Дебют

Глава 13. Осенние гуляния.

Подходил к концу последний учебный день перед осенними гуляниями. В этот вечер падал первый редкий снежок, а температура опустилась до нуля, от чего поляна местами приобретала белый ковёр.

Елена как обычно тренировала контроль родовых каналов, которые уже были ей подвластны, а я, как и подобает её наставнику стоял рядом и внимательно следил за правильностью её действий.

В эти часы тренировок я абстрагировался от всех насущих проблем и планов, и просто занимался тем, что мне нравилось больше всего. То есть тренировками и саморазвитием.

Воистину правдивы слова, что уча других, ты учишься сам. Ведь придумывая техники контроля под Елену, я постигал новые грани родовой силы, и местами находил даже идеи на новые техники, а так же создавал нечто новое и невиданное в этом мире.

Наверное, также себя чувствовали родоначальники многочисленных стилей боевых искусств, когда привносили в мир нечто новое и непохожее ни на что другое.

— Сосредоточься, — тихо произнёс я, заходя за спину девушке, — Держи спину ровно. — Положил я ладонь одной руки между лопатками Лены и второй взялся за её плечо, и одним движением выпрямил ей осанку. — Вот так. А теперь контроль энергии в медленном движении. Начинай первое ката.

Лена вздрогнула под моим прикосновением, и незамедлительно начала выполнять поручение, вот только её движения были слегка дёрганные.

— Плавно. Надо плавно. Лен сосредоточься. — Сделал я шаг и, оказался у неё с боку, после чего, всё ещё держа её плечо, свободной рукой взял Лену за запястье и стал медленно и плавно вести её руку. — Продолжай.

Отойдя на пару шагов от Елены, я продолжил наблюдать за ходом выполнения движений.

— Гриш, повернулась ко мне лицом девушка, когда закончила выполнение формы. — А я бы смогла победить в дуэли с Ораженым?

Я удивлённо поднял брови, и криво улыбнулся.

— С твоим уровнем развития, это бесполезная затея. А с чего такие мысли?

Лена приняв свободную позу, стала переплетать растрепавшиеся волосы, и произнесла:

— Просто он мне не нравится. Вылез, как чёрт из табакерки не пойми откуда. Сам толком ничего не представляет из себя, и только и пытается за счёт других вылезти в свет. Я в следующем году вместе с тобой учиться буду. Как думаешь, на следующий год я смогу превзойти его, и победить?

— Даже не знаю, — хмыкнул я. — Ты способная девушка. Но думаю и он, это отведённое время тоже будет тренироваться.

— Но меня же ты тренируешь, — улыбнулась мне Лена, туго затягивая подобием резинки пышный хвост. — Ты вот точно, не проиграл бы ему. А я твоя верная ученица. Я как на праздники поеду домой попрошу отца дать мне доступ к родовым техникам. С ними я точно не должна проиграть какому-то простолюдину. У него же нет родовых техник. Вот он и может только то, что саблей да кулаками махать.

— Этими кулаками как ты помнишь, он победил князя, который имел доступ к родовым техникам своей семьи, — склонил я голову набок. — Приподнимая и раздувая свой статус, а также рассчитывая только на техники, которых не знают другие, ты встаёшь на зыбкую дорогу Лен.

Глеб Семенович также был на этой дороге, и трясина уверенности и самонадеянности затянула его, не дав и шанса на победу. Каков бы не был враг, никогда не превозноси себя над ним. Даже пройдя тяжелые тренировки и получив силу большую, чем у других, помни. Твой враг мог пройти куда более суровое обучение, а его жизненный путь мог отпечатать на его душе куда больше практических знаний, чем путь пройденный тобой.

Елена поджала губы, осмысливая мои слова, а уже через полуминутной паузы, произнесла:

— Да все только и говорят, что этому Оражену повезло. Он только и делал, что бегал от князя как трус. Может он и умеет чего-то. Да только весь его жизненный путь это подлость и лицемерие. А я учусь у тебя. Я тоже теперь умею драться кулаками. Со мной этот фокус не пройдёт. Когда у меня будет возможность бросить ему вызов, он не устоит, и ему придётся уползти в ту канаву, из которой он вылез, и больше не показываться там, где ему не рады.

Я качнулся на носках и отвел взгляд в небо от прямо светящейся уверенностью в грядущей победе надо мной Елены.

— Знаешь Лен, — произнёс я, смотря в хмурые тёмные небеса, подставляя лицо снежинкам. — Поскольку ты моя ученица, я преподам тебе ещё один урок на сегодня, поскольку ты целенаправленно хочешь встать на путь бойца, и жаждешь сражений.

— Здорово! — сразу словно позабыла о разговоре, который только отзвучал над поляной. — Что за урок?

— Поединок, — перевёл я вновь взгляд на аристократку. — Только сейчас разрешено всё. Любые приёмы и удары. Не сдерживайся в своих движениях. И покажи мне всё, чему я тебя научил.

Елена улыбнулась мне хищной улыбкой, и приняла сразу базовую наступательную стойку из каратэ.

— Прямо, разрешено всё? — Словно с нотками нетерпения в голосе протянула она.

— Да, — улыбнулся я ей слегка грустной улыбкой. — Приступим.

Лена после моих слов сразу рванула в бой, а через секунду мы уже сошлись в поединке.

Девушка действительно была сродни гению, ведь за столь короткий срок смогла освоить техники, которые в моём прошлом мире изучали первые пару лет обучения.

Я перемещался вместе с Еленой по поляне и отражал атаку за атакой, но сам пока только изредка атаковал её, нанося лёгкие ответные удары, которые было легко отбить.

Когда ритм поединка полностью определился, а Лена ощутила себя в нём словно рыба в воде, я резко изменил рисунок происходящего.

Скорость моих движений даже замедлилась, вот только Лена словно сжалась и стала сразу допускать ошибку за ошибкой, а я, разжав кулаки, стал наносить касательные движения пальцами и ладонями по телу девушки.

При этом мой взгляд стал холодным и словно безжизненным, а Лена уже не атаковала, а старалась защититься, словно сжимаясь от страха под навязанным мной рисунком боя.

Лена старалась, как могла, отбивая мои касательные удары, однако уже через полминуты, я отбив очередной сумбурный удар наотмашь, завел ногу за ноги девушки и лёгким толчком в грудь повалил её на землю.

— Закончили. — Навис я над приподнявшейся на локтях блондинкой.

— Что это было? Почему так вышло? — Непонимающе, растерянно смотрела мне в лицо Лена, даже не пытаясь встать с земли.

— Это был не поединок, а настоящий бой, и твой урок Елен, — присел я на корточки перед распластавшейся на земле девушкой. — Запомни одну вещь Лен. Люди, которые сражаются, и идут по этому пути есть двух видов. Первые это как ты сейчас. Удары таких людей рождены для удара и не более того. Я много раз открывал тебе горло и пах, и много других мест. Но у тебя как у бойца, — задумался я над своими мыслями. — Назовем таких, к примеру, бойцами пути спорта. И в мыслях не было нанести мне туда удар. Потому что смысл боя таких людей это просто победить соперника. Выиграть его как в игре. Понимаешь.

А вторые, вставшие на путь боя, познавшие настоящую суть боевого искусства, не упустили бы такой шанс. Ведь они тренируются для боя, и только для него. Их удары не для потешных боёв, или показухи, а для сокрушения врага и возможно даже для его убийства.

Их удары рождены, дабы изувечить и сломать тело. Они несут разрушение.

Даже если человек не желает тебя убить по-настоящему, его удары будут куда ужасающей, чем у первых. Ведьони нацелены на уничтожение, и поражение жизненно важных органов, а не как у тебя на нанесение и обозначение удара с минимальным уроном, как сломанный нос, или пара синяков и гематом, да вывих конечности.

Пока ты не испытала чувство страха, рождённое моим намерением сокрушить тебя в бою, твой бой был хорош. Но стоило мне из обычного боя перейти в сражение, как твоё нутро сжалось, а техника посыпалась. Виной тому не поддающейся контролю животный страх, который ты даже можешь не осознавать и тем более контролировать пока.

Ведь это уже не понарошку для отработки ударов. Поэтому иногда даже сильные бойцы, сражающиеся ради спортивных поединков, ничего не могут сделать более слабым, но готовым искалечить и даже убить их людям, которые и драться то толком не могут. Реальный бой не их территория.

Тебе ещё много надо постичь. Я уже говорил тебе, что ты в начале своего пути. Елен не совершай ошибки, как многие до тебя. Излишняя самоуверенность до добра не доводит. Подумай над этим в праздники. — Протянул я руку девушке, и когда она взялась за неё, встал на ноги и поднял за собой и её.

— Гриш, — понуро и насуплено с надутыми губами протянула Елена. — Я хочу, чтобы это была и моя территория.

Я не сдержался от такого вида Лены, и весело хмыкнул.

— Ты неисправима. Молодая девушка, а упрямая как баран.

— Я рада, что ты заметил, что я все-таки девушка, — снова улыбнулась мне задорной улыбкой Елена, распуская белёсую копну волос, словно и не было секунду назад суровой обиженной надутой мордашки. — Но вопрос остаётся открытым. Научишь?

Я обречённо выдохнул и произнёс:

— Тебе не говорили, что дай тебе палец. Ты руку по локоть откусишь. Ох, и не завидую я тому, кто тебя под венец поведёт. Ладно. После праздников, что ни будь, придумаем. Пошли отсюда, а то запозднились мы с тобой тут.

— Спасибо, — радостно крутанулась вокруг своей оси передо мной Лена задевая меня слегка своими волосами, и мы неспешно пошли с поляны, расходясь через минуту в разные стороны.

Первый день осенних гуляний пришёлся на лёгкий морозец. Ближе к вечеру я был уже в Петербурге, а на улице падал лёгкий снежок.

Я ехал в экипаже на отшиб Петербурга. Туда где обитали многие титулованные особы, которые по ряду причин потеряли свои состояния и вес в обществе, а напротив меня сидела Мария и Филимон.

Мои догадки по поводу взятых под контроль несостоявшихся наёмных убийц были верны, и подтвердилась практически на сто процентов.

Все эти люди были незаконнорожденными детьми аристократов из разных уголков империи. У каждого из них была своя судьба, которая привела их на этот путь. Однако у всех у них было и общее.

Унижение в обществе. Учёба в гимназиях по царскому контракту, которую многие из них так и не окончили. Кого-то пытались использовать их родители, считая их чем-то сродни расходного материала.

Например, Мария была дочерью графа. Молодая черноволосая девушка, которой сейчас было двадцать три года, в возрасте семнадцати лет чуть не была продана польскому аристократу в знак заключения торгового союза.

А рыжеволосой Филимон который был младше Марии на два года по приказу своего отца барона из Сибири должен был помешать браку между семьями его конкурентов, путём изнасилования его семнадцатилетней дочери. Парень отказывался от такого, и дабы он выполнил свою миссию, его даже пытали. После одной из таких пыток Филимон и подался в бега.

У всех у них были разные судьбы, но итог был один. Скитания по империи, нищета и голод. Озлобленность на общество, которое низвергло их на самый низ.

Ещё неделю назад я провёл с каждым из них беседу, в которой узнал всю их подноготную. В разговорах с новыми подчинёнными я использовал различные приёмы психологии, дабы не только узнать о них подробней, но и расположить их к себе, и указать разницу того, что было до и после нашей встречи.

А потом, проведя уже совместный разговор с ними, я распределил их на новом месте жительства, создав им все условия для жизни.

Сейчас же приехав через неделю в Петербург я увидел куда больший эффект чем ожидал.

Попав в можно сказать дружескую обстановку моего сообщества, где их приняли и дали то, чего они были лишены в прошлом. Сейчас они уже смотрели не просто обычными или опасливыми взглядами, а глазами, в которых читалась неподдельная преданность.

Когда на улицах зажглись фонари, экипаж остановился перед двухэтажным домом с небольшим садом, и кованым забором с каменными столбами чуть выше полутора метров.

Выбравшись из салона, я подставил лицо падающему снегу, и шагнул к воротам неприметного дома, которых на этой улице было очень много.

За моей спиной шла Мария, а Филимон остался у экипажа. Подойдя к входной двери дома, я постучал в неё, взявшись за кольцо, находившееся в пасти льва.

Ждать долго не пришлось, и уже через полминуты дверь открылась, и передо мной предстал пожилой слуга.

— Чем могу служить сударь? — Проскрипел он, окидывая меня весьма цепким взглядом.

— Я хочу видеть графа Рощинского. Я знаю, он сейчас находится дома.

— У вас назначено? Граф слегка недужит. Если нет, то прошу простить, и приехать в другой день. Заранее обозначив свой приезд. — Произнёс из наполовину открытого дверного проёма слуга.

— Нет, у меня не назначено. Но увидеть его мне надо сегодня. Так что доложите графу о моём приезде. — Спокойно и без лишних эмоций произнёс я, уловив слегка недовольный взгляд Марии на отказ нас принять.

— Прошу простить, — изобразил сухую виноватую улыбку привратник. — Граф не сможет вас принять.

Я на эти слова только выдохнул, и посмотрел, словно усталым взглядом на слугу Рощинского.

— Я хочу услышать это лично от графа, и прошу меня простить, — легко подвинул я дверь внутрь, чуть ли не вместе с пожилым мужчиной, после чего под его непонимающий и слегка испуганный возглас переступил порог дома.

— Я позову полицию! — Начал было кричать мне в спину слуга, как из арочного проёма в длинный коридор вышел мужчина за пятьдесят лет в чёрных брюках и белой рубашке, опираясь на трость.

Его худое тронутое морщинами лицо выражало удивление и беспокойство, а факт, с какой силой он опирался на трость, явно говорило, что мужчине сложно или болезненно стоять на ногах.

— По какому праву вы врываетесь в мой дом. — Громко произнёс он, смотря на меня.

— Прошу простить моё своеволие граф, — кивнул я ему. — Но мне действительно нужно с вами поговорить. Поверьте. То, что я вам хочу рассказать и предложить, вас не разочарует.

Хозяин дома сурово впился в меня взглядом, и произнес, морща испаханный морщинами лоб:

— Я дам вам пять минут. Если по прошествии этого времени я сочту разговор не интересным или бесполезным. То вы сударь тотчас покинете мой дом.

— Благодарю, — улыбнулся я графу. — Я уложусь в это время.

— Пройдёмте. — Развернулся он обратно в арочный проём и, опираясь на трость, шагнул в него.

Когда я вошёл в месте со своей спутницей в небольшую уютную комнату, в которой горел ярко огонь в портале камина, то застал картину как граф Рощинский с трудом садился в кресло, стоявшее возле камина.

— Я слушаю вас молодой человек. Кто вы и что вы хотели. — Кривясь от болевых ощущений, произнёс мужчина.

— Меня зовут Григорий, — шёл я вдоль стены, увешанной картинами на которых были изображены портреты молодых людей. — Отчество и свою фамилию я вам пока называть не буду. Вдруг действительно вам будет не по душе мой разговор. Скажу лишь то, что я не аристократ, которых вы так не любите последние пятнадцать лет.

Рощинский удивлённо нахмурил брови, смотря, как я остановился у невзрачного пианино, стоящего в тёмном углу комнаты.

— Вот оно как, — напряженно протянул граф, сжимая трость, словно рукоять сабли. — Мне уже не интересно. Давайте на этом закончим наш разговор.

Положив руку на спинку пианино, я поджал губы, смотря на болезненно выглядящего аристократа.

— Вы говорили про пять минут сударь. Давайте продолжим.

— О чём нам с вами разговаривать? Я думаю не о чем Григорий. Если это конечно это ваше настоящее имя. — С напором в голосе произнёс Рощинский.

— Тут не соглашусь, — провёл я рукой по пианино, и сделал шаг от него в сторону мужчины. — Я пришёл к вам предложить вам то, чего вы, скорее всего, жаждите больше всего. А именно отмщения и успокоения души. Которая вот как пятнадцать лет убита горем. Ведь вы неспроста проводите большую часть времени в этом зале, где всюду портреты ваших почивших детей и супруги.

— Пошёл вон! — Вскочил рывком из кресла аристократ, и с силой ударил тростью об пол, словно позабыв о боли в теле. Мерзавец! Как смеешь ты, являться ко мне в дом и открывать свой рот ведя речи о моих детях! Ты и понятия не имеешь об этом. Убирайся из моего дома. Живо! — Заорал Рощинский.

Мария, было, дёрнулась к аристократу, чья духовная боль пересилила телесную, но я слегка поднял руку вверх, остановив её порыв, посмотрев при этом в глаза графу.

— Поверьте граф. Я знаю, о чём я говорю. Вы граф Эдуард Семёнович Рощинский, были женаты на третьей дочери князя Дуборского. От брака у вас было двое детей. Дмитрий и Елизавета. Пятнадцать лет назад при перевороте и практически гражданской войне аристократии вы потеряли жену и обоих детей. От вас открестился ваш род, и свалил всё на вас дабы не попасть под раздачу. Хотя так и не было доказано ваше участие в смуте пятнадцатилетней давности.

Жену обвинили в измене и казнили на правах войны. Сын также был обвинён и, судя по слухам после пыток, признался в измене, и так же был казнён.

Всё ваши попытки спасти его не увенчались успехом, а только привели к потере большей части вашего состояния.

Через месяц после этого Елизавету обвинили в распутстве, и связи с несколькими мужчинами. Началась травля, впоследствии которой ваша дочь, которая была не виновна, покончила с собой. И всё это на фоне разрывания и дележбы земель и имущества уничтоженного рода Дуборских. Это если вкратце.

— Убирайся. — Рухнул обратно кресло Эдуард, словно лишившись опоры, а на его левом глазу проступила скупая слеза.

— Граф, — сделал я шаг под ошарашенный взгляд Марии от моего рассказа. — Я пришёл сюда не для того, чтобы взрезать вам шрамы, которые до сих пор кровоточат. Я пришёл сюда предложить вам отмщение тем, кто приложил руку к смертям ваших близких. Я не собираюсь обманом тянуть из вас деньги, наживаясь на вашем горе. Напротив. Я их вам дам, и вы, наконец, отомстите в особенности Решкину-Флинфхофу.

Услышав фамилию ненавистного аристократа, Эдуард Семёнович поднял на меня взгляд и посмотрел мне в глаза.

— А вам чего с этого?

Я поджал губы и сделал ещё один шаг в направлении графа.

— Считайте, это будет моей платой и подарком вам за верность и ведение моих дел в кругу ненавистных вам аристократов.