Цыганка. Кровавая невеста

Глава 19 Свежие надежды

— У вас кровь! — выдохнула Гожы, глядя на молодого человека с тонкими изящными чертами. На нем была светлая рубаха, украшенная красными пятнами.

— Нет! Это краска! Я художник — рисую пейзажи! — произнес молодой человек, застенчиво улыбаясь. — А вот у вас, похоже, снова кровь!

Девушка рухнула в его объятия, лишившись сознания. В себя она пришла несколько дней спустя. Возле ее кровати сидел слепой человек, с которым Гожы познакомилась в Доме счастья.

— Барин, — выдохнула она, и хотела было подняться, но острая боль заставила девушку снова лечь.

— Не называй меня так! Алексей Лукич, — представился он, галантно склонившись.

— Гожы, — ответила девушка.

— Гожы… Звучит лучше, чем Иван! Ты вспомнила, что с тобой произошло?

Цыганка стояла посреди своей каморки и смотрела окно, напротив которого стоял высокий мужчина с диким озлобленным взглядом. Тагар пришел за ней. С улицы послышались крики и громкое ржание Царя леса, кто-то закричал «пожар!». Мужчина устроил поджег, чтобы выманить Гожы.

— Пора покончить с этим раз и навсегда! — выдохнула мрачно цыганка и поспешила в комнату Мими. Под кроватью хранилось старое ружье, с помощью которого она с легкостью избавлялась от надоедливых птиц. В прикроватной тумбе в верхнем ящике охотница нашла патроны. Гожы переоделась в свое старое облачение — перешитую одежду Тагара. В гардеробе Мими нашлись удобные меховые тапки — нечто подобное женщины табора шили из шкур животных для продажи в деревнях и на железнодорожных станциях. Эта обувь была очень удобна, в ней можно было неслышно передвигаться, а главное — она подходила ей по размеру.

На улице царил хаос. Люди кричали, бегали с ведрами, кто-то плакал. Гожы зашла в конюшню и попрощалась с Царем леса.

— Похоже, ты — единственное на свете существо, которое я люблю. И ты еще жив! Я отведу от тебя смерть, Царь леса! — торжественно пообещала цыганка и, прижавшись к его морде, тихо прошептала: — Береги Мими и Травку. Ты здесь единственный настоящий мужчина!

Рядом стоящая кляча оживилась, услышав свое имя. Гожы, попрощавшись и с ней, поспешила в лес.

— Почувствуй биение смерти добычи, — шептал голос Ивана. — Даже если она тебя не боится. Мысли, как твоя жертва! Предугадай ее действия!

Наконец-то Гожы пришлось воспользоваться знаниями и умениями, приобретенными в компании человека-медведя. Она шла по лесу аккуратно, как тень, стараясь даже не дышать, прислушиваясь к шорохам и звукам. Среди всего изобилия она выделила необычный шум — хриплое дыхание, которое выделялось на фоне разнообразной палитры. Гожы осознавала: Тагар — матерый охотник и тягаться с ним непросто. В женских руках был главный козырь — ружье, от пули которого дробились кости.

— Гожы! Моя красавица-жена! — прорычал Тагар, устав прятаться и ходить по кругу.

— Мой мертвый муж! Зачем же ты вернулся из преисподней? — откликнулась она.

— За тобой! — произнес голос, совсем рядом, от испуга Гожы выронила оружие.

Пришел доктор, чтобы осмотреть пациентку. Ножевая рана была достаточной глубокой, несколько дней интеллигентный старичок в круглых очках с блестящими стеклышками боролся за ее жизнь.

— Я рада, что дьявол, наконец-то оставил вас в покое! — смешливо произнес седовласый старик и добавил: — Несколько дней вы доблестно сражались с воспалением, а вчера агония отступила вместе с представителем ада!

Доктор от радости даже похлопал в ладоши. Он был забавный и очень милый, при себе всегда таскал аккуратный кожаный чемоданчик. К своим пациентам этот человек относился бережно, и со стороны можно было подумать, что это игра — он изображает доктора, притворяется им. Пожелав скорейшего выздоровления, обаятельный старичок исчез из жизни Гожы навсегда. Она активно шла на поправку.

Жизнь цыганки значительно изменилась: она жила в красивой просторной усадьбе при добром слепом человеке — Алексее Лукиче. Они много разговаривали на разные темы. Ему нравилась Гожы, и он всегда подчеркивал, что счастлив знакомству с ней.

— Помнишь, я говорил, что иногда мы теряем что-то важное, но после приобретаем что-то взамен? Дом счастья я теперь не посещаю, но зато у меня есть собеседница прямо здесь в моем поместье и в любое время суток! Ты экономишь мои деньги!

Гожы рассмеялась и повернулась к Федору. Юный художник был ее возраста. Он был племянником Алексея Лукича — сыном его родной сестры. Скромный парень вырос в бедности. Когда-то давно против воли родителей его мать вышла замуж за бедного человека и в наказание не получила в наследство ни гроша.

— Она не побоялась поменять свою жизнь и прожила ее счастливо! — немного с завистью произнес слепец. Он тяжело вздохнул, вспомнив, как на его пороге появился Федя. Молодой человек зачитал письмо — последнюю волю его матери, — в котором она просила поддержать сына. Послереволюционная Россия стонала от разрухи, но бывшего дворянина Алексея Лукича беды обошли стороной. Повсеместно шла уравниловка, у богачей отбирали усадьбы, кощунственно устраивая в них склады или общежития для рабочих, разоряли церкви. Однако этот человек жил как раньше: просыпался рано утром от пения птиц и под присмотром немногочисленной прислуги ел в гостиной за просторным столом, гулял по огромному парку. Всем сердцем бездетный человек желал, чтобы его племянник сохранил поместье и вырастил в нем своих детей.

— Это счастливый билет получить на старости возможность делать что-то хорошее! — признался как-то Алексей Лукич. — Я ведь раньше был ужасным человеком. Любил карты и выпивку, почти жил в увеселительных заведениях.

— Не может быть! — воскликнула Гожы, вспоминая, с каким отвращением Алексей Лукич слушал пошлости за столом в Доме счастья.

— А как ты думаешь, я познакомился с Мими?! Ее мать была моей любовницей…

— Дядюшка, полно вам об этом, — смущенно произнес художник, отвлекаясь от своего мольберта. — Негоже при девушке говорить такие вещи!

— Рисуй цветочки, мой мальчик, и слушай! Потому что это — жизнь!

Алексей Лукич вырос в обеспеченной семье и никогда не нуждался. Благодаря родной сестре, не получившей ни гроша, его наследство увеличилось в два раза. Женившись на соседской красавице, которую знал с детства, он обзавелся потомством. Дома ему было скучно, и он всегда стремился сбежать, был в поисках приключений и развлечений.

— Что же ты, Лешенька, нам совсем внимания не уделяешь? Будто чужие мы тебе! — произнесла с тоской его супруга Лиза. Он продолжал кутить и просаживать крупные суммы денег за игрой в карты. Для своей любовницы он снял апартаменты и все чаще стал ночевать у нее. Она забеременела и родила дочь, он не признал ребенка, но помогал материально, так что подрастающая Машенька ни в чем не нуждалась. Мать часто брала ее на свои танцевально — развлекательные представления. Девочке нравилось, что красивая мама в центре внимания, мужчины ее осыпали подарками, и казалось, что у женщины нет никаких забот.

— Моя Мария тоже стала впоследствии танцовщицей! А потом влюбилась и поселилась неподалеку. Я купил ей дом с помощью одного приятеля, но он умер. А она устроила там бордель.

— Мими? Ваша дочь? — догадалась Гожы. Старик кивнул и попросил сохранить эту тайну.

— Возможно, ей приятно будет знать, что у нее есть отец! — предположил Федор, замерев с кистью.

— Неужели, племянник, ты не боишься все это потерять? Мими вышвырнет тебя из усадьбы, узнав, что она наследница. Ради собственной выгоды она перешагнула бы даже через родную мать — таков ее характер!

— По-другому ее не воспитали, — с грустью констатировала цыганка.

— Мне все равно, дядя. Я не привык к роскоши. Этот дом — твой. И мне все равно, кому он достанется. Мне важно, чтобы ты был здоров! — абсолютно искренне признался Федор.

— Какие правильные слова говорит, шельмец! — выдохнул старик. — Я понимаю, почему его мать обратилась ко мне… Он такой… беспомощный…

Федор вспылил. Ему не было приятно, что его силу духа подвергают сомнению при Гожы. Раскрасневшись, он сложил кисти и ушел прогуляться в сторону леса. Цыганка с улыбкой наблюдала за ним. Он нравился и ей и, часто встретившись с ним взглядом, девушка густо краснела, опуская глаза. Это было не так, как с Михаилом, чувство к которому начинались внизу живота. Как позже объяснял ей Алексей Лукич, рассказывая о насыщенном любовными событиями прошлом, с матерью Мими у него была страсть, а супругу он любил душой.

— В тот день, когда Лиза и сыновья умерли, — разоткровенничался он, — я вдруг осознал, что был слеп на протяжении многих лет! Я не видел и не понимал, как много значила для меня эта святая женщина.

Вспоминая о прекрасной Лизе, он плакал, как дитя. В день похорон он проклял себя и на утро ослеп. «Игрушечный» доктор посчитал, что это последствия болезни, которая пока не изучена медициной, но Алексей Лукич знал: отсутствие зрения — это кара за слепоту сердца.

— Иди к нему! — прошептал старик на ухо Гожы, когда раздосадованный Федор умчался прочь. — Ему нужна твоя поддержка. Ты сильная, Гожы, и у тебя доброе сердце. Ты сможешь стать ему опорой. Вера в талант — что еще нужно творческому человеку? Вера в его силы! Вера в него самого! И тогда он сложит к твоим ногам весь мир!

Цыганка улыбнулась, ей понравились слова старика. Через мгновение она вскочила, но тут же охнула — резкая боль напомнила о недавнем ножевом ранении. К Федору она приближалась не спеша, чувствуя за собой подбадривающее дыхание доброго хозяина поместья.

— Мой дядя! Он иногда говорит такие вещи! — возмутился молодой художник, когда Гожы была совсем рядом. Ее присутствие волновало его намного больше, чем ссора с родственником.

— Я иногда думаю уехать от дяди! Я его, конечно, очень уважаю и ценю, но иногда терпеть все это… невыносимо.

— Я не хочу, чтобы вы уезжали! — призналась молодая цыганка, улыбнувшись. — Вы мне нравитесь!

Федор задохнулся от удивления, не зная, что сказать. Он взял ее прохладные руки и с придыханием еле слышно произнес:

— Я об этом думал с того самого дня, как увидел вас… Когда вас привезли и вы лежали, крича и мучаясь! Я был рядом! Однажды вы открыли глаза и посмотрели на меня… И попросили не оставлять вас никогда. Мое сердце так странно заколотилось. И если бы я смел надеяться, что когда-нибудь вы осчастливите меня своим вниманием… Другую девушку в качестве жены мне и представить трудно!

— Давайте не будем торопиться с женитьбой, Федор! — смутилась Гожы. — Вы совсем ничего обо мне не знаете! Я ведь цыганка! Нас считают обманщицами и воровками…

— Вы обижаете меня своими словами. Я вижу вас — и вы самое совершенное создание, которое когда-либо я видел. Моей маменьке вы бы очень понравились — я уверен.

— Однако не будем спешить, милый Федя! Узнаем друг друга лучше, и, если решимся на что-то большее, чем дружба — расскажем обо всем вашему дядюшке, — тепло произнесла Гожы, пожав его слегка дрожащие руки. Чтобы не продолжать столь трепетную и щепетильную тему, цыганка начала хвалить его способность к рисованию.

— А вы могли бы нарисовать… меня? — задорно воскликнула она.

— Ваш портрет? Я бы с удовольствием, но… природа — пейзажи, их я чувствую и легко могу перенести на холст…

— Меня ведь вы тоже чувствуете, а значит, можете перенести на холст!

Женский голос окликнул ее по имени, и она увидела, что рядом с Алексеем Лукичом, сидящим в плетеном кресле, стоит женщина и машет ей рукой, привлекая внимание.

— Мими решила нас навестить! — прокомментировал Федор и галантно предложил озадаченной цыганке свою руку.

— Гожы, ты чудесно выглядишь! И волосы так отрасли! Теперь-то я вижу точно: ты не Иван! — рассмеялась хозяйка Дома счастья, придерживая заметно округлившийся живот.

— У тебя будет ребенок? — удивилась Гожы.

— Да, от нашей с Михаилом любви остался след… Я надеюсь, это будет девочка. Ей я смогу передать свой бесценный опыт, как когда-то мне передала его мать, — произнесла Мими с улыбкой, но потом добавила притворно строго: — И все-таки я немного на тебя сержусь за этот обман! Эту кровожадную горбунью я отправила к родителям. Как она рыдала! Пишет мне письма, и все время в них просит у тебя прощения.

— У меня? За что? — недоумевала запутавшаяся Гожы.

В голове молодой цыганки поднялся ураган вопросов. Попытка вспомнить ту ночь, когда в сражении с Тагаром она осталась победителем, не увенчалась успехом.

— Эта дрянь всадила в тебя нож! Не помнишь? Ты вернулась с коробкой сигар и потеряла сознание посреди гостиной в большом доме. Мы увидели пятно крови, раздели тебя посмотреть и обнаружили кое-что интересное! Алексей Лукич любезно забрал тебя к себе и вызвал своего друга доктора! Нашему Барину ты обязана по гроб жизни…

— Не преувеличивай, Мими. Я сделал то, что было мне по силам! — недовольно встрял слепой старик, обеспокоившись состоянием Гожы. Он чувствовал ее волнение.

— Так значит, ничего этого не было… Я не победила дьявола, — дрожащим голосом произнесла цыганка, ставшая вдруг бледной, как полотно.

— Ты что, снова бредишь? — насторожилась Мими.

— Я тебя просил не напоминать ей о том вечере! — ворчал Алексей Лукич.

Федор участливо сжал ее руку, но Гожы не чувствовала тепла этой поддержки. Она сосредоточенно смотрела в сторону леса, зная: где-то рядом бродит опасность, потому что Тагар все еще жив.