В марте семьдесят третьего года в третьем номере журнала «Техника молодёжи» вышел мой фантастический рассказ «Экскурсовод» под псевдонимом Казимир Станкевич.
Это был не первый мой опыт публикаций в центральной прессе, но первый — художественно прозы. Даже не думал, что так обрадуюсь. Оказывается, публикация здорово тешит самолюбие. Смотришь на свой рассказ в популярнейшем журнале, тираж которого один миллион шестьсот пятьдесят тысяч экземпляров; представляешь, что его прочтут миллионы людей, — и даже гравигенераторы, которые прямо сейчас устанавливают и испытывают на всевозможной технике, и все остальные достижения как-то блекнут.
Может быть, потому, что достижения эти не совсем твои? Не ты их придумал, не ты изобрёл. Ты только воспользовался теми знаниями, которыми обладал и обладает инженер-пилот Кемрар Гели с планеты Гарад.
Да, воспользовался удачно. Приложил усилия. Прошёл через испытания и трудности. Но тем не менее.
А вот фантастический рассказ «Экскурсовод» в свежем, восхитительно пахнущем типографской краской номере «Техники молодёжи» — твой и только твой. Ты сам его написал, и это исключительно твоё достижение. Гордись.
Я и гордился. Целых два дня. В кругу семьи, перед Петровым с Бошировым (Серёга, экстра-класс, наши поздравления!), Татьяной (Ух ты, ух ты, ух ты! Здорово! Поздравляю! Дай почитать!) и, ясное дело, Кристиной.
После памятной ночи мы успели встретиться ещё дважды на её территории. Затем из Ленинграда вернулась тётка-бабушка, и лафа закончилась.
Никогда не задумывался над тем, как, оказывается, непросто жить в СССР молодым людям, которых физически тянет друг к другу. Влюблённым? Хорошо, пусть будет влюблённым. Неважно. В тех же Штатах полно мотелей и гостиниц на любой кошелёк — снимай номер и пользуйся. В крайнем случае всегда есть заднее сиденье большой американской машины, в которой и так проходит чуть не половина жизни среднего и не очень американца.
Не то в Союзе.
Во-первых, гостиниц мало, а в тех, что есть, имеются проблемы. Даже не потому, что обычно нет номеров (для меня нашёлся бы всегда), а просто — проблемы. Слишком много бдительных глаз и ушей, которых хлебом не корми — дай соблюсти правила социалистической морали и, в случае злостного нарушения оной, — просигнализировать куда надо. Вроде бы наплевать, с меня любой сигнал подобного рода стечёт как с гуся вода, но сам факт неприятен. К тому же слишком много суеты.
Что до машин… Дело даже не в том, что личных автомобилей в СССР на условную тысячу человек населения гораздо меньше, чем в Штатах. Не принято у нас автомобили использовать для любовных утех. Во всяком случае, не как правило. В общем-то понятно, почему. Климат. В России (для всякого штатовца Советский Союз — это Россия) зима полгода. В США — наоборот.
— Хочешь, дадим тебе ключи от конспиративной квартиры? — предложили Петров с Бошировым, когда я обмолвился о своей проблеме. — У нас есть. В том числе и для этого служит.
— Что, вот так прямо официально для этого?
— Всё тебе расскажи, — хмыкнул Петров. — Вербовка — дело тонкое. Всякие способы в ход идут.
— Нет, — подумав отказался я. — Это немногим отличается от гостиницы. Откуда мне знать, кто на этой кровати до меня валялся!
— Ага, значит в трейлере американской цирковой гимнастки — это нормально, — сказал Петров, — а в советской конспиративной квартире со всеми удобствами — он брезгует. Зажрались вы, товарищ Ермолов Сергей Петрович.
— Есть такая фигня, — в тон ему ответил я. — Потребности растут. К тому же у вас там наверняка прослушка установлена. Оно мне надо?
— Соображаешь, — одобрительно заметил Петров. — Кстати, о прослушке и прочем. Проверили мы твою Таню…
— Какую ещё Таню? Таня — девчонка, одноклассница, стихи пишет.
— Извини, Кристину, разумеется. Фехтовальщицу. Перепутал. Так вот, проверили на всякий случай. Всё с ней хорошо — никем не завербована, нормальный советский человек. Папа с мамой в городе Новоград-Волынском живут, на Украине. Отец служит — майор, десантник. Мать — детский врач, педиатр. Сестёр-братьев нет.
— То есть, партия и Контора дают добро? — не без сарказма осведомился я.
— Контора точно даёт, — усмехнулся Петров. — У партии сам спрашивай. А вообще, не ерепенься. Мне напомнить, кто ты для страны и что случилось год назад в городе Мары?
— Ладно, ладно, — сказал я. — Всё понятно. Кроме одного. Где мне с девушкой встречаться?
— Не вижу препятствий, — сказал Боширов, повторяя моё излюбленной выражение. — Сними хату, и всё. Деньги же есть у тебя?
— Что есть, то есть, — сказал я. — Да вы и сами знаете.
— Вот и сними.
— А… как?
Петров и Боширов переглянулись.
— Действительно, откуда тебе знать… — пробормотал Петров.
Разговор происходил в нашем излюбленном «Метрополе» за кофе.
— Сегодня у нас что? — спросил Петров и сам себе ответил. — Вторник, шестое марта.
— Послезавтра праздник — международный женский день, — сказал Боширов.
— Самое время сделать девушке подарок, — сказал Петров, поднимаясь. — Поехали.
— Куда? — спросил я.
— В Банный. Квартиру тебе снимем. Сам ты, боюсь, не справишься. Или справишься, но криво. Выпрямлять потом придётся.
— Банный — это что? — спросил я.
— Переулок, — сообщил Боширов. — Учи город, москвич. Там Ржевские бани, поэтому Банный. Метро «Проспект мира».
— Квартиры снимают в банях? — изумился я.
Петров и Боширов рассмеялись.
— Смешно, — сказал Боширов. — Надо будет запомнить.
— Биржа там квартирная, — пояснил Петров. — Самая большая в Москве. — Поехали, сам всё увидишь.
В Банном переулке толпился народ. Продавцы с самодельными рукописными объявлениями на груди. Озабоченные покупатели. Объявления на стенах.
В Советском Союзе нельзя было купить или продать квартиру, полученную от государства в пожизненную аренду — только обменять. Вот этим люди здесь и занимались — искали обмен. Кому-то нужно переехать в другой город; кто-то хочет обменять одну большую квартиру на две поменьше; кто-то две комнаты в коммуналке на однокомнатную изолированную со всеми удобствами. И так далее и тому подобное. Желания, мечты, возможности, надежды и разочарования.
— Нам дальше, — скомандовал Петров, проталкиваясь через толпу. — Здесь только обмен.
— Вам квартиру арендовать? — чернявый мужчина в тёмном длинном пальто, вязанном шарфе и меховой шапке возник перед нами словно из-под земли. — Любые варианты на выбор. Центр, Черёмушки, Измайлово, Пресня…
— Маклер? — спросил Петров.
— Ищите маклера? — в тон спросил мужчина.
— Комиссия? — спросил Петров.
— Один к одному, — пожал плечами мужчина. — Как обычно. Лишнего нам не надо.
— Ясно, — сказал Петров. — Мы тебя найдём, если будет нужно.
— Я здесь ещё часа два буду, — сообщил чернявый и растворился так же незаметно, как и возник.
— Что значит один к одному? — спросил я.
— Значит, что он берёт столько же, сколько ты заплатишь за месячную аренду. Пятьдесят рублей — значит, пятьдесят. Сто — значит, сто. Кстати, каков наш бюджет? — обернулся ко мне Петров.
— Сотню в месяц отдать готов легко, — сказал я. — Да и сто пятьдесят не проблема. Если будет за что.
— Чужие деньги мы не считаем, — сказал Петров. — Да, товарищ капитан?
— Так точно, товарищ майор, — подтвердил Боширов. — Но всегда знаем сколько их есть.
Петров был прав — одному мне здесь пришлось бы нелегко. Мог бы и не справиться. Дело даже не в том, что я не знал специфики. Мой вид. Как ни одевайся, как себя ни держи, а любому видно, что перед ним — пацан, мальчишка. Такому и доверия нет и обмануть его можно.
В конце концов нам удалось снять за сто двадцать рублей в месяц хорошую уютную однокомнатную квартиру на третьем этаже нового дома в пятнадцати минутах ходьбы от станции метро Бауманская. С телефоном!
Хозяйка — интеллигентная, но бойкая московская пенсионерка — объяснила, что живёт с мужем, тоже пенсионером, на даче.
— Сын с невесткой и внуками в другом городе, у них там своё жильё, что квартире простаивать, правда? Сто десять рублей в месяц. Всё есть: посуда, бельё, телевизор, плита газовая, холодильник. Даже стиральная машина, — гордо добавила она. — «Рига-8»! А кто будет жить?
— Вот он, — показал на меня Петров.
Я поклонился.
— Студент, что ли?
— Покажи министерское удостоверение, Серёжа, — сказал Петров, едва заметно акцентировав «министерское».
Я показал.
— Надо же, — в голосе пенсионерки прорезалось уважение, когда она возвращала мне удостоверение. — А на вид не скажешь. Мальчишка, да и только.
— Выгляжу молодо, — сказал я, включая фирменное обаяние. — Все так говорят. Если квартира понравится, готов накинуть десятку сверху. За телефон.
Квартира понравилась; червонец сверху снял окончательно все вопросы и сомнения; я получил ключи и обещание хозяйки Тамары Владимировны в квартиру почём зря не наведываться, а если наведываться, то обязательно после предварительного звонка.
— Это важно, Тамара Владимировна, — сказал я, заглядывая ей в глаза. — Сами понимаете, с моей работой… У меня может быть важная встреча с важными людьми, для чего министерские кабинеты не всегда подходят.
Хозяйка посмотрела на стильно одетых Петрова и Боширова. Комитетчики молча наклонили головы, подтверждая мои слова.
— Конечно, конечно, я понимаю! — воскликнула Тамара Владимировна. — Обязательно сначала позвоню. Обязательно!
Кристина училась на первом курсе в МАРХИ [1], и я, распрощавшись с ребятами, поехал на улицу Жданова (Рождественка, как сказала бы тётушка-бабушка Кристины), чтобы встретить её после занятий.
Последней парой по расписанию у её группы был рисунок.
Я пришёл минут за пятнадцать до окончания занятий.
Разделся внизу в гардеробе, походил по уже немного знакомым коридорам, разглядывая архитектурные проекты студентов, вывешенные на стенах (планшет метр на метр, ватман, тушь, акварель, гуашь). Остановился возле одного, висящего как раз напротив зала рисунка, в простенке между окнами.
Промышленное предприятие, судя по всему.
Железобетонные разноцветные конструкции — колонны и панели, расчерченные стеклянными полосами окон. Шахты грузовых лифтов, вынесенные на фасад. Широкие подъездные пути. Рекреационная зона со спортивными площадками и зеленью.
Опа, а это что на генплане под номером «5»? «Площадка для гравилётов», — прочёл в экспликации. А вот и перспектива [2] с парящим в небе над основным цехом гравилётом.
С ума сойти. Не будь я на Земле, подумал бы, что вижу картинку с Гарада. Так, что это у нас такое вообще?
«Проект завода самонарезных котлендеров», — прочёл внизу на планшете: «Автор: студент четвёртого курса Игорь Буренин».
Ещё раз посмотрел на перспективу. Затем глянул на эскиз интерьера, представленный здесь же. Хм. Где-то я уже видел эту руку…
— Интересно? — услышал голос сзади.
Обернулся, увидел невысокого русоволосого парня в джинсах и вязанной безрукавке поверх рубашки. На несколько лет старше меня, умные глаза.
— Что такое самонарезные котлендеры? — спросил я.
— Фантастические несуществующие приборы, — усмехнулся парень. — Или устройства.
— Типа сепулек Лема?
— О, читал Лема?
— Кто ж не читал.
— Многие. Увы.
— А гравилёт? — спросил я. — Тоже фантастика?
— Почти. Слыхал о гравигенераторах?- парень чуть картавил. — Уже изобрели, у нас. Так что скоро будем летать.
— И строить воздушные замки?
Парень засмеялся. Хороший у него был смех, обаятельный.
— Меня Гоша зовут, — сказал он, протягивая руку.
— Сергей, — протянул я свою в ответ.
— Не видел тебя раньше у нас.
— Я не студент. Жду девушку, у неё сейчас рисунок заканчивается. На первом курсе учится.
— Понятно…
— Так это твой проект? — спросил я, кивая на планшеты.
— Мой.
— Талантливо.
— Спасибо.
— Ты, часом, в разработке интерьеров для лунной базы «Звезда» не участвовал? — спросил я, припоминая эскизные чертежи, которые видел в Калининграде.
— Да, — удивлённо подтвердил он. — Откуда ты знаешь? Это была секретная работа, мы подписку давали.
— У меня допуск, — подмигнул я. — Тебе ещё год учиться?
— Полтора, считая диплом и военные лагеря.
— Хорошо. Через год, думаю, продолжим разговор. Стране, у которой есть гравигенераторы, сверхпроводимость, много недорогой энергии и новые материалы, могут понадобиться новые города. Спроектированные на иных принципах.
— Это парящие над землёй, что ли? — снисходительно усмехнулся он.
— Нет. Опыт показывает, что над землёй стоит подвешивать в крайнем случае заводы-автоматы. Да и то не все. Людям, наоборот, нравится жить на земле. При этом не слишком высоко.
— Опыт?
— Умозрительный, — я постучал себя по лбу.
— Понятно. Мысленные эксперименты мы любим, сами такие. Так что у нас с иными принципами проектирования городов? Это ты мне работу, что ли, предлагаешь?
— Пока не знаю. Но очень может быть, что в будущем предложу. Игорь Буренин, значит?
— Ну да… — несколько растерянно подтвердил он, покосившись на свой проект.
— А почему Гоша?
— Так меня все зовут. Игорь я по паспорту.
— Запомню, — пообещал я. — Моя фамилия Ермолов. На всякий случай.
— И я запомню, — парень уже обрёл прежнюю уверенность.
Прозвенел звонок, обозначающий конец пары.
— Ладно, до встречи… товарищ Ермолов, — сказал Гоша.
— Бывайте здоровы, товарищ Буренин, — улыбнулся я.
Через минуту двери зала рисунка распахнулись и оттуда повалили первокурсники. Я увидел Кристину, помахал рукой.
— Серёжка! — она подбежала, взяла меня под руку. — Давно ждёшь?
— Минут пять.
— Ну пошли. Я есть хочу — слона бы съела.
— Слона не обещаю, но покормить — покормлю.
— Скорей-скорей-скорей! Господи, ты первый мой парень, который понимает, что девушку после трудного и напряжённого учебного дня нужно вести в кафе, а не в кино!
— Найдёнова! — послышалось сзади.
Мы обернулись.
— Завтра комсомольское собрание после пар, не забудь! — длинноволосая девушка в клетчатой шерстяной юбке и светлой блузке строго смотрела на нас из-под очков в красивой оправе.
— Не забуду!
Кристина, повернулась, подняла руку в уже хорошо знакомом мне жесте, и мы ушли.
Оделись внизу в гардеробе, вышли из корпуса, повернули направо, к центру.
— Так ты Найдёнова? — спросил я.
— Ага. Я разве не говорила?
— Нет.
— Найдёновы мы, — сказала она важно. — И папа у меня Найдёнов, и мама. Все мы Найдёновы, исстари.
— С каменоугольного периода? — подхватил я [3].
— История умалчивает про каменогульный, врать не буду, — засмеялась она.
— Хорошая фамилия, мне нравится.
— Мне тоже, — сказала Кристина. — Куда мы идём?
— В ресторан, конечно.
— Ух ты. И какой же?
— «Метрополь».
— Ничего себе, — она даже остановилась. — Серёжа, это дорого!
— Могу себе позволить, — сказал я. — К тому же, сегодня у нас праздник. Надо отметить.
— Что за праздник?
— Это сюрприз. Сначала ужин.
— Нет! — она игриво пихнула меня бедром. — Давай сюда сюрприз. И поскорее!
— Ну хорошо. Я снял для нас квартиру. Сегодня. Недалеко от метро Бауманская. Со всеми удобствами и телефоном. Вот ключи, — я вытащил из кармана и продемонстрировал ключи.
Кристина молчала.
Что-то было не так.
— Нам же нужно где-то встречаться, — сказал я как можно убедительнее. — У тебя — тётушка. У меня — мама с папой и сестра Ленка.
— И сколько? — спросила Кристина.
— Что — сколько?
— Сколько в месяц?
— Сто двадцать.
— Ох ты ж… — она опять остановилась. Мы были уже недалеко от «Метрополя», на углу Жданова и проспекта Маркса. — Серёжа, я так не могу.
— Почему?
— У меня стипендия сорок рублей.
— Эй, при чём тут твоя стипендия?
— При том, что такая квартира мне не по карману, а содержанкой я быть не намерена. Даже твоей.
— Какой ещё содержанкой, о чём ты говоришь? Кристи, я зарабатываю около тысячи рублей в месяц, для меня это вообще, считай, ничего не стоит!
— Вот именно. Вытащил деньги и решил проблему, да?
— Эй, что не так? Для этого деньги и существуют!
— Всё не так. Дай сюда! — Она отняла у меня большую картонную самодельную папку под двадцать четвёртый формат [4]в которых студенты-архитекторы носят свои рисунки и чертежи. —
Пока. Не провожай меня.
— Кристи, подожди…
Поднятая рука, и девушка стремительной походкой пересёкшая улицу Жданова и удаляющаяся от меня в сторону площади Дзержинского. Всё правильно, отсюда ей до дома совсем недалеко.
Первый мой порыв был — кинуться за ней. Догнать, объяснить… Но тут меня взяло зло.
Какого чёрта, в самом деле? Я полдня сегодня потерял, чтобы сделать нам обоим хорошо. А она? Содержанка. Нет, ну надо такое придумать. Вожжа под хвост попала, не иначе. На фиг. Пусть остынет, потом поговорим.
Я развернулся на каблуках, намереваясь дойти до станции метро «Проспект Маркса» [5], чтобы ехать домой (станция «Дзержинская» [6] была ближе, но почему-то мне не хотелось идти к ней. Видимо, подсознательно — Кристина ушла в ту сторону).
Это меня и спасло.
[1] Московский архитектурный институт.
[2] В данном случае — чертёж-рисунок, показывающий, как будет выглядеть архитектурный объект.
[3] Герой цитирует рассказ «Запах мысли» Роберта Шекли, впервые опубликован на русском языке в журнале «Вокруг света» в 1965 году.
[4] Сегодня это формат А1.
[5] Теперь «Охотный ряд».
[6] Теперь «Лубянка».