Цветок и камень 2

Глава 18. Юбилей

Жизнь в доме Криса вернулась на круги своя. Мы стали молчаливее и отстраненнее, но, по сути, учитывая, сколько времени мы до этого друг друга избегали, такое общение мне было вполне по душе.

В то утро, когда мы приехали сюда, я сразу же пошла спать. Бугимен мне не снилась и, слава богу. Ган позвонил через пару часов. Крис как раз забрал у него мои вещи и уже ехал домой.

— Ты вернулась не потому, что он приказал? — таковым был его первый вопрос.

— Думаешь, если бы причина была в этом, он бы разрешил рассказывать? — ответила сонным голосом я, не разлепляя глаза и не отрывая голову от подушки.

Ган фыркнул.

— Судя по всему по собственной воле.

Я призадумалась, настолько, насколько могла сделать это спросонья.

— Выбора не было, он сказал, что я натворила?

— Да, после того, как залетел ко мне в квартиру с сияющей улыбкой именинника и сообщил, что ты возвращаешься.

Я закусила губу.

— Что прямо с такой сияющей?

— И широкой, что стало видно зубы мудрости.

Мы поболтали еще какое-то время о ерунде, и он попытался успокоить меня на счет моих вспышек одержимости. Зря.

Минула неделя с того разговора. Приближался отцовский юбилей, на который мы собирались ехать сегодня вечером. Красивое платье мне не полагалось, у «шестерок» одежда была однотипной. На этот раз я заранее выяснила этот момент с матерью. Полгода назад я заявилась на годовщину смерти мамы Криса в неподобающем фиолетовом платье, из-за самого Криса, кстати говоря.

На этот раз мне предназначалось длинное слегка приталенное темно-синее платье в пол с толстыми бретельками. Единственным отличием от остальных, так как я «все еще Лерой», будут белые шелковые перчатки до локтей. В общем, я буду чем-то средним между грязью и приглашенными гостями. Как если бы Золушка пришла бы в хрустальных туфельках и грязном фартуке.

В этот день на улице бушевала гроза. Я сидела с огромной кружкой кофе на кухне и старалась не думать, что сегодня мне предстоит в очередной раз вскрыть отцовский сейф. Сама процедура меня не пугала, пугало то, что я могу обнаружить внутри.

Рыть могилу собственному отцу не самое приятное из занятий, но, к сожалению, иначе может пострадать кто-нибудь еще, а именно, я маниакально боялась, что это как-то коснется моего брата. Своим контрактом, как выяснилось, Крис продлил мне жизнь, так как бугимен по сценарию не собиралась быть гуманной. Загвоздка в том, что теперь если Крис не сможет найти трость, умереть можем мы оба. Словом мы с моим хозяином балансируем на краю пропасти.

— Во сколько нам там быть? — мимоходом спросил Крис, зашедший на кухню покурить.

Я рассеянно дернула головой в его сторону. Футболку он в очередной раз решил не надевать.

— В восемь.

Крис вытащил из кармана мобильник и посмотрел на часы. У нас еще было предостаточно времени, но нервы давали о себе знать.

— Если трость там, что станет с моим отцом? В смысле, как только бугимен ее получит?

Ответ я знала, просто даже мысленно произносить его было страшно. Да Алан Лерой не претендовал на звание лучшего отца, а на слушание полгода назад, он вообще ратовал за надзор Сеймура, но это не отменяло того, что он мой отец. Я не могла сказать, что люблю его, но я знала, что его любит Ник. По своему, по-детски, как и заложено природой. Когда он подрастет, учитывая его телепатические способности и удивительно острый слух, возможно, ему и станет параллельно, но не сейчас. Он все еще был маленьким ребенком и нуждался в родителе, а перспектива вырвать его из детства меня не прельщала.

— Я постараюсь как-нибудь смягчить ее, но твой отец…ты ведь понимаешь, что он сам виноват?

Я потерла глаза. Ужаснее всего было еще осознание того, что отец помимо перевозки бугимена, может быть связан и с еще одной немало важной проблемой.

— Что если Сабола был его «шестеркой»? Что если это мой отец пытался нас там убить? Что если он связан с формулой?

— Презумпция невиновности, она все еще существует — резонно возразил Крис.

Я фыркнула.

— Если бы она все еще была актуальна, я бы не стала частью ее мести.

— Если тебя это успокоит, то бугимен обещала не трогать Ника.

— Да будь я проклята, если решу поверить демону.

С этими словами я ушла в свою комнату. Крис за мной не пошел, он теперь вообще в моей комнате не появлялся. В прочем, оно и хорошо.

Нас сборы у меня ушло совсем немного времени, «шестеркам» не полагались пышные прически или хоть каким-то боком сложный макияж. Я сидела на кровати, опустив голову на руки и думала.

За последние дни моя жизнь полетела ко всем чертям и ведь беда в том, что винить в этом можно такую уйму народа, что лучше не начинать вести счет. Крис с кем-то в туалетной кабинке на дне рождения, Крис насилует меня, и я думаю, что он козел, хотя потом выясняется, что он всего лишь пытался освободить мой телекинез, потом еще и оказывается, что в той кабинке он, строго говоря, на контракте расписался. В общем и целом это вполне тянет на вполне себе обоснованный нервный срыв или как минимум запой.

Ох, ну, а вишенка на торте, это, конечно, мой отец, который по совместительству может быть повинен в смерти огромного количества людей на балу.

Глубоко выдохнув, я встала.

— Чертов мексиканский сериал с элементами какой-то хрени — зло пробормотала я, а кровать позади, заходила ходуном.

Крис оказался рядом в считаные мгновения, как выяснилось в такие моменты, я себя не контролирую, ни в каких смыслах. Подобно вихрю он залетел в комнату, широко распахнув дверь.

— Остановись — тихо, но твердо произнес он.

Все прекратилось.

Я взглянула на него в упор, он уже был одет. Снова с иголочки, но в фирменном небрежном стиле. Волосы торчат в разные стороны, как будто только от подушки оторвался, кстати, я бы не удивилась, если это так и есть. Галстуки или бабочки, он не признавал, поэтому верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты. Бородка стала аккуратнее, надо же, он решил побриться перед походом к моим родителям, какая ирония.

— Нам пора — произнес он и протянул руку.

Я посмотрела на его вытянутую сильную ладонь и медленно сжала ее своими пальцами. Такой элементарный жест казался мне удивительным и неуместно скованным после всего того, что между нами было.

Мы спустились вниз, Крис молча помог мне надеть пальто. Под непрекращающимся ливнем, с раскрытым зонтом на двоих мы дошли до машины, припаркованной на подъездной дорожке. Я опустилась на сиденье и через пару мгновений мы уже гнали по трассе.

В салоне висела тишина. Она не была гнетущей, но напряженной точно.

Через какое-то время показались ворота моего дома. Он не был таким шикарным как у семьи Криса, но Алан и Ксена Лерои были не менее богаты, чем Стоуны. Пользы от этого, как от козла молока, но зато, на разные праздники родители не скупились.

Трехэтажный белый дом с густыми кустами вокруг был увешан какими-то лампочками, которые смотрелись очень хорошо. Не по-рождественски, а даже как-то строго. Наверняка, какой-то декоратор постарался.

Я ступила туфлями на невысоком каблуке на гравиевую дорожку и начала различать музыку из дома. Они в оранжерее. Ее по желанию мамы сделали огромной, растения были для нее куда важнее, чем собственные дети.

Двор был заставлен машинами и зачарован, когда мы с Крисом оба оказались на улице, его автомобиль скукожился, если можно так выразиться. Подобным трюком волшебники часто пользовались, это помогало сэкономить парковочные места. Весьма прозаичное применение для магии, как по мне.

Двери нам распахнул швейцар. «Шестерка» он или нет, я не поняла, но вот рун на руке у него не было. Это меня слегка расслабило. Может отец и не плохой человек?

Я оглядела просторную прихожую. Странно чужую, хоть я тут и жила восемнадцать лет.

— Вас проводить? — с явным французским акцентом спросил швейцар.

Я удивленно захлопала глазами, а потом вспомнила, что он судит по мне по платью. Мерзкому платью, для грязи.

— Я дочь — голос был слегка хриплым и я прокашлялась.

Швейцар услужливо кивнул, и мы пошли на музыку. Белые коридоры со стильными фотографиями с выставок: машины, дома, мосты или просто какая-то мазня, так называемых, прогрессивных художников и ни одной семейной фотографии. Цветы в вазах идеально подобранны. В основном розовые тюльпаны.

Мне стало дурно от всего этого безупречного шика, но шага я не сбавила.

Наконец мы вошли в оранжерею, и у меня вырвался вздох удивления.

По стеклянным огромным окнам со стороны улицы двигались молнии. Как будто ты в клетке. Интересно сколько они заплатили электрикам, чтобы те собрали молнии с громоотвода и задержали их для декора? Не удивлюсь если они и грозу вызвали по заказу.

Гостей было огромное количество, мы пришли видимо поздно, так что тосты уже были произнесены, а гости просто ходили с бокалами, общались или танцевали.

— Гардения — ко мне подошла мать и холодно улыбнулась.

Ксена Лерой была одета в шикарное, но при этом весьма простое белое платье до колен. Уши ее украшали симпатичные жемчужные серьги, которые, видимо, шли в комплекте с жемчужным колье и браслетом, на ее изящных руках. Светлые волосы, точно как у Ника, были убраны в высокую прическу, скрепленную множеством шпилек и невидимок. Макияж, как обычно, идеален и почти незаметен, маме казалось очень важным выглядеть натурально, таким образом, она пыталась достойно встречать возрастные изменения. Что же, надо признать, что для сорока восьми лет, мама выглядела более чем привлекательно.

Она легонько поцеловала меня в обе щеки, пахнув ароматом сирени и легкими нотками марихуаны. Да это, кстати, забавный факт, иногда Ксена Лерой позволяла себе «забить косячок». Она вообще за свою жизнь сидела на снотворных, антидепрессантах и множестве других разных препаратах. Когда я была маленькая, нашла у нее пакет белого порошка, хорошо хоть не догадалась пойти показать отцу или употребить самой. Хотя вдохнуть его я бы вряд ли догадалась, а вот съесть вполне. В общем, между обычными своими делами холодной расчетливой стервы, она расслаблялась. Видимо, быть женой влиятельного политического деятеля и самой вести жизнь светской дамы, для нее было сложно. Отец знал, наверное, хотя ему на всех кроме себя было всегда плевать. Свою собственную политическую жизнь после моего рождения мама вела очень вяло, и переключилась на более тривиальные занятия. Только не вздумайте подумать, что на семью.

— Мы опоздали?

Ксена засмеялась, таким противным наигранным смехом.

— Нет, все правильно, просто я решила, что раз ты больше тут не живешь, то и при тостах участвовать не должна.

Проще сказать, раз ты теперь «шестерка», то твое лицо мы терпим из-за фамильного сходства. Да и вдруг, не дай бог, кто-нибудь решит, что ты просто обязана сказать теплые слова знаменитому родителю публично.

Я вежливо улыбнулась и, обходя гостей в нарядных платьях, прошла к отцу, чтобы с почтением поздравить.

Он стоял и разговаривал с какими-то мужчинами в дорогих костюмах, его туалетная вода противно распространялась вокруг облаком вони. Я всего в паре шагов от него спокойно ждала, пока он закончит разговор. Он засмеялся, а развернувшись ко мне, его улыбка поутихла. Я постаралась не реагировать, но, кажется, на лице у меня все итак было написано.

— Позже подойду — тихо сказал он собеседникам.

Его поседевшие волосы стали совсем жидкими, а когда-то красивые серые глаза поблекли.

— Гардения, не думал, что ты придешь.

— С юбилеем — тихо проговорила я.

Отец кивнул.

— Где Ник? — вырвалось у меня.

Отец, кажется, был рад поговорить о чем-то конкретном, формальные любезности в число его достоинств не входили.

— В комнате, спит.

Я легко наклонила голову.

— Рада тебя видеть.

Алан Лерой извлек подобие улыбки.

— Не думал, что твой хозяин тебя отпустит.

Руки в перчатках покрылись испариной. Угроза в его голосе или мне показалось? После того, как я узнала, что мой отец может быть тем человеком, из-за которого мы чуть не погибли, в его словах я начала различать оттенки и намеки. Надеюсь, это просто паника.

— Он понимает, как важно мне появляться на таких мероприятиях, для — меня? — нашей семьи.

Алан Лерой кивнул и вернулся к собеседникам.

Последующее некоторое количество часов, я провела в вежливых беседах с гостями. Они холодно интересовались моим здоровьем и в конце заговорщически допытывались, что именно Крис мне приказывает. Работа по дому — быстро стала самым популярным и трендовым ответом. Нельзя сказать, что на лицах старых сплетниц не появлялось выражение искреннего негодования, так что после этого они сразу с постными минами отходили от меня на другой конец толпы.

У стен, как и положено, собрались «шестерки». Парни были тоже одинаково одетыми, их одежда несколько напоминала одежду стюардов в самолетах. Они недоверчиво косились за стекла, у которых вынуждены были стоять, а там все искрилось током.

Я резко развернулась и направилась к выходу. Крис стоял со стаканом виски, и я слегка кивнув головой в сторону, велела ему следовать за мной. Мы, миновав коридоры, стали подниматься по лестнице.

— Гардения? — резко окликнул меня материнский голос.

Я застыла на ступеньке, сжимая перила.

— Да?

— Куда вы собрались? — в ее глазах появились странные отблески, похоже на антидепрессанты, видимо праздник для нее был волнительным.

— В туалет — резко ответил Крис и потянул меня за локоть наверх.

— Вдвоем? — мать странно хихикнула — Ну, Крис, не шумите. «Шестерки» они, конечно, послушные, но это не повод устраивать Содом на глазах у всех гостей. Оставайтесь сегодня тут — она покосилась на стакан виски — Ты все-таки ее целой довезти должен, да и грозу до утра обещали.

Это что материнская забота такая?

Ее взгляд стал туманным, а меня чуть не вырвало. Не знаю, что пугало меня больше, ночь в старой кровати или спокойная реакция матери на то, что Крис принудит меня к сексу в ее доме. Ксена пошла обратно в зал, а мы продолжили путь.

— Говорил же она сука — пробормотал Крис.

Я кивнула. Комментировать желание пропало.

Отцовский кабинет был на втором этаже и скрывался за массивной деревянной дверью. Внутри царил полумрак. Старинные часы, поднос с дорогим виски. Огромный стол и глубокое кожаное кресло. Прямо за ним на стене, между двумя книжными шкафами, висела картина.

Это была сцена охоты: изящная лань умирала исколотая стрелами. В детстве я ее боялась, но после тринадцати лет, когда научилась телекинезом вскрывать его сейф, мне стало безразлично смотреть на ужасные раны бедного животного. Даже больше, я просто никогда не хотела быть на нее похожей, она стала мне омерзительна. В мозгу маленькой тринадцатилетней девочки, пришедшей сюда, что бы украсть пару сотен на какую-нибудь никчемушную вещь, эта лань стала символом слабости. Если бы я тогда знала, как много у меня будет общего с этим животным.

Я отодвинула потайную дверцу, стянула перчатки и провела пальцем по металлическому ящику.

— А ты уверена, что он хранит ее здесь?

Я пожала плечами.

— Это его кабинет, в его доме, думаю да.

Я прислонила палец к маленькому экрану и сейф, тихо щелкнув, приоткрылся. У меня захватило дыхание. Ну, вот и он момент икс. Я потянула за ручку и дверца резко дернулась. От неожиданности я и не поняла, что ручку дернула не я, а девочка стоящая рядом. Я отпрянула.

— Пусто — завизжала она — Это все твои гениальные идеи Стоун?

— Закрой рот, мы что-нибудь придумаем — тихо и вкрадчиво произнесла я.

Она зло посмотрела на меня.

— У вас неделя.

Она растаяла в воздухе.

Теперь все по-настоящему плохо. У нас появились сроки.

Я посмотрела внутрь сейфа и вдруг поняла, что внутри действительно совершенно пусто. Хотя…

Дыхание сбилось.

Внутренние стенки были исписаны рунами. Мелькнула вспышка. Это Крис сфотографировал их.

Я молча захлопнула сейф и уже собиралась уходить, как услышала детский голос.

— Что ты там искала, Денни?

Мой брат стоял и удивленно хлопал глазами. Сзади него клином распространялся свет из коридора. Пижама сбилась с одного плеча, и мне нестерпимо захотелось его обнять.

— Ничего, сладкий, почему не спишь?

Никки отступил на шаг.

— Я никому не скажу честно.

Я улыбнулась и подошла к нему. Он схватил своей тонкой ручкой мои пальцы, и мы медленно пошли по коридору к его комнате.

— Неважно, Никки, правда.

Он кивнул. Все-таки он удивительно понятливый для своего возраста.

— Я тебя не слышу, почему? — тихо спросил он.

Телепатия.

— Я кое-чему научилась у Криса.

Мой хозяин слегка улыбнулся. Я почувствовала внутри него какую-то вспышку…хм…теплоты что ли?

Ник кивнул и перевел на него глаза.

— Останьтесь сегодня тут. Денни — он снова посмотрел на меня — Пожалуйста, мы позавтракаем, как раньше.

Я закусила губу.

— Конечно Никки — ответил за меня Крис.

Я перевела благодарные глаза на хозяина, и он кивнул в знак поддержки.

— Я никому не скажу, что ты лазила в папин сейф. Он часто там копается, последнее время, так что, думаю, он сильно разозлится, если узнает. Я никому не скажу, даже Аканте.

Я насторожилась.

— Кому?

— Девочке с фиолетовыми волосами, она мой друг.

Никки крепко сжал мою шею в объятьях и зашел в свою комнату, а из-под меня как будто выбили пол. Я кинулась наверх, в свою комнату и стала расхаживать по ней взад и вперед. Крис влетел следом, и я посмотрела на него.

— Она же не хотела трогать Ника — пролепетала я.

Крис был мрачным как туча, а у меня внутри сердце колотилось с немыслимой силой.

— Знаю.

— Что теперь делать? — тихо произнесла я.

— У нас есть неделя — Крис слабо улыбнулся — Полгода назад тебе хватило половины дня, чтобы найти изображение Саболы.

— Не мне, а Нинет. Ты бы нашел его так же быстро, если бы искал.

— В этом и дело, а тебе стоит только дать стимул.

Крис подошел совсем близко и погладил меня по щеке. Я заглянула ему в глаза, такие глубокие, даже в полумраке. Молчание как-то затянулась и Крис, наконец, нехотя произнес.

— Мне в комнату для гостей?

Я покачала головой.

— Нет, тебе в рассадник содома — я указала на кровать — Так безопаснее. Мать видела нас на лестнице, пусть лучше думает, что ты приказами пользуешься, как и положено.

Крис кивнул.

— Хочешь, я на пол лягу?

В комнату мою никто не заходил кроме Ника. Я огляделась, прикидывая варианты, в одной кровати с Крисом, вариант соблазнительный, но опасный.

Над дверью в почти ночной тишине раскачивались бумажные самолетики. Сердце больно защемило от воспоминаний, а Крис, уловив мои эмоции, направился к тахте под окном.

— Знаешь — неожиданно произнесла я — Не думаю, что случится что-то страшное, если мы переночуем вместе, в кровати я имею виду.

А страшное могло случиться.

Крис слегка улыбнулся и снял пиджак. Я покопалась по шкафам и вытащила старую футболку. Постельное белье еще хранило запах кофейного геля для душа. Я вытянулась стрункой на одной половине кровати глядя в балдахин.

— Почему самолетики? — тихо спросил Крис, поворачивая голову ко мне — Обычно все вешают журавликов.

— Мы с Ником не все — тихо ответила я, припоминая старый разговор с младшим братом — В тот день мы запускали воздушных змеев. Я предложила сделать что-нибудь на память. Хотела сфотографироваться, но Ник хотел что-то, где будем…как же он это сказал? Не лица, а души. Вроде как то, что своими руками. Я вспомнила про бумажных журавликов, а он сказал, что это делают все. Он говорил, что мы с ним особенные, поэтому повесим самолетики. Он всегда считал, что их недооценивают. Мало кто их сохраняет. Как только бумага складывается в нужную фигуру, то сразу отправляется в полет, после которого, как правило, не выживает. Тогда мы стали их делать. Помню, у нас была их целая куча, но мы решили, что вешать нужно только те, что с воспоминаниями. Добрались до одиннадцати.

Одиннадцати счастливых моментов с братом.

— Не знаю, зачем рассказала тебе это — призналась я.

— Все хорошо, я скучал по этому. По разговорам с тобой не касающихся расследований, проблем и взаимному поливанию друг друга оскорблениями.

Я слегка улыбнулась, и снова помрачнела.

— Крис?

Я повернула голову. Оказывается, он смотрел на меня, сверкая зелеными глазами в темноте.

— Пообещай мне, что я не останусь с одиннадцатью бумажными самолетиками в руках и без брата.

Крис на секунду призадумался.

— Пообещай мне, что ты найдешь еще тонну поводов их сделать.

Под одеялом он нащупал мою руку. Мы переплели пальцы и вскоре уже лежали в обнимку.

Моя старая спальня была странным местом для примирения. Я вообще не хотела думать, что такая безвольная и так быстро простила его прегрешения, однако…может в этом и смысл? Не знаю что это: стокгольмский синдром или какой-нибудь другой термин, но кроме Криса, я ни с кем себя так не чувствовала. Не чувствовала себя необходимой. Неотделимой частью.

Мы все еще были не вместе, и восстанавливать наши отношения в романтическом плане было бы глупым и недальновидным, но конкретно сейчас именно в этот момент я хотела быть с ним рядом.

Он поглаживал мне волосы, спину. Мы тихо перешептывались. Крис крепко держал меня в объятьях, а я усердно пыталась отогнать мысли о том, как мне хочется большего.

Дом затих. Все спали.

Я зевнула и Крис фыркнул.

— Ты бы видела, как ты корчишься, когда зеваешь.

Я показала ему язык и уткнулась носом в шею. Он легонько поцеловал меня висок, а я его в щеку.

От прикосновения его кожи было тепло, даже жарко. Я тихо дышала, будто боялась испортить момент каким-нибудь непрошеным звуком. Крис тоже был невероятно спокоен. Хотя я не чувствовала его эмоций, зато я ощущала с какой силой он сдерживает стену. Смотреть ему в глаза я не хотела, боялась, что если посмотрю, то все зайдет слишком далеко. Он, впрочем, тоже не настаивал.

— Спокойной ночи — прошептала я.

— Спокойной ночи, Денни.

В этот раз я уснула с улыбкой.

Сквозняк ворвался в комнату и выбил стекла. Глаза резко открылись. Опять этот дурацкий сон!

— Скучала? — бугимен вскочила на тахту и широко улыбнулась.