Чужак

Глава первая

Когда я вернулся в кабинет после завтрака, меня уже ждал Феннелли. При моем появлении он поднялся. Я прошел через кабинет, уселся за стол и включил селектор, чтобы секретарша знала, что я на месте, ведь я поднялся к себе в персональном лифте. На столе лежал часовой доклад. Прежде чем заговорить с Феннелли, я просмотрел его.

Затем поднял голову и посмотрел на Силка. Он стоял перед моим столом и, казалось, немного нервничал. Может быть, тот, кто не знал его так хорошо, как я, и не заметил бы этого, но я заметил.

— Садись, Силк, — улыбнулся я и прикурил сигарету. — Что у тебя на уме?

Он снова вскочил.

— Опасность довольно реальная, Фрэнк.

И это он говорил мне! Последние шесть недель я вообще не переезжал реку и не показывался в Нью-Йорке, а он говорит мне об опасности! Я промолчал.

Феннелли положил свою черную фетровую шляпу на стол.

— Я серьезно, Фрэнк. Запахло жареным. Позавчера Коуен встречался с губернатором и получил добро на наступление, раз уж они не могут зацепить тебя.

Я тоже знал об этом. В штате губернатора у меня был свой парень, которому я платил двести монет в неделю и который держал меня в курсе всех дел. У меня в столе даже лежала запись их беседы, так что Феннелли не сообщил мне ничего нового. Я продолжал молча курить.

Силк смотрел на меня. Когда он понял, что я не собираюсь отвечать, он продолжил:

— Надо что-то делать, ребята обеспокоены.

— Какие ребята? — спросил я.

— Мадиган, Московитс, Келли, Карвелл, ну, в общем, вся компания.

— И ты тоже? — спросил я.

Он снова уселся и кивнул.

— Я тоже.

Я рассмеялся, вспомнив, что когда-то думал о них, как о крутых ребятах, которых вряд ли можно чем-нибудь напугать. Теперь я думал иначе. Крутые-то они крутые, но если запахло жареным, они сразу бегут к папочке.

— И что ты хочешь от меня? — рявкнул я. — Чтобы я держал тебя за ручку?

Феннелли слегка покраснел.

— А ты не можешь как-нибудь подступиться к Коуену?

— Я же говорил тебе, что пытался, но из этого ничего не вышло.

Я лгал ему, я никогда не пытался сделать это. Но если бы я и попробовал, думаю, потерпел бы поражение.

— Ну а что он за парень? — спросил Силк. — Может, в его биографии есть что-нибудь, что он предпочел бы не предавать гласности?

Я снова рассмеялся.

— Его поведение и образ жизни безупречны.

— А как насчет семьи?

— Старика его ты сам знаешь. Думаешь, его можно на чем-нибудь зацепить? Старик один из крупнейших политиков Нью-Йорка. — Я иронично рассмеялся. Если они только попытаются тронуть старика, им всем будет крышка, и они об этом знали.

— А жена? — спросил Силк.

— И с женой все в порядке, я проверял. Они знают друг друга еще с детских лет и обручились сразу по окончании средней школы. Здесь искать бесполезно.

— Но ведь надо же как-нибудь остановить его, — пробормотал Силк.

Я встал из-за стола, подошел вплотную к Силку и посмотрел на него сверху вниз.

— Конечно, тем более, что это нетрудно. Все, что мне надо сделать, так это прийти к нему в кабинет и сказать: «Привет, а вот и я. Чем могу быть полезен?» — Затушив сигарету в пепельнице, я снова повернулся к Силку. — Вот так.

— Ты же знаешь, что мы не это имеем в виду, Фрэнк.

— Откуда я знаю, что вы, ублюдки, имеете в виду?! — крикнул я. — Точно я знаю одно: чуть что не так, вы сразу прибегаете сюда и распускаете нюни. Неужели вы, болваны, не можете понять, что они только и добиваются того, чтобы вы зашевелились и организация дала трещину? Тогда нам всем крышка. Сидите тихо и заткните ваши чертовы рты. Думать буду я, а вы прекратите класть в штаны каждый раз, когда потянет холодным ветерком. Вы сами выбрали меня на эту должность, и я делаю свое дело. — Я посмотрел ему прямо в глаза и спросил уже другим тоном: — Может быть, вы чем-то недовольны?

— О, нет, Фрэнк. Мы всем довольны, — чуть быстрей, чем следовало бы, возразил Силк.

Я знал, какие разговоры вели эти парни в Нью-Йорке. Если я дам им шанс, они моментально отдадут меня на съедение волкам.

— Тогда возвращайся и скажи им, чтобы перестали дрожать от страха. Передай им, что мне известен каждый их шаг и что делать они должны то, что я говорю. Я дал каждому из парней указания, и они должны их строго выполнять, пока не будет других. — С этими словами я вернулся за стол.

Силк взял шляпу и направился к двери.

— Я передам им твои слова, Фрэнк, — голос его звучал уважительно, но глаза светились завистью.

Я решил сменить тему разговора.

— Ты недоплатил девятьсот долларов своей доли за прошлую неделю. Поскольку уж ты здесь, разыщи Джо Прайса и уладь этот вопрос.

— Я так и сделаю, Фрэнк, — сказал Феннелли, берясь за ручку двери и обводя ревнивым взглядом кабинет.

Я подпустил еще одну шпильку.

— И послушай меня, Силк, — тихо сказал я, — знай, что я помню, что однажды ты сам хотел заполучить эту должность, и что память у меня хорошая.

Он отдернул руку и ткнул пальцем в мою сторону.

— Но и ты не забывай, что если бы я не помог тебе, то ты никогда не получил бы эту должность.

— Я и не забываю, — тихо ответил я, — поэтому и разговариваю с тобой так вежливо.

Феннелли несколько секунд в нерешительности потоптался у дверей, казалось, он хочет сказать что-то еще, но не осмеливается. Наконец он вышел, закрыв за собой дверь. Беда с этими ребятами заключалась в том, что они привыкли все время отпихивать других, но не выносили, если их самих потеснят немного.

Я взял телефонную трубку.

— Соедините меня с Алексом Карсоном.

Карсон был главным юрисконсультом компании, я хотел подбросить ему одну идейку, которая возникла у меня во время разговора с Феннелли. Иногда проходит долгое время, пока из какого-нибудь самого обычного разговора вызреет идея, но сегодня она у меня возникла мгновенно. К сожалению, я не мог толком доверять никому из них, поэтому всю работу приходилось проделывать самому. Я только иногда подбрасывал им какую-либо информацию, иначе, если бы они знали столько, сколько знал я, у них начали бы появляться свои идеи.

Закончив говорить с Карсоном, я повесил трубку и вернулся за стол. Мне еще предстояло сделать массу вещей. Я улыбнулся про себя. Легкая жизнь — это тяжелая работа.

Секретарша принесла пятичасовой отчет и теперь ждала, пока я просмотрю его.

— Есть ли что-нибудь из Танфорана? — спросил я ее.

— Нет, мистер Кейн.

Я снова снял телефонную трубку и позвонил Джо Прайсу. Прайс работал контролером, это был очень симпатичный парень. Когда я нашел его, он зарабатывал сотню в неделю, являясь главным бухгалтером какой-то мелкой компании. У него была обнаружена недостача в несколько тысяч, и я подумал, что если вытащу его, то он мне пригодится. И Прайс стоил того. Тысячу в месяц я платил ему не за красивые глазки. Он взял телефонную трубку.

— Какие первые результаты из Танфорана? — спросил я. Танфоран находился в Калифорнии, и с ним было три часа разницы.

— Мы проиграли около восьми тысяч, — произнес Прайс своим сухим бухгалтерским голосом, — а организация около тридцати.

— А какие перспективы на день?

— Если повезет, останемся при своих.

— Хорошо, — сказал я и повесил трубку. Нельзя же все время выигрывать.

Секретарша продолжала стоять возле двери. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Там в приемной ожидает женщина. Она хочет видеть вас — мисс Ковилл.

— А как она оказалась здесь? — удивился я. — Мне неизвестна эта фамилия.

— Не знаю, мистер Кейн, — ответила секретарша. — Видно, исхитрилась пройти без вызова. — Она взяла отчет со стола. — Сказала, что вы ее знаете, что она сестра Марти.

— Ох! Да, конечно, я ее знаю, — сказал я и подумал, какого дьявола ей здесь надо. Некоторое время я размышлял, потом спросил:

— Аллисон уже здесь, мисс Уолш?

— Да, — ответила секретарша и направилась к двери. — Передать ей, что вы заняты?

Несколько секунд я колебался, потом ответил:

— Да.

Секретарша вышла. Я посмотрел на стол. Мне вроде бы и хотелось увидеть ее, но я понимал, что из этого не выйдет ничего хорошего. Хотя на мне был костюм за двести долларов и я немного пополнел, она вполне могла узнать во мне парня, которого видела в больнице. Лучше уж не встречаться с ней.

Через некоторое время вошел Аллисон. Это был мой ночной секретарь. Мне нужно было два секретаря — дневной и ночной, а женщинам было трудно работать по ночам. Я обычно задерживался в кабинете допоздна, сводя данные в таблицы, поэтому я и взял на работу Аллисона.

— Что вы хотели? — спросил я.

— Там в приемной вас дожидается женщина, мисс Ковилл, — сказал он. По его женоподобному лицу блуждала насмешливая улыбка. Мне этот парень никогда не нравился, я не могу доверять мужчинам, умеющим стенографировать.

— Я же приказал мисс Уолш проводить ее.

— Но она все еще ждет, сэр. — Обычно он редко смотрел на меня, но сейчас смотрел прямо в глаза. Я с удивлением заметил, какой сильный у него подбородок. — Она сказала, что вы пообещали принять ее.

Я поднялся. Ладно, приму ее и покончу с этим.

— Хорошо, пригласите.

Аллисон открыл дверь. Она стояла на пороге и глядела на меня. На ней был серо-голубой костюм, который очень подходил к ее голубым глазам. У нее был прямой взгляд, четко очерченный рот и почти мужской жесткий подбородок.

Подождав, когда дверь за ней закроется, она заговорила:

— Это ты, — она подошла ко мне и протянула руку.

Я сделал вид, что не заметил ее руки.

— А кого ты ожидала увидеть?

Ее рука вяло опустилась. В глазах, как тени, металось сомнение.

— Не знаю, — ответила она чуть дрожащим голосом, который затем окреп. — Конечно, это был ты там в больнице, я не ошиблась.

— Ну и что из этого?

— Наверное, ничего, — ответила она, — я просто высказала вслух свои мысли.

Мы стояли друг против друга, разделенные столом, как боксеры на ринге.

— Зачем ты пришла сюда? — спросил я.

Ее нервозность полностью прошла.

— Хотела посмотреть на тебя — тот ли ты человек, который был в больнице и который когда-то приходил в наш дом.

— Ну вот и посмотрела. Теперь все?

Она вздернула подбородок. Я подумал, что она не слишком изменилась.

— Конечно, ты все тот же, только старше и безжалостнее. — Я промолчал, и Рут заговорила снова: — Я не должна была приходить сюда. Марти и Джерри предупреждали меня…

Я резко перегнулся через стол и зажал ей рот рукой.

— Заткнись, дуреха, — хрипло прошептал я. — Неужели ты не понимаешь, что за мной постоянно следят, следят за каждым, кто приходит сюда? Разве ты не понимаешь, что с ними может случиться, если их имена свяжут с моим? — Я специально не называл имен, но был уверен, что она поняла меня. Отняв руку от ее губ, я вытер ее носовым платком и снова посмотрел на Рут.

Казалось, она вот-вот расплачется, глаза ее были полны слез, нижняя губа дрожала. Она опустилась в кресло рядом со столом.

— Я не подумала об этом.

— То-то и плохо, что не подумала!

— Я только хотела помочь, — сказала она.

— Кому? Мне? — спросил я с нарочитым сарказмом. — Если ты приведешь меня к ним, тогда будет совсем плохо. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это выйти отсюда и никогда больше не возвращаться.

Рут взяла себя в руки, встала, голос ее звучал холодно, почти официально:

— Извини, я совершила ошибку. С моей стороны было ошибкой пытаться помочь тебе. Ты совсем не изменился, тебе невозможно помочь. Ты даже не позволишь никому попытаться сделать это. Ты так до конца и будешь одинок. Сожалею, что пришла. — Она направилась к двери.

Я смотрел ей вслед. Мне хотелось поговорить с ней, я был рад видеть ее, я хотел сказать ей, как скучаю по нашей старой компании. Но я не мог этого сделать. Я не был уверен, что это не Джерри прислал ее прощупать обстановку.

— Извини, что был несколько груб с тобой, — мягко произнес я.

— Все в порядке, — ответила Рут. — Так мне и надо, я должна была это предвидеть. — Она остановилась возле двери. — До свидания.

Я подошел к ней, взял за руку, улыбнулся.

— И все-таки спасибо, что пришла.

Так мы стояли некоторое время, взявшись за руки и глядя в глаза друг другу. Потом она потянулась ко мне, и я почувствовал на своих губах поцелуй.

— Помнишь, что ты мне сказал тогда, давно? — спросила она. — Теперь мы друзья.

— До свидания, — сказал я, глядя, как за ней закрывается дверь.

Я позвонил Аллисону и поинтересовался докладом из Танфорана. Пока он диктовал мне цифры, я думал о своем. Это было чистое сумасшествие. Сейчас не время было думать о женщине, кто бы она ни была.

Или как раз время?

Глава вторая

Я засиделся в офисе допоздна. Вошел Аллисон, включил свет и удалился. За последние несколько лет я проделал большой путь. Теперь у меня было все, чего я добивался. У меня были деньги, я носил хорошую одежду, хорошо питался и хорошо жил. Что мне еще было нужно?

Женщина? Черт побери, да стоило мне только щелкнуть пальцами, и в моем распоряжении были бы лучшие девицы в стране. Нет, в этом я не нуждался.

Друзья? Возможно. Но я давно усвоил, что не могу позволить себе иметь друзей, если хочу добиться своего. За все, чего я добился, я должен был ими поступиться. А кроме того, друзья не смогли бы дать мне того, что я имел сейчас.

Я развернул кресло в сторону окна и посмотрел за реку, где сверкали огни Нью-Йорка. Странно, ведь там не было ничего такого, чего бы я не мог иметь здесь, и все же меня тянуло туда, за реку. Может быть, это происходило потому, что я не был свободен в своих действиях? Я встал из кресла, закурил, подошел к окну и остановился возле него, глядя на Нью-Йорк.

Рут пришла ко мне именно в такой момент. Интересно, почему? Неужели ее действительно послал Джерри? Наверняка он уже не может отвертеться от этого дела. И все же, если бы Джерри не взялся за него, все могло бы быть по-другому.

Зазвонил телефон. Я подошел к столу, снял трубку. Это был Аллисон.

— Я подготовил вам отчет из Танфорана.

Я взглянул на часы, было уже почти десять. Даже не подозревал, что уже так поздно. Я устал и хотел есть.

— Хорошо, давайте, — сказал я и, выслушав его, повесил трубку.

А Нью-Йорк по-прежнему был за рекой.

Несколько минут я сидел расслабившись. До ухода домой мне надо было сделать еще кое-что. Я достал личное дело Аллисона из ящика стола, где оно хранилось с позавчерашнего дня, и просмотрел его. Потом нажал кнопку вызова секретаря.

Аллисон появился в дверях.

— Да, сэр?

— Входите и садитесь, — сказал я ему. — Хочу поговорить с вами.

На его лице промелькнуло некоторое замешательство, но только на миг.

— Слушаю, сэр, — сказал он, подходя к креслу перед столом и усаживаясь в него.

Я протянул ему его досье.

— Я только что просматривал ваше личное дело, — сказал я, — в нем много необычного.

Аллисон напрягся.

— В каком смысле, сэр? — несмотря на попытку контролировать свой голос, он не смог скрыть волнения.

— Раз мы одни, вы можете оставить эти «сэр» и «мистер». Это все чепуха. Обычно люди используют обращения, чтобы скрыть отношение к людям, с которыми разговаривают. Меня все называют Фрэнк.

Аллисон кивнул.

— А меня зовут Эдвард. Эд.

Я посмотрел на него. А он не глуп. Как бы ему ни хотелось получить ответ на свой вопрос, он не повторил его, видя, что я не намерен отвечать. Сегодня вечером меня удивил его подбородок, а теперь я разглядел сильные складки вокруг рта, голубые глаза, полные решимости, морщины над бровями.

— Вам ведь не очень нравится работа такого рода, не правда ли? — спросил я. — С вашим образованием довольно странно застрять в таком месте и работать на такого парня, как я. — Я взял его личное дело и прочитал: — В тридцать первом школа бизнеса, в тридцать четвертом юридический факультет Колумбийского университета.

— Человек должен есть, — улыбнулся Аллисон, почувствовав себя более уверенно. — Голод не разбирается в дипломах, особенно университетских.

Ответ был неплох. Я почувствовал, что мне нравится этот человек, несмотря на то, что я о нем знал. Мне понравилось, что он не стал опровергать моего утверждения о том, что он заслуживает большего. Мне понравилось, что он не стал нести какую-нибудь глупость типа: «Нет, что вы, мистер Кейн! Именно такую работу я и хотел получить». Я улыбнулся.

— Не говорите так, Эд. Похоже, ваши родители вполне обеспеченные люди.

Видя, что этот номер не проходит, он попытался пойти по другому пути. В голосе его чувствовалась фальшь, он старался произвести на меня хорошее впечатление.

— Я хотел заняться чем-нибудь другим, — сказал он, — но меня не привлекает скучная рутина обычных адвокатских или деловых контор.

— И вы пришли сюда, — улыбнулся я.

— Да, — кивнул он.

— И это было то, чего вы хотели?

— Отчасти да, хотя и не совсем то, чего я ожидал.

Я громко рассмеялся.

— А что вы ожидали увидеть здесь? Ковры, залитые кровью? Не дурите, это такой же бизнес, как и любой другой. — Теперь настала моя очередь притворяться. Он начал проявлять некоторые признаки характера, и я отметил, что он не любит, когда над ним смеются. Я решил увести разговор несколько в сторону.

— Как долго вы работаете здесь, Эд?

— Почти восемь месяцев, — ответил он. Я обратил внимание, что он не называл меня Фрэнк, но также не говорил «сэр» или «мистер Кейн».

— Сколько вы получаете?

— Сто долларов в неделю.

— А что бы вы сказали, если бы я предложил вам двести?

Он удивился.

— Я… я поблагодарил бы вас.

Я снова рассмеялся. Это был хороший ответ.

— А что бы вы сделали за это?

— Что вы имеете в виду, сэр? — Еще более удивившись, спросил Аллисон, назвав меня на этот раз «сэром».

— Предположим, что я говорю вам, что Министерство юстиции попыталось заиметь в моем ближайшем окружении человека, который информировал бы его о моих делах. Допустим, что этот человек вы, я могу предположить такое. Согласны ли вы отсылать им отчеты только после моего одобрения? — Я спокойно взглянул на Аллисона.

Он поднялся и посмотрел на меня через стол сверху вниз.

— Так вы знаете? — спросил он, наклонившись вперед и вцепившись в крышку стола так, что пальцы побелели.

— Знаю что? — мягко поинтересовался я.

— Что я из Министерства юстиции? — в голосе его звучала досада человека, потерпевшего поражение.

Мне стало немного жаль его. Почему мне всегда бывало жаль плохих людей? Ведь если бы я не разоблачил его, он мог бы разнести меня и всю организацию в пух и прах.

— Ах, это, — легко произнес я, как будто речь шла о чем-то незначительном. — Да, я знал об этом, когда принимал вас на работу.

— И все-таки приняли? — его голос продолжал звучать напряженно.

— Конечно, — улыбнулся я, наблюдая изумленное выражение его лица, — ведь мне нужен был секретарь. — Он попытался что-то сказать, но я не позволил ему оборвать меня. — Сядьте, — заботливо предложил я, — не надо делать из этого трагедии. Я не собираюсь убивать вас, это не в моем стиле. Только минуту назад я говорил вам, что это бизнес. — Аллисон молча опустился в кресло. — Вы здесь уже почти восемь месяцев. За эти восемь месяцев вы не раскопали ничего такого, что позволило бы вашему министерству слепить дело. Я занимаюсь бизнесом. Вы знаете, что бизнес очень разнообразен. У нас свои интересы в различных областях: торговые автоматы, музыкальные автоматы, клубы и рестораны, мелкие производства. Я люблю немного рисковать. А кто не любит? Все доходы от любой моей деятельности самым точным образом указываются в налоговой декларации. Я не занимаюсь ничем противозаконным. Вот в общих чертах специализация моей компании. Именно это и написано на дверях: «Фрэнк Кейн Энтерпрайзис».

Некоторое время Аллисон молчал, потом посмотрел мне прямо в глаза. Скрытность, которая заставляла меня не доверять ему, исчезла с его лица, ее сменила искренность. Он улыбнулся.

— Я рад, что все кончено, — сказал он.

Я засмеялся и закурил. Я тоже был рад этому. Если бы он только знал, как близко подобрался к цели! Но дело было не только в этом. Еще до вчерашнего дня я не знал, кто он такой, и не случись этого, я мог бы оказаться в очень затруднительном положении. Я молчал.

— Думаю, что мне лучше уйти, — сказал Эд и поднялся.

— Как вам угодно, — я посмотрел ему вслед и добавил: — но мне все еще нужен хороший секретарь.

— Что вы имеете в виду?

Я решил испытать его.

— Вы можете принять мое предложение и работать на меня или продолжать работу на нынешних условиях. Меня действительно не волнует, что вы сообщаете им обо мне.

В этот момент он показался мне неправдоподобно молодым.

— Я не могу так поступить.

— Почему? Никто, кроме нас, не будет знать о нашем разговоре.

— Нет, — ответил он, — это будет нечестно.

Честно, черт побери! Может быть, он думал, что шпионить за мной — это честно? Я рассмеялся.

— Ну, как угодно.

Он вышел.

Я повернулся в кресле и посмотрел через реку. Нью-Йорк призывно подмигивал мне, словно говоря: «Иди, иди сюда».

Глава третья

Уже проехав почти половину моста через реку, ведущего в Нью-Йорк, я начал понимать, какую совершаю глупость.

Я покинул контору без пятнадцати одиннадцать и пошел в гараж за своей машиной. Там все и произошло.

— Майк, — спросил я старика сторожа, — нет ли у тебя машины, которую я мог бы одолжить на сегодняшний вечер?

Бумажка в десять долларов, которую я вложил ему в руку, задавая свой вопрос, возымела действие.

— Конечно, найдется, мистер Кейн. — Он улыбнулся беззубым ртом, прошел в гараж и через некоторое время выехал на небольшом «плимутседане».

Я сел за руль и посмотрел на приборы. Судя по указателю, баки были полные.

— Кстати, Майк, — спросил я, перед тем как тронуться с места, — а чья это машина?

— Хозяина. Но все будет в порядке, я объясню ему.

— Спасибо, Майк, — сказал я, положил ногу на газ и тронулся. Я поехал на мост, а не на паром, хотя тот и был ближе. Просто мне не хотелось останавливаться в местах, где меня могли бы узнать. Медленно выехав на дорогу, ведущую в город, я свернул с Риверсайд-Драйв на Сто тридцать пятую улицу и дальше на Бродвей. Там я остановился на минутку и забежал в аптеку на углу, чтобы узнать адрес Рут. Взяв справочник, я отыскал его.

Спустя несколько минут я остановился перед большим белым домом на углу Парк авеню. Я вошел в вестибюль и посмотрел на часы. Они показывали начало первого. Я нажал кнопку лифта.

Двери лифта открыл заспанный лифтер. Я сказал ему:

— Мне в квартиру Кабеллов, пожалуйста.

— Хорошо, сэр, — ответил лифтер, закрывая двери и нажимая кнопку. — Доктор Кабелл живет на пятом этаже, квартира пятьсот двенадцать.

Он широко распахнул дверь и посмотрел мне вслед. Остановившись перед нужной дверью, я оглянулся на лифтера. Он закрыл дверь, и кабина двинулась вниз. Я нажал звонок, потом поднял воротник пальто и надвинул шляпу на глаза. А что если ее нет дома? Я уже собрался уйти, но в этот момент дверь отворилась. На пороге стоял незнакомец.

— Мисс Кабелл дома? — спросил я. Из квартиры доносились голоса. Судя по всему, там находилось несколько человек. — Я с ее работы, мистер Ковилл.

— Входите, — человек отступил в сторону, и я вошел. — Я передам ей, что вы пришли. — Перед тем как уйти, он внимательно посмотрел на меня.

Я стоял в маленькой прихожей с поднятым воротником и нахлобученной шляпой. Справа в конце прихожей была приоткрыта дверь, в нее и удалился незнакомец. До меня донесся его голос:

— Рут, там какой-то мужчина с твоей работы, мистер Ковилл.

На несколько секунд воцарилась тишина, потом раздался голос Рут:

— Я вернусь через минуту, только узнаю, что ему нужно.

Когда она вышла в прихожую, лицо ее было бледным. Подойдя вплотную ко мне, она прошептала с тревогой:

— Зачем ты пришел сюда?

— Просто нанес тебе ответный визит, — улыбнулся я.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Здесь Джерри, — так же шепотом сказала Рут.

— Ты не ушла из моей конторы, пока не увидела меня, — сказал я, — так что моя настойчивость тоже простительна.

Рут взяла меня за руку.

— Как ты не понимаешь. Здесь Джерри, если он увидит тебя, то будет вынужден прогнать. Тебе нужно уйти.

— Не думаю, что он прогонит, — улыбнулся я. Мне даже начинала нравиться эта игра, появилось ощущение риска, как будто я шел по тонкому льду.

— Прогонит, — сказала Рут, еще ближе продвигаясь ко мне. В этом движении было что-то знакомое. Сначала я не мог вспомнить, что именно, но потом сообразил, что так делала Марианна. — Прогонит, — повторила она, — ты его не знаешь.

— Не знаю? — спросил я, вспоминая наш телефонный разговор, состоявшийся несколько недель назад. — Ну что ж, посмотрим.

Я чувствовал запах ее духов.

— Пожалуйста, пожалуйста, уходи.

И тогда я поцеловал ее. Первые секунды она стояла неподвижно, потом ее губы налились теплом, она обняла меня за шею и сильней прижалась своими губами к моим. Я целовал многих женщин после Марианны, но их поцелуи никогда не отдавались во мне, как бывало с Марианной. Сейчас же я почувствовал волнение — давнее, забытое, и вместе с тем совсем иное. Мне трудно было объяснить это, да я и не пытался. Это был мягкий, нежный, сладкий и страстный поцелуй.

Рут отстранилась от меня, но я все еще держал ее в своих объятиях. Ее глаза были похожи на два глубоких голубых озера, в которых я добровольно тонул.

— А теперь уходи, пожалуйста, — прошептала она, гладя меня пальцами по щеке.

Я улыбнулся, уверенный в себе как никогда.

— Только не за эту плату, — прошептал я. — Возможно, я и уйду, если ты пойдешь со мной.

Рут не ответила, и я сделал вид, что собираюсь снять пальто.

— Хорошо, — прошептала она, — я пойду с тобой, но подожди меня на улице.

— Я подожду здесь, — ответил я.

Рут замялась, не зная, что сказать.

— Ну хорошо, только будь осторожен. — Она вернулась в комнату, из которой пришла.

Я услышал, как она начала что-то кому-то объяснять, потом заметил, как две тени остановились возле двери. Отвернувшись к стене, я принялся разглядывать небольшую картину. Я стоял к ним спиной, но уголком глаза заметил, что это был Марти. Он не смотрел на меня, а я не слышал его слов, потому что он говорил тихо. Мне удалось ухватить только последнюю фразу, где он просил Рут быть осторожной. У Рут через руку было перекинуто пальто, и время от времени она бросала на меня взгляды. Потом она засмеялась, сказала ему, чтобы он возвращался к гостям, и подошла ко мне.

Я улыбался.

— Разреши, я помогу тебе надеть пальто.

Она посмотрела на меня. Лицо ее было серьезным и тревожным.

— Я надену его потом. Чем быстрее ты выйдешь отсюда, тем мне будет спокойнее.

Я рассмеялся и распахнул перед ней дверь.

Лифтер удивился, увидев нас. Весь путь до машины мы проделали молча. Я открыл дверцу, подождал, пока Рут сядет, захлопнув дверцу, обошел машину и уселся за руль.

— А в этой машине не слишком тепло, да? — улыбнулась Рут.

Я рассмеялся.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты, наверное, ожидала увидеть большой сверкающий лимузин. Жаль, что разочаровал тебя, но своей машиной я воспользоваться не мог. В ней сейчас мне было бы жарче, чем на пожаре.

— Ты сошел с ума, решившись приехать сюда.

— Не более, чем ты, — ответил я, трогаясь с места и сворачивая на Парк авеню. — Так куда мы?

— А куда ты можешь поехать?

Я задумался. Она была права. Сейчас для меня Нью-Йорк был не самым безопасным местом.

— Я знаю одно место, — сказал я, — там меня не потревожат.

Рут не понимала, куда мы едем, пока машина не въехала на мост, ведущий в Джерси-Сити. Подъехав к гаражу, мы пересели в мою машину.

— Эта тебе больше нравится? — с улыбкой спросил я.

Рут кивнула.

— Она даже превзошла мои ожидания.

Еще бы! Это был громадный, черный, двенадцатицилиндровый «кадиллак». Я направился к своему жилищу.

Жил я в отеле «Плаза» в трехкомнатном номере, который меня вполне устраивал. Служба отеля взяла на себя заботу о моей машине, при необходимости мне доставляли в номер еду и выполняли прочие повседневные работы. Мне это подходило, так как позволяло избежать ненужных контактов.

— Прошу пожаловать в мою келью! — объявил я.

Войдя в номер, Рут удивленно посмотрела на меня, я вошел вслед за ней и закрыл дверь. Подойдя к ней, я крепко обнял ее и поцеловал. Да, я не ошибся, это было совсем другое. Внезапно она оттолкнула меня и тихо спросила:

— Для этого ты и приезжал ко мне?

Я улыбнулся, меня и самого начал интересовать этот вопрос. Я включил свет, бросил пальто на кресло, подошел к телефону и снял трубку.

— Соедините со службой сервиса.

Ожидая, пока меня соединят, я смотрел на Рут. Пальто ее было застегнуто на все пуговицы, как будто она боялась снять его.

— Нет, дорогая, — весело ответил я, — я был голоден и хотел, чтобы кто-нибудь поговорил со мной о добрых старых временах, пока я буду ужинать.

Мой ответ разозлил ее, в ней проснулся ее прежний скверный характер. Нижняя губа задрожала, казалось, она сейчас разразится слезами.

— Ты все такой же, — гневно сказала она, — у тебя есть ответы на все вопросы. — С этими словами она направилась к двери.

— Служба сервиса, — раздался голос в трубке.

— Перезвоните, пожалуйста, — быстро сказал я, бросил трубку и побежал вслед за Рут. Я поймал ее возле дверей и схватил за плечи.

— Если бы мне не хотелось так сильно увидеть тебя, то я не поехал бы за тобой в город.

Она позволила увести себя вглубь комнаты, в глазах ее стояли слезы.

— Почему же ты сразу не сказал о своих чувствах? — тихо спросила она. — Или ты настолько привык их скрывать, что теперь не знаешь, как их выразить?

Я поцеловал ее в уголки глаз. Возможно, в ее словах был определенный смысл. Внезапно она обняла меня и поцеловала.

— Я люблю тебя, дурачок, глупое животное! — прошептала она. — Я люблю тебя всю свою жизнь и никогда не полюблю другого.

Я крепко обнял ее. От ее откровенных слов я ощутил сладостную боль, новую для меня, которую я никогда не испытывал раньше. Я снова поцеловал ее.

Зазвонил телефон. Рут пристально посмотрела на меня. Я успокаивающе улыбнулся и подошел к телефону.

— Служба сервиса, мистер Кейн. Вы звонили нам?

— Служба сервиса, — повторил я вслух, чтобы Рут окончательно успокоилась. — Холодных цыплят на двоих и бутылку «Пайпер Хейдсик» урожая двадцать девятого года, пожалуйста. — Положив трубку, я вернулся к Рут. — Может быть, ты все-таки снимешь пальто?

Она сняла пальто и протянула его мне. Глаза ее сверкали, лицо разрумянилось от холодного ноябрьского воздуха. На ней было простое, короткое черное платье.

— Куда ты смотришь? — спросила она, улыбаясь.

— На тебя, — ответил я. — Ты прекрасна. — Она действительно была прекрасна.

— Слышу голос голодного мужчины.

— Во всех смыслах голодного, — ответил я. Мы улыбнулись друг другу и почувствовали необычайную близость. Она протянула мне руку. Я взял ее, бросив пальто на соседнее кресло.

Мы сели на диван посреди комнаты. Ее рука покоилась в моей руке, голова — на моем плече. Мы сидели молча, потом я закрыл глаза. Впервые за многие годы я чувствовал глубокое удовлетворение и умиротворенность. Как будто я снова был мальчишкой и пришел домой к тете и дяде, и мы сидели вместе и молчали, и каждый из нас был счастлив и рад счастью другого. Именно так мы чувствовали себя с Рут.

Я уткнулся лицом в ее волосы, она повернула голову, и мы заглянули друг другу в глаза. В ее глазах был вопрос: «Ты любишь меня?» Вопрос, по сути, лишний. Наверное, Рут осталась довольна ответом, который прочла в моих глазах, потому что наклонилась и поцеловала меня.

Потом она снова положила голову мне на плечо и заговорила мягко, почти шепотом:

— Я не сумасшедшая, дорогой, я просто безумно рада. Наверное, потому, что слишком часто мечтала об этом. — Она вскинула голову и прикоснулась пальцами к моей щеке, глаза ее расширились от страха. — А вдруг это сон, и он пройдет, когда я проснусь.

Я взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал.

— Это не сон.

Рут облегченно вздохнула и снова опустила голову мне на плечо, а меня снова захлестнуло чувство покоя, тишины, счастья и умиротворенности, весь мир отступил куда-то далеко. Это было правдой — я вернулся домой.

Глава четвертая

Раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите, — крикнул я не поднимаясь.

В комнату вошел официант с небольшим столиком. Он подкатил его прямо к нам.

— Требуется моя помощь, сэр? — вежливо спросил он, снимая салфетку с блюд.

Я взглянул на Рут. Она слегка покачала головой.

— Нет, спасибо, — ответил я, протягивая ему чаевые и подписывая счет. — Мы сами управимся.

Официант кивнул и удалился. Рут наклонилась над столиком, положила мне на тарелку цыпленка, а я в это время откупорил бутылку. Я ужасно проголодался и ел жадно, мой рот был занят едой, и я молчал.

Рут смотрела на меня.

— Ты действительно совсем не изменился и ешь все так же, как волк. Помню, ты и мальчишкой так ел.

— Я голодный, — сказал я, отламывая куриную ножку и вонзаясь в нее зубами. — Я не ужинал.

Через несколько минут я закончил есть, закурил и стал ждать, пока поест Рут. Потом я предложил ей сигарету, и мы уютно устроились с ней на диване. Я оглядел комнату. Она была обставлена довольно богато, но до настоящего момента я никогда не чувствовал себя здесь дома. Просто это было место, куда я приходил переночевать.

Протянув руку, я обнял Рут за талию, а другой, свободной рукой, погасил сигарету и включил небольшой радиоприемник, стоящий рядом с диваном. По радио передавали приятную музыку. Вообще-то я не очень любил музыку, но сейчас она была кстати.

Рут потушила сигарету и прислонилась спиной к моей груди. Раздался стук в дверь — это официант пришел за посудой. Дождавшись, когда он уйдет, я выключил большой свет, зажег светильник рядом с диваном и снова сел. В полумраке лицо Рут было прекрасно. Мы поцеловались.

— Почему ты убежал от меня в больнице, Фрэнки? — спросила Рут.

— Не знаю, — тихо ответил я, — если бы понимал тогда, что к чему, то не убежал бы.

— Тебе, наверное, было очень плохо.

Я промолчал, мне не хотелось вспоминать о том времени. Некоторые вещи лучше вообще забыть.

— Ты что-нибудь слышал о своих родственниках?

— Нет, я так и не смог разыскать их.

— Это очень плохо. Представляю, что они должны чувствовать. Я ведь уже почти потеряла надежду когда-нибудь снова увидеть тебя.

— Неужели это так страшно? — спросил я с легкой улыбкой.

Рут повернула голову и посмотрела на меня.

— Ты и представить не можешь, как это страшно. Мне предстояло ждать тебя всю жизнь и остаться старой девой.

Я снова улыбнулся.

— Только не тебе. Вокруг тебя должно было увиваться много парней.

— Они и увивались, — кивнула Рут, — но они не были тобой, а мне нужен был только ты.

— Держу пари, что ты говорила это всем парням, — рассмеялся я.

Рут тоже засмеялась, но глаза ее остались серьезными.

— Конечно, это часть моего амплуа.

— Похвали меня еще, радость моя, — попросил я. — Мне это так нравится.

— Ты дурачок, — во взгляде Рут появилась печаль.

— Я не дурачок, просто я очень люблю, когда меня хвалят.

Рут положила голову мне на плечо, и так мы некоторое время сидели молча. Потом она снова посмотрела на меня.

— Фрэнки, мне страшно. Я боюсь снова потерять тебя.

— Не бойся, детка, — тихо сказал я, — меня от тебя теперь и трактором не оттащишь.

— Я не этого боюсь, — с лица Рут не сходила тревога. — Дело совсем в другом. Джерри и остальные охотятся за тобой.

Я самоуверенно рассмеялся.

— Им до меня не добраться. Как бы они ни старались, им не слепить дело против меня. Все вполне законно.

Рут слегка отодвинулась от меня.

— Это правда, что они говорят о тебе?

Я пожал плечами.

— Ты ведь знаешь людей, им нравится болтать только для того, чтобы создавать ажиотаж вокруг себя.

— Но ведь это не пустые слухи, да? Это правда, что ты создал организацию, которая руководит игорным бизнесом? — продолжала настаивать Рут.

— Ну а если и так? — спросил я. — Кто-то все равно должен был это сделать.

Она взяла меня за руки и серьезно посмотрела мне в глаза.

— Ты должен бросить это.

Это уже становилось забавным, и я от души рассмеялся. Подобная идея возникала в последнее время слишком у многих людей.

— Послушай, Фрэнки, — сказала Рут, все еще держа меня за руки. — Если ты не оставишь это занятие, то или попадешь за решетку, или тебя изрешетят пулями.

— Я так не думаю, детка, — сказал я. — Закон бессилен против меня, а у моих врагов не хватит смелости затеять что-то против меня, потому что они знают, что не сумеют довести дело до конца.

— Когда-нибудь доведут.

Я улыбнулся.

— Забудь об этом. Меня это не волнует, и я хочу, чтобы тебя это тоже не волновало.

— А я хочу, чтобы не случилось кошмара, — тихо сказала Рут. — Чтобы я не проснулась в одно прекрасное утро и не узнала, что ты в тюрьме.

— Завтра утром я еще буду здесь, — съязвил я.

— А как насчет остальных дней? — В ее глазах появились слезы. — Неужели ты не понимаешь, Фрэнки? Мы не сможем пожениться, пока не появится возможность всегда быть вместе, пока я не буду уверена, что ты в безопасности. Иначе ни ты, ни я не будем счастливы.

Я с удивлением слушал ее. Разве уже встал вопрос о женитьбе? Но чем больше я смотрел на Рут, тем больше мне нравилась эта мысль. Она будет отличной женой.

— Ну почему? — спросил я. — Каким образом моя работа может повлиять на нашу женитьбу? Я зарабатываю много денег, а если я не буду их зарабатывать, мы в любом случае не сможем пожениться. Это все глупости.

Рут покачала головой.

— Нет, это не глупости. Ты думаешь, что деньги решают все. Совсем нет. Нельзя купить чувство собственного достоинства и уважение, их может заслужить только сам человек.

— Я не стыжусь того, чем занимаюсь! — Я начинал злиться. — Я достаточно наломался на мелких, дрянных работах, а потом чуть не умер в поисках куска хлеба. Я доволен своей жизнью, и ты не должна меня стыдиться. Черт возьми, я отдал слишком много сил, создавая свою организацию, и я не собираюсь бросать ее только потому, что какие-то глупые пуритане говорят, что я отравляю им воздух.

— Ты не понимаешь, что я хочу сказать, да?

— Нет, не понимаю.

Взгляд Рут стал жестким.

— Тогда полагаю, нет смысла пытаться объяснять тебе, — холодно сказала она и подошла к креслу за своим пальто.

Я посмотрел на нее.

— Что ты собралась делать?

— Ехать домой, — ответила она. Плечи у нее обмякли, во всем ее облике чувствовалась усталость. — Думаю, что я пробудилась ото сна, мне здесь больше нечего делать.

Теперь я вконец разозлился.

— Так тебе здесь нечего делать? — спросил я с сарказмом. — А если я послушаюсь тебя, что мне это даст?

Рут выпрямилась, откинула назад голову, глаза ее засверкали.

— Если хочешь, я скажу тебе. Это твой шанс вернуться домой, вернуться к человеческой жизни, вернуться в общество и жить вместе с людьми, жить, а не драться. Это твой шанс выйти из джунглей, перестать рычать и царапаться, мучить себя безумной ненавистью к окружающему миру. Это шанс любить и быть любимым, делиться и получать свое, отдавать и получать. Это шанс жить без страха и сомнений, не позволяющих спокойно спать. Это твой шанс перестать быть одиноким, шанс быть человеком и иметь детей. — Рут заплакала, рыдания мешали ей говорить. Она просто стояла и смотрела на меня, ее глаза были зеркалом ее души.

Но я не сделал ни шага в ее сторону. Если бы я сдвинулся с места, то сдался бы. Грудь мою сдавила неведомая сила, я не мог смотреть ей в глаза и поэтому отвернулся. Я слишком долго и тяжело боролся, чтобы теперь оставить кому-то то, что создал. Я посмотрел на ковер. Голос мой прозвучал твердо:

— Думаю, что у меня все это есть, — сказал я.

Рут не ответила. Перестав плакать, она шагнула ко мне. Ее губы вытянулись в тонкую линию, как будто она пыталась удержать себя от того, чтобы заговорить. Затем, повернувшись, она подошла к двери и исчезла.

Я услышал, как мягко щелкнул замок, и тяжело опустился на диван. В воздухе еще чувствовался запах ее духов, я закрыл глаза и увидел ее. Рут! Внезапно я вспомнил название духов, которыми она пользовалась: «Бедный Шут». Какое точное название.

Именно бедным шутом я и был.

Глава пятая

Меня разбудил телефонный звонок. Я провел дурную ночь, впервые за многие годы я плохо спал. Всю ночь я ворочался с боку на бок и заснул только под утро. Проклиная телефон, я взял трубку и рявкнул:

— Какого черта вам надо?

— Фрэнк, — я узнал голос Алекса Карсона.

— Да, Алекс, что еще?

— Я все утро пытаюсь поймать тебя в конторе, но безуспешно. — Я посмотрел на часы, было половина двенадцатого. Спустив ноги на пол, я сел на кровати. — Сегодня утром Луиджерро посадили в каталажку.

— Ну так вытащи его, — сказал я. — Ты же знаешь, что делать, черт возьми, за это тебе и платят.

— Но Фрэнк, — запротестовал Алекс, — его забрали по обвинению в изнасиловании. Он привез к себе в Коннектикут несколько школьниц. Его взяли ребята из ФБР, и газеты уже подняли шум. Родители девчонок развопились, и фэбээровцы засадили его сегодня утром и не пустят меня к нему до окончания расследования.

Это был серьезный удар. Только вчера я уволил Аллисона, а сегодня они уже взялись за дело. Похоже, эти ребята не любили зря тратить время.

— Поезжай к родителям девчонок и купи их. — Мне совсем не хотелось, чтобы Луиджерро раскрывал свою пасть.

— Бесполезно, — сказал Карсон. — Это федеральное преступление, здесь давит правительство, а не родители.

— Послушай, ради Бога, раскинь мозгами. Купи родителей. Возьми с них показания, что они сами отпустили девчонок с Луи, что он захватил их с собой, чтобы они навестили родственников. Не знаю как, но вытащи его. — Я швырнул трубку, встал с постели и начал одеваться.

Ox уж эти сексуально озабоченные ублюдки. Мало им нормальных девок, так нет, дай потрахаться с детьми. Закончив одеваться, я позвонил в гараж, чтобы мне приготовили машину.

В контору я приехал около двенадцати и сразу позвонил Карсону. Он моментально явился ко мне.

— Ну как дела? — спросил я.

— Дай мне немного времени, Фрэнк, — ответил он. — Такие вещи не делаются за минуту.

— Хорошо, но как только вытащишь его, сразу привези сюда.

Карсон поспешно вышел.

Я позвонил мисс Уолш и попросил дать мне домашний телефон Аллисона.

— Алло, — раздался в трубке голос Аллисона.

— Аллисон, это Кейн. Вы не могли бы прямо сейчас приехать ко мне? — Я хотел потрясти его насчет Луиджерро, он наверняка что-то знал.

— Нет, мистер Кейн, не могу, — ответил он. — Со вчерашнего вечера я у вас не работаю.

Я молча положил трубку, развернул кресло, чтобы можно было смотреть в окно, и сидел так некоторое время, размышляя. Затем снова повернулся к столу, позвонил Джо Прайсу и велел ему немедленно зайти ко мне.

Прайс был стройным мужчиной с рыжеватыми волосами и тонкой полоской светлых усов. Я указал ему на кресло.

— Что ты думаешь о создании новой компании, которая занималась бы исключительно легальным бизнесом? — с ходу спросил я его.

Прайс был не дурак. Его внимательный взгляд сказал мне, что он понял мой план. Но он был мой служащий и хорошо сознавал это.

— Неплохая мысль, — сказал он с легкой улыбкой.

— Неужели? — я улыбнулся в ответ.

— Да, но что ты собираешься делать с остальной организацией?

Я пожал плечами.

— Время покажет. В такой ситуации никогда не знаешь, что произойдет в следующую минуту. Если власти вплотную подберутся ко мне, я должен буду моментально отойти на запасные позиции, но я не собираюсь делать этого до самого последнего момента.

— А как насчет чужих денег, которые вложены в легальный бизнес?

— Послушай, если они сейчас об этом не знают, то почему бы им и дальше не оставаться в неведении. — Я закурил сигарету. — К черту их.

Прайс молчал. Я видел, что он обдумывает мои слова, и знал, что он сделает — выполнит то, что я прикажу. Он понимал, кому обязан всем.

— Ты сможешь взять это на себя? — спросил я.

— Не исключено, но это значит, что они потеряют почти пятьсот тысяч.

— Экая мелочь, — широко улыбнулся я. — Настало время понести некоторые убытки. Они и так достаточно хорошо живут там у себя в Нью-Йорке. Разве нам нужно для себя еще какое-нибудь оправдание?

На этот раз Прайс думал несколько дольше, потом поднялся и протянул мне руку.

— Я сделаю это.

Я пожал ему руку.

— Я так и знал, Джо, я подготовлю для тебя хороший контракт.

Прайс вышел.

Однако мои неприятности в этот день еще не закончились. После обеда я узнал, что Большой Негр Карвелл и Мадиган также арестованы людьми прокурора округа по обвинению в уголовном преступлении. Шаги полиции я не мог предугадать, что вовсе не означало, что я о них не думал, но уследить за ними было чертовски трудно.

Общий ход действий обозначился довольно быстро — чтобы не могла действовать рука, полицейские отсекали на ней пальцы один за другим. Одновременно с этим мэр отдал приказ разогнать уличных букмекеров, весь день в конторе раздавались звонки о помощи.

Карсон сидел на двух телефонах, и к вечеру был как выжатый лимон. Около шести часов я вызвал его к себе. Он вошел в мой кабинет весь в поту, несмотря на холодную погоду.

Я указал ему на кресло и достал бутылку виски. Это было как раз то, в чем он нуждался в данный момент.

— Я слышал, что ты был здорово занят весь день, — сказал я.

Карсон быстро отхлебнул из стакана и посмотрел на меня.

— Да что с тобой, черт побери. Не с ума ли ты сошел? Под тобой земля горит, а ты улыбаешься.

— Успокойся, Алекс, — сказал я, — не так уж все плохо.

— Плохо?! — он вскочил на ноги и закричал: — Еще один такой денек, и я свихнусь.

Я налил ему еще выпить, после чего он немного расслабился. Я поинтересовался, как обстоят дела с Луиджерро. Он ответил, что еще не имеет сведений от людей, которых отправил к родителям девчонок, но ожидает их с минуты на минуту.

— А что с Карвеллом и Мадиганом? — спросил я.

Карсон сказал, что завтра утром их выпустят под залог.

— Это хорошо, — ответил я, — а если мы сумеем еще вытащить Луиджерро, то и вовсе все будет в порядке.

Карсон поднялся и направился к двери, я окликнул его:

— Не волнуйся, Алекс, скоро все закончится, и мне не хотелось бы потерять тебя.

Он кивнул и вышел, я еще некоторое время задумчиво смотрел на дверь. Ему будет трудно найти замену. Я позвонил Джо Прайсу и попросил его зайти. Вскоре он явился, держа подмышкой папку с бумагами.

— Ну как? — спросил я. — Есть ли у тебя какие-нибудь мысли по поводу нашего разговора?

— Да. Между прочим, когда ты позвонил, я как раз собирался к тебе с некоторыми документами. — Он протянул мне несколько листов бумаги.

Я быстро их проглядел. Это был обзор моих вложений в различные виды бизнеса. В общей сложности они составляли около пятисот тысяч.

— Какой от этого можно ожидать доход? — спросил я.

— У меня есть сведения по прошлому году, — сказал Джо.

Я взял отчет и проглядел его. За вычетом заработной платы и расходов чистый доход составил примерно девяносто пять тысяч. Неплохо! На эти деньги можно было жить! Я посмотрел на Прайса.

— Картина неплохая, — улыбнулся я.

— Я тоже так думаю, — ответил он.

— А как сегодня дела у компании? — спросил я, закуривая сигарету.

— Плохо. В связи с нынешней паникой у нас было много неприятностей при заключении пари. Думаю, что некоторые парни погрели на этом руки. Они звонили слишком поздно, а мы в результате несли убытки.

— И каковы убытки?

— Почти двадцать одна тысяча.

— Ну и ладно, пусть пользуются ситуацией, в конце концов в нынешнем положении убытков не избежать. — Эти ублюдки пытались свалить меня любым способом. Ну что ж, я был даже не против подыграть им. — Проставь в графе убытков семьдесят одну тысячу, и последующие десять дней изымай из средств компании по пятьдесят тысяч. Это пойдет в счет покрытия наших вложений.

Глаза Прайса расширились от удивления.

— Но эта цифра в конечном итоге составит почти миллион.

— Ну и что, — хохотнул я. — И что, ты думаешь, они попытаются сделать? Тут весь вопрос в том, кто быстрее доберется до кассы, и только. — На это Прайс ничего не ответил, и я продолжил: — Завтра займись легальной стороной дела. Зарегистрируй компанию в Делавэре под названием… — Я на секунду задумался, надо было подобрать что-нибудь солидное. — «Стандарт Энтерпрайзис Инкорпорейшн».

— Хорошо, — сказал Прайс и направился к двери, на ходу добавив: — Завтра утром поговорю об этом с Карсоном.

— Подожди минутку, — задержал я его. Мне не хотелось, чтобы Карсон был посвящен в это дело, он слишком тесно был связан с бандой из Нью-Йорка. — Тебе лучше найти другого адвоката, какую-нибудь солидную юридическую фирму. Надо, чтобы игорным бизнесом здесь не пахло. Подожди, я подумаю.

Прайс снова вернулся к столу и уселся в кресло. Я смотрел на Нью-Йорк. Он сверкал огнями, мне видны были паромы, пересекающие реку. Я вспоминал. Когда отец Джерри ушел в отставку, он поступил в одну юридическую фирму, куда его взяли из-за его связей. Какое-то время он там служил, но потом полностью отошел от дел, хотя на вывеске фирмы сохранилось его имя. Как же, черт возьми, она называется? Если мне удастся провернуть свою затею, это будет отличный трюк. Я рассмеялся про себя. Джерри пытается засадить меня в тюрьму, а фирма его старика будет представлять мой законный бизнес. Это будет сильное оружие, если мне придется применить его. Внезапно я вспомнил название.

— Я знаю одну фирму, она расположена на Пайн-стрит. «Дрисколл Кауан, Шоннеси и Коуен». — Я проследил, чтобы Прайс точно записал название.

— Завтра утром я заеду к ним, — сказал он и положил записку в карман.

— И еще, — добавил я. — Меня называй Фрэнсис, а не Фрэнк. Президентом компании с пакетом акций восемьдесят процентов зарегистрируешь меня. — А сам ты — вице-президент и казначей с двадцатью процентами.

При этих словах глаза Прайса только что не вылезли из орбит. Еще бы, я подарил ему сто тысяч. Но дело стоило того. Если он будет со мной, эти деньги с лихвой окупятся. Владение чем-либо всегда больше удовлетворяет человека, чем просто работа.

— Фрэнк, — задыхаясь произнес он, — ты не шутишь?

— Еще никогда в жизни я не говорил так серьезно, — улыбнулся я. — Теперь мы с тобой компаньоны. — С этими словами я протянул ему руку.

Глава шестая

На следующее утро Карсон вызволил из каталажки Мадигана и Карвелла. Позже днем федеральный суд выпустил под залог Луиджерро, и я передал всем приглашение прибыть ко мне в кабинет к восьми вечера. Карсону не удалось уговорить родителей девчонок, то есть не удалось уговорить всех. Только одна родительская пара пожелала выслушать его и потребовала десять тысяч, но это ничего не давало, потому что остальные не согласились. Поэтому я сказал ему, чтобы он забыл об этом.

День прошел совсем неплохо. Несмотря на все препятствия, которые чинили компании, она получила за этот день около тридцати тысяч, так что в документах цифра чистых убытков составила всего двадцать тысяч. Посыльных букмекеров продолжали хватать на улицах. Мэр попытался даже заставить телефонную компанию прекратить обслуживать номера букмекеров. Компания пообещала ему свое сотрудничество и дала указание, которое, однако, где-то в пути затерялось.

Вечером перед собранием ко мне зашел Карсон и дал полный отчет о своей деятельности в течение дня. Луиджерро предстояло предстать перед судом, и, по всей видимости, шансов выкарабкаться у него не было. Карвелл и Мадиган также должны были предстать перед судом, но шансов выкарабкаться у них было пятьдесят на пятьдесят. Даже если бы их признали виновными, им грозил небольшой срок.

Для газет этот день был урожайным, они расписывали каждый шаг Коуена. Его портреты красовались на первых страницах, а карьера представлялась такой же блестящей, как новенькая монета. Газеты запечатлели его входящим в здание суда и держащим шляпу над головой. Выглядел он здорово и сильно напоминал отца. Я только сейчас заметил, что у него такая же заигрывающая улыбка.

Я успел повидаться с Прайсом, и он сообщил мне, что дела с юридической фирмой, в которую я его направил, идут хорошо. Они приняли наш вопрос к рассмотрению и обещали в течение двух дней сообщить результат.

Около семи я отправился обедать и вернулся в контору в начале девятого. Большинство из приглашенных уже ожидали меня. Поздоровавшись с некоторыми из них за руку, я просил всех рассаживаться, предложил сигары, и мои гости закурили.

Когда они удобно устроились в креслах, попыхивая сигарами, я поднялся и начал свою речь:

— Все вы, ребята, читаете газеты, и мне нет необходимости объяснять вам, что происходит. Я пригласил вас совсем по другому поводу. Нам объявили войну, и мы должны защищать свое дело. Если мы хотим победить, то нам надо действовать вместе и сплотиться как никогда.

Мы должны быть готовы к тому, что придется понести некоторые убытки. То, что происходит в последние дни, показывает, в каком трудном положении мы оказались. Джо Прайс говорил мне, что вы слишком поздно звоните в конторы, а иногда даже после начала скачек. Я знаю, в каких трудных условиях вы работаете, однако я должен подчеркнуть, что, не имея достоверной информации до начала скачек, мы не в состоянии контролировать ставки. Вы знаете, что при нормальной работе у нас не бывает таких проколов. Сейчас, увы, совсем другое положение.

Я собираюсь расторгнуть последние пари и отказаться от телефонных ставок, но прежде мне хочется обсудить этот вопрос с вами. Мы каждый день несем убытки, но если вы хотите продолжать в том же духе, то я не против. В конце концов это ваши деньги, и я сделаю так, как вы скажете.

Закончив говорить, я оглядел присутствующих.

Первым поднялся Московитс.

— Я считаю, что Фрэнк прав. В такой обстановке мы не должны заключать пари, иначе скоро вылетим в трубу.

Феннелли подал голос из кресла. Как обычно, он говорил тихо, тщательно подбирая слова:

— Я знаю, что это тяжело, но что нам остается делать? Если мы сейчас разочаруем наших клиентов, то вскоре нам вообще придется свернуть наш бизнес. Думаю, что было бы разумнее некоторое время нести убытки. Довольно скоро мы вернем наши деньги.

Похоже, большинство были согласны с Феннелли. Я не ошибался. Этих ублюдков настолько обуяла жадность, что они не желали вдуматься в то, что происходит. Я улыбнулся про себя.

— Хорошо, джентльмены, — сказал я, — пусть будет по-вашему.

Мой расчет был верен. Я знал, что если предоставить им решать самим, то они поступят именно так, как и поступили. Это облегчало дело, и я мог свободно выполнить то, что задумал.

— Ладно, с этим мы закончили, теперь надо разобраться с другим вопросом. Вы знаете, что Луи, Большой Негр и Мадиган были арестованы. Не знаю, как они собираются выпутываться, но остальным лучше не попадаться. — Я посмотрел на трех мужчин, которых назвал. Они смутились, как нашкодившие школьники. Сначала я обратился к Луиджерро: — Карсон рассказал мне, что ты обвиняешься в изнасиловании, и шансов выкарабкаться у тебя очень немного. Тебе повезет, если получишь пять лет и будешь хорошо себя вести — тогда тебя выпустят через два года.

Луи разозлился, лицо его потемнело, он вскочил с кресла и подлетел к моему столу.

— Твой чертов адвокат просто мешок дерьма! — закричал он. — Я смогу выкарабкаться, у меня есть выход.

Выслушав его гневную тираду, я встал из-за стола и подошел к нему.

— Послушай, Луи, — спокойно сказал я. — У тебя нет шансов отвертеться, и ты знаешь об этом. Если думаешь иначе, то выбрось это из головы. Но если ты собираешься вступить в сделку с ФБР и настучать на нас, то ты не доберешься даже до тюрьмы, где будешь отбывать срок. Поэтому веди себя разумно. — Я повернулся к нему спиной и обратился к остальным: — Это относится и ко всем тем, кто был или будет арестован. Держитесь твердо, и мы защитим и сохраним ваш бизнес; начнете темнить — будете катать тачки с углем. Мы должны держаться вместе, запомните, держаться вместе!

Все молчали, поэтому я вернулся за свой стол и пару минут разглядывал собравшихся. Когда я снова заговорил, голос мой звучал тише и спокойнее.

— Что случилось, то случилось, и с этим мы уже ничего не сможем поделать. Но тем, кого еще не сцапали, нужно вести себя как можно осторожнее. Если вы женаты, то каждый вечер возвращайтесь домой к женам и держитесь подальше от увеселительных заведений. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из вас задержали даже за нарушение общественного порядка. Если у вас есть любовницы, то забудьте о них на время, отошлите их во Флориду для их же блага. Не общайтесь с людьми, которые могли бы вывести на вас полицию. — Я посмотрел на Скутца. Он содержал двух любовниц, которые жили в разных квартирах одного дома на Парк авеню. Знакомы они не были, но если бы о них узнала жена Скутца, мог бы разразиться грандиозный скандал. Я повернулся к Йенсену. — Если ты скупаешь ворованные вещи, то послушайся моего совета и немедленно брось это занятие. — Йенсен не стал возражать, так как его пристрастие к ворованным драгоценностям и машинам было хорошо известно. Если надо было что-то продать ему, то стоило только сказать, что эта вещь ворованная. Я посмотрел на остальных.

— Если у вас, ребята, вложены деньги в бордели, заберите их. Конечно, вы потеряете на этом, но лучше немного потерять сейчас, чем позже потерять все. Запомните, что арест каждого из вас в конечном итоге отразится на деятельности всех. — Я закурил. — Если кто-нибудь из вас не прислушается к тому, что я говорю, то для него это плохо кончится. У вас никогда раньше так гладко не шли дела, поэтому не стоит из-за мелочей все разрушать. — Я поднялся. — Есть вопросы?

Феннелли подошел к столу, в его движениях сквозила ледяная учтивость.

— А что нам делать, если сцапают тебя?

Этого вопроса я ожидал.

— Если арестуют меня, в чем я, впрочем, сомневаюсь, то вот вам мой совет: сворачивайте дела и сматывайтесь. Если я не буду присматривать за вами, вас всех переловят, как мух.

Феннелли улыбнулся, решив, что поймал меня.

— Но мы вели свои дела сами до того, как ты пришел к нам.

— Вы вели дела? — теперь пришла моя очередь улыбнуться. — Ты хочешь сказать, что до меня у вас все шло отлично? Ну что ж, если вы хотите вернуться к прежним временам, то пожалуйста. — Я обвел взглядом своих гостей. — Вы, парни, зависите от меня так же, как я завишу от вас. Если мне крышка, то и вам крышка, и наоборот. И еще одно. Не вздумайте хвататься за оружие, если начнете воевать с полицейскими. Тогда нам точно конец. Если же мы будем вести себя тихо и спокойно, то нас пронесет. Еще есть вопросы?

Вопросов больше не было, собрание закончилось. Присутствующие негромко переговаривались между собой. Я не тешил себя надеждой на то, что эти парни ничего против меня не замышляют. Просто я попытался внушить им, что если со мной что случится, то они потеряют последнюю рубашку.

Я знал их потаенные мысли и был уверен, что они осуществят задуманное, если решат, что это им вполне по плечу.

Глава седьмая

Я вернулся в отель около одиннадцати. Прошло уже два дня с тех пор, как Рут была здесь, но я все еще ощущал в комнате ее присутствие. Я злился на себя за то, что размяк. После Марианны я не пускал к себе в душу ни одну женщину и не хотел делать этого сейчас.

Я немного послушал радио, потом зазвонил телефон. Это был портье.

— К вам мистер Аллисон, сэр, — сказал он.

— Хорошо, пусть поднимется, — ответил я и подумал, что он, может быть, изменил свое решение.

Через несколько минут раздался стук в дверь, и я впустил Аллисона в комнату.

— Привет, — сказал я, — ну что, надумали?

— Я к вам по официальному делу, мистер Кейн, — ответил Аллисон.

Я указал ему на кресло и предложил выпить, но он отказался, и я налил себе.

— Что вы хотите знать? — спросил я.

Сначала он пристально разглядывал меня, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я проработал у вас около восьми месяцев. — Я кивнул. — Я хорошо знаю, что представляет из себя ваш бизнес, но есть несколько вещей, которые я хотел бы уяснить. Но это важно не только для меня, возможно, то, что вы скажете, пойдет и вам на пользу.

— Короче, — оборвал я его, — если смогу, то отвечу. — Я поднес стакан к губам, сделал глоток и стал ждать, что произойдет дальше.

Аллисон наклонился вперед и сцепил пальцы на коленях.

— Связаны ли вы с нью-йоркскими ростовщиками?

— Нет, — ответил я. У меня действительно не было с ними никаких отношений.

— На этот счет существует другое мнение, — жестко сказал Аллисон.

— Меня это не волнует, — отрезал я. — Невозможно запретить людям говорить что им вздумается. В этом плане у меня несколько специфический бизнес, и я не могу привлекать людей к ответу за клевету.

— А как насчет подпольной проституции?

— Ну, здесь вы можете меня совершенно исключить, я человек без предрассудков, но отнюдь не глупец.

— Значит, ваши интересы ограничиваются только тотализатором?

— Мои основные интересы, — подчеркнул я. Он и так знал об этом. — Да, главным образом, это тотализатор. Но у меня есть и другие интересы.

Аллисон откинулся на спинку кресла и задумался.

— Я бы, пожалуй, выпил, если предложение еще остается в силе, — сказал он, слегка улыбнувшись.

Я молча налил ему. Он до сих пор так и не объяснил мне цель своего прихода. Некоторое время мы сидели молча и смотрели друг на друга. Потом Аллисон стал разглядывать номер. Я терпеливо ждал, полагая, что он еще не готов сказать мне главное.

— Как давно вы знаете Рут Кабелл?

Вопрос удивил меня. Я решил не говорить ему всей правды.

— Ну, не так давно, — ответил я.

— Создается впечатление, что она принимает в вас большое участие.

— Вы разговаривали с ней? — Мне было интересно, что Рут рассказала ему обо мне.

— Вчера, — ответил он. — Почему она приходила к вам под вымышленной фамилией?

— Она работник социального обеспечения и, возможно, подумала, что если назовет свое настоящее имя, то я не приму ее. Вы знаете эту категорию людей. Ей хотелось направить меня на истинный путь, — я рассмеялся.

— Да, знаю, — медленно произнес Аллисон, но на этом его любопытство не закончилось. — Как вы познакомились?

— Это случилось лет шесть назад в больнице Беллевью. — Я закурил. — Я был болен, упал на улице, и меня привезли в больницу — голодный обморок. Я не ел несколько дней, у меня не было работы, и в течение нескольких месяцев я ночевал в подъездах, в метро и общественных туалетах. Наверное, она пожалела меня.

Он кивнул.

— Это я тоже знаю из ее рассказа. Должно быть, тогда вы переживали трудные времена.

Я так и знал, что Рут не проговорилась. Улыбнувшись, я ответил его же словами:

— Да, это были трудные времена.

Аллисон допил свою порцию, отставил пустой стакан и поднялся.

— Пожалуй, это все, что я хотел узнать.

Я тоже поднялся.

— Не стоит спешить, почему бы вам не побыть еще немного?

— Я должен вернуться в Нью-Йорк, — ответил он, направляясь к двери.

Я проводил его. Он снял с вешалки пальто, перебросил его через руку и еще раз оглядел номер. Внезапно он повернулся ко мне и, улыбнувшись, сказал:

— А знаете что, мистер Кейн, ведь вы могли бы преуспеть в любом другом бизнесе.

— Возможно, но у меня получилось только в этом, в других нет.

— Вы можете попытаться.

Я понял, что он имел в виду. Если я уйду от дел до того, как они схватят меня за руку, то, возможно, все обойдется.

— Я доведу игру до конца, — ответил я. — Было бы глупо пасовать с картами, которые у меня на руках.

— Иногда карты не так уж хороши, как это кажется, и тогда приходится идти в чистильщики.

Я пожал плечами.

— Нельзя все время выигрывать, — заметил я, — уж это я наверняка знаю.

— Ну что ж, — произнес Аллисон, поворачиваясь к двери, — дело ваше. — Я промолчал. — Спасибо, что уделили мне время.

При этих словах я улыбнулся. Как бы там ни было, но он был вежлив, чего никак нельзя ожидать от обычных полицейских. Все-таки есть смысл в том, что ФБР набирает к себе ребят после колледжа.

— Заходите в любое время, — любезно сказал я, закрывая за ним дверь.

Вернувшись в комнату, я некоторое время постоял в нерешительности, потом позвонил Рут. Ответил мужской голос:

— Доктор Кабелл слушает.

— Мисс Кабелл дома? — спросил я.

— Нет, — ответил Марти, — что-нибудь передать ей?

Я на секунду задумался, потом сказал:

— Нет, спасибо, я перезвоню позже.

— Подождите минутку, — успел вставить Марти. — Это Фрэнк?

Второй раз за этот вечер я здорово удивился. Что за черт! Неужели Рут рассказала всему городу, что встречалась со мной? Немного подумав, я решил, что от брата она в любом случае ничего таить не стала.

— Да, — ответил я.

— Фрэнк, — возбужденно воскликнул он, — это Марти, ну как ты?

— Я знаю, — голос мой был ровен и холоден.

Мартин не придал значения моей интонации и продолжал так же радостно:

— Господи, парень, я хочу тебя видеть.

Меня не могла не тронуть его неподдельная искренность.

— Спасибо, — сказал я уже более мягко, — но тебе лучше не делать этого сейчас, могут возникнуть осложнения.

— Ты имеешь в виду Джерри? — спросил он. — Ну и черт с ним, пусть думает что хочет. В конце концов, мы же друзья.

— Я имел в виду не Джерри, а себя.

— A-а, — в голосе Марти сквозило явное разочарование. — А разве мы не можем встретиться где-нибудь в тихом месте и поговорить? Никто об этом не будет знать. Рут говорила мне, что встречалась с тобой, и ничего не случилось.

С одной стороны, он был прав, но с другой, ошибался.

— Об этом я и хотел поговорить с Рут. У меня только что был агент ФБР, до этого он успел встретиться с Рут, и я хотел узнать, что она ему рассказала.

— Я не знал об этом, — сказал Марти, — она мне об этом не сообщила.

— Может быть, просто не успела, — попытался я оправдать ее, — а может быть, они виделись только сегодня. Так что извини, но нам лучше пока воздержаться от встречи.

— Понимаю, — тихо ответил Марти. — Когда Рут придет, передать ей, что ты звонил?

— Да, будь добр, — я продиктовал ему номер телефона.

— Как только придет, сразу передам.

— Спасибо, — сказал я, — пока.

— Желаю удачи, и, если тебе понадобится друг, вспомни обо мне.

— Еще раз спасибо, — я чувствовал некоторую неловкость, так как не привык, чтобы люди относились ко мне хорошо за просто так.

— Пока, — попрощался Мартин и повесил трубку.

Я сел в кресло и принялся читать газету. Примерно через полчаса раздался телефонный звонок. Я взял трубку.

— Кейн слушает.

Это была Рут, голос ее звучал холодно и сухо.

— Мне передали, что ты звонил.

— Да, — под стать ей ответил я. — С тобой говорил Аллисон из ФБР, меня интересует, что ему надо.

— Наверное, ты хочешь узнать, что я сказала ему?

— Пусть будет так.

— Ты никому не доверяешь, не так ли?

— Дело касается меня, и я не могу поступать иначе.

— Если тебя это успокоит, — сказала Рут, — то знай, что я ему ничего о нас не говорила. Просто сказала, что познакомилась с тобой в больнице и заинтересовалась твоей судьбой.

— Это хорошо. Он был у меня сегодня вечером, и я ему сказал то же самое.

— Ты только для этого и звонил? — в голосе Рут промелькнули какие-то странные нотки.

— Только за этим, детка. Я пришлю тебе орхидею в знак благодарности, что ты умеешь держать свой ротик на замочке.

Я мог обмануть ее, но не себя. Мне не было никакой необходимости звонить ей, все, что мне было нужно, я узнал от Аллисона.

— Оставь ее себе, — снова ледяным тоном сказала она, — тебе незачем подкупать меня. — С этими словами Рут положила трубку.

Повесив трубку, я некоторое время улыбался. Когда я уеду и заведу собственное дело, то переложу часть работы на нее.

Она справится.

Глава восьмая

Был вечер накануне Рождества, четверг, двадцать четвертое декабря тысяча девятьсот сорокового года. Я сидел в своем кабинете и слушал музыку, доносившуюся снизу. Как и во многих учреждениях, у нас полным ходом шла рождественская вечеринка. Скоро и мне предстояло спуститься туда, надо было показать служащим, что я реальная, а не выдуманная фигура. Большинство из них вообще не видели меня в течение года, потому что я пользовался персональным входом и лифтом. Руководство отделами было возложено на их начальников, которые передавали отчеты моему личному персоналу, а те, в свою очередь, уже предоставляли их мне.

Вошла мисс Уолш, на ней было новое платье. На такие вечеринки женщины всегда принаряжались: цветы в волосах, красивые платья, тщательная косметика, яркие улыбки.

— Если я не нужна вам больше, то я, пожалуй, пойду вниз, — она улыбнулась.

Я улыбнулся ей в ответ.

— Все в порядке, мисс Уолш, можете идти. — Я достал подарок, который купил для нее несколько дней назад. Обычно я дарил ей флакончик духов или коробку конфет, но в этом году я решил подарить ей часики. Она их заслужила. После ухода Аллисона ей приходилось много работать и часто задерживаться вечерами. — Желаю приятного Рождества!

Мисс Уолш взяла сверточек. Чувствовалось, что ей не терпится посмотреть, что там, но она не хочет раскрывать его при мне, боясь, что я сочту это невежливым.

— Благодарю вас, мистер Кейн, и желаю счастливого Рождества, — сказала мисс Уолш и вышла.

Я посидел еще немного, потом спустился вниз на вечеринку, которая была в самом разгаре. Как всегда, несколько человек уже были порядком хмельные, остальные находились в различных стадиях подпития. Обычно, когда я входил в зал, разговоры смолкали, старожилы принимались объяснять новичкам, кто я такой, потом веселье возобновлялось. Я некоторое время находился в зале, вежливо кивая тем, кто приветствовал меня, потом незаметно исчезал.

В этот раз меня одолевала непонятная тоска. Присутствуя на таких вечеринках, я обычно чувствовал свою силу и власть, а сейчас ощущал пустоту. Я наблюдал за танцующими парами, понимая, как далек от всего этого. За эту вечеринку должен был платить я, но это был не мой праздник.

Беспокоиться мне было не о чем. После ареста Луиджерро и других все вроде бы затихло. Ребята вели себя смирно, и создалось впечатление, что возня вокруг нашей компании постепенно сходит на нет. Заметки о моей деятельности перекочевали с первых страниц газет на последние, уступив место новым сенсациям. Однако я понимал, что опасность еще не полностью миновала. Я повернулся, собираясь покинуть зал.

— Мистер Кейн? — раздался позади меня нежный молодой голос.

Я обернулся, передо мной стояла девушка. Внешность ее соответствовала ее голосу, только глаза чуть округлились от боязни собственной отваги.

— Да? — мягко сказал я.

Страх в ее глазах исчез, я представил, что если бы заговорил с ней холодно, то она, наверное, убежала бы.

— Не хотите потанцевать? — девушка опустила взгляд и сделала рукой приглашающий жест.

— С удовольствием, — ободряюще улыбнулся я.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Я предложил ей руку, и мы начали танцевать. Присутствующие уставились на нас. Пусть смотрят. Это моя вечеринка, и если мне хочется танцевать, значит, так и должно быть. Я впервые танцевал на подобных вечеринках.

Девушка танцевала хорошо, скользила легко и весело, музыка тоже была веселой и довольно быстрой. Девушка уютно устроилась в моих руках, я чувствовал ее молодое тело. Пока мы танцевали, она, подняв голову, смотрела на меня, как бы изучая мое лицо. Я тоже посмотрел на нее, но она прикрыла глаза, так что я не смог заглянуть в них, потом она и вовсе слегка отвернулась.

— Вы очень хорошо танцуете, мистер Кейн, — робко прошептала она.

— Вы все-таки, наверное, имеете в виду себя. Без вас у меня бы ничего не получилось, мисс…

Девушка покраснела.

— Мюриель, Мюриель Бонем, — сказала она, и после этого слова посыпались из нее, словно из пулемета. — Надеюсь, вы не посчитали меня нахалкой за то, что я пригласила вас танцевать?

— Конечно, нет, я рад, что вы это сделали.

Мои слова добавили ей уверенности.

— Я именно так и подумала, когда увидела вас. Вы выглядели таким одиноким, я имею в виду — ни с кем не разговаривали.

Я снова посмотрел на девушку. Наверное, это действительно бросается в глаза, раз уж даже такой ребенок сумел это подметить.

— Почему вы подумали так, Мюриель?

— Это было видно по тому, как вы стояли и смотрели на танцующих — как будто вам тоже хотелось потанцевать. — Она улыбнулась.

— Понятно, — тихо сказал я. Танец подходил к концу, и когда музыка закончилась, мы остановились с ней в углу и зааплодировали. Лицо ее сияло, она смеялась.

Девушка была слишком молода, чтобы работать в такой организации, как наша. Я сделал для себя заметку дать указание мисс Уолш выяснить, в каком отделе она работает и уволить ее. Ей лучше держаться от нас подальше.

Зазвучала музыка. Я посмотрел на девушку, она кивнула, и мы снова пошли танцевать. Когда танец закончился, я поблагодарил ее и вернулся в свой кабинет. Налив себе выпить, я уселся в кресло, прислушиваясь к доносившейся снизу музыке. Девушка была права, я был одинок, но каждый человек должен сам решить, к чему он стремится. Я свой выбор сделал давно.

Мой взгляд упал на телефон. Конечно, я мог позвонить Рут и поздравить ее с Рождеством, это могло бы послужить еще одной попыткой примирения. После нашего последнего телефонного разговора цветочный магазин каждый день отправлял ей от моего имени орхидеи. Она никогда не благодарила меня за них, но никогда и не отказывалась. Было бы хорошо сейчас поговорить с ней. Я потянулся к телефону и вдруг заметил, что дверь кабинета медленно открывается. Продолжая наблюдать за дверью, я выдвинул левый ящик стола и опустил туда руку. Рука коснулась холодного металла автоматического пистолета, который я хранил там, пальцы крепко сжали рукоятку.

В образовавшуюся щель просунулась голова девушки, бледно-золотистые волосы сверкнули в полумраке кабинета. Увидев меня за столом, она широко распахнула дверь и вошла в комнату.

— Так вот вы где, мистер Кейн, — сказала Мюриель.

Я задвинул ящик.

— Да, — ответил я, — а почему вы пришли?

Девушка уже стояла передо мной.

— Не знаю, так мне захотелось, — просто ответила она, при этом в ее глазах было удивленное выражение, как будто она сама не понимала, что с ней творится.

Я встал из-за стола и подошел к ней. Что-то творилось у меня внутри, я чувствовал нервозность и напряжение, губы вытянулись в тонкую жесткую линию.

— Мистер Кейн, — девушка казалась слегка испуганной, — что вы хотите сделать? — Голосок ее задрожал, теперь она, наверное, была бы непрочь ускользнуть от меня.

Я ничего не ответил, лишь положил руки ей на плечи. Она слабо кулачками уперлась мне в грудь. Одной рукой прижав ее к себе, я другой рукой взял ее за подбородок, повернул ее лицо к себе и поцеловал. Мюриель уцепилась за карманы моего пиджака. Это был долгий, грубый поцелуй. Когда я отпустил ее, глаза ее были полузакрыты, она бессильно повисла на мне.

— Ты для этого пришла сюда? — хрипло спросил я.

Мюриель, казалось, не обратила никакого внимания на мою интонацию. Голова ее лежала на моем плече, лицо было повернуто от меня. Слабым голосом она смогла только вымолвить:

— Ох, мистер Кейн…

Я посмотрел на нее сверху вниз. Маленькая сучка так и просилась, чтобы ее разложили. Внезапно я почувствовал себя старым и усталым, прежний запал прошел. Я опустил руки и повернулся к ней спиной.

— Что случилось, мистер Кейн?

— Ничего, — ответил я, — езжай домой, детка, чтобы потом не пожалеть. — Я закурил сигарету.

— Мистер Кейн, — промурлыкала Мюриель слабеньким хитреньким голоском, — я ни о чем не буду жалеть, не отправляйте меня домой.

— Хватит, — сказал я. — Ты слишком молода, чтобы играть в эти игры. Возвращайся домой к маме.

— Мне двадцать, мистер Кейн, — сказала она, гордо вскинув головку, — и я достаточно взрослая, чтобы играть в те игры, в которые мне хочется.

Я молча посмотрел на нее.

— Мистер Кейн, — снова начала она, уставившись в пол, — а где вы собираетесь встречать Рождество?

Ее вопрос озадачил меня, такого я от нее не ожидал.

— А что? — спросил я.

— Вы не могли бы поужинать со мной? — спросила Мюриель, все еще глядя в пол. — Мне не хотелось бы снова встречать Рождество одной.

Меня заинтриговало слово «снова».

— Почему одной?

— Я живу в меблированных комнатах, — тихо ответила она. — Мои родители умерли, и мне не с кем встречать Рождество. — Она посмотрела на меня, глаза ее были полны слез. — Всем есть куда пойти, а нам нет.

— Откуда ты знаешь, что мне некуда пойти? — спросил я.

— Это видно по вашему лицу, мистер Кейн, — сказала Мюриель, пристально глядя на меня. — Я безошибочно чувствую, когда человек одинок.

Несколько секунд я смотрел на нее, потом улыбнулся. Она тоже улыбнулась.

— Хорошо, Мюриель, — сказал я как можно строже, — я поужинаю с тобой, но запомни: никаких развлечений.

— Мистер Кейн, но я уже не девственница.

Я рассмеялся.

— Мисс Бонем, я тоже. — Я поцеловал ее, и мы отправились ужинать.

Ужинали мы в Ойстер Бэй, она действительно была приятной девочкой, а у меня было плохое настроение, и кроме того, я не поверил, что ей уже двадцать. После ужина я повез ее домой. Она жила в Тинеке, я остановил машину перед домом, на который она указала, и вышел проводить ее до дверей.

— А разве вы не собираетесь поцеловать меня, мистер Кейн? — печально спросила она.

Я усмехнулся про себя, было бы глупо отказываться.

— Ладно, детка, — сказал я, — но только один поцелуй.

Она шагнула ко мне, в свете фонарей лицо ее выглядело старше.

— Мистер Кейн, я ведь не ребенок.

Я обнял ее и поцеловал, и лишь после этого поцелуя понял, что она действительно не ребенок. Если это была приманка, то она ей удалась.

Я снова поцеловал ее.

Мюриель крепко прижалась ко мне, я чувствовал все ее тело, губы у нее были теплые и мягкие, она обхватила меня за голову и прижала мое лицо к своему.

Прямо позади раздался грубый, хриплый мужской голос, обращавшийся к ней, а не ко мне:

— Отлично, Бонни, теперь ты свободна.

Девушка отпустила меня и отошла назад, ее лицо было абсолютно безразличным. Отведя от нее взгляд, я начал медленно поворачиваться. Мозги лихорадочно работали, и к тому моменту, когда я полностью обернулся и увидел двух мужчин и направленный мне в живот пистолет, в голове осталась только одна мысль: «Это конец».

Глава девятая

Я стоял молча. Живот свело, и я сначала подумал, что он просто заболел, но потом понял, что это от страха.

— Обыщи его, — приказал парень с пистолетом своему напарнику.

— Не надо, — сказала Бонни, отходя от меня, — он чистый.

— Все равно обыщи, мы не можем рисковать, детка.

Я поднял руки, и второй парень обыскал меня. Когда он отошел, я посмотрел на всю троицу. Девушка теперь стояла рядом с парнем, держащим пистолет, она была абсолютно спокойна. Я попытался просчитать ситуацию, но мозги, словно затуманенные, крутились слишком медленно. Возможно, это было и потому, что я не привык стоять с поднятыми руками.

— Повернись, — приказал мне парень с пистолетом, — и садись в свою машину.

Я исполнил приказ. Трудно возражать под дулом пистолета. Но какой во всем этом был смысл? Если замышлялось мое убийство, то трудно было найти более подходящее место, вокруг не было домов. Мысли лихорадочно перескакивали с одного на другое. Девушка сказала, что ее родители умерли; только два человека могли рассчитать, что я клюну на это. Только два человека, которые знали историю моей жизни и были заинтересованы в моем устранении.

Джерри и Силк.

Если это Джерри, то мне было трудно предположить, что он задумал, а если это Силк, то меня должны были бы убить на месте. Я следил за дорогой, продолжая размышлять.

— Через мост в Нью-Йорк, — приказал парень с пистолетом, сидевший сзади, девушка сидела рядом со мной на переднем сидении. — Тебе предстоит встреча с окружным прокурором.

У меня невольно вырвался вздох облегчения, в конце концов хоть что-то прояснилось. Но я до сих пор не мог понять, почему Джерри действует таким способом, не похоже, чтобы это был его стиль работы. Я обратился к девушке.

— Ты подловила меня, детка.

— Это было просто, — равнодушно ответила она.

Она была права, она просто поставила ловушку, а я сам влез в нее.

— Сколько времени ты работаешь у меня? — спросил я.

— Я у вас не работаю, я специально пришла на вечеринку и поджидала вас.

Я хотел еще что-то сказать, но сидящий сзади парень ткнул меня дулом пистолета между лопаток.

— Заткнись, — сказал он, и я замолчал.

Мы переехали мост и направились в город. Парень взял меня за плечо.

— Езжай в отель «Дофин», — сказал он.

Я знал это место, надо было ехать вверх по Бродвею до Семидесятых улиц. Что-то в этой истории, однако, настораживало, что-то здесь было не так, я чувствовал это, но не мог понять что.

Я припарковал машину на Бродвее, и мы вошли в вестибюль отеля. Парень взглянул на часы.

— Рановато приехали, — заметил он, — пойдем в бар и выпьем, но только без фокусов.

Вчетвером мы молча прошли в бар, он был почти пуст, мы сели за столик. Подошел официант, я заказал виски и заплатил. Так мы просидели несколько минут, потом девушка встала и пошла к телефону. Позвонив, она вернулась, главный из парней, кивнув, поднялся.

— Заканчивай, — приказал он. Я допил виски. — Все, пошли.

Я последовал за парнем к стойке портье, где он сказал клерку:

— Двухкомнатный номер с ванной для моего друга, — и указал на меня.

Клерк протянул мне регистрационную книгу.

— Распишись, — приказал парень.

Я поставил в книге свое имя — Фрэнк Кейн. Это, видно, тоже входило в их схему, но только я не знал, кто ее автор и не мог просчитать всей схемы.

Нас проводили в номер на четвертом этаже, я дал посыльному доллар, и он удалился.

— Устраивайся поудобнее, — сказал парень.

Я уселся в кресло, стоящее рядом с окном. Парень с пистолетом подошел к телефону и набрал номер, пистолет в это время был направлен на меня.

— Мистер Коуен? — спросил он и через несколько секунд продолжил: — Мистер Коуен, Кейн приехал в Нью-Йорк, чтобы поговорить с вами. — Выслушав ответ, он сказал: — Он хотел бы поговорить с вами наедине. Хорошо, он ждет вас в отеле «Дофин» на Бродвее, номер четыреста двенадцать. — Парень положил трубку.

Теперь все встало на свои места, схема была ясна, она полностью сложилась в моем мозгу.

— Все в порядке, Бонни, можешь передать хозяину, что окружной прокурор будет здесь через полчаса, — обратился парень к девице.

Она встала и пошла к двери.

— Удачи тебе, детка, — кинул я ей вслед.

Она обернулась и улыбнулась мне.

— Пожелай ее лучше себе, сейчас она тебе нужнее, чем мне.

— Ну хватит, Бонни, иди, — поторопил ее парень.

Девица вышла из комнаты. Парень повернулся к напарнику:

— Спускайся в вестибюль и позвони мне, когда он появится.

Напарник тоже вышел.

Парень усадил меня в кресло между собой и дверью, а сам сел возле телефона. Мы посмотрели друг на друга.

— Ты из Детройта? — спросил я.

Он промолчал.

— Сколько тебе обещали заплатить за это? — снова спросил я.

Мой вопрос опять остался без ответа.

— Я заплачу тебе вдвое.

— Заткнись, — сказал он.

Итак, все было ясно: он застрелит Коуена, когда тот войдет, потом вырубит меня и вложит в мою руку свой пистолет. Картина будет говорить сама за себя.

Моим объяснениям никто не поверит, и человек, который придумал все это, убьет сразу двух зайцев: устранит и прокурора и меня. Наверняка это Феннелли, теперь я был в этом абсолютно уверен. Только ему в голову мог прийти такой дьявольский план. Просто, но эффективно! Мое присутствие в отеле они зафиксировали в баре и у портье. Прокурор поднимется сюда — один выстрел и я спекся. Меня бросило в пот.

Так мы сидели, глядя друг на друга, и я не видел никакого выхода из этой ситуации.

Я взглянул на часы, оставалось совсем немного времени. Достав платок, я вытер лоб. Если уж этому суждено случиться, пусть бы поскорее.

Зазвонил телефон, парень поднял трубку. Выслушав сообщение, он поднялся из кресла и, подойдя ко мне, указал на кресло, в котором только что сидел.

— Сядь туда, — приказал он.

Я пересел, в голове застучали маленькие молоточки, горло сдавило.

Он подошел к двери и встал справа, чтобы его не заметили, когда дверь откроется. Направив пистолет на меня, он сказал:

— Сиди тихо и останешься живой.

В отчаянии я снова заговорил:

— Тебе не удастся смыться, ваш план не сработает. Я заплачу сколько ты скажешь.

Парень посмотрел на меня, на его угрюмом лице появилось презрительное выражение.

— Все вы одинаковые, денег полно, а как прижмешь вас, сразу начинаете хныкать. — Он сделал предостерегающий жест пистолетом. — Заткнись.

Через секунду раздался стук в дверь и одновременно зазвонил телефон. Я автоматически схватил трубку, прижал ее к уху и сказал:

— Войдите.

— Фликс, — произнес голос в трубке, — здесь полно полицейских.

Промолчав, я опустил трубку и поднялся. На этот раз я был рад, что мне не доверяли, у Джерри хватило ума привести с собой полицейских. Он не доверял мне. Я быстро сказал парню, который стоял возле двери и смотрел на меня:

— Все оцеплено полицией, спрячь пушку, я тебя не выдам.

Он нерешительно посмотрел на меня и слегка поднял побелевшую руку, сжимавшую пистолет.

Я сделал еще шаг к нему, дуло пистолета поднялось еще выше. В этот момент в комнату вошел Джерри и встал как раз между нами. Он не видел парня, стоящего за его спиной. Позади Джерри я увидел несколько человек, внимательно следивших за мной.

— Я рад, что ты позвонил, — сказал Джерри, — пора тебе внять голосу разума.

Глава десятая

Вспышка фотоаппарата на секунду ослепила меня, а потом я увидел, как парень за дверью спрятал пистолет и подошел ко мне. В голову пришла глупая мысль, что завтра моя фотография появится во всех газетах. Я рассмеялся.

— Входи, — сказал я, — рад тебя видеть.

За Джерри в комнату проследовали сопровождавшие его полицейские.

— Это арест? — спросил я.

— Пока нет, — ответил он. — Ты сказал, что хочешь поговорить со мной.

— Я этого не хотел, это была его идея, — сказал я, указывая на парня. — Он устроил эту встречу с помощью пистолета, это была двойная ловушка.

Парень сунул руку в карман, но один из детективов ударил его, и он упал. Я продолжал говорить, как будто ничего не произошло.

— Что касается меня, то я думаю, что нам лучше было бы не встречаться.

Детектив одной рукой вытащил у парня пистолет, а другой поднял его на ноги. Парень был явно ошеломлен, он потряс головой и сказал:

— Это все подстроил Кейн. Сукин сын! Когда он понял, что ничего не вышло, то свалил все на меня.

Я рассмеялся.

Джерри повернулся и сказал полицейским:

— Отвезите его в управление и выясните, кто он такой.

— Может быть, Кейн тоже вооружен, — подал голос другой детектив, явно не желая оставлять нас одних.

Джерри посмотрел на меня, я молча покачал головой. Он снова повернулся к полицейским.

— Нет, у него нет оружия, ждите нас внизу.

Мы остались одни. Я сел в кресло, Джерри, сняв пальто, тоже сел и посмотрел на меня.

— Ты сказал правду?

— Да, — кивнул я, — это была ловушка. Они собирались убить тебя и повесить это на меня. Беспроигрышный вариант. — Я вынул сигареты и предложил Джерри закурить.

Он отказался и достал из кармана пальто сигару. Мы курили и смотрели друг на друга.

— Есть какие-нибудь идеи насчет того, кто стоит за этим? — небрежно спросил Джерри.

Я улыбнулся про себя. Детская уловка.

— Если бы знал, то это не сработало бы, — ответил я.

Мы снова замолчали, я изучающе смотрел на Джерри. Он располнел, лицо округлилось, у него были слегка волнистые рыжевато-каштановые волосы, тонкая ниточка усов, красные щеки и небольшой животик. На лице выражение самодовольства. Он тоже изучал меня.

— Боже, как ты постарел, — вырвалось у него. Я улыбнулся и промолчал. — Никогда не думал, что мы встретимся при подобных обстоятельствах.

Я продолжал молчать.

Джерри еще некоторое время смотрел на меня, потом заговорил ровным деловым тоном.

— Ты понимаешь, что происходит между нами. Я хотел бы помочь тебе, но вынужден выполнять свою работу.

«Старая песня», — подумал я, а вслух сказал:

— Конечно, понимаю.

— У меня есть к тебе несколько вопросов, — Джерри достал из кармана бумагу, просмотрел ее и убрал назад. — Знал ли ты парня по кличке Толстяк Кроун?

Я кивнул.

— Откуда?

— Встречал в городе, — ответил я, — но знакомства с ним не водил и никогда не имел общих дел.

— Но когда он выступил против слияния игорного бизнеса в единую организацию, ты убил его?

Я улыбнулся.

— Не имею ничего общего с его убийством и организацией игорного бизнеса. Мой бизнес вполне легальный. — Я затянулся сигаретой. — Если ты собираешься расспрашивать меня об этом, то не трать напрасно время. Я не могу сообщить тебе ничего, даже если бы и захотел вникнуть в то, о чем идет речь.

Джерри разозлился.

— Значит, ты решил занять такую позицию?

Он сошел с ума, если думал, что я буду вести себя иначе. Если он рассчитывал, что я расколюсь только потому, что мы в детстве были друзьями, то он ошибался. Я не собирался давать ему материал против себя.

— Ну хорошо, — сказал он. — Я начинаю верить этому парню, что ты сам подстроил эту ловушку.

— Думай, что хочешь, — ответил я.

— Послушай, я дал тебе время, потому что знаю тебя, я говорил тебе об этом месяц назад, когда мы только начали раскручивать дело, но, видно, зря. Теперь я говорю тебе, что собираюсь посадить тебя. Я умышленно не спешил, но с этого момента я возьмусь за тебя серьезно.

Он опять нес чепуху. Если бы он мог, то давно уже засадил бы меня. Он ничего не предпринял против меня потому лишь, что не сумел зацепить.

— Дело твое, — сказал я, глядя на Джерри.

— Это будет твой конец, — крикнул он.

— Тише, — отрезал я, — потревожишь соседей.

Лицо его налилось кровью, на шее выступили жилы.

— Мерзкий ублюдок! — заорал он.

Понадобилось двадцать лет, чтобы он высказал мне то, что хранил в себе. Я холодно посмотрел на него.

— Конечно, ты ведь не ублюдок, — заметил я с легкой улыбкой.

Он снова сел и впервые за время нашего разговора назвал меня по имени.

— Фрэнк, — произнес он извиняющимся тоном, — я совсем не это имел в виду, извини меня, я погорячился. Мне это дело нравится не больше твоего, но я вынужден выполнять свою работу.

— Забудем об этом, — сказал я, — я понимаю, что ты чувствуешь.

Некоторое время мы молчали, занятые своими мыслями.

— Почему ты не бросишь все, Фрэнк? — спросил Джерри.

Я не ответил. Мое объяснение могло только подтвердить его догадки, а я не хотел ничего подтверждать, независимо от того, какие чувства он испытывал ко мне.

Видя, что я не собираюсь отвечать, он продолжил:

— Я свободно могу посадить тебя за попытку покушения на мою жизнь.

— Конечно, — согласился я. Однако по всему было видно, что добивался он не этого.

— Ты получишь небольшой срок, выйдешь из этого дела безболезненно и будешь в безопасности.

Я улыбнулся и посмотрел на него.

— Ты пытаешься защитить меня или население города?

В глазах Джерри заиграли искорки.

— А ты откровенен, — сказал он.

— А почему бы и нет? Тебе поручена работа, выполняй ее, если можешь. Мне ты ничем не обязан.

Он поднялся.

— Мы могли бы быть друзьями, — сказал Джерри и протянул руку.

— А мы и есть друзья, — ответил я, пожимая его руку. — Дружба дружбой, а служба службой.

— Я собираюсь уничтожить твою организацию, — сказал он, продолжая держать меня за руку, — бросай ее, пока не поздно.

— Что ж, это твоя работа, — повторил я. — Попытайся.

— Думаешь, не сумею? — он отпустил мою руку.

— Думаю, нет, — ответил я.

— Если я сейчас отпущу тебя, ты придешь ко мне в кабинет в понедельник? — спросил Джерри.

Он давал мне передышку. Я согласно кивнул, в понедельник я смогу привести с собой Карсона.

— Жду тебя в десять, — сказал Джерри, поворачиваясь к двери.

— Приду.

Он обернулся и снова посмотрел на меня, на лице его промелькнула знакомая мне улыбка.

— Поздравляю с Рождеством!

— И я тебя поздравляю, — сказал я, глядя ему вслед.

На часах было начало первого. Спустившись в вестибюль, я заплатил пятнадцать долларов за номер. Меня даже порадовала возможность сделать это. Я вышел на улицу, моя машина стояла там, где я ее оставил, на руле была прикреплена квитанция за штраф. Я рассмеялся и уселся на водительское место.

Я проехал уже несколько кварталов, когда с заднего сидения раздался голос:

— Здравствуй, Фрэнк.

Я не поверил своим ушам, это был голос Рут. Обернувшись, я остановил машину возле тротуара.

— Как ты оказалась здесь? — спросил я.

Прежде чем ответить, она вышла из машины и перебралась на переднее сиденье.

— Когда ты позвонил, Джерри был у нас.

— Я не звонил ему, — сказал я, — это все было подстроено.

Я рассказал ей, что произошло, опустив приключение с девушкой.

Она слушала меня с напряженным лицом. Когда я закончил, она разочарованно проговорила:

— А я уж подумала, что тебе не чужд здравый смысл.

Я взял ее за руку.

— Дай мне время, возможно, я откликнусь однажды на его зов.

— Но не сегодня? — спросила Рут.

— Сегодня у меня еще есть дела, — ответил я и попытался сменить тему разговора. — Как ты оказалась в моей машине?

— Я приехала с Джерри, — автоматически ответила Рут, занятая другими мыслями. — И когда увидела твою машину, то села в нее, чтобы подождать тебя. Я знала, что рано или поздно ты придешь.

Да, несколько часов назад она знала больше, чем я. Тогда я и гроша не поставил бы за свою жизнь. Я остановился возле дома Феннелли.

— Подожди меня, — попросил я, — мне надо повидать одного парня, вернусь через несколько минут.

Рут не ответила, и я поднялся по ступенькам и нажал дверной звонок. Если эта ловушка дело его рук, то он будет дома с друзьями. Я оказался прав. Дверь мне открыл Лоренс, я молча прошел мимо него в комнату.

Феннелли сидел за карточным столом, держа в руках стакан. Увидев меня, он очень удивился.

— Что ты тут делаешь, Фрэнк? — Я холодно рассмеялся. — Я имею в виду в Нью-Йорке, — уточнил Феннелли.

Тут он допустил промашку, ему не надо было добавлять последнюю фразу, если он чист. Игнорируя остальных игроков, я прошел мимо него к спальне и распахнул дверь.

— Иди сюда, Силк, — тихо сказал я, — я хочу поговорить с тобой.

Может быть, причиной тому был свет, но мне показалось, что он побледнел. Я закрыл за ним дверь и посмотрел ему прямо в лицо.

— В чем дело? — спросил он.

— Сегодня вечером кто-то пытался убить окружного прокурора и повесить убийство на меня.

— Кто?

— Не знаю, — ответил я, — может быть, ты?

— Да я впервые слышу об этом, — запротестовал Феннелли. Над верхней губой у него выступил пот. — Как это произошло?

Я коротко рассказал ему, и, когда закончил, он поднес руки к лицу.

— Вот это да, и ты видел только тех троих?

Я кивнул.

— Не знаю, что случилось с остальными двумя, но третьего полицейские забрали с собой.

— Я попытаюсь что-нибудь разузнать и сразу сообщу тебе. — Феннелли быстро сориентировался.

— Особенно постарайся узнать про тех троих, — сказал я, — у меня свои планы в отношении них.

— Постараюсь, Фрэнк, постараюсь.

Я вышел на улицу. Феннелли не мог допустить, чтобы я добрался до них и потолковал хорошенько, поэтому я только что подписал им смертный приговор. Меня это устраивало. Феннелли не предпримет повторной попытки убрать меня, по крайней мере до тех пор, пока у него не будет шанса лучше сегодняшнего.

Я открыл дверцу машины.

— Все в порядке, детка, — со смехом сказал я, — я ведь недолго задержался, правда?

Мне никто не ответил, я наклонился и осмотрел машину.

Она ушла.

Глава одиннадцатая

Моя встреча с Джерри в понедельник выглядела обычным фарсом. Я привел с собой Карсона, и каждый раз, когда Коуен задавал мне вопрос, Карсон советовал мне не отвечать на него. Так я полтора часа и просидел с закрытым ртом, и когда вышел из кабинета, то понял, что у Джерри на меня ничего нет, он просто ловил рыбу в мутной воде. Единственное, что они получили, так это мою фотографию.

Все вечерние газеты поместили эту фотографию на первой странице. Надпись под фотографией гласила: «Вот тот человек, которого мэр города и губернатор штата называют врагом номер один».

В газетах было еще одно сообщение. Недалеко от бостонской дороги, в поле, были найдены застреленные мужчина и женщина. Описание женщины соответствовало описанию девицы, которая заманила меня в ловушку. Силк, не теряя времени, залатывал дыры. Правда, оставался еще один парень, которого задержала полиция, но я был уверен, что Силк и о нем позаботится при первом удобном случае.

Сам же я теперь мог разгуливать где угодно, потому что дал слово Джерри являться к нему по первому вызову. Вечером я позвонил Рут.

— Что ты делаешь в новогодний вечер? — спросил я.

— Меня пригласили, — холодно ответила она.

— Не ходи, проведем вечер вместе.

Она повесила трубку. Я улыбнулся про себя. Дела идут еще не совсем хорошо, но вскоре…

Прошел январь и наступил февраль. Ничего из ряда вон выходящего пока не произошло, но я знал, что полиция продолжает копать под меня. Новая фирма, которую я организовал, была зарегистрирована, и теперь следовало поручить Джо Прайсу подыскать для нее помещение, но я решил ждать до последнего момента, когда наступит настоятельная необходимость. Ребята вели себя тихо, и бизнес шел своим чередом.

Благополучие начало рушиться в конце февраля, первой ласточкой был звонок Карсона.

— Фрэнк, я отстранен от дел, — он явно нервничал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Коллегия адвокатов возбудила дело об исключении меня из гильдии, — голос его дрожал.

— А это значит, что ты не имеешь права заниматься адвокатской практикой до окончания его рассмотрения?

— Да.

— Что-нибудь серьезное?

— Не слишком, но они будут тянуть это как можно дольше, надеясь поймать меня еще на чем-нибудь, — он нервно рассмеялся.

Этим «чем-нибудь» был я.

— Хорошо, — сказал я, — приезжай ко мне, и мы все обсудим.

Я закурил и бросил взгляд через реку. Пожалуй, это действительно было начало конца. Они понимали, что в нынешней ситуации я уже не смогу воспользоваться услугами другого адвоката. Следующее, что они сделают, это возьмутся за ребят. Вернувшись к столу, я позвонил Джо Прайсу и попросил его подняться ко мне.

Спустя два дня они и впрямь засучили рукава. Йенсен был арестован за скупку краденого, у него обнаружили ворованное бриллиантовое ожерелье. Его выпустили под залог в двадцать пять тысяч, но я уже поставил на нем крест. Я передал ребятам, что наш юридический отдел временно прекратил свою деятельность. Им это не понравилось. Да и что тут могло понравиться. Я сам был порядком удручен.

Следующий скандал разразился, когда кто-то шепнул жене Скутца о двух дамочках на Парк авеню. Она пошла туда, застала мужа играющим в карты с одной из дам и открыла пальбу. Она не убила их, но полицейские сунули ее в каталажку, и она стала рассказывать им байки про своего муженька. Я мог себе представить, как полицейские ловили каждое ее слово и какие делали выводы.

В конце недели я отправил Джо Прайса в Нью-Йорк, а выполнять его обязанности поручил его заместителю. Похоже было, что при таком обороте дел мы долго не протянем.

Последнее воскресенье февраля стало последней каплей, после которой я понял, что игра закончена. Я разделил территорию Скутца между Карвеллом, Келли и Феннелли. Где-то на границе поделенной территории, а я примерно догадывался где, их интересы столкнулись, и ребята Феннелли застрелили Келли, когда он утром выходил из дома.

Феннелли тут же позвонил мне.

— Фрэнк, — тихо произнес он, — Хрюшка Лоренс только что прикончил Железного Майка.

На секунду я лишился дара речи. Если бы ребята послушались меня и вели себя так, как я им советовал, то у нас еще был бы шанс выкарабкаться, теперь же их действия грозили вызвать очередное общественное возмущение, отчего давление на правительство штата усилится.

— Кто ему приказал? — тихо спросил я.

— Я с этим ничего общего не имею, Фрэнк, — ответил Феннелли, и я почувствовал легкую фальшь в его голосе.

— А кто тогда? — закричал я, — такой сумасшедший гангстер, как этот сукин сын, ничего не сделает без приказа.

— Он сказал, что ты ему позвонил, — раздался через некоторое время голос Феннелли.

Я прекрасно понял этого ублюдка и заговорил уже спокойнее:

— С каких это пор он выполняет мои приказания? Он работает на тебя.

— Он сказал, что ты позвонил ему, приказал позаботиться о Келли и пообещал его выручить.

— Передай ему от меня, что может катиться к чертовой матери, — спокойно произнес я.

— А что если его схватит полиция? — спросил Феннелли. — Он расколется и даст показания против тебя.

Имя Силк[3] действительно подходило ему, этот парень был очень скользкий.

— Это уж твоя забота, чтобы его не поймали, — заявил я. — Тем более, что он может также сказать, что работает на тебя.

Я положил трубку, потом, подумав немного, снова снял ее и позвонил Джейку Рансу, который отвечал у меня за прессу и помещал в газетах статьи о крупных выигрышах и прочую чепуху.

— Джейк, — сказал я, — это Фрэнк Кейн. Есть заметка, которую надо опубликовать в «Ветцеле».

— Что за заметка? — спросил он.

— Один скользкий делец знает об убийстве Железного Майка больше, чем может сказать.

— Ничего себе, — присвистнул Джейк, — не уверен, что смогу это поместить.

— Если сможешь, то с меня тысяча.

— Заметано, — сказал Джейк. — А что, собственно, происходит, Фрэнк?

— Крысы начинают бежать с корабля, — ответил я и положил трубку. Пусть теперь Феннелли покрутится.

Заметка появилась в понедельник. Через два часа после появления первых газет Хрюшка был мертв. Кажется, это была автомобильная катастрофа.

Глава двенадцатая

Я стоял перед зеркалом и брился. Чувствовал я себя прекрасно. Апрельский воздух уже был полон весной, солнце вовсю светило в окно, и я, как дурачок, мурлыкал про себя какой-то мотив. Отложив бритву, я протер лицо лосьоном, приятно освежившим кожу, потом причесался и вышел из ванной, чтобы надеть рубашку.

Подойдя к телефону, я поднял трубку и в предвкушении прекрасного воскресного завтрака сказал:

— Это Кейн, пусть пришлют завтрак. — Они знали мои пристрастия.

— Хорошо, мистер Кейн, — ответила девушка. — Да, кстати, здесь вас спрашивают доктор Кабелл с сестрой.

— Пусть поднимаются и передайте, чтобы завтрак принесли на троих. — Я положил трубку.

Через несколько минут раздался стук в дверь, я распахнул ее. В дверях стояли Мартин и Рут. Я улыбнулся и протянул Марти руку.

— Входите, рад вас видеть.

Он крепко пожал мою руку.

— Вы как раз к завтраку, — сказал я, — так что, пожалуйста, никаких отказов.

Мы сели и закурили, в комнате царил беспорядок, так как прислуга не убирала мой номер по воскресеньям.

— Не обращайте внимания, — сказал я, указывая на разор. — Обычный холостяцкий дом.

— Ты хорошо выглядишь, Фрэнки, — улыбнулся Марти.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — ответил я. — Насколько я слышал, твои дела идут в гору.

Он слегка покраснел.

— Да так, пустяки, — с деланным безразличием произнес Марти, — просто я люблю свою работу и стараюсь хорошо ее выполнять.

Принесли завтрак, и мы приступили к трапезе. Рут молчала, и создавалось впечатление, что нам не о чем особенно говорить.

— Слышали ли вы что-нибудь о миссис Скотт? — спросил я.

— Она умерла, — ответил Марти.

— Как печально, — промямлил я.

— Конечно, — согласился Марти, — она первая подала мне идею стать врачом. Если бы не она, я, наверное, никогда бы им не стал. От тебя она тоже ожидала многого, ведь ты был ее любимчиком.

Я рассмеялся и повернулся к Рут.

— А ты что об этом думаешь?

Взгляд ее был серьезным.

— Она первая поняла тебя, Фрэнки.

Возможно, это так и было, но все дело в том, что жизнь не спланируешь. Поэтому я пожал плечами и сказал:

— Это было давно.

Покончив с яйцами, я принялся за вторую чашку кофе, которую мне налила Рут. Беря чашку, я нечаянно дотронулся до ее руки, и от этого прикосновения мы невольно посмотрели друг на друга. Ее голубые глаза показались мне огромными. Я опустил взгляд и уставился на чашку.

Марти что-то еще сказал, и мы снова замолчали.

— Как все-таки здорово, что вы оба пришли, — наконец проговорил я.

— Это была моя идея, — откликнулся Марти, — уж очень хотелось увидеть тебя. Мы так долго не виделись, и меня разбирало любопытство, так что Рут…

— Что Рут? — спросил я.

— Я хотела, чтобы Марти поговорил с тобой, — вступила в разговор Рут. — Ведь он твой друг и к тому же лицо незаинтересованное.

Я поднялся и подошел к окну.

— Мне нужны друзья, но не нужны советы, — сказал я.

Рут тоже подошла к окну и взяла меня за руку.

— Друзья — это не просто люди, которые должны слушать тебя и соглашаться со всем, что ты говоришь. Иногда ради тебя же самого они должны говорить вещи, которые тебе, может быть, и неприятно слушать. Так что, пожалуйста, выслушай нас.

Я повернулся к ней и, совершенно не обращая внимания на то, что в комнате находился Марти, обнял ее.

— Детка, если ты меня любишь, то почему не оставишь все как есть, а терзаешь себя, пытаясь заставить меня делать то, чего я не хочу?

Рут на секунду прижалась ко мне.

— Если бы я не любила тебя, Фрэнки, то меня и не тревожила бы твоя судьба, — мягко сказала она.

Марти с серьезным видом посмотрел на нас.

— Ты действительно хочешь, чтобы я сделал то, о чем ты просила? — обратился он к Рут.

— Да, — просто ответила она.

— Тогда тебе лучше прямо сейчас признать себя побежденным, Фрэнк, — улыбнулся он. — Решение у маленькой леди созрело давно, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

Я недоуменно переводил взгляд с брата на сестру, в то время как они оба улыбались тому, что было известно им двоим.

— О чем это вы, черт побери? — спросил я.

— Сказать ему? — спросил Марти, продолжая улыбаться.

— Нет, — Рут снова стала серьезной, — потому что это как раз то, к чему он должен прийти сам. — Она взяла меня за руку, отвела вглубь комнаты, мы уселись на диван, и я обнял ее за плечи. Рут склонила ко мне голову и сказала, заглядывая в лицо: — Несколько лет назад Марти был в Европе, там он видел кое-что, и я попросила его рассказать тебе об этом.

— О чем? — я недоуменно посмотрел на Марти.

Он прочистил горло.

— Это довольно длинная история.

— У меня целый день впереди, — ответил я, крепко обнимая Рут за плечи.

— В тридцать пятом году я был в Германии, — начал он, — я видел, что произошло там, видел, что случилось со страной в результате прихода к власти бандитов.

— Ты говоришь о Гитлере? — спросил я. — Какое он имеет ко мне отношение? — Я полез за сигаретами и вспомнил июнь прошлого года, когда пришло известие о падении Франции. Люди на улицах выглядели подавленными, говорили с тревогой в голосе; ходили слухи о надвигающейся войне с Германией. Наши доходы на несколько дней упали, но затем бизнес набрал прежнюю силу, а может быть, даже слегка возрос. Америка не воевала, и я думал, что не будет воевать, особенно если будет занята собственными делами.

Марти не отреагировал на мой вопрос и продолжал:

— В тридцать пятом Гитлер подчинил себе страну, жестоко расправляясь с каждым, кто подавал голос против него. Тогда он сказал: «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир». Вот и наступило завтра, которое он обещал Германии. Как и обещал, он захватил уже всю Европу, за исключением России и Англии. Вскоре его взор обратится через океан, на Америку.

Марти на минутку прервался, чтобы закурить. Я все еще не понимал, к чему он ведет. Сунув в рот незажженную сигарету, он продолжил:

— Когда Гитлер пришел к власти, люди говорили, что он долго не продержится. Я тоже так говорил, но при этом подчеркивал, что продержится он столько, сколько люди будут признавать его, и остановить его можно будет лишь тогда, когда весь мир поднимется против него. Сейчас именно это и происходит, и он немного притих. Ему противостоят Англия и Россия, ему противостоят простые люди с улицы, строя баррикады из собственных тел.

Если простой человек решит, что ты его не устраиваешь, он остановит тебя. И как бы ты ни пытался помешать ему, он все равно одержит верх. Ты никогда не сможешь победить простого человека.

Я в знак согласия поднял руки.

— Отлично, они собираются остановить эту заразу на колесах, но я никак не пойму, какое это имеет отношение ко мне.

— Ты должен понять, Фрэнки, — Марти встал передо мной и посмотрел на меня сверху вниз. — Простой человек против тебя, и если он говорит, что тебе надо убираться, то тебе действительно надо убираться!

При этих словах я рассмеялся. Да куда бы я ни пошел, люди везде лижут мне задницу, и если они против меня, то почему не показывают этого? Я высказал Марти эту свою мысль.

— Так об этом я и говорю, Фрэнки. Когда Гитлер шагает по земле, люди целуют землю у него под ногами, но делают они это исключительно из страха, потому что боятся того, что может произойти с ними, если они не будут этого делать.

Поэтому люди и лебезят перед тобой. Они боятся тебя, ты стал символом убийств и воровства. Они боятся одного твоего имени. И когда они рассказывают друг другу шепотом о том, что ты натворил, им совсем неважно, сделал ли ты это в действительности. Факты остаются фактами, и они верят, что это твоих рук дело. И они собираются уничтожить тебя точно так, как в один прекрасный день уничтожат Гитлера.

Я рассмеялся.

— Ко мне это не относится. Просто я хочу быть один, и если меня не трогают, то и я никого не трогаю. — Марти покачал головой. — Не говоря уже о том, что я ничего не могу с этим поделать, — сказал я.

Рут посмотрела на меня.

— Ты можешь бросить свое занятие, пока не поздно.

— Я выслушал вас, а теперь выслушайте меня, — сказал я, посмотрев на нее. Я бросил окурок в пепельницу и прикурил новую сигарету. — Многие годы я влачил существование, которое называется правильной жизнью. Я много работал, мало получал, и к чему я пришел в конце концов? Меня привезли в больницу, потому что я был голоден и мне нечего было есть. Я не смог найти работу, чтобы зарабатывать достаточно и не тревожиться о будущем. И как бы много ни трудился человек, каким бы честным он ни был, он никогда ничего не получит, пока сам не позаботится о себе или не женится на дочери хозяина. Я не смог найти дочь хозяина.

Все, что я находил там, где мне довелось побывать, это такие же, как и я, люди — голодные, бедные, несчастные, брошенные без помощи и милосердия, без работы, которая могла бы обеспечить им существование, живущие в страхе, словно над их головами занесен меч.

Я был бы круглым идиотом, если бы продолжал жить жизнью, в которой хозяин может запросто уволить тебя, когда ты не справляешься с работой, в которой он может сказать, что ты будешь получать за свою работу десять долларов в неделю, тогда как на жизнь тебе надо пятнадцать; или двадцать, когда тебе надо тридцать, или тридцать, когда ты нуждаешься в пятидесяти.

К черту! Я не такой идиот! Я хочу наслаждаться жизнью, я хочу иметь в кармане деньги, хочу машину, хорошую квартиру, я хочу иметь то, что можно держать в руках и что можно есть, в конце концов.

И у меня был только один путь, чтобы обеспечить себе такую жизнь, единственный путь, который мне оставался. Только так я и получил то, что хотел.

— Но Фрэнк, — терпеливо сказал Марти, — разве ты не понимаешь? Ведь здесь есть часть и твоей вины.

— Возможно, — согласился я, — но я пытался бороться, и у меня ничего не вышло.

Рут резко выпрямилась и посмотрела на меня.

— Фрэнки, тебе надо было бы жить в другую эпоху, времена пиратства уже закончились, и ты не можешь вести себя как самодовольный разбойник. Ты не можешь без конца брать все, что тебе хочется, не обращая внимания на окружающих людей, не можешь забиться в нору и игнорировать то, что происходит вокруг тебя.

Я подумал о Марианне. Это было как раз то, чего она добивалась, — чтобы я забился в нору и не обращал внимания на мир. Но ведь я ушел от нее именно потому, что мне не хотелось этого. Или я просто сменил одну нору на другую?

Вот у Джерро, как и у Рут, была глубокая вера. Он думал и поступал в соответствии со своими идеалами. А что это в конечном итоге принесло ему? Я лучше других знал, что мне надо, и собирался получить это, поступая по-своему.

Я поднялся, отошел в сторону, обернулся и посмотрел на них.

— Мы не можем понять друг друга, — тихо сказал я.

Рут вскочила с дивана и подбежала ко мне.

— Дорогой, — нежно сказала она, глядя мне прямо в глаза, — ведь мы поняли тебя. Мы поняли, что ты хотел сказать, но ведь все равно так жить нельзя.

Я промолчал.

Рут повернулась к брату.

— Марти, — взмолилась она, — ну объясни же ему.

Марти посмотрел на нас и, ни слова не говоря, направился к двери.

— Я спущусь вниз на минутку, — сказал он, — пожалуй, вам лучше остаться вдвоем. Вопрос не в том, кто прав, а в том, кто любит больше и больше желает посвятить себя другому. — С этими словами он вышел.

Глаза Рут были полузакрыты, губы дрожали. Я обнял ее, в том, как она прижалась ко мне, чувствовалось страстное желание.

— Я люблю тебя, — прошептал я.

Рут совсем закрыла глаза и поцеловала меня.

— Я хочу тебя, ты нужна мне, нельзя, чтобы что-нибудь встало между нами. — Шептал я, целуя ее.

Из ее полуоткрытых губ вырвался вздох, и я почувствовал, как ее маленькие белые зубки прикусили мою нижнюю губу. Обняв мою голову руками, Рут прижала мое лицо к своей груди.

Я еще крепче обнял ее и, приподняв голову, взглянул на нее. Губы ее были раскрыты, в глазах стояли слезы. Я чувствовал, как она дрожит в моих объятиях.

— Рут!

Она опустила глаза и посмотрела на меня, из глаз, словно сверкающие бриллианты, катились слезы. В этих глазах была любовь, страсть, понимание и желание. Она слегка покачала головой.

— Нет, дорогой, — мягко прошептала она, — так я не хочу.

Я уткнулся лицом в сладкое тепло ее тела.

— Я хочу тебя, — повторил я, чувствуя губами ее кожу.

Она отстранилась.

— И я хочу тебя, — просто сказала она, — но только не так. Я хочу тебя навсегда, а не на время. — И снова притянув к себе мою голову, она поцеловала меня. — Понимаешь, милый?

Некоторое время я смотрел на нее, затем поднялся, рука автоматически полезла в карман за сигаретами. Я все отлично понял.

Или должно быть так, как она говорит, или вообще никак.

Глава тринадцатая

Прикуривая, я чувствовал на себе пристальный взгляд Рут и думал, что она пытается прочесть мои мысли. Потом она встала и подошла ко мне.

— Ты не понимаешь, да? — ласково спросила она.

Я покачал головой.

— Нет, не понимаю, — ответил я почти раздраженно, — какая тебе разница? Неужели для нас будет лучше, если я пойду убирать улицы?

Глаза ее затуманились, в них появилось страдание.

— Кто знает, может быть, и лучше, Фрэнки. Дело ведь не в тебе, а в том, чем ты занимаешься. Ты вынужден быть злым и жестоким; ты не сможешь днем, отдавая себя целиком своей работе, быть одним, а ночью — другим. Эти два человека быстро сольются в одного, в такого, какой ты сейчас.

Я начал отвечать ей, желая объяснить, что она не права, но в это время раздался стук в дверь. Это вернулся Марти, и я впустил его в комнату.

Он посмотрел сначала на Рут, потом на меня. Он не стал задавать вопросов, потому что по нашему виду и так все понял. Больше он не давал мне советов, он знал, когда надо промолчать. Через несколько минут они ушли, и я остался один.

Я думал о словах и чувствах Рут. Ей следовало понимать, что бросить мое дело не так легко, как отложить в сторону книгу, я слишком со многим связан. Мне пришлось здорово потрудиться, и я не собирался бросать свой бизнес ради какой-нибудь женщины. Даже ради Рут.

Несколько месяцев мои дела шли на удивление хорошо. Парни и Феннелли вели себя тихо, тщательно следя за своими действиями. Компания зарабатывала приличные деньги, которые я воровал в силу своих возможностей. Но я не обманывал себя, я знал, что так долго не протянется, и все же тянул до последнего.

Сложности начались в конце мая, причем так, как я совсем не ожидал. Было около четырех часов. День был, как обычно, суетливый, и я порядком устал. Раздался селекторный вызов, и я щелкнул выключателем.

— Да?

— Вас хочет видеть мистер Московитс, — прозвучал голос мисс Уолш.

— Пусть войдет, — сказал я, отключая селектор и рассуждая о том, что ему могло понадобиться.

Московитс вошел, как всегда шумный и неуклюжий. Я стоял и с улыбкой смотрел на него. Мы обменялись рукопожатием, потом сели.

— Что ты задумал, Мойша? — спросил я, продолжая улыбаться.

Он сразу приступил к делу. Мне нравилась эта его черта. Он был одним из старейшин подпольного тотализатора, всегда держал слово, вел игру честно и никого не обманывал.

— Фрэнки, — тихо сказал он своим грубым голосом, — я хочу завязать.

Несколько секунд я не отвечал, а просто сидел и молча смотрел на него. Потом закурил и спросил:

— Почему?

Видно было, что Московитс испытывал неловкость.

— Не потому, что боюсь, совсем не поэтому, но… — он замялся, потом продолжил: — Я слишком стар для такого бизнеса, мне уже тяжело им заниматься. Я хотел бы уехать куда-нибудь с женой и спокойно наслаждаться остатком жизни.

Я раздумывал, что предпринять. Сейчас мне было совсем не с руки отпускать кого-нибудь, и если я позволю ему отойти от дел, то другим это может не понравиться, они подумают, что я начинаю терять контроль над ситуацией. Но с другой стороны, он имел право выйти из игры, и я знал, что он будет молчать о наших делах. Я молча подвинул ему ящик с сигарами.

Он взял сигару, прикурил и посмотрел на меня. Так мы некоторое время сидели молча, затем я сказал:

— А ты знаешь, как к этому отнесутся ребята? — Он кивнул. — Они подумают, что ты струсил и решил расколоться, — продолжил я.

Московитс ласково, почти по-отечески тронул меня за руку.

— Ты же знаешь меня, Фрэнк. Мойша Московитс ни разу в жизни ни на кого не настучал и уж тем более не собирается стучать в свои шестьдесят два года.

А я и не думал, что ему уже столько лет. Мы опять помолчали, потом я развернул кресло к окну и спросил, сидя к нему спиной:

— А как насчет твоей территории?

— Ребята могут поделить ее.

— А твоя доля в компании?

— Если требуется, ты можешь ее пока оставить. — Московитс не мелочился, пытаясь достигнуть своей цели. Я прикинул в уме — его доля составляла примерно сто тысяч.

— Куда ты собираешься? — спросил я. Мне было известно, что у него есть какая-то недвижимость в Калифорнии, и я хотел знать, расскажет ли он о ней.

— У меня есть ферма в Калифорнии. Там я смогу жить тихо и спокойно, как того желает моя жена.

Я развернул кресло и посмотрел на него.

— Когда ты хочешь уехать?

— Как только решу этот вопрос с тобой, — ответил Московитс.

Я снова задумался.

— Фрэнк, — заговорил Московитс, — плохо, когда человек не может насладиться своими деньгами. У меня довольно много денег, но здесь я не могу получить от них удовольствие. Всегда возникают какие-то трудности, проблемы. В свои годы я хочу пожить мирно, без головной боли.

Я принял решение. Да, Московитс заслужил немного спокойствия, и он получит его.

— Хорошо, — сказал я, — можешь готовиться к отъезду, Мойша.

Я готов был поклясться, что у него из глаз брызнут слезы, но он прекрасно владел собой, и только в голосе его прозвучала неподдельная радость:

— Спасибо.

— Из города уедешь в конце недели, — сказал я, — и ничего никому не говори. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из парней знал о тебе до тех пор, пока я им сам не скажу, а скажу я им об этом после твоего отъезда.

Я снял трубку и позвонил Максону, который замещал Прайса.

— Сколько сейчас стоит наша компания?

— Миллион сто тысяч, мистер Кейн, — ответил он. Это упрощало дело.

— Выпиши чек на имя Мойши Московитса на сто десять тысяч и принеси сюда прямо сейчас. — Закончив разговор, я положил трубку.

Глаза Московитса сияли.

— Если тебе нужны деньги, Фрэнк, — сказал он, — то я могу и подождать.

Я покачал головой.

— Ты всегда платил свою долю в срок и вполне заслужил ее.

Максон принес чек и удалился. Я подписал его и протянул Московитсу. Поблагодарив меня, он сунул чек в карман. На прощанье я дал ему совет:

— Мойша, никому не говори об этом, квартиру оставь как она есть, не пытайся что-нибудь продавать или брать с собой слишком много вещей. В машину загрузи только несколько сумок, как будто собираешься съездить на выходные в горы. Мне надо, чтобы ты исчез незаметно, я здесь все сам улажу.

Мы пожали друг другу руки, и он направился к двери. Перед тем как выйти, он в последний раз оглядел кабинет.

— Фрэнки, мальчик мой, — сказал он, — послушай совета старика, бросай ты это дело, пока можешь. Ты хороший и умный парень. Я прожил гораздо больше тебя и знаю, что мало кому из нас представлялся шанс уйти тогда, когда ему этого хотелось. Уходить надо молодым и внезапно. Чем больше втягиваешься, тем труднее уйти. Мы становимся жадными, и нас всегда подстерегает пуля. Если бы на твоем месте был другой, мне не удалось бы так просто выбраться. Не позволяй никому уговаривать тебя остаться и уходи как можно скорее.

Я рассмеялся, оборвав его:

— Не беспокойся обо мне, Мойша, и делай как я тебе велел.

— Именно так я и сделаю, Фрэнк, — пообещал Московитс и вышел.

Я вернулся за свой стол. Мне будет довольно трудно убедить остальных, что я поступил правильно. Ну и черт с ними!

В свои годы он заслужил немного спокойствия.

Глава четырнадцатая

Через несколько дней в кабинет ворвался Силк. Он без приглашения устроился в кресле и сразу приступился ко мне.

— В городе ходят слухи, что Московитс сматывает удочки.

— Я что-то слышал об этом, — уклончиво ответил я. Если Силк пытается выяснить мою роль в этом деле, то ему это не удастся.

— Между прочим, Фрэнк, кое-кто из ребят говорит, что он согласовал это с тобой и действует с твоего разрешения.

— Вы все действуете с моего разрешения, — сказал я.

— Ребятам это не нравится, Фрэнк, они говорят, что ты начинаешь сдавать.

Я рассмеялся.

— А как ты сам считаешь, Силк?

Феннелли промолчал. Дважды он пытался подловить меня, но ему это не удалось.

Несколько минут мы сидели молча, я разглядывал бумаги, лежащие на моем столе. Потом я поднял голову и, глядя ему в глаза, сказал:

— Если это все, что тебя беспокоит, Силк, то можешь идти.

Я даже не пытался смягчить свою фразу, дав понять, что я занят.

Силк поднялся и наклонился ко мне через стол.

— Я подумал, что тебе следовало бы узнать мнение парней, Фрэнк. Если все это правда, им это не понравится.

— Я знаю, что они говорят, Силк, я знал это задолго до того, как услышал от тебя. Я также знаю, кто это говорит, и на твоем месте я бы заткнул свою пасть, иначе в один прекрасный день ты проснешься и обнаружишь, что она у тебя зашита нитками.

На долю секунды Феннелли позволил себе выплеснуть во взгляде всю ненависть, которую испытывал ко мне, но только на долю секунды. Слишком уж дорогое это было для него удовольствие. Его веки дрогнули, и он взял себя в руки. Небрежно махнув мне, он направился к двери.

— Ладно, парень, — сказал он, стоя на пороге, — я тебя предупредил. — С этими словами он удалился.

Я схватил телефонную трубку и попросил девушку соединить меня с Московитсом. В клубе его не оказалось, я велел девушке позвонить ему домой.

— Слушаю, — произнес женский голос с легким еврейским акцентом.

— Мистер Московитс дома? — спросил я.

— Нет, его нет.

— Это Фрэнк Кейн, — сказал я, — вы не знаете, где я могу найти его?

— Не знаю, мистер Кейн, он сегодня не ночевал дома.

— Это миссис Московитс? — спросил я.

— Да. Я волнуюсь, мистер Кейн, Мойша всегда звонит, когда задерживается.

— Куда он отправился? Когда вы видели его в последний раз?

— Он сказал, что едет в город встретиться с какими-то друзьями. Это было вчера днем.

Я на секунду задумался. Скорее всего, Силк захватил Московитса, иначе бы он не пришел сюда.

— Не беспокойтесь, — сказал я, — он, наверное, очень занят и не смог позвонить вам. Я его разыщу, и он вам обязательно позвонит.

— Спасибо, мистер Кейн.

— Всего хорошего, до свидания.

Я положил трубку и развернул кресло к окну. День был ясный, и я видел машины, проезжающие по ту сторону Гудзона.

Лицемерный убийца! Силк снова подцепил меня на крючок, и выкрутиться мне будет довольно сложно. Если они собираются ликвидировать Московитса, а я не смогу этому помешать, то моя власть над ними полетит ко всем чертям. И Силк прекрасно знает об этом.

Зазвонил телефон, и я снова повернулся к столу.

— Вас просит мистер Прайс, — сказала мисс Уолш.

— Соедините.

— Привет, Фрэнк, — раздался голос Джо.

— Привет, как дела?

— Все в порядке.

— Рассказывай.

— Для этого я и позвонил, — отозвался Прайс. — Этот завод по производству музыкальных автоматов может стать золотой жилой. Правительственный чиновник и несколько военных только что закончили его инспекцию и хотят заключить с нами правительственный контракт на производство радиоаппаратуры для войск связи.

— Но для этого потребуется куча денег, — сказал я.

— Совсем нет. Все будет финансировать правительство, это часть национальной программы обороны. Они дадут денег на перестройку производства, а мы начнем выпускать продукцию и зарабатывать деньги.

Мысли мои были заняты совсем другим, и болтовня Прайса не волновала меня.

— Послушай, Джо, — сказал я, — я кручусь как проклятый, тебе там виднее, поступай, как считаешь нужным. Поговорим об этом позже.

— Это кажется очень заманчивым, Фрэнк. Я считаю, что надвигается война, и если мы возьмемся за это дело, то на голову обскочим всех.

— Хорошо, хорошо, так и сделай.

Я повесил трубку. Какое мне, черт возьми, дело до надвигающейся войны, когда у меня под носом разгорается собственная война.

Я нажал на кнопку звонка, вошла мисс Уолш.

— До конца дня меня ни для кого нет.

Она кивнула и удалилась.

Я взялся за телефон. Мне надо было выяснить, где они прячут Московитса. Если же его уже убили, мне надо было забрать чек, пока он не обнаружен. Я исходил из того, что Московитс не собирался предъявлять его в банк до прибытия в Калифорнию, поэтому у меня оставался шанс.

К четырем часам дня я знал, где прячут Московитса. Это был гараж на Двенадцатой улице. Феннелли собирался взять с собой некоторых ребят и навестить Московитса в гараже в десять часов. Я должен был опередить их.

Я позвонил и приказал подать машину. Около шести я спустился вниз, поужинал и поехал в Нью-Йорк. До половины девятого у меня еще было время, и я подъехал к дому Рут.

Поднявшись на лифте, я позвонил. Дверь мне открыла Рут. Некоторое время она стояла молча и смотрела на меня.

Я не знал, что сказать, на языке у меня вертелся вопрос: «А где Марти?», но подобная уловка была шита белыми нитками, и я просто смотрел на нее и любовался.

Она отступила назад, пропуская меня. Я вошел в квартиру, и как только дверь за мной закрылась, поцеловал ее.

— Привет, Рут, — прошептал я.

Она слегка отстранилась.

— Зачем ты пришел?

— Чтобы увидеть тебя, — ответил я. И только сказав это, я понял, как мне действительно этого хотелось.

Рут направилась в гостиную, я бросил шляпу и пальто в кресло и проследовал за ней. Она достала сигареты, закурила. Я подошел к ней и, вынув у нее из рук сигарету, замял в пепельнице, а потом обнял ее. Но она осталась холодна. Я поцеловал ее.

— Привет, Рут.

Она подняла руку и погладила меня по щеке, потом опустила голову мне на плечо.

— Фрэнк, — прошептала она.

— Ты должна изменить свое решение, — сказал я, — так больше не может продолжаться.

Она прижалась губами к моим губам, оборвав меня, я почувствовал, как ее сердце бьется под моей рукой.

— Нет, любимый, — ответила она.

Мы опустились на диван и стали целоваться. Губы ее были холодны, но обещали они многое. Комната поплыла у меня перед глазами. Внезапно Рут разрыдалась у меня на плече, сквозь всхлипывания до меня доносились ее слова:

— Фрэнк, Фрэнк, остановись, мы не должны этого делать.

Комната замерла, я поднялся и дрожащими пальцами достал сигарету, не отводя взгляда от Рут. Ее широко раскрытые глаза были полны слез. Я снова сел и обнял ее. Успокоившись, я положил ее голову себе на плечо.

— Рут, ты выйдешь за меня замуж сегодня, позже вечером? — Я не узнал свой голос, он был полон тоски и мольбы, которых в нем никогда прежде не бывало.

Она не ответила сразу, ей понадобилось несколько минут, чтобы унять рыдания.

— Я тоже хочу тебя, дорогой.

— Ты выйдешь за меня замуж? — повторил я.

— Я не могу, — ответила она, глядя мне прямо в глаза.

— Но ведь ты только что сказала…

— Фрэнк, но ты нужен мне навсегда.

Я посмотрел на нее. В темноте комнаты ее лицо было похоже на белую камею. Я взял его в ладони и притянул к себе. Кожа была теплой, мягкой и нежной.

И я дал ей обещание, первое обещание в своей жизни.

— Я люблю тебя, — сказал я слегка дрожащим голосом, — и тебе не придется долго ждать исполнения своего желания. Мы поженимся в июне.

Рут внимательно посмотрела на меня.

— Ты не обманешь меня, Фрэнк?

Я покачал головой.

— Только не тебя, детка.

Рут закрыла глаза, губы ее бесшумно шевелились, потом она снова открыла глаза.

— Я все еще не могу поверить, что это правда.

Я поцеловал ее.

— Ты можешь верить этому, детка.

Ушел я от нее ровно в половине девятого.

Глава пятнадцатая

Я припарковал машину за два квартала от гаража и остаток пути прошел пешком. Эти места я знал очень хорошо — здесь я вырос и начал работать на Кифа. В этот вечер здесь все словно вымерло.

Гараж примерно на полквартала тянулся по направлению к реке и на четверть квартала вдоль улицы. У него были большие раздвижные центральные ворота и боковой вход с переулка.

Я сунул руки в карманы, одна из них сжала рукоятку автоматического пистолета, который я взял с собой, уходя из конторы, а вторая — электрический фонарик, который я захватил из машины. Я обошел гараж, в нем не было заметно никаких признаков жизни. Вернувшись, я свернул в переулок. Там было темно, очень темно, так что я даже не различал в темноте свои ноги. Держась рукой за стену гаража, я медленно двинулся к концу переулка. Зажигать фонарик я не хотел, боясь, что меня заметят люди, находящиеся внутри гаража. Я старался ступать тихо, но мне казалось, что мои шаги гулко раздаются в тишине. Сердце начало слегка колотиться, дыхание стало неровным, на лбу выступил пот, хотя на улице было не слишком жарко.

Стена под рукой кончилась. Я дошел до двери. Слегка тронув ее, я понял, что она заперта. Я пошел дальше по переулку, по-прежнему держась за стену, пока не уперся в деревянный забор. Было очень темно, и я поднял руку, чтобы определить высоту забора, но не смог дотянуться до его верха. Я пошел вдоль него, пытаясь отыскать какой-нибудь проход, но забор был глухой и выходил к зданию гаража с другой стороны переулка. Я повернул и снова пошел вдоль стены. Примерно на половине пути я обнаружил дверь. Глаза уже немного привыкли к темноте, и мне стало легче ориентироваться.

Я потрогал дверь, она была заперта. Осмотрев замочную скважину, я пришел в выводу, что замок открывается старомодным ключом, а у меня на связке как раз был один такой. Достав ключ, я вставил его в замок и повернул. Раздался скрежет, но ключ повернулся и дверь открылась. Шагнув в темноту, я запер за собой дверь, затем включил фонарик. Я находился на каком-то складе, меня окружали большие деревянные упаковочные ящики. Я направил луч фонарика на пол, чтобы его свет не был заметен в окна, если здесь вообще были окна, и двинулся к задней части здания. Там была дверь, распахнув которую, я очутился на грузовой платформе рядом с железнодорожной веткой. Там стояло несколько вагонов с автомобилями. Я посмотрел в сторону гаража. Железнодорожная ветка подходила к нему вплотную, и вагоны стояли как раз перед ним. Я вскарабкался на последний вагон, добрался по крышам до стены гаража и посмотрел вниз.

В гараже было два окна, закрашенных черной краской, но все равно через них пробивался свет, рядом находилась дверь. Спрыгнув вниз, я направился к двери, обходя по пути большие топливные емкости. Подойдя к двери, я тихонько толкнул ее. Она открылась.

За дверью было темно, свет просачивался откуда-то слева, я повернулся и осторожно двинулся в ту сторону. По пути мне попалось несколько больших трейлеров. Только миновав их, я увидел, откуда шел свет.

В углу гаража была расположена небольшая конторка, в которой сидели за столом трое мужчин и играли в карты. В одном из них я узнал Московитса, других я разглядеть не мог, потому что они сидели ко мне спиной. Я оглядел пространство, отделявшее меня от конторки. Если я пойду прямо к ним, они могут услышать мои шаги и обернуться, или же Московитс от неожиданности невольно выдаст меня.

Обогнув трейлеры, я прижался к стене и осторожно двинулся к конторке. Таким образом, чтобы достичь цели, мне надо будет сделать по открытому пространству всего несколько шагов. У меня был только один шанс, и я обязан был им воспользоваться.

Московитс первым заметил меня, но, не моргнув глазом, бросил на стол карты и сказал:

— Я меняю три.

— Когда же ему перестанет переть? — спросил один из мужчин. — Каждый раз меняет на пределе и все время выигрывает. Я уже почти совсем проигрался.

— Ну и что из этого, — проворчал второй мужчина, — там, куда он скоро отправится, деньги ему ни к чему. Они в любом случае останутся у нас.

Первый парень рассмеялся.

— Ты прав, Фликс, я как-то об этом не подумал.

Московитс взял три карты и посмотрел на них. В этот момент я появился в дверях.

— Я закончу эту игру за тебя, Мойша, — сказал я тихо, не вынимая рук из карманов.

Московитс поднял взгляд и улыбнулся. Оба парня резко обернулись к двери, я узнал одного из них, Фликса. Он в прошлый раз заманил меня в ловушку, приготовленную Силком. Его рука рванулась к пистолету на столе, но Московитс оказался проворнее и первым схватил пистолет.

Я внимательно посмотрел на Фликса и вынул руки из карманов. Голос мой по-прежнему звучал мягко:

— Верни ему пушку, Мойша, этот малыш считает, что он очень сильный.

Московитс посмотрел на меня как на сумасшедшего, потом протянул пистолет Фликсу, который даже не шелохнулся.

— Возьми пушку, Фликс, — только что не ласково сказал я, — не будь таким робким.

Он отвел взгляд и отдернул руки от пистолета, который ему протягивал Московитс. Руки у меня были пустые. Я подошел к Фликсу. Он продолжал сидеть в полусогнутом состоянии.

— Ну что, храбрец, — сказал я, наклонившись над ним, — не такой уж ты и страшный без пушки, да?

Он молчал.

Я схватил его за грудки и поднял на ноги. Он стоял передо мной, не говоря ни слова, слегка согнувшись. Я ударил его коленом в пах, и он еще больше согнулся, потом я ударил его по лицу и он рухнул на пол. Я пнул его ногой в бок, он не двигался.

Я повернулся к другому парню.

— Подними его и посади на стул, — сказал я.

Парень посмотрел на меня, лицо его было белым, казалось, он потерял способность двигаться.

— Ты слышал меня?! — рявкнул я.

Парень вскочил и исполнил приказ. Усадив Фликса на стул, он повернулся ко мне. Фликс завалился на стол, он был в сознании, но не мог двигаться.

Московитс, до этого момента молча наблюдавший за мной, сказал:

— Сначала я подумал, что это твоя работа, Фрэнк…

— Я знаю, что ты подумал, — тихо ответил я, — но ведь я же дал тебе слово.

— Теперь я думаю совсем иначе, — закончил свою мысль Московитс.

— Все в порядке, Мойша, — сказал я, — теперь, когда все закончено, это уже не имеет никакого значения. Поспеши домой, твоя жена волнуется. И тут же уезжай.

Я сел на стул.

— Что ты собираешься делать? — спросил Московитс.

— Закончить за тебя партию.

Я поднял карты. Совсем неплохо — флеш-рояль в пиках.

Глава шестнадцатая

Я наблюдал, как Мойша идет к выходу. В дверях он обернулся и помахал мне на прощанье рукой. Я кивнул в ответ, и он ушел.

Я посмотрел на парней. Фликс, начавший подавать признаки жизни, поднял голову.

— Сколько времени ты работаешь на Феннелли? — спросил я его.

— Не знаю такого, — ответил он.

— А кто приказал тебе доставить сюда Московитса?

— Какой-то парень на улице дал мне пять сотен и показал на него.

При этих словах я рассмеялся.

— Прекрати молоть чепуху. Такая козявка, как ты, не будет работать без прикрытия.

Он промолчал.

— А кто вытащил тебя из каталажки за незаконное хранение оружия?

— Мой адвокат.

Некоторое время мы сидели молча, смотря друг на друга. У него что-то было на уме, я понял это, наблюдая за ним. Мне просто надо было подождать, когда это вырвется наружу.

Это произошло быстрее, чем я ожидал. Глаза его сверкнули пламенем.

— Почему ты убил мою сестру? — спросил он.

Я улыбнулся и заметил, что ему это не понравилось. Но тем не менее продолжал улыбаться.

— Я не убивал ее, я даже не знал, что она твоя сестра. А если она была твоей сестрой, почему ты допустил, чтобы ее втянули в рэкет? — Он не ответил. — Я не убивал твою сестру, но я знаю, кто это сделал. Может быть, мы обменяемся некоторой информацией?

Он понял, что я имею в виду, и размышлял минут пять.

— Может быть, — наконец ответил он.

— Я наклонился к нему.

— Ну, говори.

Едва он открыл рот, как раздался шум отпираемой входной двери. Фликс повернул голову на звук.

Я тоже навострил уши и услышал голоса, доносившиеся от двери. Отступив в тень, я вытащил пистолет. Он был теплый и удобно лежал в моей руке. Голоса приближались. Я поднес палец к губам, призывая парней помалкивать.

Теперь я видел, кто это был: Феннелли, Риордан и Тейлор, для кворума им не хватало несколько человек. Наконец они вошли в конторку.

Фликс повернулся к ним, второй парень не двинулся с места, ошарашенный тем, что происходит.

Я стоял в тени, и Феннелли все еще не видел меня.

— Мойша! — позвал он.

Я вышел на свет и, остановившись перед ним с пистолетом в руке, объявил:

— Мойши уже нет в городе, я тут вместо него.

Силк даже бровью не повел.

— Привет, Фрэнк, рад видеть тебя! Сегодня после обеда я пытался разыскать тебя. Мойша собрался дать деру.

Я улыбнулся, это звучало почти забавно.

— Так ты собирался задержать его для меня? — голос мой звучал холодно.

— Да, — ответил Феннелли.

— И когда ты не смог разыскать меня, то привел с собой этих парней, чтобы они посмотрели на него?

— Конечно, Фрэнк.

Это была явная чушь. Феннелли держал здесь Московитса с прошлого вечера, а ко мне явился только сегодня утром. Если бы он хотел все уладить, то у него для этого было вполне достаточно времени. Я молчал.

Силк начал нервничать, глаза его забегали по комнате. Я наблюдал за ним и вдруг сделал то, о чем мечтал уже несколько недель. Перевернув пистолет, я треснул его рукояткой по лицу. Он рухнул на четвереньки и принялся шарить руками по карманам.

Я подождал, пока он достанет пистолет, и только тогда выбил его у него из рук. Феннелли посмотрел на меня, лицо его было белым. Я подобрал пистолет и сунул его в карман.

Обогнув стол, я уселся на стул и посмотрел на Риордана и Тейлора.

— Какое вы оба имеете к этому отношение?

— Мы ничего не знали, Фрэнк, — ответил Тейлор. — Силк просто сказал, что хочет нам кое-что показать.

Я посмотрел на них. Похоже, они говорили правду.

— Садитесь, — сказал я, указывая дулом пистолета на стулья, — нам есть о чем поговорить.

Они сели. Я посмотрел на Силка. Он все еще валялся на полу.

— Ты тоже, — сказал я.

Он поднялся с пола и уселся на стул.

Фликс стоял позади Феннелли, я посмотрел на них обоих.

— Когда вы пришли, Фликс собирался мне кое-что рассказать, — сказал я. Фликс молчал. Я наклонился вперед и обратился к нему. — Я сказал тебе, что знаю, кто убил твою сестру. Кроме нас с тобой, только один человек знал о том, что произошло в тот вечер, когда ты заманил меня в ловушку. Это был Феннелли. Сразу после гостиницы я направился к нему домой и рассказал о происшествии, и он обещал мне проследить за теми, кто участвовал в этом деле. — Я помолчал некоторое время. — Стоит ли мне говорить дальше?

Фликс ошеломленно смотрел на меня, в свете лампочки его глаза светились желтым светом. Внезапно он нагнулся, схватил Феннелли за шею и принялся душить.

Силк вцепился в пальцы Фликса, пытаясь оторвать их от своего горла. Я сидел и молча наблюдал за схваткой. Лицо Силка налилось кровью, но по мере того, как его сопротивление ослабевало, оно начало синеть.

Я решил, что Фликс зашел достаточно далеко. Я не хотел, чтобы он убивал Феннелли, просто того надо было немного проучить.

— Хорошо, Фликс, — сказал я, — достаточно.

Фликс продолжал свое дело.

Я поднял пистолет и направил его Фликсу в лицо.

— Я сказал достаточно, Фликс, — спокойно произнес я.

Фликс разжал руки. Его трясло от напряжения. Феннелли рухнул на стол без сознания.

— Дай Силку воды, — сказал я Тейлору.

Тейлор поднялся, подошел к холодильнику, налил в маленький бумажный стаканчик воды и протянул его Силку, потом глупо уставился на меня. Я посмотрел на него и усмехнулся. Затем встал, подошел к холодильнику, достал полную бутылку воды и, подойдя к Силку, вылил на него половину бутылки.

Холодная вода привела Феннелли в чувство. Он издал какие-то нечленораздельные звуки, горло его было настолько травмировано, что говорить он не мог. Но сидел он уже крепко.

Я поставил бутылку с водой на пол рядом с собой и заговорил тихим голосом:

— Я хочу, парни, чтобы вы внимательно выслушали меня. Я разрешил Мойше выйти из игры. Когда вы достигнете его возраста, чего не случится, если вы будете вести со мной нечестную игру, вы тоже сможете отойти от дел. Тогда вы будете иметь на это право, а до того времени не забывайте, кто является хозяином. — Я посмотрел на них, они молчали, и я продолжил: — А сейчас закончим на этом, уходите и забирайте с собой Силка, его нужно отвести к доктору. Мне не хотелось бы, чтобы он подцепил простуду или что-нибудь в этом роде.

Первым за дверь выскочил парень, который был вместе с Фликсом, через несколько минут ушли остальные, за исключением Фликса.

Он стоял и смотрел на меня.

— Что тебе надо? — спросил я.

Неожиданно он улыбнулся. В этой улыбке было мало тепла, но в ней чувствовалось уважение.

— А ты крутой парень, — сказал он.

— Крутых ребят десять на дюжину, — ответил я.

— Только не таких.

Я внимательно посмотрел на него. Ему что-то хотелось спросить, но я молчал, и он заговорил сам.

— Я ищу работу, — сказал он.

Я швырнул ему через стол его пистолет, он поймал его, сунул в карман и снова уставился на меня.

Я быстро соображал. Настало время иметь рядом такого парня, уж слишком много всего творилось вокруг. Я медленно проговорил:

— Мне нужен парень, который не прячется по углам и не позволяет сбить себя с толка.

— Я работник, а не какой-нибудь наркоман, — сказал Фликс, — и всегда делаю то, что мне говорят, таково мое правило.

Я улыбнулся. Силку будет над чем задуматься.

— Тогда у тебя есть работа, — сказал я.

За две сотни в неделю я обзавелся телохранителем.

Глава семнадцатая

На следующее утро я позвонил Джо Прайсу.

— Джо, — сказал я, — я не совсем внимательно слушал тебя вчера и хочу, чтобы ты снова мне все объяснил по поводу этого контракта.

Джо повторил информацию. Теперь я слушал внимательно, сделка показалась мне перспективной.

— А ты не мог бы приехать сюда ненадолго? — спросил я.

— Мог бы, — ответил он, — а что, что-то не так?

— Нет, просто мне хотелось бы, чтобы ты занялся здесь некоторой работой. Как закончишь, можешь сразу возвращаться обратно.

— Я буду у тебя в воскресенье. До свиданья, — не задавая больше вопросов, согласился Прайс.

— Отлично, как только прибудешь, тут же приезжай ко мне в гостиницу. — Я положил трубку и нажал звонок.

Мне ответила мисс Уолш.

— Пригласите Поуэлла, — сказал я.

Вошел Фликс. Он впервые был у меня в кабинете и теперь с интересом оглядывался. По всему было видно, что обстановка его впечатляет. Я предложил ему сесть.

— Как твои дела? — улыбнувшись, спросил я.

— Неплохо. — Фликс старался казаться серьезным, но улыбнулся в ответ.

Он выслушал меня молча. С этого момента любой человек, который хотел видеть меня в конторе или дома, должен был встретиться сначала с ним. В гостинице я снял ему номер рядом со своим, где ему следовало принимать посетителей. В конторе он обязан был сидеть в приемной вместе с мисс Уолш за столом, который стоял рядом с моей дверью, справа.

Закончив, я поинтересовался, есть ли у него вопросы. Вопросов не было, и я отпустил его. Я сидел и размышлял, откинувшись в кресле. Насколько я знал Силка, следующей его акцией будет мое убийство, в этом вряд ли приходилось сомневаться. Единственное, что могло спасти меня, — это опережающий удар. Но мне не хотелось убивать его, у меня были другие планы в отношении этого сукина сына.

Я снял трубку личного телефона и набрал номер Рут.

— Да, — ответила она.

— Привет, дорогая, — сказал я. — Я позвонил, чтобы услышать твой голос.

В трубке раздался смех.

— Я тоже хотела поговорить с тобой, хотела, чтобы ты повторил то, что сказал мне вчера вечером. Я до сих пор не могу поверить.

— Верь, детка, я люблю тебя. А ты получила цветы? — Утром я отправил ей корзину орхидей.

— Да, они прекрасны.

Поговорив еще немного, я повесил трубку. Чувствовал я себя прекрасно и с энтузиазмом погрузился в работу. Вечером я поехал к ней домой, и Фликсу до двух часов ночи пришлось мерзнуть внизу в машине, но когда я вернулся, он не сказал мне ни слова.

Утром в воскресенье, около одиннадцати, появился Джо Прайс. Он вопросительно посмотрел на меня, когда явился ко мне в сопровождении Фликса. Я сказал Фликсу, что он мне не нужен, и когда мы с Джо остались вдвоем, я рассказал ему, что произошло.

Прайс присвистнул.

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил мне, что у тебя связаны руки. Так что ты хочешь от меня?

— Я собираюсь выйти из игры, тянуть больше нельзя, тем более, что у меня совсем другие планы. Как ты думаешь, сможешь ты подменить все бухгалтерские книги и записи таким образом, чтобы мое имя оталось только на табличке на двери.

Прайс думал несколько минут, потом согласно кивнул.

— Сколько тебе понадобится времени?

— Не одна неделя круглосуточной работы, — ответил он. — Но чтобы это не выглядело фальшивкой, нам придется заменить твое имя другим.

— Я все продумал, — сказал я, — мы воспользуемся именем Феннелли.

— Не понимаю, — удивился Джо, — какое отношение имеет к этому Феннелли? Я полагал, что у тебя с ним все кончено.

— Еще нет, — улыбнулся я. — Он хочет занять мое место. Так вот, я собираюсь уступить его ему. Правда, он еще об этом не знает.

— Хорошо, — согласился Джо, — я плохо понимаю, зачем это, но сделаю как ты просишь. Когда ты хочешь, чтобы я начал?

— Сегодня, после того как мы позавтракаем.

Я отправил Джо Прайса в контору знакомиться с делами, а сам отправился к Рут.

— Как насчет загородной прогулки? — спросил я.

Рут кивнула и отправилась за пальто и шляпой. Интересно, что она скажет, когда увидит Фликса. Мне следовало заранее ей все объяснить, чтобы не встревожить. Но я напрасно беспокоился, и мы чудесно провели день. Мы поехали к Медвежьей горе, пообедали в местном ресторанчике и вернулись в город.

10 июня ко мне в кабинет явился Джо Прайс, удовлетворенно потирая руки.

— Ну, — спросил я, — как дела?

— Все готово, — улыбнулся он.

— Отлично! А теперь садись в самолет, отправляйся на завод и занимайся своими делами. Я хочу, чтобы ты купил мне там дом и обставил его к началу следующего месяца. Я собираюсь переехать туда.

— Боже, Фрэнк! — воскликнул он, — но ведь это займет гораздо больше времени, чем проверка бухгалтерских книг.

— Найми для этой работы лучшего в округе декоратора. Дом должен быть не слишком большим, шесть комнат вполне достаточно. Плати столько, сколько считаешь нужным. Найди ответственного исполнителя, а сам возвращайся послезавтра. Ты мне понадобишься.

— Ладно, Фрэнк, — сказал Прайс, направляясь к двери. — А ты не хочешь перед моим отъездом взглянуть на книги?

Я поднялся с кресла и подошел к нему.

— Разве в этом есть необходимость? — спросил я. — В данный момент чем меньше я о них знаю, тем лучше. Да и на черта они мне вообще нужны? Если ты говоришь, что все в порядке, значит, так оно и есть.

— Во всяком случае, я старался.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся я. — А теперь вперед, парень, не будем терять время. У меня еще масса дел.

Я вернулся к столу. Джо уже был возле двери. Я взглянул на него еще раз и сказал:

— Спасибо, Джо.

Он улыбнулся и вышел.

Я снял трубку телефона и позвонил Джерри Коуену.

Глава восемнадцатая

Пробившись через двух секретарш, я, наконец, добрался до Джерри.

— Джерри, — сказал я, — это Фрэнк Кейн. Ты свободен сегодня во второй половине дня? Я хотел бы увидеться с тобой.

— Приезжай, — ответил он.

— Я не могу приехать к тебе, но это очень важно. Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

— Где мы можем встретиться?

— Я буду ждать тебя возле моста со стороны Джерси в четыре часа. Рассчитывай, что мы вместе пообедаем, потому что наш разговор потребует времени.

Джерри помолчал, потом сказал:

— Хорошо, в четыре.

Я вышел из конторы в три, сказал Фликсу, чтобы он возвращался домой и ждал меня там, сел в машину и поехал на встречу с Джерри. Я остановил машину около моста, когда до четырех оставалось несколько минут. Ровно в четыре я увидел его, он ехал в голубом «бьюике». Припарковав машину, он огляделся, но меня не заметил. Чтобы привлечь его внимание, я нажал на клаксон.

Увидев меня наконец, Джерри улыбнулся и помахал рукой. Я жестом велел ему ехать за мной и тронул машину, поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что он меня понял. Джерри не отставал.

Проехав около мили, я свернул на небольшую дорогу, ведущую в Тинек, и остановил машину на стоянке, следом подъехал Джерри. Выйдя из машины, я подошел к нему. Мы поздоровались.

— Как дела? — приветствовал его я.

— Прекрасно.

— Как Жанет?

— Уже все в порядке, но для нее было ужасно потерять ребенка, тем более, что доктора предупредили, что у нее больше не будет детей.

Это было новостью для меня.

— Извини, — сказал я, — я ничего не знал.

— Все уже позади, — ответил Джерри. — Так что у тебя?

Он явно спешил, но ему придется набраться терпения. Я расскажу ему о своем деле, когда и где мне это будет нужно.

— Оставь машину здесь и пересаживайся ко мне, — сказал я. — Наверное, тебя интересует, с чего такая тайна?

Джерри кивнул.

— Как сильно тебе хочется заполучить меня? — начал я.

— Поймать тебя — моя работа, — просто ответил он.

Господи! Именно это я и ожидал услышать.

— А если с подпольным тотализатором будет покончено, ты удовлетворишься? Ведь сам по себе мой арест не остановит деятельности организации. Я могу заключить с тобой сделку. Поскольку организация создана мною, я позволяю тебе разгромить ее после моего ухода. Я даже найду тебе козла отпущения — человека, деятельность которого будет подтверждена документально и которого ты ловишь гораздо дольше, чем меня.

Джерри поднес стакан к губам и медленно отхлебнул, размышляя.

— А почему ты вдруг захотел уйти? Ты же знаешь, у меня на тебя до сих пор ничего нет.

— Я собираюсь жениться, — сказал я, — а моя будущая жена не одобряет моего занятия.

При этих словах он рассмеялся.

— Только не говори мне, что женщина смогла сделать то, чего не смогли сделать федеральные власти города и штата.

— Как бы то ни было, но дело обстоит именно так.

Джерри усмехнулся.

— Ну и сила у этой женщины, — сказал он, покачивая гловой. — А я ее знаю?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Это Рут, — без лишних эмоций сказал я.

Джерри чуть не выпал из кресла.

— Рут! — удивленно восклинул он. — И как долго это у вас?

— Довольно долго, — улыбнулся я.

Явился официант с закусками. Когда он отошел, мы продолжили разговор.

— Мне хотелось бы сделать что-нибудь для тебя, а тем более для Рут, — сказал Джерри, — но не вижу, как бы я мог это сделать. Прежде всего я на службе и обязан выполнять свои обязанности.

— Поступай как угодно, — сказал я, — но здесь есть несколько моментов, которые требуют прояснения. — Я ткнул вилкой в моллюска и помахал им перед лицом Джерри. — Пойми, что если ты засудишь меня, то одновременно засудишь и своего старика. Его юридическая фирма ведет несколько моих важных дел.

Джерри положил вилку и уставился на меня, моя фраза явно рассердила его.

— Я в это не верю, — сказал он.

— Верь не верь, но я знаю, о чем говорю.

— Отец никогда не стал бы иметь с тобой дело.

— А я и не говорю, что стал бы, он уже имеет, вернее, его фирма. И это не слишком хорошо будет выглядеть на первых страницах газет, не так ли?

Джерри молчал. Я видел, что он обдумывает сказанное, и решил подбросить в костер еще несколько поленьев.

— Послушай, Джерри, давай не будем детьми. Мы уже достаточно взрослые. Давай представим, что в один прекрасный момент ты соберешь на меня достаточно материала и возбудишь дело и что кто-то свяжет с моим делом имя твоего отца. Ведь могут сказать, что ты так долго возился со мной только потому, что я платил твоему отцу. Ведь никогда нельзя заранее знать, что люди скажут или подумают.

Джерри поднялся с кресла и, обойдя стол, подошел ко мне. Он схватил меня за грудки и притянул к себе.

— Если ты собираешься бросить тень на моего отца и прикрыть его именем свои грязные делишки, я задавлю тебя голыми руками.

Я смотрел на него не двигаясь, потом отцепил его руки от своей груди.

— Здесь, в Джерси, преднамеренные убийства караются так же, как и в Нью-Йорке, — сказал я. Джерри не знал, как реагировать на мои слова, но я не собирался ждать, когда он соберется с мыслями, и продолжил: — Послушай, Джерри, я вовсе не угрожаю твоему отцу. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что могут сказать люди, и рот им заткнуть невозможно. Я знаю, сколько слухов ходит обо мне, и ничего не могу с этим поделать. — Я улыбнулся. — Садись на место и заканчивай свой обед. Когда ты услышишь остальную часть моего плана, кто знает, может быть, ты и согласишься.

Джерри медленно вернулся к своему креслу. Остаток обеда он молчал, лениво ковыряя вилкой в тарелке и слушая меня. Но когда мы вернулись к его машине, он согласился на мое предложение. Желая дать ему шанс сохранить престиж, я проникновенно сказал:

— В конце концов, Джерри, ведь ты выполняешь работу, которую тебе поручили, ты уничтожаешь подпольный тотализатор, а это самое главное.

Он посмотрел на меня и улыбнулся через силу. Он был слишком расстроен, несмотря на то, что инициатива оставалась у него.

— Думаю, что так, — сказал он.

— Что тут думать, — убежденно сказал я, — ты это знаешь. Ведь ты сам однажды предложил сделать это, и теперь будешь пожинать плоды своих трудов.

Джерри положил ногу на стартер, мотор завелся. Он уже почти тронулся с места, как вдруг внезапно повернулся и посмотрел на меня.

— Фрэнк, — сказал он.

— Да, Джерри?

— А ты совсем не изменился с тех пор, как был мальчишкой. Но не думай, что это может продолжаться все время, жизнь довольно сложная штука, и бывает, что она мстит.

— Кто знает, — я пожал плечами. Машина Джерри медленно тронулась, и я пошел рядом. — А может быть, мне повезет?

Джерри нажал на газ. Я вернулся к своей машине. Сев в нее, я рассмеялся про себя. Я сказал, что, может быть, мне повезет. Но для того, чтобы повезло, надо быть сильным.

Глава девятнадцатая

На следующий день около двенадцати мне позвонил Алекс Карсон. Впервые за несколько недель его голос звучал радостно.

— Фрэнк, — сказал он, — сегодня утром коллегия адвокатов сняла с меня обвинения.

Все было в порядке. Джерри выполнил одно из моих условий. Я разыграл удивление.

— Отлично, приезжай сюда, и мы выпьем по этому поводу.

Положив трубку, я вызвал Фликса. Теперь мне нужен был Феннелли. Я знал, что он не явится по приглашению, поэтому послал за ним Фликса.

Алекс был у меня в кабинете спустя полчаса после звонка. Мы обменялись рукопожатием.

— Поздравляю, — сказал я, — я знал, что все закончится хорошо.

Он усмехнулся.

— Они заставили меня немного поволноваться, до сих пор не понимаю, почему они отступили.

— Садись, — сказал я, — я тебе все объясню.

Мы сели, и я посвятил его в свой план. Когда я закончил, он протяжно свистнул.

— Ты думаешь, что сумеешь выскочить, Фрэнк?

— С твоей помощью смогу, — кивнул я.

Алекс поднялся.

— Можешь рассчитывать на меня.

— Отлично! Останься, я хочу, чтобы ты присутствовал при моем разговоре с Силком.

Фликс доставил Феннелли около трех. Подойдя к моему стулу, он швырнул на него шляпу.

— Незачем было посылать за мной этого нахала, Фрэнк, — спокойно сказал Силк, пытаясь придать своему голосу доверительную интонацию. — Надо было просто позвонить мне.

Я улыбнулся.

— Знаешь ли, я не хотел оказывать тебе меньше чести, чем ты мне.

Он пропустил мимо ушей мою болтовню и сразу перешел к делу.

— Ну, что ты хочешь?

Я некоторое время смотрел на него. Разговор предстоял важный. Если он не клюнет на мою приманку, мне придется туго.

— Ты знал мои планы, когда мы начинали дело, — сказал я. — Соглашением предусматривается определенный порядок в ведении дел. Позже, похоже, у тебя появились другие идеи — твои собственные — о том, как следует поступать. Я мог запросто устранить тебя, что, может быть, было бы даже гораздо проще, чем Фликсу доставить тебя сюда. Но я так не поступаю, это не в моих правилах. Я занимаюсь постоянным бизнесом и не хочу иметь неприятностей. Поэтому я решил выкупить твою долю.

Губы Феннелли растянулись в улыбке, обнажив ровные белые зубы.

— И что это значит?

— Это значит, что ты отдаешь мне свою территорию и выходишь из дела, — тихо сказал я.

— А сколько ты предлагаешь? — спросил Силк.

— Сто тысяч, — ответил я.

Он наклонился ко мне через стол.

— Это всего лишь моя доля в компании, — холодно сказал он. — Только со своей территории я получаю четверть миллиона в год.

— Знаю.

— И компания платит двести тысяч в год, — добавил Силк.

— И это я знаю.

Он помолчал немного, потом снова заговорил:

— А что если я не продам?

Я пожал плечами.

Силк молча сидел в кресле, а я наблюдал за ним. Надо дать ему время, пусть подумает. Тогда он даст тот ответ, который мне нужен. Проходили минута за минутой, лицо его оставалось непроницаемым, по нему невозможно было прочитать его мысли, только руки сжимались и разжимались. Наконец он открыл рот.

— А что, если я предложу тебе откупить твою долю?

Рыбка заглотила наживку.

— Это меня не интересует, — равнодушно ответил я. Силк поднялся, обогнул стол и подошел ко мне. Я поднял голову и посмотрел на него.

— Я имею в виду хорошие деньги — четверть миллиона.

Я пропустил его предложение мимо ушей.

— Я покупаю, — напомнил я ему, — а не продаю.

Он вернулся к своему креслу. Достав из кармана сигару, нервно прикурил.

— Триста тысяч и доля в доходах, — предложил он.

Я посмотрел на него.

— Как ни странно, но ты меня заинтересовал. Какая доля?

— Половина, выплата ежемесячно.

Я сделал вид, что размышляю.

— Стоит подумать, звучит заманчиво.

Теперь его понесло, это было как раз то, о чем он давно мечтал. Правда, пока он не знал, что получит то, о чем мечтал.

— Фрэнк, — настаивал он, — это как раз то, что тебе подойдет. Работать не надо, ты можешь заняться чем угодно, зачем тебе сидеть на одном месте — путешествия, женщины, все, что захочешь.

Теперь была моя очередь разыгрывать нерешительность.

— Заманчиво, — сказал я, — но откуда я знаю, что ты не надуешь меня?

— Удостоверенные чеки завтра утром будут достаточным доказательством? — спросил Феннелли.

Я еще несколько секунд потерзал себя сомнениями, потом согласился:

— Хорошо, Силк, компания твоя.

Он вскочил и протянул руку.

— Ты не пожалеешь, мальчик, — пообещал он. — Помнишь, что я сказал тебе, когда ты первый раз пришел ко мне? Я сказал тогда, что ты заработаешь кучу денег, и я не ошибся, не так ли?

— Ты не ошибся, — улыбнулся я.

Мы скрепили нашу сделку рукопожатием.

На следующее утро в одиннадцать Силк пришел ко мне в кабинет. Мы с Карсоном уже ожидали его.

— Чеки готовы? — спросил я.

Он кивнул, достал чеки и положил их на стол.

— Я сделал все, как ты сказал: на имя Александра Карсона за оказанные услуги.

Я посмотрел чеки, они были в порядке. Я протянул их Алексу. Он сделал передаточную надпись и вернул их мне. Я нажал звонок, вызывая мисс Уолш. Она вошла с конвертом, который я заранее велел ей приготовить.

Вложив чеки в конверт, мисс Уолш удалилась, и я убрал конверт в карман пиджака.

— Это дело надо обмыть, — сказал я и достал бутылку.

После того, как мы выпили, я велел Алексу провести Силка по зданию компании и все показать. Они ушли.

Я позвонил Максону, и он принес чеки, которые я велел ему выписать. Я просмотрел их, подписал и велел мисс Уолш отправить их. Я расплатился со всеми, даже с Силком. Потом я спустился в персональном лифте и уехал в гостиницу.

В номере меня ждал Джо Прайс. Я передал ему конверт, в котором лежали чеки, полученные от Силка.

— Ты знаешь, что делать с ними, — сказал я.

Он кивнул, это было оговорено заранее. Во всех банках, в которых у Феннелли были счета, Джо открыл счета на имя моей новой компании, и теперь надо было перевести на них деньги. Я попрощался с Джо и вернулся в контору.

Спустя час позвонил Джо.

— Все в порядке, Фрэнк, — сказал он.

Я положил трубку. Посидев несколько минут в задумчивости, я поднял трубку личного телефона и набрал номер. В трубке некоторое время раздавались гудки, потом я услышал голос Джерри:

— Коуен слушает.

— Это Фрэнк, — сказал я, — твой выход. — С этими словами я положил трубку.

Через несколько минут в кабинет вернулись Феннелли и Карсон. Силк был доволен, на лице его сияла широкая улыбка.

— Какая замечательная компания, Фрэнк, — сказал он. — Я знал, что она большая, но даже не представлял ее реальных размеров.

Я поднялся.

— Да, неплохая, — улыбнулся я. — Не выпить ли нам еще? А завтра приступим к делам.

Они прошли за мной в бар. Я достал бутылку, три стакана и наполнил их.

— За удачу! — сказал я, отхлебывая.

Алекс осушил свой стакан и повторил мой тост:

— За удачу!

Силк улыбнулся и выпил. Потом он обошел стол и, усевшись в мое кресло, положил ноги на стол.

— Садитесь, — он сделал рукой приглашающий жест.

Я улыбнулся про себя. Он не знал, в какое горячее кресло он сел, но узнает об этом очень скоро. Я занял кресло перед столом и посмотрел на Силка. Улыбка его была лучезарной.

Внезапно позади меня отворилась дверь. Я не обернулся. Я знал, кто это.

Глава двадцатая

Силк вскочил.

— Какого черта вы претесь сюда! — закричал он.

Я тоже встал и медленно повернулся. В кабинет вошли четыре человека. Фликс стоял у стены, один из четверых направил ему в живот пистолет. Другой подошел ко мне.

— Фрэнк Кейн? — спросил он.

Я кивнул.

— У нас есть ордер на ваш арест по обвинению в коррупции и подкупе правительственных чиновников штата Нью-Йорк. У нас также есть ордер на изъятие и передачу в суд бухгалтерской документации «Фрэнк Кейн Энтерпрайзис».

Карсон шагнул вперед.

— У вас письменное разрешение?

Мужчина кивнул.

— Дайте посмотреть, — потребовал Карсон.

Агент протянул ему бумаги. Карсон внимательно изучил их и вернул, затем повернулся ко мне.

— Похоже, они все предусмотрели, Фрэнк. Тебе придется поехать с ними.

Я молча шагнул вперед.

Агент прошел мимо меня и подошел к Силку.

— Джузеппе Феннелли? — спросил он.

Последнее судебное заседание было назначено на последний день июня. Утром в суде появился Джерри и сделал сенсационное заявление. Он прошел мимо того места, где сидели мы с Феннелли. Я, затаив дыхание, посмотрел на него, но он даже не взглянул в нашу сторону. Когда он повернулся к столу присяжных, лицо его было бледным и суровым.

— Господа присяжные, — начал он, — сегодня утром мы получили от экспертов результаты детальной проверки бухгалтерской документации «Фрэнк Кейн Энтерпрайзис». Проверка проводилась совместными силами на основании соглашения между администрациями штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси и Министерством финансов Соединенных Штатов. В качестве доказательства я хочу представить совместный отчет о результатах этой проверки.

Джерри показал присяжным несколько листов бумаги, пробежал их глазами, перевернул первую страницу и начал читать. В начале шло перечисление фамилий и званий экспертов, затем собственно текст:

— «Эксперты пришли к выводу, что «Фрэнк Кейн Энтерпрайзис», как это и было изначально задумано обвиняемым Кейном, является законным предприятием и занимается чистым бизнесом в части, касающейся обвиняемого. Мы также установили, что финансирование бизнеса осуществлялось Джузеппе Феннелли и что Фрэнк Кейн не имел отношения к делам Феннелли, поскольку его усилия были сосредоточены в иной плоскости. Он занимался торговыми операциями, необходимыми для оздоровления его бизнеса. В то время как Фрэнк Кейн занимался законным бизнесом, его финансист, мистер Феннелли, занимался бизнесом в бизнесе. А именно: мистер Феннелли имел игорный бизнес и подпольный тотализатор, используя в качестве прикрытия «Фрэнк Кейн Энтерпрайзис». Мы считаем, что до самого последнего момента мистер Кейн не знал, каким образом используется его компания. Убедившись в факте злоупотребления доверием, мистер Кейн немедленно принял меры по ликвидации своей компании, вернув вкладчикам, включая мистера Феннелли, их средства вместе с письменным объяснением причин».

Джерри подошел к столу присяжных и положил на стол отчет. Вернувшись на место, он помолчал немного и продолжил:

— Господа! В силу неопровержимых доказательств, которые я только что представил, я убежден, что в отношении мистера Кейна допущена судебная ошибка. Его поведение в ходе следствия было продиктовано терпимостью и желанием помочь обнаружению истины.

Джерри повернулся и посмотрел на меня. Лицо его было бледным, глаза суровыми.

— Господа присяжные, обвинение просит вынести вердикт «не виновен» в отношении мистера Кейна.

Не успел он закончить, как в зале суда поднялся страшный шум.

Силк вскочил, схватил меня за воротник и потянул со стула. Я повернулся, пытаясь отцепить его руки. Вокруг нас защелкали вспышки фотоаппаратов, люди повскакали со своих мест, пытаясь пробиться вперед и разглядеть, что происходит. Служащие суда оттащили от меня Силка, и я принялся приводить в порядок свою одежду.

Судья громко застучал молотком, секретарь суда крикнул: «Призываю к порядку». Шум не смолкал, и судья приказал очистить зал. Полиция исполнила приказ, и на несколько минут наступила тишина.

Через час присяжные удалились для изучения материалов и вынесения вердикта, вернулись они в половине пятого. Нам с Феннелли предложили встать и повернуться лицом к присяжным, что мы и сделали.

Я бросил взгляд на Джерри. Он сидел за своим столом мрачный и не смотрел в мою сторону. В зале не было никого, кроме журналистов. Внезапно у меня пересохло в горле. А что если где-то я ошибся? Что если я просто приблизил свой конец? Пульс лихорадочно стучал в висках, я чувствовал, как краска заливает мое лицо, и был зол на себя за это. Я хотел выглядеть спокойным и собранным, но руки мои слегка дрожали.

Судья посмотрел на присяжных.

— Господа присяжные, вынесли ли вы свой вердикт?

— Да, ваша честь, — ответил старшина присяжных. Он прочистил горло, оглядел лист бумаги, который держал перед собой, и начал читать.

— Суд присяжных признал обвиняемого Джузеппе Феннелли виновным по предъявленным статьям обвинения.

Феннелли неожиданно обмяк на стуле, лицо его стало серым. Секретарь суда принес ему стакан воды, но он оттолкнул его. Я продолжал стоять, пульс в висках бился как сумасшедший.

Старшина продолжил:

— Суд присяжных признал обвиняемого Фрэнка Кейна, — тут он сделал драматическую паузу, — невиновным.

Карсон повернулся ко мне, схватил за руку и начал ее трясти, говоря так тихо, что только я мог слышать его слова:

— Ты сделал это, Фрэнк, сделал.

Я повернулся и посмотрел мимо него на Феннелли. Силк смотрел на меня, руки его были сцеплены, он буквально испепелял меня взглядом. Я медленно обогнул стул и прошел мимо него. Я почувствовал, как он схватил меня за пальто, но не обратил на это внимания, а продолжал идти — за барьер, в зал, к двери, через дверь в холл, из холла по ступенькам на улицу. И во время всего моего пути я чувствовал затылком его испепеляющий, полный ненависти взгляд.

— Куда ты? — спросил Карсон, подбегая ко мне.

Я взглянул на солнце. Оно было белым, ярко светило мне прямо в глаза, и я почувствовал, что согреваюсь. Я закрыл руками глаза от солнца.

— Выпить, — ответил я слегка дрожащим голосом, — очень хочется выпить.

Оставив Карсона стоять на ступеньках и глядеть мне вслед, я завернул за угол. Там находился салун. Пройдя через старомодные крутящиеся двери, я подошел к стойке бара.

— Двойной виски, — сказал я бармену. Он поставил передо мной стакан, и я тут же заказал еще один. Несколько секунд я помедлил, разглядывая стакан, потом поднял его и поднес к губам. В это время кто-то тронул меня за плечо.

Я обернулся. Это был Фликс, лицо его ничего не выражало.

— Тебе удалось? — спросил он.

— Удалось.

— А что с ним? — спросил Фликс, указывая пальцем на дверь.

Я понял, кого он имеет в виду.

— Ему не удалось, — ответил я, опустив стакан и принимаясь за следующий. — Выпьешь, Фликс?

Он тоже заказал двойной виски. Мы стояли плечом друг к другу. В баре было довольно много народа, и нас плотно прижало друг к другу. Я почувствовал пистолет в его кармане. Фликс поднял стакан.

— Как ты думаешь, сколько он получит? — спокойно спросил он.

— Лет десять.

Фликс отхлебнул виски.

— Он так этого не оставит, — голос его по-прежнему был тихим и спокойным.

Я начал потихоньку приходить в себя.

— Откуда ты знаешь? — спросил я, повернувшись к Фликсу.

— Так мне кажется. — Он пожал плечами.

Я окончательно вернулся к жизни. Фликс был прав, тюрьма не могла остановить такого парня, как Силк, он запросто мог связаться с теми, кто остался на воле. Я сунул руку в карман пиджака, чтобы заплатить за выпивку, и нащупал там листок бумаги. Я вынул его, разгладил на стойке бара и прочитал: «Я отомщу тебе за это». Больше там ничего не было, как не было и подписи, да ее и не требовалось.

Я посмотрел на Фликса, его лицо ничего не выражало. Я заказал еще две порции, бармен принес стаканы и поставил перед нами. Я поднял свой стакан, повернулся к Фликсу.

— За твою сестру, — сказал я.

Он быстро поднял стакан и выпил.

Я выпил половину и сказал:

— А это за десять тысяч.

Мы выпили и снова заказали две порции.

— Как будешь рассчитываться? — спросил Фликс.

— Как обычно. Пятьдесят процентов аванса и окончательный расчет после выполнения.

Мы допили виски. Я бросил на стойку пятидолларовую бумажку, и мы вышли из бара.

Некоторое время мы стояли на улице.

— Карсон передаст тебе деньги. Свяжись с ним завтра, — сказал я.

Фликс кивнул.

Я махнул проходящему такси. Оно остановилось передо мной, и я влез в машину.

— Пока, Фликс, — сказал я.

— Пока, крутой парень.

Машина тронулась, и я откинулся на сидении. Плохо. Когда-нибудь мне все равно пришлось бы заключить с Фликсом эту сделку, но это должно было произойти позже. Мои мысли прервал голос водителя:

— Босс, я могу кататься весь день, но разве тебе никуда не надо?

Глава двадцать первая

Я приехал в гостиницу, переоделся, вызвал машину и отправился назад в Нью-Йорк.

На противоположной стороне моста я остановился у газетной стойки и купил «Ивнинг джорнал». На первой странице красными буквами выделялся заголовок: «Кейн невиновен — Феннелли виновен». Ниже шел заголовок, набранный уже черными буквами: «Коуен сокрушил подпольный тотализатор». В газете была помещена фотография Джерри, покидающего здание суда после заседания. Надпись под фотографией гласила: «Джером Коуен, человек, который разгромил подпольный тотализатор». Джерри улыбался прямо в объектив.

Я рассмеялся про себя, пусть это останется для газет. Теперь сограждане захотят выбрать его губернатором. Я выбросил газету в окно и поехал дальше.

Остановив машину возле дома Рут, я вылез и вошел в дом. Сегодня работал тот самый любопытный лифтер, который поднимал меня, когда я в самый первый раз появился здесь. Весь путь наверх он с прежним любопытством разглядывал меня. Я вышел из лифта и, подойдя к двери, нажал кнопку звонка.

Мне было слышно, как звонок разносится по всей квартире. Я ждал. Казалось, прошел целый час. Наконец дверь открылась, в дверях стояла Рут.

Я смотрел на нее, а она на меня, как будто мы были незнакомы и никогда не видели друг друга раньше.

— Рут, — сказал я, не осмеливаясь сделать хоть шаг.

Внезапно она очутилась в моих объятиях и заплакала.

— Фрэнки, Фрэнки!

Дверь за нами закрылась, в прихожей было темно. Голова Рут лежала на моей груди, и я чувствовал, как ее тело сотрясают рыдания. Я нежно погладил ее по голове.

— Рут, Рут, все кончено. Не плачь, дорогая.

— Фрэнки, я думала, что ты никогда не вернешься.

— Но я же обещал, Рут, я же обещал тебе.

Она посмотрела на меня, глаза ее светились незнакомым светом. Я поцеловал ее и почувствовал, как дрожат ее губы.

— Дорогой, дорогой!

— Я боялся, что ты передумала, Рут. Я так боялся.

Она закрыла мои губы своими губами.

Взявшись за руки, мы вошли в гостиную и сели на большую софу. Рут повернулась ко мне.

— Сегодня последний день июня, Фрэнки.

— Поэтому я и пришел, — прошептал я. — Я сказал тебе, что ты выйдешь замуж в июне. Собери, что тебе надо, мы поедем в Мэриден и поженимся.

Рут отодвинулась от меня на другой край софы, где на маленьком китайском подносе лежали сигареты. Она взяла сигарету, и на лице ее появилось выражение спокойной задумчивости. Я зажег спичку и дал ей прикурить, разглядывая в это время ее лицо. Она тоже посмотрела на меня, глаза ее были потухшими.

Я ждал, когда она заговорит. Наконец, после нескольких глубоких затяжек, она сказала просто:

— Нет, Фрэнки, мы не поженимся.

Теперь была моя очередь изображать спокойствие. Перед тем, как заговорить, я тоже закурил:

— Почему? — как ни в чем не бывало спросил я.

— Потому что ты не любишь меня. — Она подняла руку, не давая мне возразить. — Да, действительно, ты не любишь меня. Это просто часть твоего плана, часть сделки, которую ты заключил с Джерри. Переход от одного образа жизни к другому ты хочешь завершить женитьбой на мне. Верный расчет! Ты уже готов надеть мантию респектабельности и хочешь, чтобы я была заключительным штрихом к этому костюму. В действительности ты ничего не осознал и не веришь в то, что делаешь. А делаешь ты это только потому, что хочешь извлечь наибольшую выгоду из плохой сделки. Джерри рассказал нам, на что ты заставил его пойти, и мне не потребовалось много времени, чтобы догадаться, в чем здесь дело. Но когда-нибудь ты все же должен будешь понять, что нельзя играть человеческими жизнями.

Я оборвал ее, мой голос по-прежнему звучал тихо:

— Ты любишь меня?

Рут посмотрела на меня, лицо ее было очень бледным.

— Люблю тебя? — спросила она. — Я люблю тебя еще с тех пор, когда мы были детьми, да так, что не спала ночами, желая тебя. Потом, когда мы не знали, где ты, я мечтала о тебе. И все эти последние месяцы я хотела быть твоей, хотела носить под сердцем твоего ребенка. — Голос ее задрожал от напряжения. — Вот почему я не желаю заключать с тобой сделку, Фрэнки, вот почему я не выйду за тебя замуж.

Я погасил сигарету в пепельнице, стоящей рядом со мной, и грубо впился пальцами в плечи Рут. Она молчала, только смотрела мне прямо в лицо.

— Дурочка, маленькая глупышка. — Я чувствовал, что начинаю сходить с ума, кровь бешено стучала в висках. — Может быть, так и было с самого начала, но неужели ты не понимаешь, что все, что я сделал, я сделал только ради тебя, что я все бросил только ради тебя? Неужели ты думаешь, что я не смог бы избежать неприятностей, если захотел бы? Да у меня полно мест в стране, куда бы я мог скрыться и откуда продолжал бы действовать, и они никогда не смогли бы поймать меня. Мне совсем не обязательно было бросать свои дела, я бросил их только ради тебя. Если бы я не любил тебя, то продолжал бы действовать и смел бы всех, кто встал на моем пути. Если бы мне понадобилось, то я испортил бы Джерри всю карьеру. Но я все бросил только по одной причине, потому что послушался тебя. Может быть, в глубине души я всегда понимал, что ты права, но сделал это только ради тебя. Я не заключал с тобой никаких сделок, я изменил свою жизнь и посвятил ее тебе, я связал свою судьбу с тобой, я променял хлеб на рай в небесах, мясо с картошкой на мечту. И если, детка, ты после этого все еще думаешь, что я не люблю тебя, то можешь катиться к чертовой матери.

Я отпустил ее, она встала, а я направился к двери.

— Фрэнк, — позвала она меня слабым голосом. Я обернулся. — Фрэнк, — повторила она тем же слабым голосом, в котором теперь звучало удивление, — ты плачешь!

Мы с Рут зарегистрировали свой брак у мирового судьи Смита в Мэридене штат Коннектикут в понедельник, в последний день июня тысяча девятьсот сорок первого года.

Голос судьи звучал громко и строго:

— Берешь ли ты, Фрэнсис, эту женщину, Рут, в законные жены и обещаешь ли любить ее, почитать и заботиться о ней больной или здоровой до самой смерти?

— Да.

— Берешь ли ты, Рут, этого мужчину, Фрэнсиса, в законные мужья и обещаешь ли любить его, почитать и заботиться о нем больном или здоровом, богатом или бедном до самой смерти?

Рут посмотрела на судью, потом на меня. Глаза ее светились такой голубизной, которой я никогда не видел раньше, а голос звучал тепло, мягко и уверенно.

— Да.

Судья жестом велел мне надеть ей на палец обручальное кольцо, затем поднял руки.

— Властью, данной мне штатом Коннектикут, объявляю вас мужем и женой. — Он перевел дыхание. — Теперь можете поцеловать друг друга.

Я повернулся и поцеловал Рут, она прижалась губами к моим губам, потом отстранилась. Я посмотрел на судью.

Он улыбался.

— Поздравляю вас, молодой человек. С вас два доллара, пожалуйста.

Я на счастье дал ему пять долларов. Мы вернулись ко мне в гостиницу около одиннадцати. Я поднял Рут на руки, перенес через порог и поцеловал.

— Привет, мистер Кейн.

— Привет, миссис Кейн.

Опустив ее на пол, я подошел к телефону, позвонил в службу сервиса и сказал, чтобы мне немедленно принесли четыре бутылки шампанского.

Я стоял за дверью и ждал, пока Рут готовилась ко сну, нервно отхлебывая из бокала, который держал в руке. Подойдя к окну, я посмотрел в него, за рекой сверкал огнями Нью-Йорк.

Я улыбнулся своему отражению в окне, поднял стакан и протянул его в сторону Нью-Йорка.

— За тебя, — сказал я.

Мое отражение в окне тоже подняло стакан и выпило за меня.

— Фрэнк.

Голос ее прозвучал настолько тихо, что я едва услышал его. Повернувшись от окна, я подошел к двери спальни.

— Да, Рут.

Ответа не последовало. Я поставил стакан, выключил свет и открыл дверь. Спальня освещалась маленьким ночником, висевшим возле кровати. Я вошел в комнату.

Рут стояла у окна и протягивала ко мне руки.

— Фрэнк, иди сюда, посмотри.

Я встал рядом с ней, но видел только ее.

— Фрэнк, — сказала Рут незнакомым, полным таинственности голосом, — посмотри в окно. Ты когда-нибудь видел перед собой весь мир? Весь мир, большой и прекрасный, ожидающий тебя?

Я молчал, ее лицо, освещенное лунным светом, было прекрасно.

Рут повернулась ко мне.

— Фрэнк, как ты думаешь, на кого будет похож наш сын?

Я нежно поцеловал ее в щеку, она прижалась ко мне.

— Не знаю, — тихо сказал я, — никогда не думал о детях, никогда не хотел их иметь.

Рут теснее прижалась ко мне.

— Может, он будет похож на тебя? Такой же сумасшедший, непредсказуемый, скверный и симпатичный?

Я крепко обнял ее.

— Если он хоть в чем-то будет похож на меня, то лучше вообще его не иметь.

Я поцеловал Рут, она прошептала мне в ухо:

— Наш сын будет прекрасным. — Я продолжал целовать ее, сначала в шею, потом в плечо. — Фрэнк, а ты знаешь, что ты прекрасен? — Я рассмеялся, и губы мои коснулись ее груди.

Внезапно Рут обхватила мою голову руками, прижала крепко к себе и поцеловала меня в макушку.

Я поцеловал ее, губы ее пылали.

— А ты знаешь, что ты прекрасна? — прошептал я.

Рут протянула руку и выключила свет.

Это было уже позже, гораздо позже. Я тихо лежал на кровати, наблюдая, как она спит. В уголках глаз у нее висели слезинки. Я протянул руку и осторожно смахнул их. Внезапно мне захотелось курить.

Я пошарил рукой возле кровати, сигарет не было. Я стал потихоньку подниматься, стараясь не разбудить ее. В ушах у меня до сих пор стоял ее голос:

— Фрэнк, ты счастлив? Я не обманула твоих надежд?

Выйдя в другую комнату, я осторожно закрыл за собой дверь и включил настольную лампу.

Она была именно такой, о какой я и мечтал.

Сигареты лежали на краю стола. Я взял пачку, достал одну и прикурил. Глубоко затянувшись, я выпустил дым через нос.

Я посмотрел на стол. Там лежало несколько писем, которые пришли, пока я находился в Нью-Йорке. Машинально я взял их: счета, какие-то рекламные листки. Пачка уже подходила к концу, когда я наткнулся на почтовую открытку, это было правительственное послание. На обратной стороне была напечатана какая-то форма. Я прочитал.

Сигарета уже почти закончилась, я погасил ее в пепельнице и направился в спальню и, только протянув руку к выключателю, понял, что до сих пор держу в руках повестку.

Я выключил свет и швырнул повестку в комнату. Черт с ней. Завтра с утра позвоню Карсону, и он все уладит.