленно подъехал к дому и остановился у ворот.

— Что вы намерены делать, Джо?

— Я планирую… гм… позаимствовать этот драндулет, ежели он на ходу. Вашу машину необходимо бросить.

Нэнси широко открыла глаза. Ей стало щемяще жалко свой фордик.

— Почему бросить, Джо? — воскликнула она.

— Вы слышали радио, Нэнси. Нас ищет не только полиция Северной Каролины, они привлекли силы Вирджинии, Мэриленда и Пенсильвании. Они всем сообщили описание и номера вашей машины. Надо от нее избавляться.

— Избавляться? — застонала она. — Да ведь я ее совсем недавно купила!

— Сделаем так. Я беру пикап. А вы можете ехать на своей куда хотите. Полагаю, что вы не расскажете встречным копам, где я нахожусь.

Он вышел из машины и распахнул ворота, оказавшиеся незапертыми.

— А как же можно позаимствовать этот пикап? Ведь у нас нет ключей? — с тайной надеждой спросила Нэнси, когда он вернулся.

— Нет проблем, мисс. В тюрьме человек получает разносторонние знания от специалистов. Например, как запустить мотор, перемкнув провода. Но сначала надо в него забраться. Не хотелось бы выбивать окно. У вас в чемодане не найдется проволочной вешалки?

Она кивнула и молча достала требуемое. Пока Джо открывал окно кабины, она обошла вокруг пикапа, обследуя его.

— Не знаю, не знаю… — Она с сомнением постучала ногой по большому колесу. — Этот пикап сам выглядит как жертва аварии. Мне кажется, на нем далеко не уедешь.

— В моем положении, Нэнси, другого выбора нет…

Дело зашло слишком далеко. Она стиснула зубы. Прежде она думала, что ради очерка готова на все, но теперь ее замысел не казался таким заманчивым.

Сейчас они украдут чужую машину, размышляла она. А в один прекрасный день совесть напомнит ей об этом некрасивом поступке. В глубине души она все еще надеялась, что облезлый пикап окажется неисправным.

Джо наконец залез в кабину и достал из-под сиденья монтировку. Она услышала металлический звук, видимо, он сломал замок на рулевом колесе. Потом нырнул под приборный щиток, чтобы перемкнуть провода, и, к ее разочарованию, через несколько секунд мотор, дымно чихнув, заработал. Темноволосая голова Джо появилась в окне, его брови были триумфально вздернуты.

— Вы снова принесли удачу, Нэнси! Эта развалюха имеет четыре ведущих колеса, поэтому можно будет проехать по самым гиблым дорогам. Как раз то, что мне надо!

Без особого энтузиазма она подняла вверх большой палец.

— Мы не бросим вашу машину здесь, Нэнси. Нет смысла облегчать задачу полицейским. Вы поедете за мной на фордике, пока не приглядим местечко, где ее можно спрятать. У вас будет шанс вскорости заполучить машину обратно.

Это обещание немного приободрило ее. Она перебросила чемодан в кузов пикапа и последовала за Джо вниз по ближайшей грязной дороге. Они оставили ее машину в небольшой роще, где, как он надеялся, та будет не сразу обнаружена. Запомнив ее местоположение, она переписала координаты в блокнот, стараясь не думать о том, что, возможно, навсегда расстается с маленьким красным автомобилем, который так любила. Уоткинс предусмотрительно слил часть бензина в бак пикапа.

— Это старье немногого стоит, — сказала Нэнси, садясь рядом в кабину. — Но при первой возможности я узнаю адрес хозяина и пошлю им чек.

— Бросьте, Нэнси. Владельцы этого драндулета будут рады, что им помогли от него избавиться.

— Долго ли мы на нем протянем? Боюсь, что скоро нам придется спасаться на своих двоих…

Она прекрасно понимала, какие огромные препятствия их ожидают. Но, как говорится, жребий был брошен, теперь ей суждено быть с ним до конца.

Джо дал задний ход. Шестерни в коробке передач негодующе взвыли, словно протестовали против наглого угона.

Глядя в заднее окно кабины, Джо вытянул свободную руку и положил ее на спинку пассажирского сиденья.

— Ишь ты, как этот старый рыдван разворчался, — сказал он, осторожно выводя пикап на дорогу. — Но будем надеяться, что старый конь борозды не испортит.

— В скачках успех больше зависит не от коня, а от наездника, — усмехнулась Нэнси.

На его губах опять появился намек на улыбку. Он бросил на нее внимательный взгляд.

— Похоже, вы начинаете раскаиваться, мисс.

— Хотела бы, да уже поздно, я по уши влипла в ваши дела…

Она правильно его поддела, размышлял Джо. Очерк, ежели он состоится, может даться ей слишком дорогой ценой. Ему не стоило осложнять жизнь ни в чем не повинной женщины. Достаточно того, что она имела несчастье впутаться в его дела.

Конечно, он не до конца понимал суть ее странного решения составить ему компанию, но находил его трогательным. Она относилась с наивным доверием к людям и к жизни, которая уже давно жестоко проучила его. Годы, прошедшие с тех пор, Джо воспринимал как столетия. Он чувствовал себя бесконечно старым и надеялся, что она об этом не догадывается. Ему хотелось, чтобы она никогда не узнала, что жизнь в мгновение ока может обернуться сплошным ночным кошмаром, который не исчезает с восходом солнца.

— Надо остановиться и закупить продукты, — сказал он, когда они подъехали к деревенской лавке, выставившей напоказ свою пеструю вывеску.

— Может быть, вам лучше выйти и спрятаться, пока я займусь покупками?

— Какой смысл? Если там полицейская засада, нам все одно никуда не деться.

Ей было нелегко видеть телефон внутри лавки, но она дала Джо слово и должна его сдержать. А руки так и тянулись к трубке.

Закупив целую корзинку съестных припасов, она влезла в припаркованный на обочине пикап.

— У меня осталось наличными всего сто восемьдесят семь долларов, а кредитной карточкой пользоваться нельзя, потому что по ней меня могут вычислить. Так что еду нам придется экономить.

— Два года назад я в любом уголке страны, куда меня забрасывали дела, мог купить все, что моей душе было угодно. А теперь на меня государство выделяет десять долларов в сутки. Уж шибко они заботятся, чтобы я в тюрьме не растолстел.

— Ладно, давайте будем оптимистами. Припасов нам хватит надолго, и мы уже миновали один полицейский пост. — Нэнси бросила на попутчика ободряющий взгляд. — Признайте, что пока все путем, не так ли?

— Не обольщайтесь первой удачей, мисс, — сухо сказал он. — Мы не знаем, сколько кордонов ждут нас впереди. Я уверен, что автострады блокированы, так что ими пользоваться нельзя. Надо спуститься в долину и там выйти на прямую дорогу, но вдоль реки мы можем наткнуться на затопленные участки. Неизвестно, удастся ли там проехать. Нет, я вздохну спокойнее, только когда окажусь подальше от Северной Каролины.

Уже вскоре настроение Нэнси испортилось при виде огромной грязной лужи размером с приличное озерцо.

Джо стукнул кулаком по рулевому колесу.

— Что ж, видать, на сегодня наш путь завершен. — Он разочарованно вздохнул. — Мы не можем проехать дальше и, уж конечно, не должны возвращаться. Придется где-то здесь остановиться и переждать. Если дождя больше не будет, то эта вода за ночь сойдет. Будем надеяться, что после этого дорога освободится.

Он дал задний ход и развернулся.

— Свернем на боковую дорогу и поищем уединенное местечко, где можно было бы укрыться до завтра.

При очень редком движении на перевалах между заросших лесом гор было совсем нетрудно найти подходящее место для ночлега.

— Ваш костюм, Джо, очень хорошо сшит и бросается в глаза, да и полиция наверняка его знает по описанию. Поэтому я вам купила джинсы и рубашку. — Она вручила ему новую одежду. — Хотя это не шедевр портновского искусства, но вам любой наряд будет к лицу.

— Синие брюки, синяя рубашка. — Джо расправил сложенные вещи. — Совсем как тюремная униформа. Буду в нем почти как дома, — сыронизировал он.

— Ах, Боже мой! — огорчилась Нэнси. — Мне очень жаль. Я не подумала — там были рубашки в клетку…

— Успокойтесь, Нэнси! Я пошутил. С вашей стороны было очень мило позаботиться о моей маскировке. Спасибо!

Поскольку день был теплый, Джо уже давно сбросил свой пиджак, испачканный и порванный на плечах. Он стянул с себя рубашку, а затем без малейшего стеснения расстегнул брюки и спустил их.

Нэнси невольно залюбовалась его мощным, красиво очерченным обнаженным торсом и длинными, сильными ногами. Ей сразу вспомнились волнительные объятия в комнате мотеля. Она надеялась, что он не заметит румянца, окрасившего ее щеки. Но так и не могла отвести взгляд. Надевая джинсы, Джо случайно перехватил его.

— Ох, простите, — спохватился он. — Я так долго был лишен нормального общества, что совершенно позабыл о правилах приличия.

Он зашел за кабину пикапа, которая скрыла его до пояса.

— Не беспокойтесь, — вслед ему сказала Нэнси, притворяясь легкомысленной. — Вы не первый мужчина, которого я вижу без штанов.

— О, вот как! И сколько же их было?

Джо старательно изображал веселое безразличие. На самом деле он совсем не хотел услышать, что таких было немало.

Нэнси пожала плечами.

— У меня же есть брат, вспомните! И я часто бывала на пляжах. Как джинсы, подходят?

— Немного великоваты. Совсем чуть-чуть. Видимо, вы хорошо прикидываете на глаз мужской размер.

Она не поняла двусмысленности комплимента и простодушно ответила:

— Я сравнила ваш размер с размером Стивена. Вы чуток повыше и поуже в бедрах.

Демонстративно сосредоточив внимание на деревьях, окружающих небольшую поляну, она сложила руки на груди и прислонилась к борту пикапа.

— Вы прекрасно выглядите, хотя долго находились взаперти, — нарочито бесстрастно заметила она. — Как вам удалось этого добиться?

— Я занимался гимнастикой, насколько было возможно в камере, трудился в тюремной металлической мастерской и брался за любую тяжелую физическую работу, которую мне давали.

— Но почему вас, образованного человека, не определили в тюремную больницу или библиотеку?

— Я сам попросился на физическую работу. Когда тебя запирают на ночь, хорошая доза усталости помогает заснуть.

Застегнув простенькую синюю рубашку, он вновь показался ей на глаза.

— Давайте-ка постараемся вместе, чтобы мои отвратительные тюремные привычки не шокировали вас. Я догадываюсь, что вам приспичило. Идите в лес, не смущайтесь.

— Меня ничего не смущает, — заверила она его.

На самом деле это было не совсем так. Она вспомнила вчерашний вечер, когда он лежал на ней, обнаженный до пояса. Хотя кто из них больше смутился, это надо было проверять тогда, на месте.

Возвратясь из укромного местечка в стороне, она обнаружила, что он неподвижно стоит перед пикапом, разглядывая кроны деревьев.

— Куда вы смотрите, Джо? Или увидели полицейский вертолет?

— Я не высматриваю копов, — сказал он, не оборачиваясь. — Я наблюдаю за белками. Подойдите и полюбуйтесь.

Она приблизилась и встала рядом.

Джо наклонился и осторожно обнял ее за плечи, чтобы развернуть в нужном направлении.

— Вон там большой дуб, видите? — указал он свободной рукой. — Примерно на середине кроны.

Зверьки, похоже, занимались любовной игрой. И Нэнси почувствовала, что мужчина тоже дрожит от возбуждения.

— Ловкие чертовки, а? Я давно отвык от подобных зрелищ!

О Господи! Он опять расстроил ее. При мысли о том, какое убогое, жалкое существование он был вынужден влачить долгие годы, слезы едва не выступили у нее на глазах.

— Полагаю, та, что покрупнее, — самец, желающий создать потомство, — добавил он со смешком. — Но, похоже, маленькая леди с ним не вполне согласна.

— Да, — сказала Нэнси, проглотив комок в горле. — Да, они прелестны.

Ей было приятно, что он так бережно обнимает ее за плечи. Нравилось, что на его лице появился интерес и оживление вместо обычной бесстрастности. Нравилось, что он говорит без напряжения, без холодной отчужденности в голосе. Симпатия к нему, которую она тщетно пыталась подавить, нарастала с часу на час.

Одна из белок пробежала по ветке до конца и перепрыгнула на соседнее дерево. Более крупная последовала за ней. Юркие пушистые зверьки исчезли, но рука Джо все еще лежала на ее плечах. Она посмотрела на него. Он продолжал искать белок взглядом. Мягкая улыбка, которая держалась на его лице, растопила ее сердце. Она почувствовала, что ее губы тоже растягиваются в сочувственной улыбке.

Джо глянул на нее сверху вниз и, похоже, сильно удивился, что она совсем рядом. Но не отстранился от нее, а, наоборот, обнял ее покрепче и глаза его потеплели.

Она уткнулась головой ему в грудь. Ее лоб оказался так близко от его рта, что он запросто мог тронуть губами ее бровь. Легкое прикосновение его пальцев к ее нежной коже за ухом заставило Нэнси запрокинуть голову и повернуть к нему пылающее лицо.

Его не надо было приглашать дважды. Он впился в ее губы, покрывая их восхитительными поцелуями по всей линии рта. Было поразительно легко не замечать красного флага тревоги, которым рассудок тщетно размахивал перед ее мысленным взором. Она сама нырнула в объятия Джо и обвила руками его шею.

На этот раз ласки, которые она бестрепетно принимала и возвращала, были такими желанными и сладостными, что у нее подогнулись колени. Но она не боялась упасть. Джо крепко держал ее обеими руками. На этот раз он обнимал ее вовсе не с целью подчинить себе. Но нежное касание горячих губ, соблазнительный рокот ласковых звуков, возбуждающая близость мускулистого тела — все это действовало куда сильнее, чем вчера его грубая физическая сила.

Тепло ответных поцелуев Нэнси подняло в нем горячую волну желания. Со стоном нетерпения он уткнулся лицом ей в шею, медленно поглаживая ее вздрагивающую спину.

— Как чудесно вот так держать вас в руках, Нэнси. Вы не можете себе представить, как мечтает об этом человек, сидящий в тюрьме. Надеюсь, вы никогда такое не испытаете — даже ради очерка. Там, в тюрьме, простое человеческое прикосновение — уже редкость. — Он привлек ее податливое тело еще ближе. — За стенами камеры каждый, как зверь, должен защищать свое пространство. Мало того что власти содержат нас в клетках, так все мы еще сооружаем собственные маленькие клетки. Не трогай другого и не позволяй ему трогать себя…

Нэнси вздрогнула. Ей трудно было даже вообразить такое страшное одиночество. Она сама принадлежала к тем, кто любит общение, и брат Стив утверждал, что Нэнси с детства хотела потрогать все, что движется.

И все-таки, думал Джо, женщина в объятиях преступника не может чистосердечно принимать его ласки. Она не сопротивлялась его поцелуям и даже отвечала на них, как будто ей это нравилось не меньше, чем ему. Но не было ли это беличьей игрой?

Сомнения, словно мигрень, терзали его голову. Он так давно не испытывал близости с женщиной, что не мог разобрать, действительно ли Нэнси отвечает страстными поцелуями или только нарочито поддается ему. Может, она из тех, кто умеет искусно изображать страсть? Возможно, уступая ему, она просто хочет осчастливить на время, пока не будет закончен очерк. И ради этого даже согласна на большее, чем несколько поцелуев.

Похоже, что он грубо ошибся, взяв с собой эту репортершу, решил Джо. В конце концов, ведь он бежал не потому, что ему была нужна женщина, а для выполнения своего отчаянного плана.

И все же нельзя было отрицать, что, несмотря на постоянные трудности, которыми она искушала его самообладание, сейчас он не жалел, что прихватил ее с собой. Даже если после ее объятий ему не выгорит ничего, кроме острой боли.

В тюрьме ему приходилось сталкиваться с людьми, которые могли искалечить его, даже убить, но он научился справляться с такими ситуациями. Здесь же было гораздо опаснее — эта женщина могла отнять у него душу, не дав взамен ничего.

К этому он не был готов. Он знал, какой хрупкой является его жизнь, в любое мгновение выстрел может оборвать ее — а с ней и эту сладостную передышку. Надо быть влюбленным идиотом, чтобы идти на такой риск.

Так приятно чувствовать себя в его объятиях, в свою очередь думала Нэнси. Я так долго старалась выдерживать дистанцию между нами, а стоило Джо обнять меня, и я растаяла?

Но она понимала, что это только прелюдия к неизбежному, главному. Джо, должно быть, тоже осознал это. Он ослабил объятия. Она не отстранилась.

— Нэнси, не беспокойтесь… я не причиню вам никаких неприятностей.

Любовный экстаз он называет неприятностью? Она не поверила его словам, и ей ужасно не понравился внезапный холодок, пробежавший между ними.

— Поймите, я долго сидел взаперти… Естественно, что я… Но я не хам и не насильник… — Он внезапно снял ее руки со своей шеи, и она затрепетала, как будто ее обокрали. — Я понимаю, — продолжал он, — что вы со мной только потому, что хотите прославиться на моей истории. Глупо полагать, что вы из тех женщин, которые могли бы полюбить такого злодея, как я…

Что он называет глупостью? Ее возрастающее чувство к нему, которое больше не подчинялось ее воле, словно дождь или ветер. Можно позавидовать его железному самообладанию, но ее разбуженное сердце, увы, не из металла.

Но ее проблемы — как совладать со своими эмоциями — были пустячными в сравнении с теми ужасами, которые достались ему. Та простодушная радость, с которой он наблюдал за белками, заставила ее еще глубже осознать кошмар тюремной жизни и добавила горячего желания что-то сделать для него.

Если бы только он ей доверился, она смогла бы помочь ему обрести иное будущее вместо бездарной перспективы, ожидающей его. Она была убеждена, что сочувственный очерк о героизме Джо в непогоду привлек бы к нему симпатии читателей. Газетная шумиха часто заставляла власти пересматривать ошибочные, несправедливые приговоры. В крайнем случае, перемена общественного мнения могла резко изменить даже отношение к нему полиции, когда та его поймает. Ей даже думать не хотелось о том, как они могут поступить с беглым узником.

— Джо, — она положила ладонь на его руку, — разрешите мне позвонить моему редактору. Позвольте рассказать людям, какой вы на самом деле человек. Это может вам помочь. Это может…

Он оборвал ее коротким грубым ругательством и, нахмурившись, отодвинулся от нее. Соблазнительные поцелуи этой женщины едва не заставили Джо забыть, кто она и кто он.

— Для вас главное — работа, не так ли, мисс? — съязвил он. — И, как я давно убедился, вы никогда не забываете о главном. Я с этим достаточно хорошо знаком. Мой отец был похожим на вас.

— Нет, Джо, все совсем не так! — его охлаждение больно ранило ее.

— Никакие очерки мне не помогут, — сказал он ледяным тоном. — А то, что вы хотите сделать, только усугубит мое положение. Вы, похоже, не понимаете, что мне будет легче скрыться, если обо мне пораньше забудут.

— Но, Джо… — Нэнси не узнавала его. Глаза Уоткинса были холодны, губы крепко сжаты, как будто он жалел, что нарушил запрет, и больше не собирался его нарушать.