Чудовищный секрет Авроры 3, или Дочь ректора все объяснит

Глава 21. О джинне в бутылке

Аврора

Она вышла к нам почти неодетой. Без плаща и сапог, в одном домашнем платье. Снег совсем не смущал красивую синеглазую женщину с легкой безуминкой во взгляде. Разлохмаченные золотые волосы неопрятными волнами стекали по ее плечам, кончиками доставая до пояса.

Джорджина Ловетт-Раскова, вдовствующая леди Кавендиш, держала в одной руке Венец концентрации, а в другой – роскошный жезл, украшенный камнями.

– Я почувствовала, что ты придешь, – тихо, с небольшой хрипотцой произнесла женщина, не отрывая сапфировых глаз от фигуры отца. – Но тебе придется уйти, Андрей Владимирович.

Острый точеный подбородок был вздернут, на лице «сердечком» – ни морщинки… Расправленные плечи, прямая спина, пухлые розовые губы. Очень красивая женщина, несмотря на растрепанный облик. Даже поступь у нее была царская, величавая.

– Твой сын тут?

– Мой мальчик вернулся домой, – склонила голову набок, завесив часть лица белокурыми завитками. – И ты его у меня не заберешь.

– Отдай венец, Джин, – сдержанно попросил отец, протягивая руку.

– Чтобы ты убил Алекса?

– Это уже не он.

– Он там еще, я чувствую, – качнула изящной рукой в сторону сада. – Знаешь, а я ведь сразу поняла, что с Алексом что-то не так. Увидела эту мразь в его глазах. Мать чувствует… Мать знает свое дитя лучше, чем оно само…

Она безумно сверкала глазами на всех присутствующих, но обращалась только к отцу. На остальных смотрела без интереса, почти что с пренебрежением. Словно значение имел только князь Карповский.

– Странно видеть тебя такой, – хрипло признал отец, делая шаг к ней.

Джина предупредительно подняла жезл и прошептала: «Ни шагу».

– Искренне, бескорыстно, самозабвенно любящей? Сама удивлена, что это возможно.

Она обхватила себя рукой с венцом, словно успокаивая или согревая. Качнулась, как в трансе, прикрыла глаза, распахнула вновь. Поведала сдавленно:

– Мне было страшно рядом с ним на каникулах. Эти глаза. Властные, холодные, исполненные извращенных желаний. Я не забыла его взгляд. После всего… Он мне долго снился. Преследовал. Но я не выдала себя, а после… у меня было время подготовиться.

– Ты не справишься сама, – отец покачал головой.

– Уже справилась. Уходите! – она вдруг резко развернулась и пошла в сад. Исчезла в зарослях спящих розовых кустов, и мы побежали следом.

На идеально круглой площадке, вымощенной старыми камнями, стоял древний алтарь. На нем кучкой лежали безделушки – старинные часы, потертая книга, ваза с неизвестным содержимым, пара кулонов… Явно какие-то артефакты рода. Такой силы, что создавали над собой крепкое поле, изрезанное голубыми вспышками и сгустками тьмы.

Это была клетка. И в ней, неестественно откинув голову и закатив глаза, парил Алекс Расков. На его запястье выцветал синий георгин, на изодранном рукаве запеклись остатки крови.

– Как ты это соорудила?

– Я пережила трех мужей, планировавших править миром. Думаешь, я ни тролля не смыслю в магии? – горько рассмеялась женщина. – Я знала, что в момент опасности он воспользуется телепортом. Вернется в родное гнездо. Это у моего мальчика вбито на подсознании, а он там еще, там, я знаю…

– Он сын Блэра, – жестким приговором вырвалось из губ отца.

– Нет, не его. Августус ему ничего не дал, кроме жалкой кучки генов. Он мой сын, – замотала остервенело головой. – Алекс ни в чем не виноват. Он пока еще ничего не совершил и не заслуживает кары.

– Яблоко от яблони… сама знаешь, – папа развернулся ко мне, поймал растерянный взгляд. – Мне неприятно это говорить, обезьянка, но Алекс может стать опасен. В будущем.

– А может не стать! – возмутилась я, таращась на клетку, сотканную из черных сгустков и искрящих голубых молний. – Нельзя уничтожать то, что является злом только в теории…

– Что же ты не исполнил завет рагнаров и не убил свою жену, Андрюш, когда за ней охотились арканы, мечтая возродить Блэра? Только за то, что она была потенциально опасна? – Джина неприязненно скривилась. – У тебя ведь есть сын. Твое черное сердце способно любить? Чувствовать?

– Почему ты не сообщила никому о… потомстве? – папа с силой потер уставшее лицо. Убрал жезл в карман, но неглубоко.

Джина тоже опустила палочку в землю. Что-то вроде временного перемирия.

– Я по-твоему совсем идиотка, чтобы всем вокруг рассказывать, что ношу под сердцем дитя Августуса Блэра? – передернула плечами женщина. – Мой мальчик заслужил нормальную жизнь. Право на выбор.

– И потому ты учила его темным арканским телепортам и запрещенной магии… Хорошенький такой выбор ты ему предоставила.

– Да, признаю! Я ни черта не идеальная мать, – Джина в сердцах рубанула воздух жезлом, но из него, слава Судьбе, ничего не вырвалось. – Я потому и послала его учиться в Академию, чтобы образование Алекса стало более… кхм… разносторонним. И не ограничивалось моими темными познаниями.

– Как благородно! – фыркнул папа.

– Я и дома его неплохо учила, – обиделась Джорджина. – Экзамены он сдал честно. Только «Теория магии» хромала, я никогда ее не любила. Скука смертная.

– Твоя клетка хороша, но долго не продержится, Джин, – пожевав губу, произнес отец. – И первым делом Блэр, освободившись, избавится от тебя. Руками твоего сына. Ты ведь тоже его предала.

Раскова втянула холодный воздух порозовевшим носом, потерла бледные щеки. Я присмотрелась – в ее безумных синих глазах скопились слезы. Кем бы она ни была для папы, каким бы злом он ее ни считал, сына своего она любила и боялась потерять.

– У мальчика может быть другое будущее. Кровь ничего не значит, – пробормотала Раскова сухим, шершавым голосом. – Да у него даже дар не раскрыт! И способности очень средние…

– Раскроется, Джина.

– Я буду за ним следить, – закивала ожесточенно. – И ты… Ты тоже будешь. Его папаше на него плевать, как видишь. Я могу оформить тебя вторым опекуном, Андрей. Ты будешь принимать решения о его Судьбе, если это нужно. Я согласна. Пусть учится в Академии, у всех на виду. И если его душа почернеет, ты сразу поймешь… А пока… пока… у него должен быть шанс…

Женщина размазывала слезы по красивому лицу, потемневшему от разводов.

– И что ты предлагаешь?

– Вытащи из него эту самодовольную дрянь… Его папаша уже достаточно пожил! – взвыла Джорджина раненой птицей. – Вкусил сполна. Я оплатила… Ох, я в полной мере оплатила… Теперь этот ребенок мой, и у него есть право на нормальную жизнь.

– Я не могу убить Блэра. Его дух хранит сама магия. Никто не сможет, – папа поджал губы и подошел к алтарю. – И пока магия мира окончательно не иссякнет, пока последняя капля не иссохнет, он будет жить. Разыскивать для себя новую плоть снова и снова. Следующим может оказаться мой сын или моя дочь. Я не могу так рисковать.

– Если не хочешь помогать – уходи, – Раскова вновь подняла в воздух жезл, и теперь он, искрящий синим, выглядел опасно. Воткнула в золотые кудри венец и отступила спиной к алтарю.

Плотнее замотавшись в папино пальто, я вжалась спиной в своего тролля. Попыталась передать ему свою дрожь. Сейчас уже все равно было, что подумает об этом папа. В конце концов, Бехтерев уволил магистра, а значит, никакой Устав мы не нарушаем.

Я разглядывала закованную в силовое поле фигуру Раскова. Изломленную в причудливой позе, словно неживую.

Папины слова эхом отдавались в ушах. Что Алекс может стать злом, поддавшись зову королевских генов. И что Блэр, выплюнутый его плотью, может вселиться в другого. И в следующего. И еще в кого-то за ним. Вот даже в маминого малыша, который в скором времени родится – нашего с Арти брата или сестру.

Звучало кошмарно, одним словом. «Проблема Блэра» требовала капитального решения. Но… не такого же?

– Единственный способ это прекратить – повторить ритуал Авроры Мудрой, – нехотя выдавил из себя папа. – Воронцова с самого начала выбрала верный вариант. Пленила дух внутри плоти и на века закрыла в склепе.

– Нет… Ты этого не сделаешь! – златокудрая Джина отчаянно замотала головой. – У него впереди будущее. Огромное, необъятное. Ему девушка какая-то нравится. Полукровка дикая… Знаешь, как я была против? Ругалась, спорила. А он упрямый такой, хоть и тихий… Фрид, ну хоть ты ему скажи!

Чем дольше она кричала, тем прочнее во мне укоренялось знание, что Алекс – жертва. Такая же, как и магистр. Расков понятия не имел, кто его настоящий отец.

Нормальный парень, молчаливый, неглупый, не говоривший пустого, а только по делу. Они сдружились с Эйром, да и с Софи отлично ладили… Пока в Алекса не вселился бестелесный маньяк.

– Надо переместить дух, – выдохнул за моим плечом Салливан, и я дернулась. Его услышали, все притихли. – В подходящее, магически сильное тело, выбранное нами. В того, кто будет понимать, с чем столкнется, и сможет противостоять. А потом совершить запечатывающий ритуал. Этот мальчик еще не зло. И велик шанс, что никогда им не станет.

Я медленно обернулась. Идея вроде и неплохая, но какая-то… с подвохом. Подходящее тело – это какое? У нас тут не валяются на дороге потомки Блэра и Солины, совместимые с его каплей!

Отец обменялся с Рандором тяжелым взглядом и понимающе кивнул. Мне этот жест решительно не понравился. Терпеть не могу, когда суть бессловесной беседы проходит мимо меня, буквально вытекая сквозь пальцы.

С тихим ветерком, едва потревожившим розовые кусты, за спиной отца появилась мама. Рядом с ней материализовалась Мари.

– Ани, я просил не покидать Пункт Связи, – не оборачиваясь, мученически скривился папа. Словно по одному выдоху ее опознал.

– Когда я тебя слушалась? – деловито уточнила мама, с подозрением косясь на Джорджину в венце и погруженного в сон Алекса. – Мне было очень неспокойно… внутри. Мы волновались, думали, ты ранен и нуждаешься в целительской помощи или…

– Если мы будем перемещать дух Блэра в другое тело, то стоит поторопиться, – оборвал ее Фридрих, указывая пальцем на прореху в силовом поле. – Клетка протянет еще несколько минут и…

– Перемещать? Куда? – мама резко развернула отца к себе. Вид тот имел настолько мрачный и виноватый, что и мое сердце присмирело в груди. – Ну нет… Ты этого не сделаешь.

– Ани…

– Нет!

– Рано или поздно найдется способ уничтожить дух драного принца, – отец устало потер висок. Сколько он не спал нормально? Совсем серый. – Если бы это был Арт… Пигалица, ты просто не видела. И хорошо, что не видела. Судьба…

– К троллям Судьбу!

– Богиня вернула нам нашего сына, – сдавленно прохрипел папа. – Кто-то должен отдать долг. Надо вытащить эту дрянь из парня, пока она его совсем не уничтожила. Надежно сковать в магически крепком теле, как сделала графиня. А дальше спокойно искать способ…

– Если он есть, этот способ! Нет, Андрей… Только не так, не сейчас, – мама схватилась за живот свободной рукой. Второй она крепко держала папеньку, всем видом намекая, что никуда не отпустит.

– Андрей Владимирович не будет этого делать, княгиня. Не волнуйтесь, – выдохнул в мое ухо Рандор, и я осела на подкошенных ногах. Повисла в его лапах. – Нет плоти для Блэра более подходящей, чем давно знакомая, почти с ним сроднившаяся…

– Вы снова хотите влезть в этот кошмар? – растерянно прошептала мама, еще крепче хватаясь за отца. Теперь уже чтобы не упасть без чувств.

– Мальчишка юн, слаб… Я помню себя в его возрасте. Никому не пожелал бы… такого. Когда путается сознание, когда ты не знаешь, ты или не ты в ответе за свои желания, действия, – севшим голосом объяснял Салливан, сжимая крепче пальцы на моей талии.

Будто напоминал мне, что он еще здесь. Вот тут, целый, живой, настоящий. Без всяких там паразитов, сбивающих с толку. Надолго ли?

– Спятили вы! – я резко развернулась в его лапах и гневно посмотрела на тролля.

Он обещал не отпускать! Он чуть не умер в пустыне с выжженным магическим фоном. Он задолжал мне чай, какао и драную вечность вдвоем в его лондонской квартирке…

– Теперь все будет по-другому. Я уже не слабый безвольный мальчик и буду знать о Блэре. Это все меняет. Я смогу удержать его дух и, возможно, со временем подавить, – зачем-то пояснял тролль, но я совсем его не слушала. Только таращила на него удивленные глаза, утопая в серебрящихся льдинках. – И я буду помнить… У меня теперь много собственных воспоминаний. Я буду за них держаться, птичка.

– Сколько? Год, два? Десяток? – проорала разъяренно. – Или пару веков, ведь ваша плоть будет скована заклятьями? Вечность в компании с психопатом… Никому не нужна такая жертва!

– Этому мальчику нужна, – Рандор кивнул на Алекса, чьи ресницы нервно подрагивали. Он пытался проснуться.

– Нет… Нет! – голос больно скреб по горлу, но я продолжала его срывать. Толку с него, если непрошибаемый тролль меня не слышит. – Я не стану этого делать, даже не просите.

Закупорить два духа в одном в теле – значит фактически убить его хозяина. Обречь на вечность в склепе, в тюрьме из плоти, в очень, очень дурной компании.

Я, конечно, смогу его навещать. Брать с собой термос чая и часами разговаривать, в надежде, что Рандор меня услышит… Но это совсем не те отношения с мужчиной, о которых я мечтала. Вообще не те!

– Я так и не достиг ничего, о чем мечтал в юности, княжна, – качнул головой Салливан, позволяя упертой прядке снова упасть на лоб. – Я словно родился заранее потерянным для мира. Жил как в тумане, не видя ни цели, ни предназначения… Но, может, это оно и есть? Вдруг я для того и был рожден Сесиль Кавендиш? Чужой разум был моей тюрьмой двадцать лет… Теперь я могу отплатить Блэру той же монетой и стать темницей для его духа.

– Мне не интересны эти ваши глупые рассуждения, – я обиженно выпятила дрожащую губу, планируя с азартом разреветься.

– Ты не понимаешь, Аврора: я не могу спокойно стоять и смотреть, как это происходит с кем-то еще, – наклонился и убедительно прошептал в мое ухо. – Я хочу сделать для Алекса то, что в мои семнадцать лет никто не сделал для меня.

– Я понимаю, да, но… как же я? Как же… все остальное?

Звучало эгоистично, конечно. Но сейчас, каких-то пару часов назад выбравшись из теплой постели, нагретой нашими телами, я была не склонна к самопожертвованию. Я хотела помочь Алексу, но и Рандора потерять была не готова. Должен найтись другой выход!

Мы просто выгоним шурхову каплю из тела Раскова и начнем все сначала. И еще раз, если потребуется. Рано или поздно у Блэра ведь должны закончиться кровные родственники?

– Я столько думал о том, что было бы, если бы кто-то вовремя заметил и вытащил из меня эту мерзость… Может, Рандора Салливана для того или лишили собственной жизни, памяти, желаний, чтобы ему было легче расстаться с этим миром, когда придет час? – магистр бросил сомневающийся взгляд в небо.

– И как, ему легко? – выдавила из себя скептически.

– Тяжело. Душу рвет, – мою щеку согрела троллья лапа. – Зато я буду знать, что пока Блэр во мне, он не потревожит тебя и твою семью. Ты будешь в безопасности. А я… я ведь так и не смог найти для себя места в этой жизни…

– А мне казалось, нашли, – покусав губу, я шмыгнула носом.

– Княжна…

Может, его лондонская квартирка пока далека от семейного гнездышка, но ведь все впереди? И то, что магистр лишился работы – решение временное. Папа же обещал разобраться.

Джил рассчитывала на персональные тренировки по стихийному мастерству, а ее родители выделили Салливану приличный кусок земли. Он еще со всей новой родней не перезнакомился, а уже опять помирать собрался!

И Триш, идя наперекор стае и избирая Рандора сюзом, точно не рассчитывала на такой финал…

– Ваше место рядом со мной, – заверила его с вызовом. – А с остальным мы как-нибудь по ходу разберемся.

– Так не делается, птичка.

– Я всегда так делаю, – закивала уперто. – И я не стану никого нигде запечатывать. Слышите? Не стану. Та Аврора смогла, а я не смогу. Я не Мудрая. Я глупая. Дура полная! – я уже сорвала голос, и теперь истерично шептала, тряся тролля в разных направлениях. – Я не стану, не стану…

Он разве не понял еще, что я совсем никак без него не смогу? И если тролль соберется в склеп укладываться, я ведь тоже туда пойду. Улягусь рядом назло, чтобы вечность ему медом не казалась.

Рандор прижал меня к себе крепко-крепко. Так, что ребра захрустели, а на плече синяк остался. Вдохнул резко запах, и еще, и снова.

– Тебе не придется, – прошептал, оставляя пальцами следы на коже.

Посмотрел отчаянно раскрасневшимися мокрыми глазами. Ухватил меня за талию, приподнял в воздухе, помогая себе даром. И, не отрывая взгляда от лица, коротко кивнул кому-то.

В ту же секунду на плечо легла папина ладонь. Он прямо за спиной все это время стоял, оказывается. Оторвал меня от моего тролля, развернул к себе, вжал щекой в свою грудь.

Нет, нет… я не дамся так легко. Я никуда не уйду!

Не позволю им совершить этот кошмар!

– Тихо, обезьянка, тихо, – отец стремительно уносил меня из сада, игнорируя все попытки вырваться и сбежать. Выслушивая вопли, раздиравшие уши, терпеливо снося удары локтями.

– Ты не понимаешь, пап! Я тогда не смогу… Я же его… так сильно… – задыхаясь от слез, душивших горло, кусала папино плечо. – Нельзя, совсем нельзя!

Разлепив глаза, в тумане разглядела знакомые стены. Мы уже перенеслись в гостиную Пункта Связи. Как быстро они все решили. Как легко наплевали на мое мнение.

– Я понимаю, Ава, понимаю, – успокаивающе шептал отец, баюкая на руках. – Прости, обезьянка, я пытался тебя уберечь. Защитить от всего на свете. Но от этого уберечь невозможно.

В доме слышались голоса – взволнованные, нервные. С кухни кричала бабушка Джулс, у уха возник хрип дедушки Артура. Звуки становились все приглушеннее, все тише, пока окончательно не уплыли в черноту.

– Что с ней, Андрей? – выплыло из вязкого киселя, окружавшего мои уши.

– Любовь, полагаю, – сухое папино. Меня уложили в другие руки – теплые и пахнущие жареными орехами. – Дочь проспит часов пять, не спускай с нее глаз.

– Я положу ее в нашей спальне, Джулия посидит с малышкой, – согласился дедушка, куда-то меня перемещая.

Опустил в ароматную мягкость, накрыл чем-то теплым. И мир заполнился тишиной и безмятежностью.