Цветок эдельвейса или под сенью львиной лапы (СИ)

Глава 2

Утро встретило меня не ласково: предсказанная моими старыми костями непогода вовсю бушевала и свирепствовала.

Маман спала после бессонной ночи, а отец кусал свой ус и хмурился, глядя за окно:

— Может передумаешь?

Я помотала головой: если я останусь, никогда не прощу, что не использовала все шансы для спасения.

Отец спросил:

— Ты сумку собрала? Магически?

Надо пояснить, что при выявлении магических даров в возрасте десяти лет у меня был обнаружен редкий и почти бесполезный дар ортомага — мага, приводящего все в порядок: бумаги, события, мысли людей, единственным своим появлением. Никакого особого практического применения моему Дару найдено не было, поэтому я не стала настаивать на дальнейшем магическом обучении. Но дар потихоньку развивался, я легко приводила в порядок отцовские бумаги, к которым он подолгу не прикасался, разбирала запутанные нитки пряжи Маман одним прикосновением, про лошадиные гривы и собственные волосы и говорить нечего — всегда в порядке, как и одежда и обувь. Все, кроме моей собственной жизни.

Отец, например, владел даром подчинять себе мертвое дерево, в результате чего его гробы были непременным атрибутом похорон высшего света. Они были модными, если можно так сказать. А маман могла договориться с любым растением, поэтому в её садике все росло буйным цветом, а о сорняках и не слыхивали.

Я кивнула словам отца, иначе и быть не могло, дар помог мне собрать только самое необходимое: документы, несколько платьев, смену одежды и обуви, чеки в банк и немного наличных в кошеле, неизменный блокнот с написанным на первой странице адресом друга моего отца в Шуране и три чёрных карандаша. Пальто на плечи, шляпка на голову, ноги в удобные туфли на низком каблуке с секретом и я готова.

Пока не передумала, шагнула под дождь к ожидающему меня экипажу. Кучер, накрытый непромокаемой тканью, недовольно что-то прокричал, а я смотрела как уменьшается яркий прямоугольник света из моего дома по мере того, как медленно закрывалась дверь.

Под проливным дождём лошади домчали меня до западных ворот города, стражники попрятались от дождя и к нам никто не подошёл с расспросами, махнули рукой из окошка, мол, проезжайте и все.

Путь был неблизкий, а отец расщедрился: нанял экипаж "Черных стрижей", контора, занимающаяся перевозом людей и грузов. За более чем их столетнюю историю "Стрижи" перевезли пол Империи и пользовалось доверием в высших аристократических кругах. Говорят, что на каждую карету наложены заклятия для отвода недобрых глаз, а на лошадей заклятия бега, что позволяет не заинтересовывать разбойников, промышляющих меж городами и ездить на дальние расстояния, не останавливаясь на смену лошади. Правда, животное после такой поездки только на скотобойню отдавать — до того изможденные. Я этим слухам не верила, услуги" стрижей" обходились дорого, но чтобы вносить в расходы каждый раз пару лошадей? Так и прогореть недолго. А контора мало того, что не прогорала, так ещё и была очень солидной и приносила хозяевам невиданные куши. Возницы всегда одеты в фирменные сюртуки, кареты выкрашены в фирменный чёрный цвет с схематичным изображением стрижа на запятках, которое позже перенесли на боковину, иначе чемоданы закрывали всю символику.

Жёсткое сиденье было оббито одним слоем бархата, что совершенно не придавало ему мягкости и я никак не могла расслабиться, тряска и неудобная скамья заставили меня сидеть прямо и крепко держаться за кожаные поручни. Поэтому, когда через четыре часа возничий объявил остановку в придорожном трактире, я облегченно вздохнула: появился шанс вытянуть ноги и утолить голод.

Кучер подъехал к самому крыльцу, чтобы я не шла через грязь двора и помог мне спуститься. Ноги чуть дрожали, а колени неизменно ныли. Но я старалась не падать духом, а предвкушение горячего обеда грело мою душу и пустой желудок.

Я прошла в зал, где стоял ровный негромкий гул, и устремилась к пустому столу на четыре персоны, стоящему около входа на кухню и поэтому непопулярному.

Пока я устраивалась и снимала пальто со шляпой, подлетел шустрый разносчик, мальчишка лет двенадцати, глядя на него я с тоской вспомнила свою "банду".

— Чего изволите? Гречевуха особенно хороша сегодня! — немножко лениво протянул он.

Я уже привычно достала блокнот и нацарапала в нем: "Жаркое, нарезанные овощи и липовый чай".

Разносчик растерянно посмотрел на меня, потом на записку и почему-то шёпотом с испугом сказал:

— Я читать не умею.

Вот так вот Туайя, щелчок по твоему носу, ты даже еду заказать не можешь, не то, что заклятие снять.

Я легонько вздохнула и приготовилась играть в "угадай по жестам блюдо", как мальчишка просиял, выхватил у меня блокнот и убежал. Вернулся через пару минут и с гордостью сказал:

— Дядько Грик грамотный, он прочёл… — и снова умчался.

А я кое-как под моросящий дождём посетила пристройку — удобства для проезжающих мимо. Для постояльцев ванные комнаты были на этаже.

Когда я вернулась, мой заказ уже ждал меня: тушенные овощи с молодой ягнятиной в соусе из помидор и знаменитой приправой восточного берега, крупно порезанные сладкий перец и огурец с зеленью, чуть приправленные душистым деревенским растительным маслом и исходящий паром небольшой чайник с заваренным в нем липовым цветом: успокаивающий и придающий силы напиток.

Аппетит пришёл мгновенно: заныл живот, требуя подкрепиться, челюсти свело от внезапно хлынувшей слюны. Я сглотнула и приступила к трапезе, стараясь кушать чинно и не торопясь, получалось плохо, я так и норовила запихать большие куски и, не прожевывая, снова набирать ложку одуряюще вкусного варева.

Наконец, показалось дно глиняной тарелки и я откинулась назад, перевести дух и выпить липового чая, который уже остыл до приемлемой температуры.

Что ж, начало путешествия идёт гладко, если ничего не изменится, то уже к вечеру следующего дня мы приедем в Шуран, точнее в его предместья, город крупный и по мере своего развития вышел за крепостные стены, что повлекло за собой некоторые неудобства.

Кучер моего экипажа уже давно был рядом с лошадьми, которых почистили и сменили. У "Черных стрижей" договорённость по всей империи о предоставлении крова и скакунов за определённый процент.

Я достала несколько мелких монет и положила на стол, у подскочившего мгновенно мальчишки-подавальщика удивлённо вытянулось лицо, пища стоила раза в два меньше. Это ближе к городам и крупным провинциям придорожные трактиры сменяются на рэсторы, а уж там и порции меньше и блюда посложнее и цены выше.

Написала просьбу взять с собой чайник-непроливайку с остатками липового чая, я почти все время мёрзла в такую погоду, а глоток кипятка бодрил меня вновь и вновь.

Мальчишка умчался с запиской, а вернулся с узким бумажным пакетом и высоким чайником с крышкой-чашкой. Так и тепло напитка сохранялось и вкус не портился, магические штучки магов посерьёзнее, чем меня. Как оказалось, я свой дар не контролирую, он либо проявляется либо нет.

— Две медяхи — услышала я от расторопного малого, выложила нужную сумму и, накинув пальто, пошла на выход. Местные мужики лениво посмотрели мне вслед и вновь вернулись к своим кружкам и неспешным разговорам.

Вытянула ноги и с удовольствием окунулась в атмосферу путешествия, мерный цокот копыт лошадей, тряску кареты, негромкие команды кучера. Удалось даже подремать перед следующей остановкой.

Дождь закончился и птицы вновь завели свои трели, а я, проснувшись, пыталась понять сколько нам ещё ехать, взглянула на солнце: похоже, что дело идёт к закату, а это значит, что скоро кучер остановится на ночлег.

Так и случилось, вновь придорожный трактир, почти близнец предыдущего, только подавальщица здесь молодая девушка моих лет, моих бывших лет.

Она с интересом уставилась на меня, я же написала в блокноте: " Комнату на ночь и ужин посытнее в номер". Она прочла и кивнула, А я расслабилась, здесь мне повезло, девушка оказалась грамотной. Она повела меня на второй этаж, попутно болтая обо всем на свете, моё участие в разговоре совершенно не требовалось, поэтому я периодически согласно кивала. Так я узнала, что она дочка трактирщика, зовут её Анина и у неё есть жених. Только свадьба все время откладывается.

— Вот мы и пришли, госпожа, лучший номер для вас, — она с гордостью распахнула дверь, за которой оказалась узкая деревянная кровать, тяжёлый сундук, изящный платяной шкаф, туалетный столик и ещё одна дверь. На мой вопросительный взгляд девушка ответила:

— Там ванная, если хотите, я прикажу её набрать.

Я кивнула, проведя целый день в дороге, хотелось смыть его чистой водой. Анина вышла.

Я стянула дорожные туфли с уставших ног, сняла пальто и повесила его на плечики в шкаф. Комната была небольшой, но уютной, серо-синие портьеры делали её похожей на нашу гостиную в доме отца. Я сглотнула непрошеные слезы и присела на кровать. Тут же раздался стук в дверь, пришлось подыматься и открывать. Там стояла Анина с двумя парнями, которые тащили бочку с водой. Она руководила их действиями очень грамотно, поэтому уже через четверть часа чугунная ванная на львиных лапах была наполнена и исходила паром. Тут же стоял кувшин для омовения и тазик для прочих нужд. Также Анина принесла широкое мягкое полотенце и мыло. Пообещала, что кучера расположили с удобствами в подсобной комнатке, согласно их договору со "Стрижами", а наши лошади отдыхают под присмотром опытного конюшего и оставила меня одну.

С превеликим удовольствием я сняла с себя потную и мятую одежду и оставила её у входа, Анина обещала принести ужин и забрать одежду в стирку, и погрузилась в ванну. Вода, чуть горячее, чем нужно, бодрила лучше, чем глоток заморского кофия. Я лежала, пока она не начала остывать, только затем я распустила свой куцый хвост и промыла волосы мылом и чистой водой. Если бы не проклятый статус, давно бы уже состригла волосы наподобие жриц Всеблагой. Те поголовно щеголяли с волосами до плеч. Моя шевелюра представляла собой сейчас очень жалкое зрелище: очень тусклая, очень длинная и очень жидкая. Вот и приходилось заворачивать волосы в старушечий узел. Впрочем, с учётом моей нынешней внешности никакого диссонанса не было.

Немного просушила злосчастные волосы полотенцем и вылила на себя оставшуюся чистую воду, чтобы смыть остатки мыла с тела. Аккуратно вылезла из ванны, стараясь не смотреть в большое напольном зеркало у окна, пока не укуталась с полотенце. Своё старое тело я откровенно ненавидела, эти обвисшие складки кожи, худые руки, дряблый живот и исковерканные артритом колени.

Пока я наслаждалась ванной, Анина успела унести мою грязную одежду и оставить ужин, от запахов заворочалось в животе. Как была, в полотенце села на кровать и съела тарелку лёгкой закуски в виде сырных палочек, жаренного на вертеле мяса куропатки со сливочным соусом и зеленью, макала пористый хлеб в мясной бульон и совершенно невоспитанно причмокивала. После мяса наступила очередь сладкого: местного варианта «янтарного пирога» — пирог с тончайшими дольками груши и яблок, которые, выпекаясь, образуют янтарную прослойку. Вместе с травяным отваром для лучшего сна пирог был чудесен.

Я только успела переодеться в сорочку как постучалась Анина с теми же крепкими парнями — убрать воду и поднос.

Наконец, я осталась одна и тут же погрузилась в крепкий сон.

Разбудил меня голос горничной:

— Госпожа, вставайте, рассвет уже. Спускайтесь вниз, я вам завтрак приготовила.

Я разлепила тяжёлые веки и увидела энергичную и весёлую Анину, она принесла кувшин с водой для умывания, новое полотенце и мою одежду: чистую и сухую.

Как обычно утреннее вставание с кровати больше напоминало подъем зомби из могилы: через боль разогнула колени и села на кровати, отдышалась, потом уже окончательно встала и походила по комнате, чтобы хоть немного вернуть гибкость в суставы.

Умывание не заняло много времени, сборы и того меньше. Убрав сорочку и зубную палку, я застегнула кнопку дорожного чемоданчика и пошла в зал. Там меня ждал вкусный горячий завтрак и хмурый кучер, впрочем иного выражения лица я у него не наблюдала. Расплатившись сполна по счёту, я села в экипаж.

В этот раз перегон был длиннее, примерно семь часов тряски с одной остановкой размять ноги и справить нужду, а также сменить лошадей. И мы заехали в предместье Шурана. Там последний раз остановились перед въездом в город и перекусили, и уже через час кучер высаживал меня у крыльца небольшого двухэтажного каменного домика по адресу, указанному отцом.

Я стояла и смотрела вслед чёрной карете, которая привезла меня сюда, и не могла сдавать шаг в сторону дома друга отца.

Наконец, устав от подозрительных взглядов прохожих, я со вздохом подняла чемоданчик и зашла в калитку. Мне навстречу из дверей дома вышла миловидная женщина, вытиравшая руки о передник:

— Чем могу помочь, госпожа?

"Это дом господина Фидена?" — написала я.

— Нет, — удивилась женщина, прочтя записку — уже семь лет как господин Фиден продал нам дом и уехал с семьёй на юг.

Вот тут-то мой шаткий план рухнул полностью. Я одна в большом незнакомом городе, уже смеркается, и идти мне некуда.