Цветок эдельвейса или под сенью львиной лапы (СИ)

Глава 18

— Я не специально, — воробей пропищал мои слова оправдания, а Адвин неожиданно улыбнулся и ободряюще прикоснулся к моему плечу.

— Жди меня здесь, я ненадолго, — прикосновение было настолько мимолетным, что я смогла лишь ощутить тепло его ладони и тут же холод расставания.

Мысли роились будто пчёлы, и я не могла ни на чем сосредоточиться, ноги от сидения за статуей совсем затекли и я с трудом сделала шаг вперёд.

Тишина, всегда стоявшая в доме, сейчас угнетала, давила своей силой пустоты.

Вдалеке раздались лёгкие шаги, ко мне приближалась Эврил, с ведром и тряпкой. Увидев меня, она отчетливо вздрогнула.

— Вы так тихо стоите, — пробормотала она смущенно, — что вы здесь делаете?

Шорох ее башмаков по ткани ковра, легкий звон ручки ведра, эти обыденные звуки принесли мне облегчение, ушло напряжение, заставляющее меня стискивать юбку в кулаках, вытирая потные ладошки, и резко поворачиваться на любой шум. Я здесь не одна, страха быть не должно.

— Так что вы здесь делаете, тарга Туайя? — повторила горничная с любопытством, которое светилось у неё в глазах.

— Исполняю свои обязанности, Эврил, а куда направляешься ты? — где-то я слышала, что самая лучшая защита — это нападение на противника.

— Так я, хочу в кабинете прибраться, — странно, но она покраснела при этих словах, будто я застала ее за чем-то неприличным. А ещё помнится мне, уборка в кабинете была не так давно и сегодня не требовалась.

— Уже поздно для уборки, ты нужна мне для стирки, лучше будет, если начнёшь завтра с утра, — наблюдая за лицом Эврил, медленно произнесла я, мои страхи и сомнения вернулись.

— Как скажете, тарга, — горничная покорно потупила глаза, но я успела заметить взгляд, полный раздражения, брошенный на старуху-экономку, меня то бишь.

Старухе-экономке не привыкать к кривым взглядам и сплетням, изменить что либо я пока не в силах. Значит, нужно подстраиваться под обстоятельства.

— Эврил, ты говорила, что знаешь всех в селе, — начала я издали, девушка идущая рядом, настороженно подтвердила:

— Да, тарга Туайя, я очень общительная.

— Так может ты поможешь мне, нам не хватает слуг, а те женщины, что ушли, вряд ли вернутся. Кого можно пригласить работать в замок?

Прежде, чем ответить горничная выдержала паузу:

— Мне кажется, стоит дать объявление в газету, селяне вряд ли обрадуются вашему предложению.

Лиска встретила нас около общего помещения для слуг.

— Лиска, сегодня с Эврил постирайте постельное белье лорда и его рубашки. До вечера управитесь.

— А кто будет ему подавать обед? — Эврил, кажется, понравилась роль главного лакея.

— Хоть я и старуха, но, поди, ещё на что-то годна. Не свалюсь с ног, блюда его светлости подавая. А вот стирка мне не по силам, так что идите.

Горничные переглянулись и собрались уходить, когда я запоздало спросила:

— Кстати, кто сегодня провожал до лорда гостью?

— Гостью? — удивление девушек было искренним, так что дальнейшие расспросы были бессмысленны.

— Ничего, забудьте, это я что-то перепутала. Возраст, знаете ли, — улыбнулась я им.

И поспешила в апартаменты лорда, пока шла по коридору, в глаза бросилось то, что я обычно не замечала, хотя и проходила здесь несколько раз в день.

Плесень на лепнине под потолком, сгнившие гобелены, выцветшие ковры на полу, пыль в оконном проеме. Этот замок обречён на обветшание. Без людей он долго не протянет. Что мы можем: пять женщин и сумасшедший лорд?

А вот и он:

— Я испугался, что вы… ты не придёшь больше, — Адвин пригласительно открыл дверь в свои комнаты.

— Много ли ты слышала? — скованность тона лорда заставила меня сказать почти правду:

— Почти ничего, только поняла, что ваша гостья не из этого мира.

Мужчина скупо улыбнулся, сев в кресло рядом с моим.

— Более того, у неё вообще нет мира. Она бродяжка.

— Богиня? — воскликнула я и прикусила язык, все же не следовало показывать свою информированность в некоторых вопросах.

— Догадалась? — резковато спросил Адвин, — Богиня, мгла ее дери. Такая же упрямая, как и все женщины.

— Что она вам предложила? — я уже тщательно рассмотрела рисунок на гобелене, покрывающем противоположную стену, и теперь рассматривала фреску под окном. Что угодно, лишь бы не встречаться взглядом с рядом сидящим мужчиной.

— Она предложила… да уж скорее приказала, но мне не хотелось бы обнадёживать тебя раньше времени.

— Вы не расскажите мне суть? — я нетерпеливо его перебила, знаю, что невежливо, но дело касается лично моей жизни.

Адвин смахнул упавшую на глаза прядь, и его взгляд будто полоснул меня:

— Не уверен, что ты сможешь осознать все. Для человеческого разума это будет несколько больше, чем невозможно. А я не хочу получить сумасшедшую экономку.

Я еле успела сдержать смешок. Забавно, что пятью минутами раньше, я так же подумала и про него.

Лорд недоуменно на меня воззрился, а я поймала себя на том, что начала нервно руками разглаживать и так идеальную ткань юбки платья.

— Я не буду настаивать, но мне кажется, будет справедливо не скрывать от меня важные вещи. И у меня есть несколько вопросов, после прочтения тех книг.

Я достала шуршащий листок бумаги и приблизила к глазам, зрение подводило меня, хотя и перестало ухудшаться с приходом в замок лорда Адвина.

Полчаса обсуждений непонятных для меня моментов и я вспоминаю, что, кроме приятного общества лорда, у меня есть куча обязанностей.

— Простите, милорд, я должна подать вам обед.

Адвин улыбнулся и сказал:

— Ты можешь не делать этого, я вполне способен обслужить себя сам, — Ой, ли? Сомнение красноречиво проступило у меня на лице и лорд стушевался, — ну, если ты настаиваешь…

Я накрыла лорду в малой столовой, там было теплее, и требовалось меньше дров, чтобы нагреть помещение.

Лорд наблюдал за мной, подмечая все движения.

И когда я поставила перед ним тарелку с луковым супом, исходящую паром, он схватил меня за руку, заставив замереть в удивлении и попросил:

— Пообедай со мной.

Я лишь молча качнула головой, не самая лучшая идея сближаться со своим хозяином. Время это безвозвратно канет, а больно будет моему сердцу, а не его.

— Можешь считать это приказом самодура, — мужчина смягчил жесткие слова улыбкой, — Мне будет приятно твоё общество.

— Не могли бы вы отпустить меня, — кивнула я на его руку, по прежнему удерживающую меня за запястье.

— Только после твоего согласия, — а ведь он когда-то казался мне простачком, которого легко обвести вокруг пальца. Кажется мне, я сильно ошибалась.

— Хорошо, я пообедаю с вами, прошу вас, отпустите.

Адвин тут же оставил в покое мою конечность и ждал, когда я поставлю второй прибор и налью себе супа, пахнущего просто одуряюще аппетитно. И лишь тогда он начал есть, впрочем, это не принесло мне облегчения. Сама ситуация не располагала к приятной трапезе, а когда я услышала вопрос лорда, так, вообще, чуть не поперхнулась.

— Я так мало о тебе знаю, расскажи о своей семье, откуда ты.

Он уже закончил с супом и теперь, сложив руки замком, с любопытством на меня взирал.

Слова шли с трудом, будто проталкиваясь через какие-то невидимые препятствия. Хотя и говорила не я, а горло драло, будто криком кричала.

— Я с запада, папа — гробовщик, у него дар работы с деревом, мама — растения выращивает лучше всех. Кроме меня у них никого нет, как-то не задалось.

— Может оно и к лучшему, иметь брата, то ещё удовольствие, — уставился лорд непонятным взглядом на мое плечо, — и давно ты… проклята?

— Давно ли я старуха? Года два, как, — все же, несмотря на неприятную тему, мне удалось перебороть неловкость.

— Как… это случилось?

Я помолчала, вспоминая:

«— Чтоб тебя упыри сожрали, девка, чтоб твои глаза повылазили, смотри куда прешь!

Я первая смогла подняться с земли и вместо того, чтобы помочь женщине, пихнула несколько шаров подальше и сказала:

— Если бы я была слепа, я хотя бы не глазела на твоё уродство, старуха, — и засмеялась.

Та внезапно прекратила сыпать ругательствами, и исподлобья посмотрела на меня, а потом неожиданно прытко оказалась рядом и схватила за запястье, напрасно я пыталась вытащить руку и сбежать. Липкий противный страх завладел мною, все что я могла это только не поддаваться панике и не орать во весь голос.

— Ты считаешь, что вправе оскорблять меня, Туайя?

Я вздрогнула, откуда она знает моё имя? Хотела спросить, но язык не слушал меня. А старуха продолжала мелодичным речитативом:

— Узнаешь каково это быть старой! И месяца не пройдёт, язык твой поганый ничего больше сказать не сможет, если не откроешь истину — умрешь».

— Я оскорбила Богиню и она прокляла меня, я не могла знать, что она любит путешествовать вместе с бродячим цирком, для меня она была лишь безмозглой старухой, — я горько усмехнулась, — а теперь я не сильно от неё отличаюсь. Только вот Богиня может принимать множество обличий, и она бессмертна, а мое тело все дряхлее и я вряд ли успею снять проклятье.

— Она не ставила никаких условий?

— Говорила что-то про истину, да позже, явилась ко мне во сне, предсказала, что, когда спасу льва, спасусь сама.

— И на том спасибо, — лорд участливо улыбнулся, — Не хотите ли жаркого, Туайя?

Я хотела!

Когда я нервничала, у меня просыпался аппетит, так что, несмотря на съеденную похлебку, жаркое я встретила с воодушевлением.

Лорд отключил горелку под чугунком и принёс нам две тарелки благоухающего мясом и тушеными овощами жаркого. Хлеб бы сюда подошёл свежий, ноздреватый, с серым мякишем из ржаной муки, но и белый багет пришёлся ко двору.

Я тщательно собирала им жидкую ароматную подливу и аккуратно уничтожала содержимое своей тарелки.

Лорд не мешал мне, лишь чуть позже спросил:

— Может добавки? — а в глазах его были смешинки.

— Там ещё десерт, — стараясь не улыбаться, сказала я.

— Действительно, не могу же я оставить даму без сладкого.

Если бы не вся странность ситуации, я бы сказала, что у нас… свидание?

Лорд, правда, совершенно не умел флиртовать, но он честно старался.

— Понимаешь, Туайя, — голос лорда отвлёк меня от размышлений, он стоял ко мне спиной и накладывал на маленькую тарелочку пирожные — есть такая легенда. Я слышал ее в разных интерпретациях, но чаще всего такую:

Жила-была в горной деревне одна девушка, Нян Ки, дочь местного богача, краше ее не было никого в этом селе, самые яркие ткани привозил ей отец с ярмарок, самые длинные бусы и золотые серьги. Да и приданое за ней давалось изрядное, такое и баронету не стыдно предложить. Вот один такой и посватался за красавицу, и года не прошло, как вторую жену схоронил, а все туда же — на молодую девушку заглядываться.

Отец был на седьмом небе от счастья, ведь его дочь могла стать женой знатного господина. Он пообещал ее руку и ее саму баронету, но всегда послушная дочь вдруг заартачилась.

— Отец, я не могу ослушаться твоей воли, но хочу выдвинуть своё условие. Старики говорят, что полученное легко не ценится. А обладание полученным, невзирая на препятствия, приносит истинное счастье. Пусть баронет принесёт мне цветок эдельвейса. Это несложное задание покажет мне насколько я ему дорога.

Отец с радостью согласился, ведь действительно, эдельвейс рос вокруг деревни, и принести его хоть один цветок, хоть целый букет не представляло труда. Он передал желание Нян Ки ее жениху и тот приказал своим слугам сейчас же принести ему желаемое.

Но сколько не искали люди баронета, ни одного цветка эдельвейса они не смогли найти. Растение будто бы и не существовало никогда, лишь вокруг было много следов диких животных.

Разгневался тогда баронет на бестолковых слуг и сам полез в горы, ведь известно, что эдельвейс цветок горный. В первый же час он стёр себе ноги и набил шишек, но упорно шёл горными тропами. И вот, когда он уже совсем отчаялся, он увидел трепещущий на холодном ветру, нежные стрелки цветка. Тот, будто насмехаясь над баронетом, рос на скале на расстоянии вытянутой руки. Сколько не тянулся мужчина, но не смог достать и сорвать эдельвейс. В отчаянии он неаккуратно оступился и покатился кубарём с горы, прямо в горное ущелье. Земля встречала уже мертвое тело.

Не дождались селяне баронета, а на следующий день нашли лишь его труп, нашли и похоронили, со всеми почестями.

А несостоявшаяся невеста твёрдо заявила отцу, что ее условие остаётся в силе и она выйдет замуж только за того, кто принесёт ей цветок эдельвейса. Дошли эти слухи и до самой Богини, разозлилась она на своенравную девушку и решила ей насолить. Уж больно не по нраву ей пришлось, что обычная девица идёт против судьбы и смеет выбирать себе пару по своим условиям.

Направилась она тогда в горы и рассказала все горному духу, жившему в пещере в виде горного льва. Думала она, что сказанное разъярит его и он не оставит в этом селе никого живого.

Так и случилось, разгневавшись, лев вскочил, и скачками побежал в сторону деревни, Богиня лишь усмехнулась ему вслед.

В деревне началась паника при виде огромного льва посреди площади, мужчины вооружались, а женщины прятали малых детей. Уже со скрипом натянули было тетиву охотники, а парни покрепче схватились за ножи. Как на площадь вышла та самая дочь богача, ей помогла Богиня случайностями оказаться в гуще событий, надеясь на единственный приемлемый для неё исход — смерть Нян Ки.

Не учла божественная ревнивица лишь одного: хоть она и Богиня любви, не под силу ей управлять этим чувством, может она только приближать предначертанное.

Дух, увидев перед собой прекрасную девушку, влюбился с первого взгляда и сделался ручным, будто котёнок. И пошёл за ней словно щенок за мамкой, а в каждом его следе вырастал и расцветал эдельвейс, тот самый, так страстно желаемый Нян Ки.

Онемели люди, увидев это чудо, сразу поняв, что непростой гость пожаловал к ним в гости.

Отец Нян Ки и сказать ничего не посмел, когда лев и его дочь ушли из деревни. Лишь дорожка из эдельвейса указывала на то, что это не мираж, а действительно случилось.

Больше о них никто ничего не слышал.

Говорят, что бессмертный дух по просьбе своей невесты, превратился в человека и стал знатным лордом. Но, оставив сыновей, после смерти жены, не выдержал вечного одиночества и исчез, так же внезапно, как и появился в жизни этой семьи.

— Зачем вы мне рассказали об этом? — я действительно не понимала.

Лорд натянуто улыбнулся, подливая мне горячий чай:

— Нян Ки была моей далекой прапрапрапрабабкой. Я ее потомок.