Чужая жена

ГЛАВА 17

Несмотря на легкое похмелье и почти бессонную ночь, Ронни чувствовала себя великолепно. Она перестала быть куклой Барби. Она окунулась в жизнь и вновь обрела себя. У нее завязались отношения с Томом, и нельзя сказать, чтобы это вышло случайно.

Том посмотрел на нее. Морщинки вокруг глаз и в уголках губ сделались резче, чем обычно. Сдерживая улыбку, Ронни подумала, что мрачный вид Тома вызван бессонной ночью.

– Я позвонила из отеля и отменила лимузин, – сказала она небрежно. – Ты еще не наорал на них?

Тон его отрывистого ответа не понравился Ронни. Она нахмурилась.

Тучи уже затянули все небо. На стекло упали первые капли дождя.

– Тебе не трудно отвезти меня домой?

Вопрос прозвучал скорее как утверждение. Ронни знала, что ему не трудно. Странная близость, возникшая между ними в первый день знакомства, пустила корни и окрепла. Он стал ее союзником, другом, доверенным лицом и даже – почти любовником. Ей казалось, что она может читать его мысли.

Том опять глянул в ее сторону и покачал головой. Капли застучали чаще. Том включил “дворники”. Благодаря кондиционеру в машине становилось прохладно.

– Ты очень благородно поступил, когда никому ничего не рассказал. Спасибо.

– Не стоит.

Прошло еще две минуты. Ронни заговорила опять:

– Ты молчальник, да? За весь день ты и двух фраз не сказал.

– Ронни… – сказал он и умолк.

Дождь теперь лил как из ведра, и асфальт как будто кипел под беспрестанными ударами тяжелых капель.

На повороте с Брандон-роуд на шоссе машина встала у светофора, так как горел красный свет.

– Нет, я ничего не имею против. Молчальники всегда притягательны. А ты, на мой взгляд, притягателен в любом случае, молчальник ты или нет.

Ронни говорила ласково и чуточку насмешливо. А его лицо словно окаменело. Пользуясь случаем, она отстегнула ремень, встала на одно колено, обвила его шею рукой, повернула его голову к себе и крепко поцеловала. Том застыл на мгновение, потом поцеловал ее в ответ. Его язык проник в ее рот, пальцы запутались в длинных волосах.

Сзади раздались нетерпеливые гудки. Пока они целовались, загорелся зеленый сигнал светофора. Том резким движением усадил Ронни на место и нажал на газ.

– Зря ты не разбудил меня ночью, – улыбаясь, сказала Ронни и вновь застегнула ремень.

– Перестань, Ронни. – Она снова ничего не могла прочесть на его лице. – Я не собирался тебя будить.

Улыбка Ронни, весь день не покидавшая ее губ, погасла.

– Я знаю, ты считаешь, что ночью у нас с тобой начался роман. Это не так. Я выполнял свои обязанности.

– Что-о? – Ронни не знала, должна ли она верить столь абсурдному замечанию. – Ты хочешь сказать, что в твои обязанности входит целовать меня, раздевать и нести в постель?

– Это ты меня целовала, ты сняла с меня рубашку. А я отнес тебя в постель потому, что тебе было необходимо поспать хоть немного, чтобы наутро нормально выглядеть.

Почему-то Ронни поняла, что слова Тома – отнюдь не неудачная шутка. Он был серьезен.

Машина двигалась теперь сквозь сплошную пелену дождя.

– Я тебе не верю!

– Это правда, – сказал он ледяным тоном.

– Хорошо, я первая тебя поцеловала, там, в баре, но потом ты растаял как масло! Вот как сейчас! И ты только что меня поцеловал. Не надо мне говорить, что ты притворялся! Я все знаю!

На этот раз она поняла смысл его взгляда. Он обдал ее холодом.

– Ронни, ты очень красивая женщина. Естественно, твое поведение привело к тому, что я захотел тебя. Я мужчина из плоти и крови. Но заниматься с тобой сексом я не буду. Меня наняли, для того, чтобы я корректировал твое поведение на публике, чем я и занимаюсь.

Ронни вспыхнула. Жгучая ярость слепила ее.

– Ты… сволочь! – проорала она и влепила ему пощечину.

Взвизгнули тормоза, и машину вынесло на встречную полосу. Но Том справился с управлением, съехал на обочину, остановил машину и поставил ее на ручной тормоз. Лицо его было белым как мрамор, тогда как щеки Ронни пылали. Глаза его излучали гнев, на щеке выступил красный след от ее ладони.

Быстрым движением освободившись от привязного ремня, он схватил Ронни за плечи и прижал спиной к дверце.

– Объяснить тебе, почему я не сволочь? – проговорил он сквозь зубы. – Я был бы сволочью, если бы обесчестил женщину, которая спьяну пожелала близости. Я был бы сволочью, если бы переспал с замужней женщиной. А я этого не сделал. И не сделаю, хотя очень и очень хочу. Ты спросишь – почему? Да потому, что мне придется дорого за это заплатить. Ты не стоишь такой цены.

Он отпустил ее, уселся на водительское место и завел мотор. Лицо его казалось вырезанным из гранита. Руки сжимали руль с такой силой, как будто они сомкнулись на ее горле. Около уголка рта пульсировала жилка.

Ронни скорчилась на сиденье, дрожа от ярости, пронзая Тома гневным взглядом и потирая предплечья. Он, конечно, не сделал ей больно, но ей хотелось, чтобы он почувствовал себя виноватым. Впрочем, судя по выражению его лица, он был чрезвычайно далек от раскаяния.

Они ехали в полном молчании минут пятнадцать. Как всегда в часы “пик”, машин на центральных улицах было очень много. Было без пятнадцати шесть вечера, но из-за дождя казалось, что на город уже опустились сумерки.

Когда Ронни несколько пришла в себя и обрела дар речи, она заговорила:

– Может быть, я не должна этого говорить, но я все-таки скажу. Вы уволены.

Том невесело рассмеялся.

– Я же говорил вам, вы меня уволить не вправе.

– Вы обещали, что покинете меня сразу же, как только я скажу вам об этом.

– Я солгал.

Ронни поперхнулась от неожиданности.

– У вас богатый опыт, да?

Лицо его уже обрело нормальный цвет, и след от пощечины почти исчез. Он, по-видимому, вновь обрел контроль над собой. Ронни же по-прежнему готова была метать громы и молнии, хотя изо всех сил старалась сдерживаться. Гордость не позволяла ей дать Тому понять, как глубоко он ее оскорбил.

– У вас завтра в два интервью для “Женского домашнего журнала”, – равнодушно начал Том. – Я приеду около часа, и мы с вами все обсудим. И было бы хорошо завтра сфотографировать вас по пути в церковь. Вас с мужем.

– Я больше не буду с вами работать.

Он покосился на нее. Сейчас он держался почти как всегда, если не считать несколько более жесткой линии рта и более сурового выражения глаз.

– Работать со мной вы будете. Потому что я делаю для вас очень много, даже если вы этого не признаете. Благодаря мне прегрешения сенатора забыты избирателями, а ваша собственная популярность растет день ото дня. И я один из немногих людей в вашем окружении, кто на вашей стороне, а не на стороне вашего супруга. На вашем месте я бы задумался об этом.

– Иди к черту! – бросила Ронни.

Они уже подъехали к Седжли. Машина свернула на дубовую аллею, ведущую к усадьбе. Седые деревья плакали под дождем. Сквозь пелену Ронни с трудом разглядела белый греческий портик и несколько человеческих фигур.

Том откинул вниз козырек над пассажирским сиденьем, чтобы Ронни могла посмотреть на себя в зеркало.

– У вас размазалась губная помада, – сказал он.

Ронни молча привела себя в порядок, насколько это было возможно, и подняла козырек. Машина въехала на полукруглую бетонную площадку перед домом.

– Сидите. У меня сзади есть зонтик.

Том выключил зажигание. Ронни, не обращая внимания на его слова, выскочила из машины. Она не оборачивалась, но благодаря хлопку дверцы и шагам за спиной знала, что Том следует за ней по пятам.

– Ронни, солнышко, ты еще успеешь попрощаться с Фрэнком Китом. Господи, да ты вся промокла! Фрэнк, ты помнишь мою жену?

Льюис обнял Ронни одной рукой.

Кроме Кита и его жены, Ронни увидела свекровь и Марсдена. Она вымучила улыбку, пожала руки заместителю губернатора и его супруге и выговорила все приличествующие случаю банальности. Все это время она не забывала о присутствии Тома.

– Приветствую! Как дела?

Марсден шагнул мимо Ронни, протягивая руку Тому. Он был невысок и коренаст. Его можно было назвать уменьшенной и размытой копией отца, хотя он был начисто лишен обаяния Льюиса.

– Мамочка еще не довела тебя до слез?

Том не успел ответить, как попал в объятия Дороти. Несмотря на восемьдесят один год, мать сенатора выглядела на удивление моложавой, и лишь на очень близком расстоянии можно было разглядеть густую сеть морщин, покрывавших ее лицо. Она все еще сохраняла стать и завидную энергию.

– Здравствуй, Том. Как живешь? Сто лет мы с тобой не виделись! Поужинай с нами!

– Спасибо, миссис Ханнигер, я сегодня никак не смогу остаться.

Том широко улыбнулся Дороти, и тут им завладел Льюис.

– Фрэнк, познакомься, это Том Куинлан. Я тебе о нем рассказывал, – говорил Льюис, обращаясь к заместителю губернатора. – Они с Марсденом учились вместе, а сейчас он специализируется…

– С вашего позволения, господа, я пойду переодеться, – негромко проговорила Ронни.

Никто из присутствующих не обратил на нее особого внимания. Льюис немедленно убрал руку с ее плеч.

Общий разговор вернулся к политике.