Цивилизатор в СССР 1980

Глава 9 Жизнь кремлевская. Эпизод I

— … Удивил ты меня, Юра. Неприятно удивил. Огорчил до самых печёнок, я бы сказал. Что, я должен начать всему этому верить?

Неожиданный и резкий переход от брезгливого, но поначалу внимательного выслушивания рассказа Андропова (о письмах на имя пермского секретаря Коноплёва) к неприятию и открыто выраженному недоверию о сути случившегося, больно стегнул Председателя Комитета, осторожно выстраивавшего рассказ, старавшегося аккуратно придерживаться постепенного изложения необъяснимых с точки зрения привычной логики фактов, тщательности проведённой проверки и решения об изучении феномена «Свидетеля».

И толку то? Генсек даже не дослушал!

Брежнев лениво приподнял письма Вяткина и… положил обратно, прихлопнув ладонью.

Отчего не взглянул? — прорвалось внутри Юрия Владимировича раздражение («Что это с Лёней сегодня? Какая его муха укусила?»).

Председатель выдержал долгий непонятный взгляд Генсека и максимально ровным тоном произнёс:

— Придётся поверить, Леонид Ильич. Мы проверили всё, что можно. На Земле… — увесисто подчеркивая тоном сказанное, он повторил — … на Земле нет больше людей в возрасте, соответствующему пяти-шести годам и обладающих подобным объёмом знаний и способных изложить складную, непротиворечивую картину всех сторон жизни на десятилетия вперёд. И отвечающих на любые вопросы, в том числе и совсем неожиданные… на все темы.

— … Что там по Афганистану? Устинов докладывал мне о готовности четырёх мотострелковых полков через несколько часов оказаться в Афганистане и что у него дивизия десантная в Среднеазиатском округе в полной готовности. По вашей линии готовность подтверждается?

Андропов, обескураженный необъяснимым негативом со стороны Генсека, выдал вслух ему краткое утвердительное пояснение по затребованной информации.

— Кто ещё знает об этом… фе-но-ме-не? — казалось бы вне связи с сказанным ранее вдруг поинтересовался вернувшийся к начатой теме Брежнев — указав пальцем на папку с письмами и фотокопиями «шифровок» Вяткина.

Андропов коротко перечислил всех, кто имел какой либо доступ к информации от «Свидетеля».

Недоумевавший глава Комитета пока ещё не знал, что пару дней назад на приём к Генсеку попросился первый секретарь Пермского обкома КПСС, приехавший по партийным делам в столицу. Давно и лично знакомый с Коноплёвым Брежнев не отказал, нашёл время и вчера вечером внимательно выслушал партийного главу Пермской области.

Генсек, уже зная о том, что вскоре Андропов доложит о каком-то «феномене, выходящем за пределы современных научных знаний», долго и обстоятельно беседовал на своей даче с Коноплёвым, которого мучили воспоминания осени и неясность (из-за слов начальника пермского облуправления КГБ о том, что «Москва забирает дело к себе») со странной историей про «предостережения вундеркинда»…

Борис Всеволодович Коноплёв не выдержал. Аккуратно, всё это время, используя свои возможности, помня просьбу генерала-начальника областного управления Комитета, он, тем не менее, аккуратно наводил справки сам. Через «журналиста из войсковой разведки» Пичугина.

Тот три раза за прошедшее время по «журналистским обязанностям» бывал в Пермском педагогическом, видел и общался с «молодыми версиями» некоторых из тех людей из числа преподавательского состава, о которых упоминал Вяткин в своём рассказе в здании обкома партии у Кононплёва и… в мае 1979 года первый секретарь решился.

Помня слова о «параде лафетов», он счёл своим долгом сам «довести до внимания генерального» про загадочный и невозможный случай… («кто знает, что там решили в Комитете на самом верху? Генеральный должен знать сам…»).

Посему, к разговору с Председателем Комитета Брежнев уже был «в соответствующем настроении».

Не очень, прямо скажем, хорошем. Ибо кроме самых общих слов про будущие десятилетия, «парад лафетов» и ощущения шока от интеллектуального уровня взрослых разговоров с «пятилеткой», пермский секретарь мало что мог сказать.

Лишь внутреннее ощущение — «дело нечисто» и «так не бывает! Ну не может ребёнок так говорить, тем более о таких вещах и обстоятельствах!».

Комитет же забрал дело под себя.

И Генсеку начали излагать лишь сегодня!

Что там всё это время Юра мутил и проверял?

Вечер того же дня. Любимая подмосковная дача «Заречье-6» Брежнева Л. И. Он сам.

Да уж… собрался в июне-июле в Крыму отдохнуть… а тут такие новости!

…Тонкая струйка табачного дыма от любимых сигарет Ильича одноимённой марки «Новость» уплыла вверх и рассеялась прочь от выставленного на свежем воздухе на даче «Заречье-6» обычного круглого стола, за которым супруга Виктория Петровна и он сам частенько играли в домино с охраной.

Сейчас попалась обычная «Новость», которые Брежнев сознательно чередовал с той же маркой, но сделанной по спецзаказу. Те были, на его взгляд, слишком «лёгкими».

Привезенный Андроповым «вундеркинд» сейчас молча, насупившись, смотрел на человека, совмещавшего два высших в стране поста — Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя (с июня 1977, снова, как и в первой половине 60-х) Президиума Верховного Совета.

«Человек из будущего», точнее сознание «оттуда» в его же собственном детском теле… по заявлению-предположению самого его.

Безумная история, рассказанная пермским секретарём, о правдивости которой и о важности серьёзности отношения к которой так настаивал днём Председатель КГБ, воплощалась в содержании детской головки дитя, сидящего перед Генсеком.

Или… всё же дитя — лишь по телу, но не по тому, что скрыто в голове?

Генсек, несмотря на все свои хвори, усталость и преклонные года, по прежнему не верил ничему сказанному его двумя собеседниками — вчера и сегодня.

Пока не проверит самолично… слишком уж невероятным было всё то, что услышал от Коноплёва и тем более невероятным то, что развернул сегодня Председатель Комитета…

Дождавшись, когда подполковник 9-го управления КГБ Олег Сторонов, комендант государственной дачи «Заречье-6», оставит их сидящих за столиком втроём, Брежнев снова перевёл взгляд с Андропова на того, кого тот привёз с собой.

С виду для всех, имевших доступ к «Заречье-6» — всего лишь Председатель Комитета заехал по каким-то делам на дачу к главе партии и страны, захватив по пути с собой какого-то «малолетнего родственника».

Вот только пермский секретарь утверждал, а Андропов сегодня более развёрнуто пояснил, кто такой «Свидетель».

И всё равно… — до последнего мгновения, и прямо сейчас Генсек не верил в случившееся. Оттого, едва они закончили беседовать с Андроповым на объекте «Высота», он затребовал:

— Привези его ко мне ближе к вечеру… послушаю байки… про будущее.

Раздосадованная мимолётная гримаса на лице Андропова в тот момент, уже три часа убеждавшего Генсека отнестись серьёзней к ситуации, не ускользнула от внимания Брежнева.

Ещё бы он Юре с ходу то поверил!

Но и… разве кто-то ещё смог бы устоять от искушения самолично «потерзать расспросами и вывести на чистую воду» того, кого Андропов столь уверенно выдавал за «пришельца из будущего».

Пусть и якобы «вернувшегося в свое же детское тело».

Да ещё и с таким жуткими новостями.

Брежнева буквально вывернуло наизнанку, когда он просмотрел по диагонали переданные ему Юрием Владимировичем напечатанные днём ранее на пишущей машинке Козельцевой (больше никому Андропов не смог доверить это дело) листы с «расшифровкой» сокращений в «заметках о ближайшем будущем» Вяткина.

Ни разу за свою жизнь Брежнев не видел чего-то, что можно было бы отнести к категории «потустороннее».

Ни на войне, ни в мирной жизни.

Да и не пристало коммунисту верить во всякую чушь!

Не выдержал и затребовал того на «посмотреть»! Что за «чудо-ребёнок» такой, с «сознанием из будущего»?

Брежнев тогда, на «Высоте», почти что ткнув пальцем в Председателя Комитета, заметил:

— … Я тебе, Юра, поверю только тогда, когда сам его расспрошу и нутром пойму, что он не по заученному шпарит…

Ну вот, ребёнок сидит напротив, рядом с Председателем КГБ и молча смотрит на Генерального секретаря.

А неприятная пауза затягивается.

Ни «здравствуйте, товарищ Брежнев!», ни даже тихого детского «здрасти…».

Взгляд у… ребёнка… испуганный? Или выжидающий?

Андропов днём заметил, что обозначенный «Свидетелем» уже высказывал недовольство бесконечным неверием в его слова.

— Добрый вечер, Леонид Ильич… — отмер юный (или всё же «юный») гость «Заречье-6».

— И ты, здравствуй… Иван…

— Юрьевич… — спокойно, глядя в глава Генерального, заметил юный сопляк.

На лице Брежнева первый раз за день нарисовалось слабое подобие улыбки.

— Значит, ты Иван… Юрьевич, настаиваешь, что из будущего. Таких серьёзных людей… — Брежнев мазнул «сомневающимся» взглядом Андропова — … убедил, как я вижу. Попробуй и меня убедить…

Чуть позже. Там же. Вяткин И. Ю.

Всё таки «дарахой Леонид Ильич» реально стар и со здоровьем у него… того.

Несмотря на серьёзность, которая по ходу моих ответов проявлялась в выражении его лица и самом содержании вопросов, которые он задавал, чувствовалось, что проблемы у него нешуточные.

Одышка, лёгкие (на мой взгляд пока всё же лёгкие… не такие, как я помню относящимся к телевизионному Ильичу обр. 1982-го) проблемы с дикцией и… он курил!

Всю жизнь с неприязнью относился к курящим и старался сократить общение с ними по максимуму.

Лишь вся серьёзность ситуации удержала меня от попытки съязвить на этот счёт. Пара-тройка сигарет ничего не изменит ни в его здоровье, ни даже в моём, а у него может бомбануть.

Я ведь не знаю, что там ему Андропов излагал.

Сначала генсек, естественно удивившись манере общения представителя «детского сада», «ловил меня на мелком вранье».

Ничем иным я не могу объяснить содержание тех вопросов, что он задавал.

С улыбочкой и недоверием:

Ну там, «расскажи мне, кхе-кхе, про свою жизнь», «что помнишь из 80х?» и всё такое.

Краем взгляда я пару раз ловил легчайшую усмешку уже у Андропова. Правда по другому поводу — тот явно прошёл эту стадию. Видимо, в их общении между собой главчекист не смог окончательно убедить и генсек «взялся за дело сам».

Чтобы «вывести на чистую воду».

И сам сел в лужу с этим намерением.

Верить, точнее слушать без усмешки и крайне внимательно, он меня стал достаточно быстро.

Интересовало его многое — судьба договоров по взаимному ограничению стратегических вооружений, интриги политиков в 80х, и особенно, разумеется, положение дел при восхождении «на трон» Михуила Меченого, семибанкирщина и ельцинский период и прочая и прочая…

Конечно же, где-то я мог сказать побольше (даже с позиции начитанного обывателя будущего можно многое чего изложить), где-то лишь общие слова.

Не знаю, к добру ли, худу ли, приведут мои настырность и находчивость при «пролазе наверх», к лику комми-вождя брежневского СССР, но, стопудово уверен — генсеком и даже членом Политбюро Горбачёв ТУТ не будет!

Хоть что-то полезное, видимое сразу. Ну, я надеюсь. Лишь бы, в случае веры в мои слова престарелые вожди не налажали ещё больше, чем главный болтун страны.

Ночь с 26 на 27 мая 1979. Там же. Брежнев Л. И., Андропов Ю. В.

— Юра, ты ведь мало того, что не спешил с сообщением насчёт «Свидетеля», еще и… стой, не пытайся спорить со мной! Я всё понимаю насчёт проверок и ловли на вранье… так вот, ты не только не спешил, но и явно не желаешь говорить о нём остальным товарищам?

Насупившись и глядя из-под по прежнему густых бровей, Брежнев продолжил:

— Что ты услышал про остальных из Политбюро помимо того, что он отвечал сегодня мне?

Выслушав не очень то удовлетворивший его ответ, Брежнев покачал головой:

— Ты ведь что-то уже задумал? Что делать будем, если всё это правда?

— Он нам трёх предателей на блюдце поднёс. Собственно говоря, спецгруппа, которая у меня работает по нему… там всего четверо — двое из наружки, которые в квартире родителей в Пермской области пересняли его заметки с сокращениями, Козельцева, которая МГУ курирует и его непосредственно опекает, легенду поддерживая про сверх-вундеркинда и начальник их… они предлагают систематизировать все его воспоминания по максимуму. Записав и проанализировав, чтобы отыскать все возможные нестыковки или даже вранье. Тут он сам предлагал ЭВМ ему обеспечить… с… как-там… текстовым редактором… программа такая для ЭВМ. Мол, лучше пишущей машинки и он к такой привык. Заявляет что на западе вот-вот уже появится или появился… такой образец.

— Как то мне кажется это странным. Он подсказывает. И с просьбой его о персональной… ЭВМ…ему, причём не абы какой…и про «миллион мелочей из будущего», хотя не скрою, он меня сегодня удивил…

— Да. Но он объясняет свои просьбы своей профессией в будущем. Настаивал уже не раз, про доступ к нему Шокина.

— Ещё чего! — хлопнул, не сдержавшись, по столу Брежнев.

— В основном я ему верю. Никто в мире сейчас не придумает подобного тому, что я услышал от него. И ещё услышим, когда продолжим с ним налаживать отношения. Уверен, он знает в десятки раз больше, чем говорит. «В памяти ковыряться надо» не раз заявлял. А у нас… врагов чистить надо, товарищ Брежнев! — перешёл на официальный тон Андропов — ради сохранения страны. Вплоть до… — Председатель Комитета выдержал паузу и «драматически» добавил — … физической ликвидации… в отношении самых отъявленных и неисправимых. Да и в целом, не только здесь, но и… «там»! — он махнул куда-то в сторону рукой.

Брежнев помолчал несколько секунд, а затем в лоб поинтересовался:

— Хочешь возврата старых времён?

— Нет. Но если нужно спасти страну, то и они… были не самые плохие…

— Страшные.

— Но то, что ждёт страну… если мы верим «Свидетелю», принципиально хуже… тут уж любые средства… — твердо и уверенно заметил Андропов. — … хороши.

— Юр, я как про «парад лафетов» от Коноплёва услышал, так мне дурно чего-то стало. Наше поколение уйдёт, и к власти пусть не Мишка, которого, как дурачка, как мы слышали, «западники» обыграли, так другие такие же придут…

Андропов вздохнул. Его сиюминутные заботы занимала ещё одна «мелкая тема» — решить, как подступиться к вопросу насчёт мадам Коровяковой к благоволящему той Генсеку.

Смутным словам Вяткина насчёт фатальных проблем со здоровьем Брежнева «из-за каких-то побочек от антидепрессантов», нашлось подтверждение. Стоило лишь копнуть среди тех, кто беспокоился по долгу службы о здоровье и лечил Брежнева. Да, собственно, не только его одного. Сам тоже под присмотром подобных!

Когда-то было такое «дело врачей»… вот так и рождаются уголовные дела и расходятся слухи, в которых густо смешаны кусочки правды и куча досужей болтовни.

Фигуристая дамочка эта Нина Коровякова… именно эта женщина, её влияние на генерального и её действия, видимо и сыграли роковую роль в последние годы жизни Брежнева… если ориентироваться на фразу (с пожатием плеч и извинениями за «что-то читал такое…») Вяткина.

Значит, завтра придётся аккуратно поднять эту тему. И чем скорее, тем лучше. «Дорогая Нина» уйдёт из жизни Леонида Ильича…

Ночь с 26 на 27 мая 1979. Там же. Брежнев Л. И.

…Что там Юра предложит насчёт того, чтобы всё до донышка из «Свидетеля» этого выскрести? — мысли Брежнева перескочили с невероятного «дитя», который изрекал страшные вещи, невозможные в устах малолетнего ребёнка, на возможного преемника.

Вот гляди же ты! Не раз уже высказывал желание уйти с поста Генерального. Каждый раз всем Политбюро отговаривали.

Он же знает… он всех устраивает. Никто ничего не хочет менять!

Щербицкий… да… Щербицкий. Третий вариант, после Юры и Черненко.

В том будущем, из которого, если всё же принять за правду слова «Свидетеля», Щербицкий похоже, не смог себя проявить.

Может, он?

С другой стороны, в свете того, с какой ненавистью говорил «Свидетель» про Украинскую ССР, «братство народов» в стране враги поломали.

Кто в том виноват? Как понять, где «Свидетель» говорит правду?

Юра вон, придерживается точки зрения, что треть — правда и полезно, даты, события. Треть — ещё как посмотреть, да и повернётся сейчас точно многое по иному. А треть — вообще, «Свидетель» чушь какую-то несёт, которую ему пропаганда буржуазных властей в этой… как её там… «Российской Федерации» между ушей влила.

И почему он не хочет про новую верхушку власти, которая Кремль заняла между старым тысячелетием и новым, ничего говорить?

И самое страшное… кто его оттуда, из 22 века, про который он говорит, что минуты только помнит, сюда заслал?