Дело о железном змее (ЛП)

Глава шестнадцатая Не туда же

Блэкверк поднимался, хребты черного металла были перегреты. Череп Клэра, казалось, стал тесным. Тут было слишком много нелогичного. Зола, например. Завод не мог производить ее в таких количествах. Но откуда-то она сыпалась. И крысы. Такие мелочи не должны быть Изменены. Их глаза жутко сияли, они разбегались со скрипом.

Измененный мальчик шел впереди, свистел, сунув руки в карманы. Он порой забавно подпрыгивал, но Клэр не мог понять ритм. Напряжение мисс Бэннон передавалось через ее хватку на его руке. Если это прогулка, то самая жуткая, и каждый ее угол был искажен.

Как только он подумал об этом, давление на череп ослабло. Он начал искать углы, просчитывать странности и пытаться придумать к ним теории. Было сложно, и он с трудом осознавал, что пот стекал по его лбу, но радость от занятия была огромной.

Пара больших ворот, чьи вершины были ужасно горячими, были приоткрыты. Пепел собрался кучами по сторонам, вылетал из трещин в кирпичной стене. Оловянная табличка сообщала, что это Блэкверк, Измененный мальчик прошел врата, развернулся и низко поклонился.

— Проходите. Да славится леди. Проходите в Веркс, — два удара левой ногой по полу, его каблук звенел по брусчатке, и он ушел в оранжевое сияние.

Веркс занимал все впереди, был открыт и выдыхал жар. Механизмы дергались внутри, котлы накренились и выливали содержимое. Он не давал себе думать об этом. Шестеренки щелкали, зубцы зацеплялись за другие, большие цепи в саже дрожали, гремели, натягивались. Зола падала еще сильнее. Клэр был рад шляпе. Зола не падала на мисс Бэннон, ведьмин огонь за ними отгонял в своем сиянии все, что было не тех пропорций. Он не знал, каких усилий стоит мисс Бэннон удерживать эту сферу нормальности, и решил не спрашивать.

Тонкая фигура поплыла вперед среди сияния жара.

«Что это?».

Это была женщина. Или когда-то была. Длинные черные юбки из бумазеи, загрубевшие от пепла, гладкая черная металлическая кожа, взрыв пепельно-серых конских волос удерживали украшенные шпильки. Руки существа были чудом Изменения, металлические кости и ладони с изящными шестеренками двигались, пока она катилась вперед. Лицо было металлическим и с шестеренками, гладким, нос был лишь впадинами, глаза были большими рубинами, горящими опасным умом.

Мисс Бэннон сжала его руку снова в предупреждении. Клэр уставился.

Рот существа — отверстие, что служило ртом, — двигался.

— Прима, — голос был с треском огня, юбки содрогались, словно что-то под ними столкнулось с неровностью пола.

«Это платье было модным лет десять назад, — он заметил лупу, висящую на тонкой металлической цепочке, среди складок юбки. — Это для чтения? Как давно это существо было человеком? У него осталась плоть?».

— Мехитабель, — мисс Бэннон кивнула. — Я пришла за тем, что оставила

Хриплый скрежет вырвался из груди существа. Клэр не сразу понял, что это за ужасный звук.

Смех.

Жуткий шум резко оборвался, и мальчишка, что вел их, нервно отпрянул, как неизмененная лошадь, учуявшая металл и кровь. Нечто по имени Мехитабель повернуло голову, сервоприводы в шее гремели с жуткой грацией. От кривого подражания движению человека Клэра чуть не стошнило.

«Может, мой желудок не такой и крепкий», — отметил он, поймав себя на том, что прижимал ладонь Бэннон к своей руке. Он похлопывал ее ладонь, словно она была напугана, а он успокаивал. Его горло сдавило.

«Эмоция. Сгинь».

Но чувства не слушались.

— О, Мехитабель, — мисс Бэннон звучала печально. — Только не ты туда же.

— Ты не знаешь своих врагов, волш-ш-шебница, — ржавчина сыпалась с локтевых суставов существа, оно подняло руки. Рот стал шире, Красное сияние углей сверкало в горле вдали. Мисс Бэннон шагнула вперед, отцепилась от Клэра умелым взмахом ладони, и ведьмин огонь за ними вспыхнул сильнее, отбрасывая хрупкий чистый серебряный свет против едкого алого сияния Веркс. Механизмы гремели и гудели, тело Мехитабель дернулось, и мисс Бэннон прокричала анатомический термин. Клэр и не думал, что дама может знать о таком.

Грохот стал тише. Металлическое тело Мехитабель застыло.

— Я могу не знать своих врагов, — тихо сказала мисс Бэннон, ее ладони сцепились перед ней. — Но я — Главная, змейка, а ты терпишь здесь.

Металлическое существо задрожало. Мелькнуло движение, предупреждение Клэра затерялось в потоке обжигающего воздуха. Микал вдруг оказался там, ударил по руке Ловкача с легкостью, нож сиял, отлетая в пепел в сторону. Щит сделал ловкое движение, словно вспомнив, и Измененный мальчишка отлетел, пропадая в красной дымке света и потревоженной золе.

— Терплю? — низкий смешок прозвучал среди шума горячего неприятно пахнущего воздуха Веркс. Голос был жутким, чудище с чешуей произносило человеческие слова поверх стона металла и треска огня, смешанных с токсичной пылью. — О, я так не думаю, дитя обезьяны. Ты у меня дома.

Ведьмин огонь вспыхнул серебром.

— Микал, — голос мисс Бэннон перебил смех существа. — Бери его. И беги.

Из ее горла вырвалась песня, она сосредоточилась, большое извивающееся металлическое существо боролось с ее хваткой. Ее левая рука сжалась, пылая, она удерживала силой симулякр Мехитабель, обтрепавшийся по краям. Ей нужно было выбрать — истинный облик или металлическое эхо, слои физической и эфирной дрожи, магия растекалась узорами, Варк содрогался, пока она подавляла его магию своей волей.

«Я заплачу за это позже», — Великое Слово поднялось среди пения, вплелось в слова. Оно опустилось на металлическую форму, и та свернулась, как бумага от огня.

Жуткий крик поднялся от невидимого истинного облика Мехитабель.

«Это должно жечь».

Но это позволило Эмме сосредоточиться на одном, на раскаленной волшебной силе, что бежала по ее венам. Блэкверк кипел от топота ног и криков. Блески Мехитабель, муравьи-рабочие суетились в пещере, заполненной жаром, их теперь было видно среди падающей золы.

Ладони Эммы взлетели, магия трещала между ними. Она сжала, дым поднимался от ее колец, прожигающих ее перчатки, и Мехитабель закричала снова. Мальчишки застыли, рабочие упали. Песня затихла, и Эмма получила хватку.

— Я могу сокрушить плоть так же просто, — крикнула она, слова пронзали треск огня и грохот металла. Лицо симулякра продолжало таять, ручейки жидкого железа стекали, немодное платье пылало. — Даже твою плоть. Где она, Ме-хи-та-бе-ру-ла-гуруш Ме-хи-лва? — чужие слова пронзали искаженный воздух, горло Эммы горело, глаза слезились, она подчеркивала нужные места.

Часы изучения, тщательная работа были вознаграждены. Мехитабель и не знала, что Эмма может раскрыть ее истинное имя, тем более использовать его.

Змея не забудет и не простит такого.

Блэкверк… остановился.

Искры и зола застыли в воздухе. Пылающий симулякр был картинкой, огни застыли, лицо было испорчено.

Большая узкая голова с тремя коронами и языками поднялась из раскаленного металла на гибкой шее с черной чешуей. Глаза были огненными камнями, напоминали рубины симулякра, кожистые крылья развернулись под золой, их острые края пронзали замершие искры.

Языки мелькнули, дым поднимался от длинного тела змеи любопытными вуалями. Мехитабель держала Веркс вне Времени, ее крылья шуршали, они терзали сонный воздух. Жар был сильным, чаша металла, что удерживала ее нижнюю половину тела, кипела с громким треском. Она повернула голову, один рубиновый глаз вспыхнул, но Эмма отклонилась, пальцы пылали, тонкий поводок ее воли сдавливал морду дракона.

«Они — дети Времени, — говорил давным-давно ее учитель. — Они — Силы, их старейшие спят. Мы должны радоваться их сну, ведь, если проснутся те змеи, они сотрясут этот остров и не только его, сбросят со спин, и вернется Огненный век».

Голова Мехитабель отдернулась, она хмуро смотрела, лапа с когтями впилась в чашу с жутким звуком. Языки мелькнули в пасти.

— Ты мертва.

— Пока нет, — Эмма встала тверже. — Где оно?

— Не здес-с-сь, — жар касался боков Мехитабель, ее ребра двигались как меха.

— Где оно? — ладони Эммы сжались, змею охватило давление. Она пригнулась. Ощущение отличалось от сдавливания металла — скользкое и усиленное, сопротивляющееся и пытающееся сбежать. Дракон мог создать другой симулякр, но истинный облик тоже был уязвимым, особенно для злой волшебницы, знающей его имя.

Это означало быть Главной — произносить имена такой силы, не сжигая язык, и глаза не превращались в горячие ручьи на щеках. Некоторые думали, что только огромная гордость Главных защищала от такой агонии. Другие говорили, что дело было в размере эфирного разряда, который могли вынести Главные. Никто не решил задачу, да и исследования Эммы не дали результат.

Микал унес ментата? Она на это надеялась. Такая концентрированная магия была опасной, а то, что она собиралась сделать — вдвойне. У них был шанс сбежать от мальчишек Мехитабель и других опасностей Варка, пока она держала змею в плену.

Дракон шипел, опустив голову. Зубы были обсидиановыми, в стеклянной сердцевине каждого была красная линия.

— Один пришел и освободил меня от груза. Дрожи от страха, маленькая обезьянка…

Кулаки Эммы дрогнули. Мехитабель зарычала, порыв дыхания, воняющего горячим маслом, отбросил назад волосы Эммы, и горячие слезы потекли по ее щекам, воздух рвал юбки. Когда змея перестала шуметь, Эмма ослабила давление. Но лишь на капельку, ее сосредоточенность была на одной раскаленной добела точке.

— Имена, Мехитабель. Кто приходил и от кого?

— Я убью тебя з-з-за это. Ты умреш-ш-шь, — слово переросло в пронзительный скрежет.

Ее голос был ножом в раскаленной стали.

— Имена, Мехитабель! Истинные! Или мы посмотрим на твои внутренности, железная змея! — сила Прилива скоро начнет ослабевать в ней. Камея была раскаленным жаром на ее горле, кольца сияли, оставив дыры в перчатках на пальцах. Огненные опалы с символами, мерцающими в глубинах, выплевывали искры, что замирали и опадали с грацией.

Мехитабель охнула.

«Нет огня без воздуха», — мысленно произнесла Эмма, пение вырвалось из ее горла. Это было низким и темным, одно слово на языке Разложения, она не успела закончить, дракон забился в ее хватке, его сияние потускнело.

Когда дракон обмяк, но еще горел янтарем, Эмма остановилась.

— Имена, — она звучала странно даже для себя, жестоко и резко. — Настоящие. Живо.

— Левеллин, — прошипела Мехитабель. — Левеллин Гвинфуд.

«Я даже не удивлена».

— Кто еще?

— Один из наших…

«О, ты не сыграешь со мной в загадки».

— Имя, Мехитабель. Настоящее.

— Глупый толс-с-стяк. Он говорил лишь имя Грейс-с-сон.

Холод пронзил ее, пот стал липким льдом.

— Кто еще?

— Старый, — посмеялась Мехитабель. Звук был скрежетом железа. — Его ты так легко не околдуеш-ш-шь, макака.

Пение поднялось снова. Ее сосредоточенность ускользала. Даже юную змею держать было сложно, а ей еще нужно было сбежать из Варка. Серебряный ведьмин огонь за ней пылал, ее тень была от этого черной бумагой на сугробах пепла высотой до колен.

Мехитабель билась, беззвучно хрипя. Металл растекался рядом с ней.

— Кто? — потребовала Эмма, когда дракон притих. Времени оставалось так мало. Ее руки дрожали, как и ноги. Капля пота текла по щеке, ее волосы были мокрыми. Горячие капли крови выступали между ее сжатых дымящихся пальцев, впитываясь в изорванные перчатки.

— Вортис-с-с, — прошипела Мехитабель. — Вортис-с-с круца эс-с-ст.

«Это не имя», — но хватка Эммы на миг соскользнула, и Мехитабель вырвалась…

…и бросилась стрелой к мучительнице, голова вскинулась, крылья истекали жидким металлом, пасть раскрылась.