Чужие земли

Глава десятая Степняки

Эрве очнулся с кляпом во рту и крепко связанными за спиной руками. Ноги тоже были связаны. Рядом с ним на земле в таком же положении лежали Волчонок и Дири. С той лишь разницей, что рты у них были свободны, поэтому Эрве вкратце узнал, что же произошло. И как это они попались в ловушку.

Да, лихо горцы их обманули. А он даже ничего не заподозрил. Ладно бы Волчонок, тот время от времени попадал впросак, хотя в сообразительности ему не откажешь. Вон как все просчитал во время стычки с горцами. И оказался прав. А сейчас… сейчас, пожалуй, больше виноват он, Эрве, чем Волчонок. А с Дири и вовсе спроса нет, глупый тот, да восторженный. Интересно, что сейчас с его чувствами по отношению к кумиру? Оба ведь лежат, и сделать ничего не могут.

Дорогу он переносил с трудом. Во время привалов, когда путы ослабевали, Эрве все так же лежал, пошевелиться не мог. Ему даже в рот кусочки лепешки засовывали, да только большая часть оставалась на земле. Не лезло ничего в горло из-за этого проклятого кляпа. А в последние дни дышать стало трудно. Ртом никак, а в нос пыль набилась.

Когда с него сняли одежду и увидели… Ну ясно, что увидели, сильно удивившись, у Эрве к тому времени уже не оставалось сил, чтобы переживать из-за этого. Ему уже было все равно. Ну, увидели его тайну, что с того?

И когда в степной крепостице Дири, переодетого в его одежду, подхватили и куда-то унесли, Эрве почти никак к этому не отнесся. Устал он.

После отъезда из степного поселения отношение к пленникам немного улучшилось, расстояние между привалами стали короче, и на них Эрве чаще стали развязывать и руки разминать. В первые два дня он равнодушно к этому относился, тем более и силы почти иссякли — и от тяжести пути, и от голода.

Бандиты это тоже, видимо, заметили, вместо сухих лепешек, которыми кормили пленников всю дорогу, в последние два дня горячей пищи удостоили. Волчонку почему-то не дали, а вот его кормили с ложечки. И горло, которое постоянно сжималось в спазме, немного отошло, глотать стало легше, даже говорить снова стал, пусть и с ужасным хрипом.

Но как только бандиты вынимали у него изо рта кляп, двое из них обязательно вплотную к нему садились, ножи обнажая. Волхвования боятся, это было ясно.

На третий день после того, как они покинули степняков, Волчонок напал на бандитов. Если в первые дни плена Эрве еще на что-то рассчитывал, думая, что Вучко сможет придумать, как им спастись, то теперь он давно перестал надеяться. И вот такая неожиданность. Он даже не заметил, как Волчонок избавился от ножных пут, а ведь тот сидел рядышком с ним.

Лишь тогда, когда стороживший их бандит с хрипом повалился на бок, только тогда Эрве понял, что что-то происходит. Второго бандита Волчонок ударил магией, и тот упал прямо в костер, несколько раз дернулся и затих. Еще двое, находившиеся где-то сбоку уже тянули мечи из ножен, а Вучко снова ударил магией. Да как точно! Один из них схватился за горло, из-под пальцев потекла ручейком темная кровь, а бандит с остекленевшими глазами рухнул на траву. Последний из оставшихся на ногах что-то сказал и бросил меч.

Что было в следующие полчаса, Эрве помнил смутно. Разве что, как бандит снимал с него магические путы, помогал растереть руки, поил водой. Когда к Эрве вернулось чувство реальности, бандит стоял на коленях в двух десятках шагах от него, держа сцепленные руки за головой. Вучко стоял чуть поодаль, контролируя местность и особенно этого бандита. Двое других валялись мертвыми, а третий, судя по всему, был жив, потому что лежал чуть поодаль со связанными за спиной руками и ногами. Причем ноги были связаны одной веревкой вместе с руками.

— Вучко… спасибо.

Эти слова почему-то сами выскочили из уст Эрве. Такого раньше он про себя не припоминал. Нет, он, конечно, мог благодарить людей, но делал это всегда только тогда, когда это было выгодно. Поблагодарить (да не раз, а регулярно) благородного за то, что тот приютил юного грасса у себя в имении. Надсмотрщика — ни за что, а лишь впрок, чтобы в другой раз не попасть под горячую его руку, когда тот войдет с плохим настроением в камеру. Того же Вучко в первые дни их путешествия. Но сейчас сказанные слова выскочили сами по себе без претензии на какую-нибудь выгоду. Странно, конечно. Для Эрве странно.

Наверное, поэтому Эрве разозлился. На себя и на Вучко. А еще больше его озлили ответные слова Волчонка:

— Да не за что.

Не за что? Этот рыжий стал о себе что-то много мнить, а ведь он… А кто он? Ведь Эрве так и не понял. То ли простолюдин, то ли благородный. Нет, конечно, не благородный, глупость какая-то. Мать, возможно, благородная, нагуляла ребенка от вилана, но имеющего дар. Еще не у всех виланов вытравили способности к волшбе. Так что рыжий даже не бастард, еще хуже! А позволяет себе такое! Должен радоваться, что силетскому грассу помог.

Разозлившийся Эрве еще больше себя завел и собрался ответить что-нибудь грубое, но вспомнил, как три дня назад его раздевали. Проклятье! Догадались бандиты, что он не двенадцатилетний мальчишка? И что они говорили вслух? Этого Эрве не помнил, тогда ему не до чего было. И видел ли Вучко?

В отношении выклейменных ворон Эрве не беспокоился. Он сам их показывал своему рыжему спутнику, а вот с возрастом была проблема. Поэтому он заставил свою злость пройти.

— Как не за что? Ты такой молодец! Спасибо!

Вот сейчас Эрве благодарил уже притворно. Подольстишься (люди очень падки до лести), голову затуманишь, и делай с человеком все, что захочешь. Только делать надо осторожно и с умом. А ум у него есть.

Первым делом надо было связать бандита, но как его потом на коня затащить? Вучко один не справится, а тщедушного телосложения Эрве ему не помощник. В конце концов, совместными усилиями проблему решили. Вначале бандит погрузил на лошадь своего товарища, пребывающего в беспамятстве (Вучко оглушил того для удобства связывания), а затем старший бандит должен был связать себе ноги, забраться на коня, улегшись поперек туловища, и лишь потом парни ему должны связать руки.

Связывал Эрве, а Вучко стоял поодаль, всем своим видом показывая, что готов нанести смертельный удар, если бандит попытается сбежать.

— А крепко ли связал? — забеспокоился Волчонок, глядя, как еще тяжело Эрве работать руками.

Юный грасс тоже все понимал. Он видел, что узлы ненадежны и выражение глаз бандита говорило об этом же. Развяжется и сбежит. Да только Эрве в ответ лишь усмехнулся. Взял в руки конец веревки, что опутывала руки бандита, и зашептал заклятье. Теперь не развяжется. Никто не сможет снять заклятье, кроме него, Эрве. Разве что сильный маг или тот, кто этому специально учился.

Его этой волшбе научил старый грасс как раз перед своей смертью. Иначе он не смог бы снять заговоренную веревку тогда в лесу, куда его вывез старший тюремщик. Тогда ему повезло, что заговор был слабенький, рассчитанный на простых узников. Будь та веревка заговорена по-настоящему, то ему не снять бы ее, а значит, не суметь Эрве сбежать. Кажется, мелочь, но спасла ему жизнь. И ему наука тоже, нельзя ничего серьезного делать спустя рукава. Поэтому сейчас Эрве особенно постарался, вложив все силы в сотворении заклятья. Даже голова закружилась от нахлынувшей слабости.

Эрве опустился на траву и произнес ослабевшим голосом.

— Теперь не развяжет.

— Ты тоже грасс? — бандит был поражен новым открытием, — и ты грасс? — вновь он повторил.

— А что, разве вы это не знали? — удивился Эрве. Он же прослушал разговор Вучко с бандитом, когда тот удивился магическим способностям его спутника. — Зачем кляп сунули?

— Я… Мы думали, что ты грасс, но и он, оказывается, грасс тоже. Два грасса?.. Или три?

— Три? А кто третий.

— Ну, тот, кого отдали степнякам.

— А, Дири. Нет.

— Ты сказал, что его продадут на юг? — вмешался Волчонок. — Как скоро это может быть?

— Не знаю, как полон соберется. Но могут и не дожидаясь сбора отправить на конях нескольких пленников.

— Твоего солдата поменяют на него?

— Э, он хороший солдат и менять на мелкого мальца нельзя.

— Ты предпочитаешь, чтобы обменяли тебя?

— Ты дал слово грасса!

— А если я не грасс? Тогда что?

— А твоя волшба?

— Эрве, что скажешь? Ты лучше разбираешься.

— Я знавал одного юного бастарда. Он жил… по соседству. Обычный бастард, но со способностями. И старый грасс обучал его волшбе.

— Вот как… — старший бандит решился. — Меняйте солдата.

— Да… — Вучко презрительно скривился, — быстро же ты своих отдаешь. Или думаешь выкупить?

— Это мое дело.

— Твое так твое. Эрве, как ты? Сможешь ехать?

— Куда?

— За Дири.

— Ты что?! К степнякам?

— А что? Эти же спокойно к ним заехали. Потом уехали.

— Ты по-ихнему разумеешь? Кто не разговаривает, те для степняков чужие, кяриты. Тех в полон не грех взять, обмануть, убить.

— Вот как? И что ты предлагаешь?

— Бежать отсюда надо. Обратно в свободные земли.

— То есть ехать на север? А если степняки встретятся? Вчера вон попались.

— Тогда не знаю.

— Там в крепости степняки дали вот эти две дощечки. Что такое?

— Этого я не знаю.

— А ты что скажешь? — Волчонок обратился к Забиду, чье тело было перекинуто через лошадиную спину.

— Пропуск, — проскрипел тот сквозь зубы, — на каждого пленника своя дощечка. Означает, что налог уплачен.

— А в какую сторону с ней можно ехать?

— В любую.

— Если вы привезли бы нас в эту Зилотию, потом можно дощечки снова использовать?

— Они действенны только месяц. Там знак есть, что выданы в начале трети новой луны.

— Понятно. Две дощечки, а у нас два пленника. Попробуем на дурачка прорваться. Не обязательно же кяритов степняки будут трогать, а? Мы так просто не дадимся. Поедем на север. За Дири.

— Волчонок!..

— Да, Эрве, да. Я своих не бросаю.

Этот бывший илот стал ему своим. А он, Эрве? Впрочем, он к Волчонку сейчас предвзято относится. Сколько раз тот его спасал? Много. Он, Эрве, тоже помогал, но счет пока неравен. Да и Дири тогда не струсил, бросившись на горца, который мог его, Эрве, убить. Да, надо признать, что Дири оказался полезен. Но не настолько, чтобы всем рисковать ради его спасения. В конце концов, Дири всю жизнь в илотах ходил, поэтому вернуться в прежнее положение для него привычно. Видать, судьба у него такая в илотах до самой смерти быть. Но попробуй Вучко это разъяснить. Не получится, Эрве раньше уже пытался такое сделать, но упрямства в Волчонке…

Так и не придумав аргументов или какого-то способа изменить решение, Эрве на время смирился. В любом случае им надо отправляться на север и до степного поселка двое суток пути.

Ехать верхом лучше, чем ехать в виде груза. Но это никак не могло повлиять на скорость передвижения. Никак, как раз наоборот. За первые сутки обратной дороги они с Вучко преодолели менее половины того, что сумели бандиты, везя их пленниками. И это при том, что те после отъезда из степного поселка стали делать чаще привалы, да и по времени те удлинялись.

А здесь? Как спустить пленников с коней, как обратно загрузить? И ведь постоянно надо быть настороже, чтобы те не сбежали. Точнее, следить за Забидом, который даже крепко связанный внушал опасения. Его солдат был совсем плох, и это тоже влияло на скорость движения. Бандит ведь мог и умереть, если скорость и, соответственно, тряска окажутся больше. Сам Эрве, будь его воля, запросто избавился бы от такого балласта. Это же простой бандит, который участвовал в предстоящей продаже их в Зилотию. А Вучко опять учудил. Странный он все же.

Ладно, солдата можно и не убивать, а оставить в степи. Да, умрет, но умрет сам без их вмешательства. Зато они смогут быстрее двигаться. Дири, кстати, спасать. Лишь когда Эрве привел этот аргумент, только тогда Волчонок задумался, не стал сразу отказываться от предложения. Нахмурился, губы сжал и… все осталось по-прежнему.

Возможно, Эрве все-таки удалось бы дожать Волчонка, либо солдат сам бы умер, да только по истечении суток, когда они, изнывая от немилосердной жары, уже искали место, где остановиться на привал, на горизонте с севера показалось несколько темных точек, которые быстро приближались. Люди. Всадники. Ясно, что степняки.

Когда расстояние сократилось до пары сотен шагов, от группы степняков вперед выехал всадник и направил коня к Эрве и Вучко. Степняк остановился в десяти шагах и что-то сказал на своем языке.

Вучко повернул голову к Забиду.

— Переводи. Но учти, если обманешь, ударю магией. И тебя, и их. Поможешь — сдержу слово и отпущу, когда приедем. Что ему надо?

Эрве только закусил губу от такой наивности. Неужели можно довериться бандиту? Да он сейчас такого может наговорить… Они же с Вучко языка степняков не знают. Хотя что им с Волчонком еще остается? Куда не глянь, везде худо.

— Он спрашивает, кто вы и что делаете на их землях.

— Скажи ему, что мы едем к ним в крепость, везем двух пленников.

Вучко достал заранее приготовленные дощечки и показал их степняку.

Бандит перевел слова, после чего степняк и пленник обменялись несколькими фразами.

— Так, постой, о чем ты с ним? — Вучко встревожился, тем временем степняк развернул коня и поскакал к ожидающей группе всадников.

— Тебе повезло. Сам башьи Огрым здесь. Воин поехал ему докладывать.

— Кто такой башьи Огрым?

— Не знаешь? — бандит отвечал хрипло, но уверенно. Что-то придало ему сил. — Он брат башьи Убрая, а тот правая рука башьи Кульяка, владельца всей этой степи. И крепости тоже.

Эрве очень не понравилось приподнятое настроение бандита. Тот явно чего-то ждал. В это время степняки с гиком бросились в их сторону, а бандит засмеялся.

— Ты предал! — Волчонок на большее, чем констатация очевидного, отвлекаться не мог — степняки быстро приближались.

А Эрве уже пальцами плел заклятие, собираясь его швырнуть на всадников, кучно двигающихся в их сторону.

— Эрве, если у них амулеты, то твое заклятье не поможет, — сказал Волчонок, а бандит, висевший на спине соседнего коня, рассмеялся:

— Да, не поможет. Башьи Огрым богат, он может купить своим воинам амулеты. Ваши заклятья не помогут.

— Эрве, бей по лошадям, — сказал Вучко, и с рук Эрве сорвалось болезнетворное заклятье.

Удар пришелся по передним всадникам, их кони обезумели, несколько степняков полетели на землю, а другие не смогли удержать понесших в сторону животных. Мало того, за ними свернули и те кони, что не попали под магический удар. Опытные наездники, конечно, сумели их успокоить, но на это ушло время.

Только три степняка продолжали двигаться в сторону парней — сам Огрым, чей конь никак не отреагировал на заклятье, хотя попал в самый его центр, и два всадника, скакавших позади всех.

Башьи уже был в каких-то десяти-пятнадцати шагах, как Волчонок ударил его своей магией, резко проведя ладонью горизонтально земле. Огрым покатился с коня, а Эрве сотворил новое заклятье, которым ударил по двум остальным коням с всадниками. Только что это даст? Кони, что до этого испуганно свернули сторону, под руками опытных наездников уже снова скакали в их сторону, четверо упавших степняков поднялись с земли и тоже бежали к ним, на ходу выхватывая узкие мечи.

Башьи Огрым с длинным мечом в руке поднялся на ноги и был в нескольких шагах от Волчонка, как вдруг, выронив меч, с остекленевшим взором продолжил двигаться в их направлении, только теперь шел как-то странно, словно с трудом передвигая ватные ноги.

Дальнейшие события поразили даже привычного к различной волшбе Эрве. Волчонок, со лба которого катился обильный пот, обнял Огрыма и демонстративно занес над его шеей свой кинжал. Степняки разом остановились, боясь приблизиться к находящемуся в смертельной опасности своему вождю. А тот почему-то никак не сопротивлялся, все так и стоял, бессмысленно уставившись куда-то вперед. Руки башьи висели плетьми.

Затем Огрым медленно повернулся лицом к своим воинам, и Эрве заметил, что Волчонок никак не удерживает вождя, только держит кинжал возле его горла.

— Эрве, пусть бандит скажет степнякам, чтобы бросили оружие, иначе я зарежу их вождя. Если снова обманет, дай по нему хороший удар твоим заклятьем, пусть поорет. Ну, долго ждать?

Забид что-то проговорил на местном языке, и степняки стали бросать в траву оружие.

— Эрве свяжи Огрыма. Своим заклятьем свяжи, а то я уже скоро не смогу его удерживать.

Эрве очень удивился словам Волчонка. Он удерживает вождя? Удерживает, не прикасаясь к нему? Такой волшбы он не знал. Уж на что старый грасс был знатоком, рассказывая длинными вечерами о всевозможных способах волхвования, даже секреты которых давно утеряны, но о такой волшбе не знал.

Тем временем Вучко срезал с шеи башьи защитный талисман.

— Смотри за ним, если что, бей заклятьем.

А сам он опустился на землю, тяжело дыша, вытирая рукавом давно изношенной рубашки струящийся по лбу пот. А Эрве почему-то стало холодно, хотя солнце, стоявшее в зените, по-прежнему ярко светило, и на небе не было даже намеков на облака.

Огрым зашевелился и тоже опустился на землю. С ним что-то происходило.

— Переводи степняку, — приказал Вучко бандиту.

— Не надо, — Огрым ответил сам, — я понимаю ваш кяритский язык. Как тебе это удалось, юнец? У меня был амулет, которому могли позавидовать самые знатные башьи. Я заплатил за него цену ста невольников. Меня обманули, или ты настолько силен в волшбе?

— Тебя не обманули. Если ты попытаешься бежать или твои люди пожелают тебя освободить, тогда я нанесу такой удар, что… лучше тебе не знать.

— Хочешь за меня выкуп? Назови цену.

— В крепости есть один пленник. Я хочу его.

— Если ты имеешь в виду кого-то из личных илотов башьи Кульяка…

— Нет. Три дня назад вот этот человек, — Волчонок кивнул в сторону связанного Забида, — отдал его в качестве налога за проезд. Это мальчик.

— Простой мальчик? Ты хочешь обменять меня на простого мальчика? Он грасс?

— Нет, бывший илот. Безродный сирота.

— Ты смеешься, юнец! — вспылил степняк. — Меня, уважаемого башьи, обменять на безродного илота?! Ты хочешь меня оскорбить?

— Ладно. Тогда я обменяю его вот на этих двух людей. А тебя просто отпущу.

— Без выкупа? В чем ловушка?

— Ты дашь нам возможность выбраться из степи.

Огрым глядел на Волчонка и молча переваривал сказанное.

— А я буду твоим пленником, пока ты не покинешь степь?

— Да.

— Нет. Мой брат не допустит этого. Земли к северу от крепости принадлежат ему. И башьи Кульяку. То, что к югу — мое. Вместе с Кульяком. Если я или мои воины появятся на землях Убрая, он может обвинить меня в измене и в желании взять его земли. Башьи Кульяк его поддержит.

— И как же мне быть? Без твоего брата никак нельзя? Тогда, может быть, договориться с ним?

— Нет, не получится. — Прищуренные глаза степняка и плотно сжатые губы говорили, что Огрым что-то замышляет. Или просто решает проблему своего плена. — Как тебе удалось со мной совладать? Я потерял волю. Я чувствовал себя никем. И амулет не помог. Ты можешь это сделать с любым? Лишить воли?

— И что?

— Я могу тебе предложить хорошую сделку. Тебе нужен мальчишка. Его привезли с севера, значит, он принадлежит моему брату. Никто, кроме меня, не сможет его выкупить. А Убрай может не пойти на выкуп даже со мной. Или затребует многократную цену.

— Он же твой брат. И не согласится?

— Потому и не пойдет на обмен. Но я готов заплатить брату десятикратную цену, что он назначит, и мальчишка будет твой. Но это не поможет тебе выбраться из степей. Даже с твоей магией. Или ее не берут стрелы? Даже сейчас мои воины держат вас на прицеле, и стоит мне махнуть рукой…

— Но я смогу дотянутся до твоего горла даже на расстоянии. Я успею забрать тебя из этого мира.

— Да, я понимаю, ты показал высокое искусство волшбы. Даже Тэйке, лучший шаман башьи Кульяка не способен на такое. Мальчишку я выкуплю, но к брату я должен обратиться сам лично. Или ты готов ждать?

— Что ждать?

Эрве видел, что Волчонок пытается понять суть того, что от него хочет степняк. А тот что-то хотел, но что?

— Ждать, пока мой брат соизволит найти время для того, чтобы выслушать просьбу об обмене или покупке мальчишки. Можно ждать день, неделю и даже полный месяц. Меня он выслушает сразу же. Я выкуплю мальчишку, пусть это мне обойдется в целый тулат. Клянусь, но я заплачу такую цену! Но это не поможет тебе спокойно выехать к краю степи. Брат заинтересуется тобой и пленит, либо убьет. У него много хороших воинов, тебе не поможет магия. Я могу предложить выгодное для нас обоих решение. Ты убиваешь моего брата, я забираю его земли и его воинов себе. И ты сможешь уехать отсюда.

— А ваш главный башьи согласится? Как его там зовут?..

— Башьи Кульяк. Ты его тоже убьешь.

— Я что, терминатор?

— Я не знаю, что означает это слово, но другого выхода у тебя нет. Разве что идти на юг. Но через день пути мои земли кончатся, и ты встретишь воинов другого башьи.

— И как ты представляешь себе эти убийства?

— Ты применишь такую же волшбу. Мой брат потеряет рассудок и убьет себя сам. Бросится на кинжал или упадет в костер. Только как все это сделать так, чтобы про тебя не прознали? У башьи Кульяка хороший шаман, он чует умеющих волхвовать. И сразу поймет, кто и как проделал волшбу с Убраем.

— Ну, пожалуй, он меня не заметит.

— Ты и это можешь? Воистину у тебя великий дар. Тогда у тебя все получится. Ты убьешь Убрая, а потом Кульяка. Я стану главным башьи, и ты получишь свободный проход на север.

— Этого мало.

— Мало?

— Обмен неравный. Ты получишь себе всю землю, целиком крепость, а я только свободный выезд?

— Ты получишь еще мальчишку.

— Он не стоит всей твоей будущей земли, к тому же я отдаю за него этих пленных.

— Что ты хочешь?

— Денег.

— Сколько?

— Пятьдесят тулатов.

Эрве, слушавший этот разговор, не удержался и сдавленно воскликнул. Это же стоимость сотни крепких илотов!

— Ты получишь эту сумму.

Эрве совсем не понимал этого Вучко. То ведет себя как обычный простак, то… вот как сейчас. Умелый торговец, рискнувший запросить такие деньги! Он, несмотря на свою жизнь мошенника и авантюриста, вряд ли решился бы на такое требование. Да, башьи сейчас у них в плену, зато его воины держат их под прицелом луков, и если башьи начнет возмущаться, не дрогнет ли рука у кого из них? А если и не дрогнет, а Волчонок поможет захватить Огрыму власть в этой части степи, то что помешает степняку нарушить данное слово? А предстоящая потеря таких больших денег уж точно подвигнет Огрыма напасть на них, когда тот станет хозяином всей округи. Так хоть небольшой шанс мог быть, если бы не требование Волчонка.

— Значит, мы договорились?

— Я не обещаю помочь тебе устранить этих людей. Мне надо подумать, осмотреться.

В глазах Огрыма загорелись злые огоньки. Тот явно не ожидал таких слов от Вучко. Но степняк сдержался.

— У тебя будет время осмотреться, а пока ты будешь моим гостем. Мальчишку я выкуплю сразу же, как вернемся в крепость. Эти два кярита уже мои?

— Да, твои.

— Меч?

— Возьми, но…

— Я помню.

Степняк медленно поднялся на ноги, подхватил с земли оброненный меч, обернулся в сторону своих людей, махнул им рукой, а сам направился к пленникам. Меч вложил ножны, но взамен достал длинный узкий кинжал, которым… перерезал горло Забиду. А потом и другому бандиту, так и не пришедшему в себя.

— О таких вещах могут знать только двое.

Огрым взглянул на Эрве, у которого сильно засосало под ложечкой от страха.

— Или трое, — добавил степняк.

Эрве понял, что после того, как Волчонок поможет взять Огрыму власть, тот все равно постарается избавиться от них, не взирая, потребовали ли от него пятьдесят тулатов или сделали это бесплатно.

Обратная дорога измучила обоих парней. А степнякам было хоть бы что. Те с легкостью двигались по родной для них степи, став одним целым со своими конями. До крепости добрались за сутки. Эрве и Вучко проводили до большой юрты. В центре ее горел костерок, а пространство в округе было покрыто шкурами животных, часть из которых еще сохраняла мех.

Эрве удивился — такая жара и зачем-то костер, пусть совсем небольшой, но горит же, добавляя жару в душной юрте. Зачем он нужен? Приготовить обед? Для этого во дворе пылает другой, уже настоящий костер, на котором что-то варится в чугунке. Позже он узнал о причине появления костреца. Степняки что-то курили, какие-то травы, бросая их в маленькое пламя.

В юрте, вероятно, жили воины башьи Огрыма, но сейчас она была пуста. Парням указали на пустующую сторону, куда две местных женщины принесли шкуры с еще не вытертым мехом. Конечно, не без мелких вошек. Волчонок брезгливо передернулся, да и сам Эрве не без гадливого чувства растянулся на шкуре. Разбитое тело требовало отдыха.

Через пару часов открылся полог юрты, и появился Огрым. За ним следом воин нес на руках Дири. Тот был голый и без сознания. Вихрастая голова пацана свисала вниз и дергалась в такт шагам степняка.

Вучко вскочил на ноги, Эрве поднялся вслед за ним. Тем временем Огрым показал на землю, и воин бесцеремонно, даже не положил, а бросил Дири лицом вниз. Спина пацана вся была в запекшейся крови, сквозь корку которой проглядывали багровые рубцы.

— Что с ним? — Волчонок повысил голос, — что?!

Огрым движением руки отослал своего человека за пределы юрты, а сам уселся на место, которое прежде занимал Эрве.

— Я слово сдержал, хотя мне пришлось раскошелиться. Этот илот оскорбил уважаемого воина моего брата и понес наказание. Убрай ни в какую не хотел слышать о выкупе, илот должен был умереть в колодках. Так, чтобы видели все. Подобное оскорбление со стороны илота наказывается только смертью.

Волчонок стоял над лежащим Дири, и Эрве видел, как наливалось краской его лицо, а пальцы рук сжимались в кулаки.

— Кто приказал это сделать?

— Убрай. Только он вправе отдать приказ о казни своего провинившегося илота.

— Огрым… значит, так. Я помогу тебе убить твоего брата. Но ты вылечишь Дири.

— Дири — этот илот?

— Это Дири.

Огрым покачал головой.

— Он почти дохлый. Двое суток просидел в колодках на солнце после плетей. Не жилец. У него не осталось сил. Вряд ли доживет до утра. Только поэтому Убрай мне его отдал.

— Нет сил?

Вучко стоял над Дири, закусив губу с такой силой, что по ней потекла маленькая капля крови, упавшая на покалеченную спину илота.

— Башьи! Я помогу убить твоего брата, но если Дири умрет, то помогать с Кульяком не буду. Это мое слово.

— Но мальчишка не жилец.

— А вот это еще посмотрим. Пусть займутся его спиной, напоят.

Огрым отдал громкий приказ, полог юрты откинулся, показавшийся воин о чем-то спросил вождя, тот нетерпеливо ответил, отдав приказ, и воин тут же исчез.

А Волчонок, подхватив тело Дири, понес его к костру.

— Эрве, постели шкуру.

Потом он осторожно положил худенькое тельце на шкуру, переложив Дири на бок таким образом, что костер стал светить в лицо умирающему, а сам подбросил несколько сухих лепешек, чтобы разгорелось пламя.

— Эрве, поддерживай его так… И дай мне возможность сосредоточиться.

Эрве выполнил просьбу Вучко, не понимая и загадывая, что тот собирается делать. А Вучко, закрыв глаза, начал слегка покачивать головой. Затем открыл глаза и положил ладонь на грудь Дири, а другую протянул в сторону пламени костра. И замер.

Эрве застыл, не в силах отвести глаза от творившейся волшбы. Вот только какой? Волчонок опять его удивил, не было ни плетения тайных знаков, ни шевеления губ, из которых должны вытекать слова заклятья. Ничего этого не было. Были только немигающие глаза Волчонка, смотревшие в пламя костра. И обильный пот, заструившийся по его лбу. По телу Эрве пробежали мурашки. Ему, как день назад, когда Волчонок творил волшбу с Огрымом, стало вдруг зябко, хотя до огня костра было совсем рядом — всего два шага.

Тело находящегося в беспамятстве, уже умирающего Дири, вдруг дрогнуло, а затем Эрве увидел, как тот открыл глаза.

— Вучко, — с трудом прохрипел парнишка, — я знал, что ты придешь.

— Воды, дайте воды.

В юрте никого, кроме Эрве, не было, кто бы мог подать напиться, но Эрве поддерживал Дири. Ковш воды к его удивлению подал башьи. Видимо, тот тоже настолько был поражен результатом волшбы, что забыл о своей степной гордости. Сам башьи подает воду мальчишке-илоту!

— За что тебя?

— Они с меня хотели снять… сняли одежду, — Дири, утоливший страшную жажду, выговаривал слова уже намного лучше, да и внешне преобразился, в нем засветилась какая-то энергия, — и сапожки. Они такие хорошие, я так мечтал их поносить, а они. Господин, — Дири повернул голову к Эрве, — я же только на время хотел поносить, потом бы отдал… а они стали снимать. Вот и ударил его, а тот какой-то важный начальник. Десятник или даже сотник. Вот меня и…

Полог юрты откинулся, и на пороге застыли фигурки двух женщин. Огрым что-то им сказал, и те направились к Дири. Парнишке промыли спину теплой водой, смыв часть запекшейся крови и несколько мух, которые, оказывается, до сих пор облюбовали спину Дири. А затем наложили целебную мазь. Наконец протянули чашку с питьем, которую Дири с отвращением выпил. Не сразу, конечно, а только после приказа Вучко. Волчонка бывший илот слушался беспрекословно. После этого Дири заснул. Именно заснул, а не потерял сознание. Дыхание его было ровным, а щеки покрасневшими.

Когда женщины покинули юрту, башьи прищелкнул языком.

— Шаман у Кульяка должен полдня волхвовать, но все равно его волшба будет слабее твоей. Далеко к полуночи и к заходу солнца живут огнепоклонники. У них такие же волосы. Цвета огня. Ты из их рода?

— Они маги? Рыжие? — Волчонок почему-то возбудился, даже занервничал.

— Я не знаю, маги или нет. Их здесь не бывает, хотя илоты с такими волосами, как у тебя, попадаются, но очень редко. Те земли далеко от наших степей.

По возбужденному виду Вучко было заметно, что информация башьи Огрыма для него очень важна. Эрве, кажется, догадался, кто же такой этот Волчонок. Мать из благородных, полюбившая рыжего отца Волчонка. Родила, а ребенка куда-то дела. Отдала, а то и просто велела подбросить. Вот тот теперь и идет на родину предков, желая разыскать отца.

И еще Эрве понял из слов проговорившегося Вучко. Тот спросил башьи, не маги ли те рыжие люди. Причем Волчонок произнес это таким тоном, что он знал, либо догадывался, что жители страны на дальнем северо-западе были магами. Конечно, не все, столько магов быть не может. И отец Волчонка, Эрве об этом догадался, тоже владел мастерством волхвования. Мать и отец — оба маги. Вот откуда у Вучко такие способности и редкая для окружающего мира волшба.

— Я вижу, что илот будет жить. Мои люди помогут в его лечении. А ты поможешь убить Кульяка.

— По Кульяку я еще не определился, согласился пока на твоего брата.

— Когда ты начнешь?

— Если завтра Дири станет лучше, и он пойдет на поправку, я должен осмотреть крепость и увидеть, где живет твой брат.

— Тэйке хороший шаман. Тебя он не увидит, а вот его? — Огрым ткнул пальцем в сторону Эрве. — Ты сможешь его скрыть?

— В смысле, чтобы никто не узнал, что Эрве имеет способности к магии?

— Да.

— Нет, не смогу. Меня, думаю… надеюсь, этот ваш шаман не заметит. Для него я буду, — Вучко усмехнулся, — пустой вилан.

— Тогда твоего спутника нужно убрать из крепости. После смерти брата Кульяк и Тэйке перевернут здесь все.

— И куда Эрве денется?

— Степь большая, а ее юг принадлежит мне. Кульяк туда не сунется. Твой спутник переждет в степи.

— Хорошо, башьи. Но есть ли гарантия, что он вернется обратно?

— Слово башьи!

— Слово это хорошо. Но я бы хотел и чего-нибудь более гарантированного… Ну, вот хотя бы… Перед тем, как Эрве покинет крепость, я проведу, как это называется… обряд волхвования. Дети у тебя есть?

— Да. Двое.

— Мальчики или девочки?

— Дети могут быть только мальчиками.

— Как так?.. Ах, понял, девочки не в счет… Ладно, тогда знай, если Эрве не вернется, умрет кто-то из твоих детей.

— Что?!

— Тогда сделай так, чтобы с Эрве ничего не случилось.