Цивилизатор в СССР 1980

Глава 15 Финальный аккорд разрядки?

Фразочка бывшего госсекретаря США, которую вспомнил «Свидетель», излагавший поведение главной капстраны, была характерна и неудивительна.

Громыко лишь пожал плечами в ответ на вопрос генсека — «было ли такое?», а сам сообщивший подробность не смог точно назвать источник информации, лишь предположив, что подобное «пошло в массы» со слов самого Киссинджера из его мемуаров, название которых «Годы в Белом Доме» Вяткин помнил, но до самого текста «руки так и не дошли»…

Конечно, ничего принципиально нового несущий «взгляд из будущего» тут не открыл. Капиталисты из США и Западной Европы не изменились и в 21 веке, несмотря на все позитивные изменения в мире после 1945-го.

Хотя когда «Свидетель», с которого потребовали разъяснений по общей обстановке в мире, которую он помнил с 1979-го по третье десятилетие 21 века, тот слегка отпустил самоконтроль и с его детских уст полилась чуть ли не площадная брань в адрес США… которую выслушало всё «малое» Политбюро!

Даже вперемешку с бранью, кое-что стало более ясно, чем из слишком сухих расшифровок «заметок» Вяткина, в которых тот излагал «лишь факты, в которых был точно уверен и которые хорошо помнил».

Поведение США после распада СССР «Свидетель» характеризовал как «самоназначенный мировой жандарм сорвался с катушек».

У Генсека сложилось впечатление, что другая фраза, которую донесло через Вяткина общество будущего до их узкого круга старых коммунистов, руководивших партией и страной, была некой сутью того, «как воспринималось прошлое в будущем»:

«Многое из того, что вы рассказывали нам про коммунизм — оказалось неправдой, но многое из того, что мы слышали про капитализм — правдой».

Когда кто-то (кажется, это был Суслов) спросил «Свидетеля», когда лично тот пришёл к такому выводу, тот думал несколько минут, прежде чем изрёк:

— Никогда не верить т. н. «Западу»… — и добавил, говоря уже не за себя — … в третьем десятилетии 21 века у большинства во власти страны и основной массы населения сложилось убеждение — пробовать и договариваться с США и их сателлитами можно (хотя и без каких-либо гарантий), но необходимо всегда помнить, что как только те, за океаном, сочтут, что это им выгодно, они нарушат любые договорённости. Не знаю, как вы, на вашем уровне это сейчас ощущаете, могу лишь гадать. Мы видели это на практике. Год за годом, десятилетие за десятилетием иллюзии о «демократическом западе» рассеивались у многих. Хотя и очень не сразу. Всё же проблемы СССР, о которых сейчас не принято говорить вообще, не выдумка с цру-шных радиопомоек. Да и «Западу» всегда было что предъявить в качестве доказательств своей привлекательности… — зловеще закончил свои личные впечатления носивший детский облик.

Дни весьма жарких обсуждений (даже с учётом перерыва на визит в Вену) в узком кругу и споры всё же вывели их на некое общее понимание.

Как бы не было соблазнительно всё свалить на «Горбачёва и его клику», на козни из-за океана, на «либдемшизу» (Вяткин одарил их новым жаргонным словечком из будущего), на приспособленцев и двурушников (все пятеро из «малого» вспомнили времена, когда эти слова звучали намного чаще…), но…

Два вывода (даже с учётом всех узости точки зрения и воспоминаний «Свидетеля»), с которыми соглисились все, были таковы:

Первое — нараставшие проблемы в экономике и нацстроительстве разрушили сам фундамент страны.

Второе — капиталистический блок, возглавляемый США, оказался, при всех империалистических противоречиях, намного более сплочён внутри и намного более враждебен СССР, чем они предполагали до сего момента. Плоды разрядки, на которую все они (пусть и в разной степени) надеялись, оказались крайне скудны и совсем не непрочны.

Для верхушки «Запада» (в первую очередь, США) это была игра, цели которой быстро менялись в зависимости от текущего момента. Когда надо — «разрядка», когда надо — «регулируемое напряжение холодной войны», когда надо — улыбки и похлопывание по плечу «Горби».

И ловкое постоянное давление по всем направлениям.

К собственной выгоде.

Стоило (в «тот раз», в ближайшие годы), как они понимали, прийти в США к власти тому же Рейгану (о котором стали собирать ВСЕ сведения) — ставленнику агрессивных кругов в истеблишменте, спецслужбах и ВПК, как прессинг на СССР возрос. Причём проведённый со многих сторон, достаточно планомерно и даже где-то талантливо.

Руководство же «того» СССР (плюс чехарда со смертями генсеков), оказалось отнюдь не на высоте…

Все неблагоприятные обстоятельства и факторы сложились вместе.

То, что они, пусть и в первом приближении, определились с причинами того неблагоприятнейшего хода событий, было хорошо.

Плохо было то, что никто из их пятерых не смог пока предложить что-то иное, кроме, опять же, трёх очевидных вещей.

1-е:

«Добро» Андропову и начальнику ГРУ на «акции» в отношении определённого, хотя и небольшого количества физических лиц в мире. Личности которых можно было определить как «конченные» и которые ни в каком виде и никак, даже опосредованно, не могли принести пользу СССР.

2-е:

Стратегическое решение по Афганистану.

Ни под каким видом не вводить туда большой и даже средний контингент.

Советники, военная техника и материалы, но и только!

Хотя бы одну соломинку удастся точно скинуть со спины советского верблюда…

3-е:

Решение насчёт того, что неизбежная (по возрасту) смена состава ЦК должна пройти не так, как провёл её тогда Горбачёв.

К его сиюминутной выгоде…

И к прямому вреду для страны…

Тем не менее, все пятеро понимали, что несмотря на всю их незыблемую власть в стране, её ресурсы и возможности, многое упирается в то, что всем им оставалось жить не очень много. Даже с учётом близких к конкретике «предсказаний» Вяткина.

Кто сменит их?

Кроме общения в полном составе «малого Политбюро», с каждым из соратников генсек поговорил тет-а-т. По «зонам ответственности» других.

И напрямую, поставив вопросы ребром, желая услышать ответы «без оглядки на остальных товарищей».

Опытнейший министр иностранных дел СССР услышал следующий вопрос:

— Вот что… на кого мы можем опереться, как на настоящих союзников, по опыту того раза? Или — раз, два и обчёлся? Так, товарищ Громыко?

— Леонид Ильич! Я проанализировал все имеющиеся сведения о политических союзах и конфликтных ситуациях в мире, про которые излагал «Свидетель», в первую очередь по тем, которые напрямую затрагивали интересы СССР… и позже. Понятно, что многое сейчас будет иначе, но независимость без нашей поддержки из стран соцлагеря тогда отстояли только КНДР и Куба. И всё! Остальных — кого-то сломали военной силой, кого-то купили, большинство — сами переметнулись, как сочли более выгодным.

— Да, не густо. Ты мне вот что поясни — с визитом… римского, как я понимаю, произошло также… как и тогда?

— «Свидетель», кроме того, что папа римский будет восторженно принят населением в 1979-м в Польше, почти ничего не помнит. Он негативно высказывался в адрес Иоанна Павла II. В основном про 1981-й говорил, про действия Ярузельского.

— Ладно. Юра доведёт по своей линии до польских товарищей наше беспокойство насчёт связей местного антикоммунистического подполья с западными разведками, но не думаю, что он им глаза откроет… — Брежнев нахмурился — … эта как её там…

— «Солидарность»… Вяткин утверждает, что с верфи какой-то пойдёт… фамилию Валенса помнит — подсказал Громыко — пока такого названия движения мы не фиксируем…

— Не важно… сам знаешь, там бурлит… подспудно всегда. Ненадёжные они… поляки, одним словом, гонору много.

Брежнев и сам понимал, что изрёк банальность. Но с Польшей пока ничего радикального сделать было нельзя, хоть Вяткин и намекал, что католическая ПНР — слабое звено соцлагеря.

«Шатать будут вначале там».

Ну и что?

А вот Ярузельского сориентировать надо будет, чтобы пожёстче действовал, когда и если дело до драки дойдёт.

Если ход событий не изменится. Да и не согласовали между собой, на «малом», ещё ничего по соцлагерю.

Министр обороны получил вопрос-указание прямо в лоб:

— Вы с Огарковым, раз все согласны на расширение «списка С» в отношении его и вместе с начальником ГРУ трясите из Вяткина всё, что можно насчёт военных дел. Ты, Дмитрий Фёдорович, понимаешь, что то, чем он нас поразил, излагая ливанскую, фолкленды эти и гражданскую на обломках УССР — лишь шапка? По пунктам его, все обрывки, всё до донышка!

— А что спецгруппа Комитета?

На лице заслуженного, опытнейшего человека из советской «оборонки», занявшего и пост министра обороны после смерти Гречко, отразилась целая гамма чувств, которую тот не смог скрыть перед давно его знавшим Брежневым.

«Что МНЕ скажет ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полезного гражданский шпак в теле шкета?»

Генсек проигнорировал немое возражение Дмитрия Фёдоровича и пояснил:

— Ты же слышал, что сказал Юрий — там в спецгруппе, нет спецов ни по ЭВМ, ни военных, только чекисты. Вам самим придётся его тоже трясти — какая армия нам нужна? Слышал ведь, с какой злостью он про 1991-й говорил и какие отговорки у него презрение вызывали? Приказов, мол, Родину защищать не было?

— Наше дело — внешние угрозы — огорчённый не завуалированными намёками Брежнева, заметил Устинов.

— Юрию я этот вопрос уже задал… но сегодня то с тобой говорю. Спецгруппа Вяткина, конечно выспросит, и про все армейские реформы, что знает — что удачно было сделано, что неудачно, сам понимаешь, нам любые крохи нужны. Но лучше, с глазу на глаз, с уточнениями сразу. Где ещё такого найдёшь? Муру отсеиваете, факты обдумываете. Кто что говорил в будущем, тоже на ус мотайте. Ваша епархия, вам и разбираться! А после, распишите, Дмитрий Фёдорович, свои соображения по результатам, на «малом» рассмотрим, с товарищами тебе вопросы зададим. Чтобы армия наша не только к большой войне готовилась, но чтобы и в случае чего, положиться можно было, а не так, как в 1991-м, понял меня? Комитет подопрёте, ясно?

Самым неопределённым был разговор с Сусловым.

— Ты понимаешь, Михаил Андреевич, что с идеологией что-то у нас не то, если так всё вышло?

Суслов встрепенулся, но заговорил о другом — что тяготило его:

— Знаешь, Лёня, я к Горбачёву ведь очень хорошо относился. Помню, как он в прошлом году переехал в Москву, в ЦК, секретарём на сельское поставили как его… даже гулял с ним как-то по Москве. А сейчас, как мы воспоминания «Свидетеля» постановили считать достоверными… всё не нахожу в себе места, терзаюсь — как мы такого, как Миша, проглядели? Вот всё его восхождение и началось. Буквально только что-то у нас на глазах, сами продвинули, сами отметили, сами протолкнули. Надо было Моргуна ставить, тот на целине был, сельское понимал же лучше! А поставили, исходя из других соображений — молодого, перспективного, думали, возможную смену себе, старичью, готовим.

Брежнев хмыкнул:

— Здорово тебя задело, твоё знакомство с Горбачёвым то. И протеже он наш вроде как общий… а с идеологией то что думаешь, будем делать? — не дал Суслову увести разговор в сторону генсек:

— Все эти рассказы про банды в конце 80х, про «рэкет» этот… организованная преступность в 90-х, откуда эти гангстеры, как в Чикаго, у нас, после 70 лет советской власти? Где мы, по идеологии недоглядели? Помнишь, как свидетель, говорит — у советских школьников уже в идеалах часто не Павка Корчагин, а «кореш, откинувшийся недавно». Термином нам в глаза тыкал — «романтизация блатного мира»… вот они, корни тех… шестёрок… «быков», к которым спортсмены бывшие наши, советские добавятся, которым места в жизни не будет, вот они и гангстерами да рэкетирами станут. А те, что поумнее, верховодить будут. А совсем хитрые и умные — как этот… Березовский, олигархами, народное добро поделят. Период первоначального накопления капитала… у нас так, выходит, будет. Кто фарцевать, как законами разрешено стало, на широкую ногу занялся, а кто нефть миллионами тонн гнать за границу за доллары будет… вот скажи мне, товарищ Суслов, как за десятилетку такое пошло? Всё на Мишку Горбачёва одного свалим?

Старый соратник, на которого «наседал» генсек, был очевидно растерян. Таким Михаила Андреевича, который всегда держался со спокойным достоинством, мог возразить и самому Брежневу, тот давно не видел.

Тяжело же его припечатало, «Михаландрев-а»… вспомнил Леонид кличку Суслова из ЦК-шных коридоров. И продолжил: — ты, после того, как спецгруппа по твоим темам ответы тебе предоставит, второй круг сделай, сам его поспрашивай, понял?

Суслов покачал головой.

— Да, Леонид Ильич, всё как обсудили, но уж больно он антисоветски настроен. И многое… положительно такое упоминает, что неприемлемо с точки зрения нашего общества… категорически неприемлемо!

— Очнись, Михаил Андреевич! — рыкнул генсек — через десять лет нашего общества может не быть уже. Тряси тоже, вплоть до мелочей — чем общество жило, что желало, какие фильмы смотрело… а-а, чего это я тебе говорю, кто у нас по идеологии? — деланно возмутился генсек.

— Даже насчёт этого, что у нас народ в «тёплой ванне» живёт?

— Да! Наши работники по идеологии сравнения с США приводить любят, про число буханок на зарплату, так? Ну так вы приводите всё уж, что машину тот же рабочий в США купит быстрее и лучше, чем наш… вот только когда у него работа есть. А когда нет — на улице сдохнуть может! Отвыкли от острых тем, как я погляжу!

Брежнев часто задышал и как-то грузно осел на спинку кресла.

— Не доживу до ноября 82-го, с такими то новостями. Может, оно и к лучшему будет.

Суслов обеспокоенно всмотрелся в генсека…

На следующий день успокоившийся Брежнев снова говорил с главой КГБ:

— Куда Вяткина пристроить надумал?

— Есть один вариант… в свете того, что мы роль МЭП пересмотреть решили. Шокин предложил. Работает у него в МЭП-е такой член коллегии министерства, начальник Главного научно-технического управления, товарищ Пролейко — человек оборотистый и соображающий. Он нашу выставку на ЭКСПО в 1967-м кажется году в Монреале возглавлял. Шокин его рекомендует. Говорит — если кто и способен оценить всё, что Вяткин по ЭВМ и программам для них про будущее излагает, то это он. Шокин готов за Пролейко этого поручиться.

— Он же невыездным станет.

— Значит, станет. Шокин признался мне — один не осилит, да и нянькаться со шкетом у него возможностей нет. Или МЭП-ом заниматься, или шкету комфорт обеспечивать и его знания транслировать. А КПД у шкета будет околонулевой, если кто с Вяткиным работать станет, не будет представлять, кто тот на самом деле…

— Ладно, на «малом» решим. Твоё дело — присматривать, чтобы сам понимаешь куда сведения не уплыли… и вот что ещё… вы же четверо ждёте, что я скажу… насчёт того вопроса. Вчера, с Михал Андрееичем говорили, сердце заколотилось и вспомнил — как в феврале прошлого года награды вручал. Там и Горбачёву… Орден Октябрьской Революции! Речь ответную… от хлеборобов Ставрополья, так сказать, он закатил… и… с%ка лживая, профукает всё! Козёл он, «лучший немец»… — буквально выплюнул генсек.

Брежнев продавил в горле комок и решился:

— Вот что, Юр… вы четверо от меня добро на акцию в отношении его ждёте? Даю добро. Сделай так, чтобы все концы в в воду… специалисты у тебя, надеюсь, остались?

— Даже тот, кто учил их… ещё жив.

— Про кого это ты?

— Судоплатов.

— Ишь какой человек… Он что… — удивился Брежнев — … ещё в строю?

— Нет. Старые грешки… не прощён, но помилован, если так можно сказать. Реабилитации полной не было, а он её требует.

— Значит, будет ему реабилитация. Кадр он конечно, ещё тот… сталинского замеса. — покачал головой Брежнев.

Андропов Ю. В.

Неужели, чтобы стать таким, Лёня, как сегодня, нужно было добраться до порога смерти и взглянуть с помощью «Свидетеля» на «то, что было после»?

Я и сам на её пороге… горько констатировал факт глава КГБ.

Кого будем двигать на Генерального?