Чужая жена

ГЛАВА 43

– Ронни, дорогая, мне очень жаль, но, по-моему, вам лучше выйти через заднюю дверь или подняться наверх. Мы здесь не одни.

Салли только что выглянула из окна кухни, поскольку внимание ее привлек приближающийся шум мотора. Они с Ронни мирно сидели за дубовым кухонным столом. Ронни перебирала фасоль, а Салли чистила яблоки для пирога. В церкви, которую посещала Салли, вечером намечался ужин для прихожан, а поскольку кулинарные таланты Салли были широко известны в округе, то к ней обратились с просьбой порадовать паству чем-нибудь вкусным.

– Боже! – ахнула Салли, еще раз выглянув из окна.

Ронни тоже выглянула и увидела, как Марк захлопнул дверцу отцовской машины и побежал к дому.

Салли невесело усмехнулась.

– По-моему, они с отцом повздорили.

Ронни, как испуганная кошка, метнулась к задней двери. Она выскочила на крыльцо в ту самую секунду, когда передняя дверь захлопнулась за Марком.

– Бабушка! Бабушка, где ты? Представляешь…

Услышав возбужденные возгласы Марка, Ронни вспомнила свою встречу с ним в квартире Тома и невольно улыбнулась. По-видимому, у Марка вошло в привычку врываться в дом и немедленно оглашать его громкими криками.

Час спустя Ронни сидела на небольшом возвышении в тени тополя, прислонившись к его гладкому стволу. Ноги она опустила в прохладный ручеек. Время от времени она поглядывала в сторону машины Тома. Она ясно видела ее со своего наблюдательного пункта и была уверена, что никто в течение часа к ней не подходил. И в доме она не замечала никакого движения.

Было еще рано, и Ронни понимала, что пока не стоит беспокоиться. И все-таки она уже задавалась вопросом, что ей делать в том случае, если Марк задумал переночевать на ферме.

Внезапно она ощутила на себе чей-то взгляд и обернулась. Примерно в ста ярдах слева от себя она увидела Марка, который стремительно приближался. Наверное, он вышел из задней двери, и она не заметила, как он пересек поле. Что, в общем, неудивительно; она смотрела в сторону машины и предавалась размышлениям.

Ронни хотела было вскочить, но передумала. Ни в коем случае нельзя подавать признаки нервозности. Он ведь всего-навсего ребенок. Ребенок Тома, вдруг подумала она и тут же ощутила сухость во рту. Том дорожит его мнением.

Подойдя к ней достаточно близко, Марк остановился и засунул руки в карманы. Ронни улыбнулась: в такой позе и с таким выражением лица он показался ей копией Тома.

– Привет, Марк.

– Мой отец – дерьмо! – выпалил он. Ронни удивленно подняла брови.

– Да? – отозвалась она совершенно невозмутимо.

– Он получал удовольствие, а расплачиваться за это решил заставить меня.

Ронни подтянула к себе колени и обхватила их руками.

– Да? – повторила ода.

– Вы, должно быть, себе не представляете, каким унижениям меня подвергали в школе в последние два дня. А он намерен заставить меня вернуться туда.

– Ах вот как…

Ронни вздохнула с облегчением, когда поняла причины плохого настроения Марка. Марк поднял на нее взгляд.

– Поговорите с ним, прошу вас.

– О чем?

– О том, что я не могу вернуться в школу. Вас он послушает.

– Нет, Марк. Боюсь, что в этом вопросе он не станет слушать никого.

– Если вы не захотите с ним поговорить, я позвоню газетчикам, сообщу, где вы. Бабушка сказала, что вы держите это в секрете.

Ронни взглянула на него с упреком.

– Марк, шантаж – грязная вещь.

– Не более грязная, чем то, что сотворили вы и мой отец.

– Мы полюбили друг друга.

Марк презрительно хмыкнул.

– Ах, вы это так называете?

– Может, поговорим, Марк? Подойди и присядь.

Марк сердито посмотрел на нее. По-видимому, он не знал, как поступить. Все-таки в конце концов он приблизился на несколько шагов и опустился на землю в двух футах от Ронни, подогнув под себя ноги и упершись локтями в колени.

– Ну, говорите.

– Мне очень жаль, – заговорила Ронни, тщательно подбирая слова, – что тебе пришлось пострадать из-за того, что напечатали газеты. Многое там – пустые домыслы.

– Фотографии – не домыслы.

– Хорошо, фотографии подлинные, – признала Ронни. – Согласись, это было отвратительно. Мне, как и твоему отцу, стало жутко, когда мы их увидели. Но пойми, мы не знали, что нас фотографируют. Кто-то шпионил за нами и снимал нас на пленку, в то время как мы считали, что мы одни. Как бы ты сам себя чувствовал, если бы на всеобщее обозрение были представлены снимки, на которых все твои знакомые без труда узнали бы тебя и твою девушку? Если бы в газетах напечатали репортажи о том, что вы сами считали вашим сугубо личным делом?

Этот аргумент, казалось, произвел на Марка впечатление. Однако после некоторой паузы он злобно произнес:

– Вы были замужем. А мой отец стал вашим любовником.

Он посмотрел ей в глаза. Ронни помолчала, не зная, должна ли она продолжать или же лучше предоставить Тому объясняться с сыном. Все же она решила идти до конца.

– Послушай, Марк, кажется, тебе семнадцать лет?

– Да. Исполнилось две недели назад.

– Может быть, твой отец мне этого не простит, но я хочу объяснить тебе все, от начала до конца. Да, я была замужем, но к тому времени, как я познакомилась с твоим отцом, у нас с мужем не было интимных отношений более года. Ты меня понимаешь? А твой отец – чрезвычайно достойный человек. Он не желал вступать со мной в связь. Он боролся с соблазном, пока мог. А потом мы полюбили друг друга, и у нас не было больше сил бороться. Я решилась на развод, но опоздала… Родные моего мужа – а все его дети старше меня – меня невзлюбили и наняли частного детектива, чтобы он следил за мной. А мой единственный проступок состоял в том, что я полюбила твоего отца. По правде говоря, я не считаю, что это так уж плохо. Твой отец – прекрасный человек.

– Бывает и так. – Марк глянул на нее исподлобья. – Говорят, вы убили своего мужа.

– Я не убивала. Марк, даю тебе честное слово. Я его не убивала.

– Кое-кто говорит даже, что вашего мужа убил мой отец.

– И он ни в чем не виноват. Это невозможно. Он был тогда в Калифорнии.

– Так он говорит.

– Марк, ты должен ему верить. И не судить его слишком строго. Его ошибка лишь в том, что он полюбил меня. Да и в этом не он виноват.

Марк оглядел ее: рыжие волосы, собранные в хвостик, изящную фигуру, босые ноги.

– Да, – со вздохом признал он, – я допускаю, что он не смог устоять.

Ронни улыбнулась ему.

– Спасибо, Марк.

– Ладно, пусть даже вы не так виноваты, как все вокруг твердят. Но я не собираюсь возвращаться в школу, где мне будут тыкать в нос этими фотографиями.

Ронни сочувственно кивнула:

– Да, я тебя понимаю. Ты, наверное, догадался, что на ферме у твоей бабушки я скрываюсь от всех.

– Отец даже не сказал мне, что вы здесь.

– Конечно. Это держится в тайне.

– Так мне и бабушка твердила. Пресса, мол, готова душу из вас вынуть.

– Правильно.

Марк заметно повеселел.

– Папа меня, наверное, убьет. Я уехал на его машине.

Ронни усмехнулась, хотя изо всех сил старалась удержаться. На самом деле ей захотелось расхохотаться, когда она вообразила, как Том голосует где-нибудь на шоссе.

– А сам он где был?

– У моей мамы. – Марк вновь сделался мрачным. – Она позвонила ему, когда я сегодня утром отказался идти в школу. И попросила его “поруководить моим поведением”.

Ронни в изумлении воззрилась на него.

– Значит, он и твоим поведением “руководит”?

– Ну да.

– Мне это знакомо, – сказала Ронни с чувством.

– Что-о? Он пытался помыкать вами?

– Конечно! С самого первого дня. Когда я чувствую, что он мной “руководит”, мне хочется сразу же сделать что-нибудь ему наперекор.

– Мне тоже.

Они посмотрели друг на друга – уже менее враждебно, скорее как товарищи по несчастью. А затем Ронни бросила взгляд через плечо Марка на подъездную дорогу, и на лице ее отразилось беспокойство.

– Марк, не хочется тебя расстраивать, но сюда едет твой отец.

Марк оглянулся и в огорчении сплюнул. Кажущаяся отсюда крошечной фигурка взбежала по ступенькам на крыльцо и скрылась в доме. Седан цвета шампанского остался перед входом, рядом с собственной машиной Тома.

– Чья это машина? – поинтересовалась Ронни.

– Моей мамы. – Марк с отвращением поморщился. – Она тоже готова меня убить. Она ненавидит меня в те моменты, когда ей приходится звонить отцу и просить воздействовать на меня.

Том опять появился на крыльце и огляделся по сторонам.

– Может, помашешь ему? – предложила Ронни. – Или лучше я?

– Да ладно, – сердито отмахнулся Марк. – Сейчас он вас увидит. Думаете, он не заметит вашу зеленую майку?

Через долю секунды взгляд Тома остановился на ней. Марк оказался прав, махать и в самом деле не пришлось. В отличие от самой Ронни и Марка, Том не стал огибать забор, отделявший двор от поля. Он просто перемахнул через него и торопливо зашагал к тополю, под которым сидела Ронни.

– Видно, что его достали, – злорадно сказал Марк.

– Да.

Если походка человека может свидетельствовать о чем-либо, то Марк был прав. Том мерил поле широкими шагами, и каждое его движение излучало гнев.

– Вы когда-нибудь видели отца разъяренным? – осведомился Марк.

– Один раз. Может, два.

– Тогда приготовьтесь к третьей попытке.

– Послушай, что ты такое сказал, когда садился в его машину?

Марк смущенно взглянул на нее и покачал головой.

– Ничего особенного.

– Что-нибудь гадкое обо мне?

– Ну, вроде того.

– Ничего страшного, Марк. Я на тебя не сержусь. Я все понимаю. Кстати, как там Лорен?

– Я теперь встречаюсь с Эми Рубенс.

– Рада за тебя.

Для дальнейшей беседы у них уже не оставалось времени. Том стремительно приближался.

В последний раз Ронни видела его при свете дня в кабинете у Дэна Осборна, а после этого еще трижды, но по ночам. Он появлялся в ее спальне после полуночи и уходил до рассвета. После этого она спала сном младенца, а он, вероятно, нет. Ронни уже приходило в голову, что он является к ней, как вампир – исключительно под покровом ночи.

Сейчас он слегка пошатывался, пересекая поле, и Ронни подумала, что это, вероятно, из-за хронического недосыпания. Еще ей очень хотелось знать, известно ли Салли о ночных визитах сына в дом. Во всяком случае, самой Ронни старая дама не говорила ни слова.

Теперь Тома отделял от Ронни и Марка только ручей. Он весело журчал и сверкал на солнце. Легкий ветерок колыхал крону тополя, и неумолчный шорох листьев сливался с журчанием прозрачной воды. День был теплый и ясный. От палящего августовского зноя остались только воспоминания. Листва тополя уже начинала желтеть.

Приблизившись, Том замедлил шаг. Он смотрел на сына и Ронни исподлобья. По лицу его было ясно, что он зол до крайней степени.

Ронни решилась нарушить молчание первой:

– Привет, Том.

Марк насупился и молчал. Том остановился возле самого ручья. Он бросил еще один быстрый взгляд на Ронни и обратился к сыну. Две пары одинаковых голубых глаз вступили в молчаливый поединок.

Ронни чувствовала, что вот-вот разразится буря. Поэтому она легко поднялась с земли, перескочила ручей, оказалась рядом с Томом, положила руку ему на плечо и поцеловала в щеку. Щека была теплой, гладко выбритой, и от нее исходил приятный запах хорошего одеколона.

– Привет, Том, – повторила она чуть более серьезно.

Том повернул голову. Выражение его лица немного смягчилось, и он улыбнулся.

– Привет, Ронни.

Он обнял ее и слегка прижал к себе, но не поцеловал. Он опять смотрел на Марка, а тот отвечал ему таким же исполненным враждебности взором. Ронни подумала, что через несколько лет, когда Марк окончательно возмужает, он станет почти точной копией отца.

– Если мой сын наговорил грубостей, прошу извинения за него, – сказал Том, не сводя глаз с Марка. – Он обязательно тоже извинится. Позже.

– У нас обошлось без грубостей, – поспешила возразить Ронни и прижалась к Тому.

Никаких нежностей под пристальным взглядом Марка она не могла себе позволить. Ей хотелось перебороть недоброжелательство Марка, а не наживать врага в его лице.

– Мы просто поговорили. Том, Марк кое в чем прав. Мы все оказались в неловком положении. Нам есть от чего краснеть. А ему?

– Мне жаль его, но он обязан вернуться в школу. Ему придется научиться с этим жить. По крайней мере в ближайшее время он от них никуда не денется.

– А что, шумиха не утихает?

С тех пор как она переехала на ферму, единственный раз скандал непосредственно коснулся ее только во время похоронной церемонии. Ронни неожиданно поняла, что здесь, в доме Салли, она ни разу не держала в руках газеты и даже не смотрела телевизор. Ясно, ее оберегали от всего этого кошмара.

– Пока нет.

Отрывистый ответ Тома ясно дал ей понять, что положение по-прежнему скверно. Она вздрогнула.

– Хорошо. Я прошу прощения. – Марк обращался к отцу. Голос его все еще был мрачен. – Беру назад все, что я сказал насчет… Ну, ты понимаешь.

Ронни улыбнулась Марку. Вовсе не трудно было догадаться, что он имел в виду.

– Вот так. – Том сразу же расслабился. – Но если ты еще раз возьмешь без разрешения мою машину, я спущу с тебя три шкуры.

– Извини. Я погорячился.

– Точно.

Отец и сын обменялись настороженными взглядами.

Ронни решила, что настала пора вмешаться.

– Раз уж ты приехал, – сказала она, – может, мы поедим? Лично я умираю с голоду.

Том повернулся к ней. Улыбка тронула его губы. Разумеется, он разгадал маневр Ронни.

– Я тоже. – Теперь он окончательно успокоился. – Марк, идем обедать.

Марк кивнул и перешагнул через ручей.