Дело о железном змее (ЛП)

Глава двадцать девятая Сложно расстраиваться

Хорошо, что он принял коку. Иначе поездка была бы полным кошмаром. Стук шестеренок, пар и чары в жутком ритме могли вывести из себя чувствительный мозг ментата, недавно пострадавший, и довести до состояния полного безумия. Но место было неплохим, сидения с обивкой, и окно он закрыл, потому что не хотел, чтобы в салон залетел пепел, которыми были знамениты паровозы.

Сложность поиска, когда они прибыли в холодный туманный Довер, была почти заманчивой. Валентинелли мало помогал, потому что ему было все равно, куда он опустит свою голову, а Клэр требовал комфорта. А еще был вопрос анонимности, но потом был найден уважаемый отель, комната была защищена, и Клэр смотрел из окна на точки желтых фонарей на склоне города, а потом неаполитанец оттащил его и задвинул шторы с узором из ананасов. Зиг, поспавший в поезде, занял одну из кроватей, растянулся на покрывалах, не снимая туфли, и храпел порой.

— Porco, — оскалился Валентинелли, сев на стул у камина с углями. Клэр устроился в кресле, опустил ноги на неудобной твердой подушке для сидения, что была покрыта той же тканью с узором из ананасов, что и шторы. Его разум все еще был обострен, способность просила использовать ее.

Он сцепил пальцы под носом, закрылся от храпа Зига. Валентинелли смотрел на него, темные глаза были задумчивыми и почти скрытыми. Лампа на столике у локтя Клэра тепло сияла, огонь был приятным.

Вся тряска дороги чуть не вывернула из него отличный ужин. Кулон мисс Бэннон был холодным на его груди, и он задумался, как справлялась волшебница.

Клэр закрыл глаза.

— Э, mentale, — Валентинелли заерзал. — Используй кровать, нет? Я тебя вовремя разбужу.

— Мне удобно, спасибо. Я хочу подумать.

— Она и тебя зацепила, — смех неаполитанца не был веселым. — Стрига задела каждого из нас.

Раздражение Клэра росло.

— Раз вы не можете сказать ничего полезного, синьор, можете оставить меня в покое?

— О, полезное, — голос Валентинелли стал мрачным. — Мы очень полезны, mentale. Она отправила нас найти поставку. Опять как наживка. Посмотрим, что выйдет.

— Мы — не наживка, — Клэр тут же не согласился.

— О, нет?

— Нет. Более того, я верю, что мы — последняя надежда мисс Бэннон.

Неаполитанец молчал.

— Обдумайте это, мой благородный убийца. Мы — трое мужчин против врагов, что хотят разрушить Британскую империю, может, убить Ее физический сосуд. Если учесть связь мисс Бэннон с королевой Виктрис, вам не кажется, что она оставила нам защиту Ее величества? Это она сделала, отправив нас сюда. Она преследует врага, что намного опаснее, по ее мнению, чем мятеж или даже убийство. Она оставила нам эту часть заговора, и я нахожу эти сложности тревожными. А еще — вы заметили второго Щита? Должны были, он был на ужине. Мисс Бэннон подобрала себе того, кто похож на Микала, хотя так сильно сопротивлялась, и это заставляет думать, что ситуация очень плоха, — он склонил голову, глаза еще были закрыты. Приятная тьма за веками была с геометрическими узорами, там соединялись догадки и возможности. — И она оставила нас за столом и покинула дом, уводя преследование, давая нам все шансы, сэр, и она дал слово не использовать меня как наживку. Нет, мой благородный убийца, мисс Бэннон рассчитывает на нас. А я не думаю, что она привыкла на многих рассчитывать.

Тишина заполнила комнату. В тишине было несколько компонентов — шепот огня в лампе, треск углей и стук капель за окном. Туман тут был не желтым супом Лондиния, но все равно давил на город от белой скалы до железнодорожной станции, приглушая звуки пабов. Приглушал он и стук копыт механических лошадей, гул колес у отеля, и в теплой комнате сухо пахло солью.

Валентинелли выдохнул ругательство на своем языке.

— Вполне, — сухо отметил Клэр. — Не шумите, сэр. Я должен подумать. Буду жестоко честен: я не надеюсь выполнить задание, что дала нам мисс Бэннон, но я не хочу расстраивать ее.

А еще Лондинию — да и всей Британии — будет долго неудобно, если королеву Виктрис убьют, и Британия будет искать другой сосуд, или если королева будет снова несчастна под контролем матери.

«Несчастный сосуд означает несчастный остров», — а это плохая погода, урожай, болезни, что проникнут потом и во всю Европу.

И все это дело было оскорблением порядка, который предпочитал любой хороший подданный Британии.

Клэр вжался в кресло. Его дыхание стало глубже.

«Логических двигателей будет больше. Я должен быть готовым».

Со стороны казалось, что он спал, но он исполнял двойственность ментата: половина способностей была занята загадкой трех групп, желающих вреда Британии ради своих целей, искала, как развернуть все к хорошему результату. Другая половина, обостренная кокой, закрытая от отвлечений, совершала сложные ментальные упражнения. Логический двигатель заставлял его решать уравнения без подготовки, и они теперь были на ментальных досках, он решал их на досуге, искал узоры за их белыми взглядами.

Клэр работал, не двигаясь, пот был на его лбу.

Он всплыл от хватки неаполитанца на его руке.

— Просыпайся, mentale, — прошептал убийца. — Корабли прибывают.

Лампа дымилась, тени падали на обои с ананасами. Чертова комната была храмом тропических фруктов. Клэр осторожно вытянул ноги. Тело порой протестовало после долгого периода бездеятельности. После пары минут растяжек, за которыми наблюдал удивленный Валентинелли, он нашел шляпу и не удивился, когда Зигмунд зевнул и почесал ребра, осторожно выглядывая из окна.

— Слишком тихо, — пробормотал баварец. — Не нравится мне это.

— Людо тоже, — убийца в этот раз не звучал едко. — Но дело может быть в приливе. Или тумане.

Клэр умылся в чаше, через четверть часа они шли в густом тумане к пристани. После похода там они уже не жаловались на тишину.

Порты, как и в Лондинии, редко спали, тут вседа кипел активность. Даже в густом хлопке тумана было слышно крики и ругательства, тянулись тросы, раздавались вопли грузомантов. Соляные ведьмы скандировали и шевелили пальцами в сложном ритме, отгоняли туман, сплетая его, и манили в порт корабли. Корабельные ведьмы стояли на корме, направляли суда к пристаням; матросы ругались и плевались, торговцы и агенты терлись локтями. Все торговцы со свежими зачарованными товарами нетерпеливо ждали, им платили порой по шиллингу за штуку, меньше, если товар был деформирован, на корабли у них покупали смолу. Тем, у кого было хоть немного таланта к магии, их услуги не требовались. Таких было много, но торговцы все равно ждали на пристани. Некоторые соглашались купить их товары с неохотой, чтобы им не мешали и дальше стоять на пристани.

Толпа была большой даже в ранний и темный час. Они осторожно поспрашивали и убедились, что корабль из Старого Эмстердама прибыл.

Он прибыл ночью с приливом, никто не знал, куда, и офис в гавани не отвечал на такие запросы. Клэр не переживал, потому что Зигмунд, гений в таких вещах, завел разговор с грузомантом, который помогал разгружать тот корабль, несколько ящиков отправили потом в поместье у Верхнего Хардреса. Ящики были тяжелыми и вели себя странно под поднимающими и опускающими чарами.

Клэр подозревал, что в том поместье и доделал ядро Мастерс, хоть это и была собственность короны. Зиг заплатил грузоманту еще одной пинтой эля, они ушли в толпу, и Клэр почему-то нервничал. Может, причина просто пока не была видна, но уже пробивалась из наблюдений, которые он пока не обдумал.

Когда он заметил источник тревоги, он впился в руку Зига и потянул баварца к себе в темный переулок с неприятным запахом.

— Смотри, — шепнул он, Зигмунд знал, что протестовать нельзя. — И там. Что видишь?

Валентинелли выругался, сливаясь с тенями за ними. Клэр даже обрадовался, что увидел их до неаполитанца.

В другом конце улицы плотный мужчина с большими бакенбардами расхаживал, словно не привык к ногам. Его плащ был из ткани, которую редко видели в Британии, вел он себя по-военному. Он бродил перед безымянной гостиницей, выпил джина и продолжил ходить.

Как только Клэр заметил его, стало сразу видно, что еще не так.

— Мужчина в сером в другом конце. Видите, как он держит трубку? Англичане так не делают. И его туфли — гессенские, да и сияют слишком хорошо. Посмотрите туда. Еще один в таких же туфлях и плаще. Он только вывернут наизнанку. Еще двое у двери таверны — те же туфли и плащи. Им пришлось скрыться — один с шарфом, а другой с ужасными брюками. Посмотри на их бакенбарды. На этой стороне канала так не носят, дорогой Зиг. Что это тебе говорит?

Баварец раскинул руки, ожидая, пока Клэр объяснит свой риторический вопрос.

— Пруссы, Зиг. Наемники. Готов поставить десять фунтов. Смотри, как те двое держат руки — они привыкли к ружьям. Этот — капитан, он выпятил грудь, чтобы никто ниже рангом не упустил значок, который ему пришлось снять. А видишь там? Он следит за улицей.

— Это Довер, — тяжко сказал Зигмунд. — Тут разные люди из разных стран.

— Несомненно, — нахмурился Клэр. — Но там двое у двери, еще один там в дозоре, и капитан патрулируют. Ищут отставших, наверное? Или проверяют, чтобы никто не заметил, что гостиница, все комнаты в ней, полны прусских наемников. Потому конденсаторы прусский, это было на корабле помимо них. Я так и думал.

Валентинелли выругался.

— Мы уходим сейчас. Сейчас.

— Да, — Клэр прижал шляпу к голове. — Мы должны найти лошадей. Вряд ли паровоз идет до Верхнего Хардреса до полудня.