Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США

Большинство исследователей, которые рассказывают или пишут о политической системе США, никогда даже не упоминают о капитализме. Но капиталистическая экономика оказывает ни с чем не сравнимое воздействие на американскую политическую и общественную жизнь. И уже только по этой причине капитализм в США заслуживает нашего критического внимания.

Капитал и труд

Следует проводить различие между теми, кто владеет всем богатством общества, и теми, кто вынужден работать, добывая себе средства на жизнь. Очень богатые семьи и отдельные лица, которых можно назвать «классом собственников», живут в основном на доходы от инвестиций: облигации, рента и другие доходы от собственности. Класс «лиц наемного труда», или «рабочий класс», живет в основном на заработную плату, оклад, вознаграждение и пенсию. Последняя категория включает не только «синих воротничков», но и представителей всех других слоев, кто не располагает накопленным богатством. Граница между собственниками и лицами наемного труда несколько размыта за счет тех, кто недавно вступил в оба этих класса. К классу собственников относятся как сказочно богатые акционеры крупных корпораций, так и едва сводящие концы с концами хозяева небольших магазинчиков. Но хозяева магазинчиков контролируют относительно небольшую часть общественного богатства, и их едва ли можно отнести к классу корпоративных собственников. Жертвами большого бизнеса является также и мелкий бизнес. Владельцы мелкого бизнеса, которых прославляют как носителей духа предпринимательства, слишком часто похожи на белок, танцующих среди слонов. Каждый год около семидесяти тысяч или более таких предприятий вытесняются из бизнеса в результате падения конъюнктуры рынка или вторжения крупных конкурентов.

К классу лиц наемного труда относятся профессионалы и работники среднего звена управления, которых по уровню зарплаты, образованию и образу жизни можно отнести к представителям среднего класса и даже верхней части среднего класса. Кроме них там можно найти юрисконсультов, врачей, представителей индустрии развлечений и спорта и руководящий административный персонал, которые накопили достаточно богатства для того, чтобы жить на нетрудовые доходы — с вложенных денежных средств, перейдя, таким образом, в класс собственников.

Членом класса собственников становятся тогда, когда личный доход достигает очень значительных размеров и он образуется за счет труда других людей, работающих или на предприятии этого собственника, или в других компаниях, куда вложены финансовые средства. Тяжелый и упорный труд редко делает кого-то богатым. Секрет богатства заключается в том, чтобы заставить других упорно работать на себя. Это объясняет, почему рабочие и служащие, которые всю жизнь тянут лямку на предприятиях или в офисах, выходят на пенсию с небольшими накоплениями или совсем без них, в то время как владельцы акций этого бизнеса, не работая на этих предприятиях и даже никогда их не посещая, могут накапливать значительные состояния.

Богатство создается трудом тех, кто работает. Как заметил Адам Смит в 1776 году: «Только труд… является высшей и реальной мерой, с помощью которой можно оценить и сравнить ценность всех вещей, произведенных в разное время и в разном месте. Труд — реальная мера всех вещей. Это — их реальная цена, но цена в деньгах — это только номинальная цена»[3]. Именно труд превращает дерево в такие полезные потребительские товары, как бумага или мебель. Труд затрачивается на рубку леса, распил бревен, а также на производство изделий, их транспортировку, рекламу и продажу. Кроме того, труд необходим для изготовления оборудования, используемого в процессе производства и продажи изделий.

Зарплата работников составляет только часть стоимости, созданной их трудом. Неоплаченная часть труда присваивается владельцами предприятия. По некоторым данным, в настоящее время работник предприятия частного сектора только два часа из всего рабочего дня работает на себя (создает стоимость, которая выплачивается ему в виде зарплаты) и шесть или более часов работает на хозяина (создает стоимость, которая после вычета затрат присваивается хозяевами). Последняя часть стоимости представляет собой то, что К. Маркс называл «прибавочной стоимостью», и именно она является источником богатства хозяев предприятий. Сами капиталисты для обозначения этой части стоимости используют похожее понятие: «стоимость, добавленная в процессе производства». Например, в 1995 году, по оценке руководства корпорации General Motors, среднестатистический работник на автомобильном заводе создал стоимости на сумму $155 000, а получил за это в качестве зарплаты $38 000, или четвертую часть созданной им стоимости. Работники, нанятые корпорациями Intel или Exxon, получили только девятую часть стоимости, которую они создали. А в таких отраслях, как табачная и фармацевтическая, доля оплаты работников составила всего лишь двадцатую часть в созданной ими стоимости. В период между 1954 и 1994 годами средняя относительная величина добавленной стоимости (та часть, которая идет хозяевам) в США возросла со 162 до 425%, то есть норма эксплуатации в США намного превысила этот показатель в других западных промышленно развитых странах[4].

Сегодня труд наемных работников подвергается такой же эксплуатации, как когда-то и труд рабов или крепостных крестьян. Раб или крепостной крестьянин выполнял тяжелую работу за пропитание. (Джеймс Мэдисон вскоре после американской революции рассказывал своему гостю, что каждый его раб приносил ему за год $257, а расходы на содержание раба составляли от $12 до $13.) Издольщики, вынужденные отдавать от трети до половины урожая, также подвергались жестокой эксплуатации. Однако при капитализме часть стоимости труда, которую забирают у работников, не видна. Работникам просто выплачивают значительно меньше той стоимости, которую они создают. Единственная цель их найма на работу заключается в том, чтобы делать деньги на их труде. Если бы заработная плата выплачивалась за всю созданную наемным трудом стоимость (за вычетом расходов и затрат на модернизацию), тогда бы не возникала прибавочная стоимость, не было бы прибыли для хозяина и больших состояний для тех, кто не трудится.

Исполнительные директора и менеджеры компаний являются служащими и представляют интересы владельцев. Их задача — всемерно повышать производительность труда работников. Доход от владения компанией не включает заработной платы работников и даже оклады высших администраторов. Доход состоит из прибыли — то есть тех денег, которые присваивают не работая. Например, автор книги не имеет прибылей от ее издания. Он получает некий доход (авторский гонорар со странным названием «роялти») за свой труд написания книги. Аналогичным образом редакторы, корректоры, типографские работники и торговые служащие вкладывают свой труд, который увеличивает стоимость книги. Прибыль же идет тем, кто владеет издательством и кто ничего не добавляет к рыночной стоимости книги. Деньги, получаемые владельцами издательства, в налоговой отчетности соответственно называются «нетрудовой доход».

Корпорации часто называют «производителями», но на самом деле они ничего не производят. Они являются организационным устройством для эксплуатации труда и накопления капитала. Настоящие производители — это рабочие с мышцами, мозгами и талантами, производящие товары и услуги. Примат труда был провозглашен 140 лет назад президентом Авраамом Линкольном в послании к Конгрессу: «Труд — первичен и не зависит от капитала. Капитал является продуктом труда. Он не мог бы появиться, если бы до него не было труда. Труд создает капитал и заслуживает высокого уважения». Слова Линкольна остались без внимания. Господство денег над трудом остается основой экономической системы США.

Накопление и экспансия

Капиталисты любят говорить, что они запускают свои деньги в работу. Однако деньги, как таковые, не могут создавать нового богатства. На самом деле капиталисты имеют в виду, что они включают в работу абстрактный человеческий труд, платя рабочим зарплату меньше, чем та новая стоимость, которую они создают, и, таким образом, откачивая прибыль для себя. Вот так происходит «рост» денег. При капитализме капитал соединяется с живым трудом для того, чтобы превратиться в товары и услуги, которые принесут еще больше капитала[5]. Все капиталы Рокфеллеров сами по себе не смогли бы построить дома или машины или даже сделать зубочистку. Только человеческий труд может это сделать. Капитал сам по себе ничего не может произвести. Только труд производит вещи.

Главная цель капиталистической корпорации заключается не в производстве товаров и услуг, а в извлечении максимально возможной прибыли для инвестора. Стальной магнат Дэвид Родерик сказал однажды, что бизнес компании состоит не в производстве стали: «Мы занимаемся производством прибылей»[6]. Общественная польза продукта и его влияние на благосостояние общества и природную среду при капиталистическом производстве признаются только тогда, когда обеспечивается требуемый уровень прибыли. Непрерывная гонка за прибылью является следствием чего-то большего, чем простая алчность, хотя и ее более чем достаточно. Чтобы выжить при капитализме, предприятия должны постоянно расширять свою деятельность. Остановить рост — означает прийти в упадок не только относительный, но и абсолютный. Медленно растущая фирма менее способна осваивать новые рынки, удерживать позиции на старых, привлекать инвестиции и контролировать поставщиков. Поэтому даже крупнейшие корпорации вынуждены непрерывно предпринимать шаги для своего развития и расширения и поиска новых возможностей делать деньги.

Кто владеет Америкой?

Вопреки широко распространенному мифу, богатство в США не принадлежит многочисленному среднему классу: 10% самых богатых американских семей владеют 98% не облагаемых налогами государственных и местных облигаций промьпиленых предприятий, 94% активов коммерческих предприятий и 95% активов доверительных фондов; 1 процент самых богатых людей Америки владеют 60% всех акций и производственных фондов корпораций. Справедливости ради следует отметить, что акциями и облигациями владеют 40% американских семей, но почти у всех средняя стоимость такого пакета ценных бумаг менее $2000. Если принять во внимание долги и закладные по ипотечному кредитованию, то у 90% американских семей или очень мало чистых активов, или их нет совсем[7].

Самым крупным источником индивидуального богатства является институт наследования. Если вы не богаты, это значит, что у вас не хватило предусмотрительности обзавестись подходящими родителями. Исследования показывают, что истории о быстром и счастливом преуспевании бедной героини очень редки и составляют исключение. Большинство людей умирают в том же социальном классе, в котором и родились. Подавляющее большинство из 400 самых богатых людей из списка Forbes, добившихся успеха собственными силами, получили от кого-либо из членов семьи богатое наследство или серьезный начальный капитал[8].

Четко проявляется тенденция растущего экономического неравенства. В середине 1990-х годов прибыли американских корпораций более чем удвоились; доход от инвестиций рос в два-три раза быстрее, чем доход от работы. В период с 1980 по 1992 год активы 500 крупнейших корпораций США, сокративших за это же время свыше 5 миллионов рабочих мест, увеличились с $1,8 до $2,7 триллиона. Согласно данным газеты Wall Street Journal, «последующие годы принесли американским корпорациям наивысшие прибыли за послевоенный период[9]. За последние три десятилетия у 1% самых богатых американцев средний доход после уплаты всех налогов вырос на 115%, в то время как доходы 5% населения в нижней части этой шкалы снизились почти на 10%[10]. В исследовании доходов населения, проведенном Бюро переписи населения, говорится о «20% самых богатых», которые получают в 13 раз больше «20% самых бедных». Однако, для того чтобы оказаться в числе 20% самых богатых, необходимо иметь доход от $65 000 и выше. Фактически 20% самых богатых не настолько уж богаты, а всего лишь входят в верхнюю часть американского среднего класса.

Прослойка самых богатых включает лишь небольшую часть населения, составляющую 1% его общей численности. Эта прослойка контролирует подавляющую часть богатства нации, и она не в тринадцать, а в тысячи раз богаче 20% американцев, входящих в нижнюю часть шкалы распределения дохода граждан США[11]. Среди тех, кто изучает картину распределения доходов, по-видимому, лишь немногие по-настоящему осознают, насколько велики состояния богатых людей в Америке.

В конце XX столетия продажа дорогостоящих вещей — роскошных автомобилей и квартир, произведений искусства, антиквариата, драгоценных камней, яхт и частных самолетов — приобрела характер бума. Диспропорции в доходах и богатстве стали больше, чем в любой другой период времени за предыдущие шестьдесят лет. Выдающийся экономист П. Самуэльсон охарактеризовал такое положение следующим образом: «Если бы мы строили пирамиду доходов из детских кубиков и каждый новый слой кубиков отражал бы разницу в доходах в размере одной тысячи долларов, тогда вершина пирамиды оказалась бы на уровне Эйфелевой башни, но каждый из нас был бы от пола не выше одного ярда»[12].

Огромное богатство превращается в большую власть. Власть класса предпринимателей такова, что с ней не может сравниться власть ни одного другого класса в американском обществе. Гигантские корпорации определяют темпы технического развития, предоставляют источники средств к существованию, задают стандарты потребления и вкусы публики. Они решают, какой рынок труда использовать, а какой оставить, нередко обрекая целые территории и населенные пункты на прозябание. Они поглощают природные ресурсы, уничтожая леса и отравляя землю, воду и воздух. Они располагают огромными резервными капиталами и в то же время создают и сохраняют в острой нужде миллионы людей у себя в стране и за рубежом. И, как мы увидим в последующих главах, они имеют доминирующее влияние в высших правительственных инстанциях.

Концентрация корпораций

Нас учили, что хозяйство страны состоит из множества независимых производителей, которые конкурируют друг с другом за потребительский рынок. На самом деле небольшое число крупных корпораций контролирует подавляющую часть частного рынка. В настоящее время просматривается устойчивая тенденция к еще большей концентрации капитала, когда крупные компании поглощаются еще более крупными — особенно в таких отраслях, как нефтяная, автомобильная, фармацевтическая, телекоммуникационная, средствах массовой информации, издательском деле, страховом бизнесе, производстве оружия и банковском деле. При ослаблении государственного регулирования экономики активизируются процессы слияния и поглощения, снижения уровня прибыли, наблюдается бум на фондовой бирже. В течение первой половины 1998 года только в банковском секторе произошло почти 1500 слияний, крупнейшим из которых стало приобретение за $30 миллиардов банком Banc One Corp. банка First Chicago и покупка банком Nations Bank за $62,4 миллиарда контрольного пакета акций банка Bank of America. В 2000 году произошло слияние двух крупных банков — Chase Manhattan и J. P. Morgan — с образованием нового банка с капиталом в $35,2 миллиарда[13].

В пользу слияний приводят доводы о том, что они повышают конкурентоспособность. Но объединенные компании редко демонстрируют лучшие показатели. Многие миллиарды, потраченные на объединение, поглощают ресурсы, которые могли бы быть с большей пользой вложены в новые технологии и производство. Концентрация приносит выгоду крупным держателям акций, кредиторам и руководителям высшего ранга, которые после объединения уходят с мегаприбылями, в то время как потребители и рабочие остаются оплачивать расходы. Неоднократно корпорации обращались с пенсионными фондами своих работников как с частью своих активов. При слиянии корпораций или покупке пенсионный фонд переходит под контроль новой объединенной структуры. Поэтому работники больше никогда не видят ни цента из тех денег, которые они вносили в такой фонд на протяжении длительного времени[14].

Слияние корпораций ведет к увеличению задолженности. При объединении большой бизнес тратит около половины заработанных средств только на выплаты процентов банкам и другим кредиторам (и все это исключается из сумм, подлежащих налогообложению). Если корпорация хочет воспрепятствовать агрессивному поглощению со стороны корпоративных рейдеров, ей приходится тратить крупные суммы денег за выкуп контрольного пакета своих собственных акций. Если она пытается приобрести другую компанию, ей необходимы финансовые средства для покупки акций этой компании. В таких ситуациях при любом развитии событий собственных финансовых резервов редко бывает достаточно и компании вынуждены брать крупные займы у банков. Для выполнения долговых обязательств компания начинает сокращать зарплаты и другие выплаты, распродавать производственные подразделения, увольнять работников и внедрять потогонные системы труда. Именно после слияния Bank of America сократил штат своих работников на 31 тысячу человек. Иногда объединенная корпорация в поисках более дешевых трудовых ресурсов перемещает деятельность за границу. В последнее десятилетие базирующиеся в США транснациональные компании создали за границей 345 000 рабочих мест, одновременно сократив 783 000 рабочих мест в США[15].

В настоящее время в американской экономике доминирует небольшое число крупных диверсифицированных корпораций (промышленных конгломератов), контролируемых семействами Меллонов, Морганов, Дюпонов, Рокфеллеров и рядом других. Дюпоны контролируют десять корпораций с капитализацией в миллиарды долларов каждая, включая General Motors, Coca-Cola и United Brands, а также большое число компаний меньшего размера. Дюпоны создали попечительские фонды для дюжины американских университетов. Только в штате Делавэр они владеют примерно сорока поместьями и частными музеями и создали тридцать одно благотворительное учреждение, освобожденное от налогообложения. Дюпоны известны как крупнейшие жертвователи в фонд Республиканской партии на выборах Президента США, а также как инициаторы различных правых и антипрофсоюзных судебных процессов.

Другой могущественной финансовой империей является семейство Рокфеллеров, которое имеет деловые интересы почти в каждой отрасли экономики в каждом штате США и в каждой стране мира. Рокфеллеры контролируют пять из двенадцати крупнейших нефтяных компаний и четыре самых крупных банка в мире. В разное время они или их близкие партнеры занимали посты президента, вице-президента, государственного секретаря, министра торговли, министра обороны и другие посты в правительстве США, губернаторов нескольких штатов, а также ключевые позиции в Федеральной резервной системе, Центральном разведывательном управлении, Совете по международным отношениям, в Сенате и Палате представителей Конгресса США

Высших исполнительных директоров корпораций едва ли можно отнести к числу нейтральных технократов, целиком посвящающих себя общественному благосостоянию. Они относятся к классу крупных собственников и занимаются в первую очередь собственным обогащением. За последние пятнадцать лет оклады главных управляющих и генеральных директоров корпораций увеличились в среднем на 500%. За 1998 год руководитель корпорации Disney Майкл Эйснер положил в карман $575 миллионов, Миллард Дрекслер из корпорации Gap отнес домой $495 миллионов, Тимоти Кугл из Yahoo получил $476 миллионов, а Луис Герстнер из IBM — $336 миллионов. В том же году 500 крупнейших компаний США выдали поощрение своим высшим администраторам, продав им по гарантированной льготной цене акции на сумму $10,4 миллиарда. На вершине этой пирамиды находился владелец корпорации Microsoft Бил Гейтс, размер богатства которого снизился с $85 миллиардов до $63 миллиардов. Однако по данным 2000 года он все еще остается самым богатым человеком в США. Ричард Манро, один из исполнительных директоров корпорации, заметил по этому поводу: «По образу жизни менеджеров корпораций можно считать самыми привилегированными людьми в нашем обществе»[17]. При этом не следует забывать, что зарплата и бонусы высших исполнительных директоров корпораций составляют небольшую часть — обычно не более 3 — 4% — объема прибылей, выплачиваемых акционерам. Иными словами, среди сверхбогатых есть еще одна категория людей — они не работают и занимают еще более привилегированное положение, чем высшие исполнительные директора корпораций.

Монополии в сельском хозяйстве

В то время, когда агропромышленные фирмы[18], крупные банки и коммерческие корпорации держат под контролем подавляющую часть снабжения страны продовольствием и сельскохозяйственных угодий страны, мы рассматриваем фермеров в качестве одной из групп хотя и объединенных общими интересами, но отдельно от бизнеса. Примером может служить Р. Дж. Рейнольде, который наряду с его крупным холдингом, объединяющим производство сигарет, транспорт и добычу нефти, владеет еще и транснациональной агропромышленной фирмой Del Monte. На внутреннем американском и международном рынке зерна доминирует пять крупных корпораций. Всего 1% общего числа продовольственных корпораций держат под контролем 80% активов пищевой промышленности и близки к 90% объема получаемых прибылей[19]. В это же время независимые семейные фермерские хозяйства все больше обрастают долгами или полностью выталкиваются из бизнеса, поскольку цены, которые оптовые закупочные фирмы предлагают им за их скоропортящийся урожай, зачастую ниже расходов на сельскохозяйственные машины, семена и удобрения. Сегодня совокупный долг фермерских хозяйств во много раз превышает их чистый доход. Фермеру достается только 2 или 3% всей производимой продукции сельского хозяйства, а остальное забирают корпоративные оптовые торговцы. Из двух миллионов действующих семейных фермерских хозяйств (в 1940 году их было шесть миллионов), большая часть выживает за счет дополнительной работы, которую они находят за пределами своих фермерских хозяйств[20].

Вопреки широко распространенному мнению, крупные коммерческие агропромышленные хозяйства не отличаются более высокой производительностью по сравнению с мелкими фермами, особенно если принять во внимание действующие цены. Переход от мелких семейных ферм к агропромышленным фирмам привел к массовой бесхозяйственности. Семейные фермы расходуют меньше пестицидов и гербицидов, не прибегают к генным технологиям и заботятся об удалении и захоронении отходов и сохранении в чистоте фунтовых вод, которые они используют для потребления в хозяйстве и орошения земель.

Семейные фермы содержат скотину в более здоровых условиях, более экономны в расходовании горючего и сохранении верхнего слоя почвы, и, поскольку они поставляют свои продукты главным образом на местные рынки, у них ниже транспортные расходы.

С ростом корпоративного агробизнеса региональное самообеспечение регионов страны продовольствием фактически снизилось. Северо-восток Соединенных Штатов, например, стал импортировать из других районов более 70% продовольствия. На каждые два доллара, которые направляются в США на выращивание продовольственных продуктов, затрачивается еще один доллар на их транспортировку. Крупные агропромышленные фермы ориентируются на обширные посадки пропашных сельскохозяйственных культур и интенсивное применение искусственных удобрений, что ведет к выдуванию верхнего слоя почвы на миллионах акров сельскохозяйственных земель. Способность нации прокормить себя ставится под угрозу по мере роста эрозии и токсификации почвы за счет крупномасштабного промышленного производства сельскохозяйственной продукции биотехнологическими методами с расчетом на быстрое извлечение прибыли. Мы не говорим уже о вреде, которые наносится здоровью нации в результате употребления продуктов, произведенных с помощью таких технологий на основе широкого применения химических веществ[21]. Положение безземельных сельскохозяйственных рабочих на таких крупных коммерческих агропромышленных фирмах постоянно ухудшается. Применение пестицидов и неблагоприятные бытовые условия создают серьезную угрозу их здоровью. Их реальные зарплаты (с учетом инфляции) за последние двадцать лет снизились на 20 или более процентов[22].

Сокращение численности работников и снижение квалификационных требований на рабочих местах

В унисон с крупными корпорациям действуют и крупные агентства по найму работников. Следует признать, что многие действия корпораций направлены на то, чтобы ликвидировать рабочие места. Две сотни самых крупных корпораций производят более четверти мирового объема продукции, но при этом используют труд всего менее одной сотой процента (0,01%) населения земли. Как заметил один писатель: «Сегодня чем больше компания увольняет своих сотрудников, тем более любит ее Уолл-стрит и тем сильнее растет цена ее акций»[23].

Капиталист стремится поднять прибыльность путем сокращения численности работников (увольнения), ускорения ритма работы (заставляя работников при меньшем числе работать быстрее и напряженнее), снижения квалификации (изменения категории рабочего места на более низкую в целях понижения уровня полагающейся для него заработной платы) и широкого применения неполной загрузки работников (неполный рабочий день, неполная рабочая неделя) и привлечения подрядных работников (наем работников без выплат пособий, компенсаций за стаж и выслугу лет, а также непрерывную работу). Были ликвидированы сотни тысяч более высокооплачиваемых рабочих мест, и в то же время 80% новых низкооплачиваемых рабочих мест были созданы в розничной торговле, ресторанах, конторских офисах и временных службах. При последних сокращениях численности работников произошло также снижение числа менеджеров и администраторов, но в значительно меньшей мере, так что теперь относительно большая часть национального дохода идет администраторам за счет производственных рабочих[24].

Заработная плата как часть стоимости производства должна снижаться, а как источник потребительских расходов заработная плата должна повышаться. Снижая зарплаты, работодатели уменьшают покупательную способность того самого общества, которое покупает их продукты и товары, создавая тем самым постоянную тенденцию к перепроизводству и спаду конъюнктуры. Для крупных капиталистов экономический спад не означает непоправимой беды. При спаде более слабые конкуренты исчезают, профсоюзы теряют влияние и нередко разваливаются, забастовочное движение идет на убыль, появление дополнительного числа безработных помогает снижать заработную плату, а прибыли растут быстрее зарплат. Идею о том, что все американцы находятся в одной лодке и все вместе переживают и хорошие и плохие времена, можно отмести в сторону. Даже если экономика переживает спад, богатые становятся богаче, хватая кусок покрупнее. Так, во время спада деловой активности в 1992 году прибыли корпораций выросли до рекордного уровня, поскольку компании сумели выжать максимум отдачи из каждого работника при одновременном снижении зарплат и различных выплат[25].

Бывший министр финансов США Николас Брэди заметил однажды, что экономические спады «это не конец света» и «не бог весть какая беда». Разумеется, это не беда для Брэди, который весьма уютно пребывает со своим изрядным состоянием, а также для его состоятельных партнеров, которых радуют возможности приобрести обанкротившиеся холдинги по пониженным ценам[26]. Брэди и его друзья понимают, что удобство и благосостояние богатых требуют постоянного притока тех, кто под давлением нужды ухаживает за газонами загородных клубов, обслуживает банкетные ланчи, работает в шахтах, на заводах, на плантациях и в офисах, выполняя сотни неблагодарных, а иногда и вредных для здоровья обязанностей за весьма низкие зарплаты.

Богатство и бедность не только идут рядом, они находятся в тесных и активных взаимоотношениях. Богатство порождает бедность и рассчитывает на нее в дальнейшем процветании. Как хозяин и господин смогут жить привычным для себя образом без рабов и крепостных? Как праздный богач сможет обойтись без работающего бедняка? Кто будет привилегированным в отсутствие тех, кто лишен привилегий?

Прибыль — цена — инфляция

Инфляция — общая проблема современного капитализма. Она появляется, когда суммарное количество поступающих в экономику денег и кредита увеличивается быстрее объема произведенных товаров и услуг. При этом происходит непрерывный рост цен. Инфляция возникает также тогда, когда крупные компании достигают близкого к монопольному контроля над рынком и поднимают цены с целью увеличения своих прибылей. Даже умеренная инфляция в 3 — 4% в течение нескольких лет существенно снижает покупательную способность тех, кто получает зарплаты, и лиц с фиксированными доходами. Руководители корпораций утверждают, что инфляция происходит из-за выдвижения требований о повышении зарплаты. Обычно, однако, цены и прибыли росли быстрее зарплат. Более всего подвержены инфляции четыре главных составляющих: продовольственные товары, горючее, оплата жилья и медицинское обслуживание, которые вместе поглощают 70% среднего семейного дохода. Однако доля оплаты труда в этих четырех отраслях экономики неуклонно сокращается. Вину за круто взлетающие вверх расходы на оплату жилья в таких штатах, как Калифорния, нельзя возложить на строительных рабочих, страдающих от снижения зарплат. Рост цен на продукты питания не вызван находящимися в долгах семейными фермерами, доведенными до бедности сельскохозяйственными рабочими или низкооплачиваемыми служащими закусочных McDonald's. А в астрономическом росте расходов на медицинское обслуживание нельзя винить низкие зарплаты работников медико-санитарной помощи.

В большинстве отраслей промышленности та часть производственных расходов, которая идет на оплату работников, постоянно сокращается, в то время как расходы, идущие на выплаты высшим администраторам, акционерам и банкам в качестве процентов, возросли невероятно. Как сказал бывший министр труда Роберт Б. Рейч: «Зарплаты не вызывают инфляции»[27]. Спираль «зарплата — цены» — обычно спираль «прибыли — цены», и рабочие — скорее жертвы, чем причина инфляции. (Нельзя отрицать, что при понижении зарплаты бизнес нередко способен поддерживать более медленный темп инфляции, одновременно увеличивая свои прибыли.)

Поскольку финансовое могущество сосредоточивается у сокращающегося числа людей, появляется возможность манипулировать ценами. Вместо понижения цен во время падения продаж, крупные монопольные фирмы зачастую повышают их в целях компенсации своих потерь. То же происходит и в агробизнесе. Вне зависимости от того, низкий урожай или высокий, цены на продовольствие на уровне потребителя имеют тенденцию только к повышению. Цены подталкиваются вверх путем ограничения объемов производства, как это обычно и происходит, когда нефтяные картели создают искусственный дефицит моторного топлива и бензина, который после повышения цен каким-то образом исчезает.

Большие военные ассигнования «иногда оказываются чрезвычайно инфляционными федеральными расходами», признает газета Wall Street Journal. Гражданская война, Первая и Вторая мировые войны, война в Корее и во Вьетнаме повлекли за собой периоды инфляции. Даже в мирное время огромные ассигнования на военные нужды поглощают огромное количество рабочей силы и материальных ресурсов, а военное ведомство является крупнейшим потребителем горючего в Соединенных Штатах. Военные расходы создают рабочие места и повышают покупательную способность населения, однако они не производят потребительских товаров и услуг. В результате рост покупательной способности порождает рост цен, в особенности в том случае, когда ассигнования по военному бюджету частично производятся в порядке дефицитного финансирования, то есть правительственные расходы превышают объем налоговых поступлений в бюджет.

Рыночный спрос и личные потребности

Те, кто говорит, что частное производство может удовлетворить наши потребности, по-видимому, упускают из виду такой факт: у частного предприятия нет к ним интереса. Его функция заключается в извлечении максимально возможной прибыли. Людям нужна пища, но рынок ничего не предложит им до тех пор, пока их потребности не будут подкреплены покупательной способностью и не станут рыночным спросом. Один производитель продовольственных товаров на вопрос, что они делали в то время, когда некоторые люди в США голодали, ответил с откровенной прямотой: «Если бы мы увидели возможность прибыли, мы могли бы рассмотреть этот вопрос»[29].

Разницу между потребностями и спросом также наглядно демонстрирует и международный рынок. Пока вопрос об использовании ресурсов решает свободный рынок, а не потребности людей, бедные государства кормят богатых. Говядина, рыба и другие белковые продукты из Перу, Мексики, Панамы, Индии и других стран «третьего мира» поступают на прибыльные рынки США, а не используются для питания голодных детей в этих странах. Детям нужны продукты питания, но у них нет денег, поэтому нет платежеспособного спроса. Свободный рынок — это все, что угодно, только не «свободный» рынок. Деньги инвестируются только туда, где они могут принести новые деньги. При капитализме можно наблюдать избыток вещей и услуг, в которых нет реальной необходимости, для тех, у кого есть деньги, и дефицит жизненно важных товаров и услуг для тех, у кого нет денег. Магазины ломятся от непроданных товаров, в то время как миллионы людей живут в условиях острой нужды.

Ценность производства какой-либо продукции с точки зрения будущего всего человечества заключается в цели, которую ставит перед собой общество. Является ли такой целью разграбление земли, невзирая на экологические проблемы, промышленное производство для удовлетворения нескончаемых потребностей потребителей, выпуск низкопробных товаров, быстро идущих на выброс, потакание снобизму и мании приобретательства, принуждение рабочих к тяжелому труду при минимально возможной оплате, создание искусственного дефицита для повышения цен — и все это с целью извлечь еще больше прибыли для немногих? А может быть, производство продукции следует направить на удовлетворение в первую очередь существенных, общих для всех людей потребностей и лишь в последнюю очередь — на удовлетворение избыточных желаний. Может быть, производство следует вести с заботой о сохранении окружающей среды, здоровья и благосостояния человечества в целом? Способствует ли производство расширению возможностей повышения образования и роста культурного уровня? Капиталистическое производство ради прибыли оставляет мало возможностей для достижения этих целей.

Производительность — противоречивый Божий дар

Защитники капитализма утверждают, что эффективность производства или производительность труда в корпорациях является основой всеобщего процветания. Но эффективность производства нельзя рассматривать отдельно от последствий его воздействия на общество. Например, высокопроизводительные и высокорентабельные угледобывающие компании в районе Аппалачских гор занимались мошенническим вытеснением местных жителей с их земель, заставляли их работать в опасных условиях, разрушали экологию района путем открытой разработки месторождений и отказывались оплачивать расходы на общественные нужды.

Создается впечатление, что плоды эффективного производства корпораций не делятся честным образом. В период между 1973 и 1997 годами производительность труда рабочих (выпуск продукции за 1 час работы) возросла более чем на 20%, в то же время их реальная заработная плата (с учетом инфляции) снизилась на 22,6%.[30] Увеличение производительности труда, измеренное в отношении прироста валового внутреннего продукта (или ВВП — общая стоимость всех товаров и услуг за истекший год), не является надежным мерилом благосостояния общества. Такие важные нерыночные услуги, как домашняя работа, воспитание детей и уход за ними, в расчет не принимаются. Но в то же время принимаются в расчет многие отрицательные социальные явления. Так, например, криминальные преступления и аварии на дорогах вызывают рост расходов на страхование, больничное лечение и содержание полиции. Эти расходы только в незначительной степени добавляется к ВВП, но в действительности забирают у общества массы средств. То, что называют эффективностью производства, в количественном отношении может в результате приводить к ухудшению качества жизни.

Высказываются мнения, что накопление крупных состояний создает условия для экономического роста, поскольку только состоятельные люди могут предложить крупные суммы денежных средств, необходимые для долгосрочного финансирования новых предприятий. Однако во многих отраслях, например на железнодорожном и авиационном транспорте, в атомной энергетике, в разработках и производстве компьютеров, большая часть первоначального капитала выделяется правительством (то есть за счет средств налогоплательщика). Но одно дело доказывать, что крупномасштабное производство требует накопления капитала, и совсем другое — высказывать предположения, что источником накопленных средств должны быть кошельки богатых.

Крупные корпорации получают субсидии правительства на масштабные научно-исследовательские работы. И они передают большую часть новаторских исследований более мелким компаниям и индивидуальным предпринимателям. Перечень новаторских заслуг крупных нефтяных компаний Exxon и Shell на удивление непримечателен. Коснувшись в беседе темы производства бытовых электроприборов, вице-президент корпорации General Electric заметил: «Мне не известны оригинальные новые товары, будь то электробритва или электрогрелка, разработанные какой-либо крупной лабораторией или корпорацией… Крупные корпорации захватывают позиции, скупают то, что считают нужным, и поглощают мелких разработчиков новых конструкций»[31]. То же самое относится и к последним достижениям в отрасли программного обеспечения.

Защитники свободного рынка утверждают, что крупные производственные предприятия в современную эпоху абсолютно необходимы. Однако крупные размеры большого бизнеса в меньшей степени вызваны технологической необходимостью и в большей мере представляют собой следствие покупки и слияний ради увеличения прибыли. Например, одна и та же корпорация владеет холдингами в производстве, страховании, коммунальных службах, парках с аттракционами, электронных средствах массовой информации и издательском деле.

В хорошие времена капиталисты поют гимны чудесам системы свободного рынка. Но в плохие времена во всех бедах капитализма они обвиняют трудящихся.

Они говорят: «Рабочие должны научиться работать интенсивнее за меньшую оплату для того, чтобы сохранить конкурентоспособность в мировой экономике. Тогда бизнес не будет уходить на более дешевые рынки труда в страны «третьего мира». Но те рабочие, которые соглашаются на снижение заработной платы, в конце концов сталкиваются с тем, что их рабочие места все равно уходят за границу.

Одной из причин низкой производительности труда является технологическая отсталость. Не желая тратить деньги на модернизацию предприятий, крупные компании, ссылаясь на бедность массы людей, требуют финансирования из федерального бюджета для модернизации технологий — вероятно, для того, чтобы укрепить свои конкурентные позиции в борьбе с иностранными фирмами. Однако затем эти же компании создают огромные финансовые резервы для слияний и поглощений других компаний. Например, в 1981 году после сокращения двадцати тысяч рабочих мест, отказа модернизировать устаревающие предприятия и получения от правительства сотен миллионов долларов в виде субсидий, а также списания налоговой задолженности корпорация U. S. Steel затеяла покупку компании Marathon Oil за $6,2 миллиарда.

«Желательная» безработица

В период 1997 — 2000 годов инфляция снижалась, безработица была на самом низком уровне за несколько лет, в федеральном бюджете впервые за последние десятилетия образовался профицит, счета корпораций переполнялись прибылью, а показатели фондового рынка взлетели до небес. Этот период назвали «Процветанием эпохи Клинтона». Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что реальные зарплаты оказались ниже уровня 1973 года, потребительская задолженность и индивидуальные банкротства — на рекордной высоте, а разрыв между доходами самых богатых и остальным большинством общества — самым высоким по сравнению с любым периодом с 1920 года. «Приливная волна поднимает все яхты», — пошутил по этому поводу один остряк. Работников низкооплачиваемых категорий это процветание не коснулось. Им пришлось восстанавливать свой уровень доходов после резкого снижения заработков, от которого они страдали предыдущие два десятилетия. «Процветание эпохи Клинтона» оставило после себя 32,2 миллиона американцев, доходы которых оказались ниже прожиточного минимума, рекордное число людей, нуждающихся в поддержке продуктами питания со стороны благотворительных организаций[32].

Если человек в капиталистическом обществе не может найти работу, это считается его личной неудачей. Ни одной стране свободного рынка никогда не удавалось приблизиться к полной занятости. Скорее наоборот: считается, что безработица полезна для капитализма. Без резервной армии безработных, конкурирующих за рабочие места (что приводит к понижению заработной платы), прибыли корпораций сократились бы существенно. В последние годы официальные цифры безработицы сохраняются в интервале от 5 до 7%, что составило свыше девяти миллионов человек. Но эти цифры не включают приблизительно от четырех до пяти миллионов безработных, переставших искать работу. Эти люди исчерпали возможности получать пособия по безработице и были исключены из списков. Кроме того, к этой категории относятся миллионы частично безработных или работающих на условиях неполной занятости, они ищут рабочие места с полной занятостью. К этой категории относятся люди, вынужденные уйти на пенсию раньше установленного срока, те, кто поступил в Вооруженные силы и так и не смог найти работу (по этой причине эти люди считаются занятыми), выйдя в отставку. К этой категории относятся также лица, отбывающие тюремное наказание, которые не внесены в списки безработных в связи с тюремным заключением[33].

В период между 1965 и 1995 годами число частично занятых работников возросло с 12,6 до 27,8 миллиона человек. (Конечно, некоторые люди предпочитают частичную занятость по причине учебы или по семейным обстоятельствам. Но они не составляют большинства частично занятых работников.) Средний размер почасовой заработной платы частично занятых работников — на треть ниже почасовой зарплаты работников той же профессии, занятых полный рабочий день. Между 1975 и 1995 годами число работников, считавших целесообразным сохранить два рабочих места, возросло с 3,7 до 8 миллионов человек. К числу частично занятых относятся миллионы внештатных работников, нанятых по контракту, которые получают оплату по числу отработанных часов и без обещания постоянной занятости. Примерно пятая часть из них, что составляет более миллиона человек, вернулись к своим прежним работодателям и работают на прежних рабочих местах, но теперь — уже без медицинской страховки, оплачиваемого отпуска, без взносов в пенсионный фонд, без учета трудового стажа и без надежд на продвижение по службе. Статистика Министерства труда США показывает, что только 35% уволенных работников с полной занятостью удается вновь устроиться на работу с такой же или лучшей оплатой труда[34].

Некоторые утверждают, что имеется много свободных рабочих мест, а поэтому безработица является результатом простой лени некоторых людей. Но во время экономического кризиса число безработных подскакивает на полмиллиона человек или более. Является ли это результатом того, что людям внезапно надоела их работа и они предпочли лишиться дохода, жилищ, автомашин, медицинской страховки и пенсий? Когда появляется вакансия на достойную работу, в очередь за ней выстраивается огромное число «ленивых». Вот несколько примеров, относящихся к «периоду экономического подъема» 1995 — 1998 годов. На заводе фирмы John Deer в городе Оттумва, штат Айова, 4000 человек подали заявления на 53 рабочих места. В городе Элеанор, штат Западная Вирджиния, 27 500 человек подали заявления на 250 открывшихся вакансий на новом заводе фирмы Toyota. А в городе Нью-Йорк 4000 человек выстроились в очередь на 700 вакансий на сравнительно низкооплачиваемые рабочие места в отеле.

Прогресс технологии и автоматизация производства могут повысить производительность труда работников без увеличения числа рабочих мест. Например, корпорация Chrysler однажды объявила о вложении $225 миллионов в новую линию по производству грузовиков Dodge, при этом было создано всего лишь 70 новых рабочих мест. Корпорация Chrysler продолжала увольнять работников. Другой причиной сокращения сравнительно хорошо оплачиваемых рабочих мест является перевод производств за границу. Американские фирмы перемещаются на более дешевые рынки труда в страны «третьего мира», по-видимому, с целью поддержать конкурентоспособность в мировой экономике. Один высокопоставленный работник (Стенли Михелик) крупной компании (из Goodyear Rubber) заявил в этой связи буквально следующее: «Пока мы не доведем реальную заработную плату до уровня Бразилии и Южной Кореи, мы не можем превращать рост производительности труда в зарплаты и при этом оставаться конкурентоспособными»[35]. Другими словами, трудящиеся станут получать часть растущих прибылей только после того, как их зарплаты понизятся до уровня нищенских зарплат стран «третьего мира».

Нужда и лишения трудящихся в Америке

Мы часто слышим о том, что Соединенные Штаты Америки — страна, где доминирует средний класс. На самом деле американцы — рабочий класс. Источником их дохода является почасовая оплата, а труд имеет в основном ручной, неквалифицированный или полуквалифицированный характер. Даже среди конторских служащих подавляющее большинство относятся к неуправленческому персоналу и имеют низкую заработную плату[36]. По сравнению с тем, что было двадцать лет назад, трудящиеся США каждый год затрачивают на работу дополнительно 180 часов, что составляет более шести недель труда в год. Их принуждают к сверхурочной работе, сокращают число оплачиваемых выходных дней и отпусков, а также размеры дополнительных выплат, уменьшают продолжительность отпуска по болезни. Семьи представителей среднего класса все больше обременены долгами. Люди работают все более напряженно за относительно меньшую оплату для того, чтобы получить для себя и своих близких достаточный доход, необходимость в котором становится все острее при стагнирующих зарплатах, сокращении рабочих мест с достойной оплатой и дополнительных государственных выплат[37].

Так, в одном исследовании отмечалось, что за последние годы 70% участников опросов сообщают, что испытывают на работе чувство незащищенности, а 73% живут в условиях повышенного стресса. В исследовании Боба Герберта говорилось о том, что около ста миллионов постоянных жителей США обеспокоены нехваткой совокупного дохода для оплаты всех расходов[38]. Даже консервативный руководитель промышленного предприятия Мортимер Цукерман признал, что «в настоящее время содержание семьи из четырех человек обеспечивает зарплата только одного рабочего места из пяти, предлагаемых на рынке рабочей силы»[39].

По данным Бюро переписи населения, к концу XX столетия 12,7% населения США, или 34,4 миллиона человек, жили ниже уровня бедности. Эта цифра приуменьшает масштаб проблемы, так как она не учитывает многих работников и других бедных людей, не имеющих соответствующих документов и вследствие этого не вошедших в данные переписи. Почти в двух третях семей, живущих ниже официального уровня бедности, имеется лишь один работник с полной занятостью. Они работают за средства к существованию, а не за заработную плату в размере прожиточного минимума. В самый апогей «Эры процветания Клинтона» около 5,6 миллиона работников с полной занятостью жили в бедности[40]. Среди работающих бедняков по всей стране можно насчитать тысячи дворников, которые в 2000 году проводили согласованные акции борьбы за заработную плату в размере прожиточного минимума. В Лос-Анджелесе дворники добились 26%-го повышения оплаты труда, и все равно их годовая заработная плата в 2003 году составила $19 000, и это в районе, где плата за аренду квартиры зачастую значительно выше, чем общий доход этих работников[41]. За ними идут сельскохозяйственные рабочие, которые получают еще более скромную оплату. Они работают и живут в нищенских условиях, за ними — растущее число работников предприятий с поточными линиями, которые долгие часы работают за зарплату ниже минимального уровня, а также женщины-иммигранты — которые работают в качестве домашней прислуги в состоятельных семьях. Они работают от двенадцати до пятнадцати часов в смену по шесть дней в неделю и при оплате — всего два доллара в час[42].

В Соединенных Штатах Америки остается еще одна группа занятых численностью в 25 миллионов человек, которая хоть и живет выше официального уровня бедности, но находится в очень тяжелом финансовом положении. У них нет медицинского страхования, они зачастую не могут оплачивать счета за коммунальные услуги и содержать машины, бывает, что в течение нескольких дней у них нет средств даже на оплату продуктов питания[43]. И совсем не лень держит этих людей в таком плачевном состоянии, а низкая оплата труда, высокие цены, запредельная квартирная плата и непомерные налоги.

По данным Бюро переписи населения США в 2000 году официальный уровень бедности для семьи из четырех человек составлял $17 500. Этот уровень регулярно пересматривается и публикуется в Индексе потребительских цен с целью учета инфляции. Однако для людей со скромными доходами растущая часть их денежных поступлений в семейный бюджет идет на оплату основных жизненных потребностей — квартирной платы, продуктов питания, топлива и медицинских услуг. Стоимость оплаты этих потребностей росла значительно быстрее общего индекса цен. Однако Бюро переписи населения не учитывает этого и, таким образом, значительно недооценивает число бедных в стране[44].

Американцев всегда учили, что они — самый богатый и процветающий народ в мире. В действительности из двадцати крупных промышленно развитых стран Соединенные Штаты Америки занимают пятнадцатое место по средней продолжительности жизни, имеют самую высокую долю бедных в составе населения, самую высокую детскую смертность, самую высокую смертность молодежи от несчастных случаев, в результате самоубийств и других видов насилия[45].

За многие вещи в Америке бедные платят больше: 30% — за покупку в кредит подержанного автомобиля; непомерную плату за жилье в аварийных и опасных для проживания домах, хозяева которых отказываются их ремонтировать; за продажи в рассрочку, которые приходится оплачивать в размере от 200 до 300% стоимости. Нерегламентированные и чрезвычайно прибыльные мелкие банки и компании по оплате чеков наличными деньгами ежегодно получают миллиарды долларов, обкладывая людей с низкими доходами комиссионными сборами, доходящими до 10% за инкассацию чеков государственных пособий, а также чеков системы социального страхования. Такие заведения выдают краткосрочные ссуды людям, которые испытывают нехватку денег в периоды между выплатами пособий. Этот «бизнес» в 2000 году принес $2 миллиарда. При пересчете на годовой период платы по таким ссудам могут доходить до 500% и выше. Многие из таких ростовщических заведений принадлежат или финансируются крупными банками и корпорациями, включая банки Chase Manhattan, NationsBank, Ford и American Express. Расширение этих учреждений поддерживалось ростом числа семей, утративших банковские счета, и увеличением численности населения с низкими доходами[46].

В особенно тяжелом положении находятся афроамериканцы и латиноамериканцы, которых непропорционально много на низкооплачиваемых рабочих местах. Они являются жертвами безработицы и бедности в два раза более высокого уровня по сравнению с белой частью населения страны[47]. Несмотря на разговоры о правовой защите интересов исторически ущемленных групп и определенный протекционизм в отношении лиц с небелым цветом кожи, цветные граждане Америки на самом деле продолжают страдать от расовой дискриминации при поисках работы и в других областях жизни. В одном исследовании было показано, что, когда белые и афроамериканцы, специально подобранные по одинаковому уровню квалификации, обращаются в поисках трудоустройства на одно и то же рабочее место, у белого в три раза больше шансов получить работу и меньше вероятности натолкнуться на противодействие и пренебрежительное отношение[48]. Представители этнических меньшинств, вне зависимости от размера получаемого ими дохода, в три раза чаще получают отказ, чем белые, например, при обращении за ипотечным кредитом[49]. Имеют место проявления неофициального положительного отношения к защите интересов исторически ущемленных групп, однако это заметно только со стороны белых американцев, принадлежащих к среднему и высшему классам общества.

Среди тех, кто подвергается чрезмерной эксплуатации, много женщин. Из более 58 миллионов работающих женщин их непропорционально большое число занято на секретарской работе и в сфере обслуживания. В середине 1960-х годов на каждый доллар, заработанный мужчинами, приходилось 69 центов заработка женщин. После тридцати лет борьбы и тяжелой работы женщины в настоящее время зарабатывают 76 центов на каждый доллар, полученный мужчинами. При таком соотношении женщинам потребуется еще сто лет жертв и борьбы для достижения равенства в оплате труда с мужчинами. Хотя в настоящее время в Америке работают 20 миллионов матерей, 44% одиноких матерей живут ниже уровня бедности. Двое из трех американцев, живущих в бедности, — женщины[50].

Человеческая цена экономической несправедливости

В 2000 году 13 миллионов американских детей жили в условиях бедности, что превышает уровень двадцатилетней давности. Выборные официальные лица и защитники прав детей по всей стране приводили в качестве основных факторов распространенности детской бедности низкие зарплаты и высокую стоимость жизни. Дети, живущие в бедности, скорее всего, рождаются с низким весом, умирают в младенческом или раннем детском возрасте, приобретают серьезные заболевания, в том числе и связанные с недостаточным питанием. Весьма вероятно, что они будут испытывать голод, страдать от неизлечимых заболеваний, загрязненности окружающей среды, станут жертвами насилия со стороны членов своей семьи и соседей и будут иметь замедленную реакцию и задержки в умственном и психическом развитии[51]. В отчете главного врача Министерства здравоохранения и социальных служб говорится о том, что бедные молодые люди и люди старших возрастов страдают от «повседневного неблагоприятного воздействия на ротовую полость вредных веществ, содержащихся в окружающей среде», что проявляется с простого разрушения зубов до рака ротовой полости по причине общей слабости здоровья бедных людей и отсутствия возможностей платить за стоматологическое обслуживание и зубоврачебную страховку[52].

К концу 1990-х годов, в период самого долгого в истории США экономического подъема, почти каждая десятая американская семья (около 30 миллионов человек и до 25 миллионов человек в 1985 году) сообщала о том, что в течение некоторой части месяца не располагала достаточными средствами на питание. Пункты продовольственной помощи и столовые для нуждающихся пользовались спросом более чем когда-либо. 1Ълод или близкая к голоду ситуация были наиболее острыми в таких штатах, как: Нью-Мексико, Миссисипи, Техас, Аризона и Луизиана, и именно в таком порядке. Значительно менее острая ситуация была в штатах Северная Дакота, Массачусетс, Южная Дакота, Делавэр и Миннесота. Сотрудники организаций по борьбе с голодом отмечали, что значительное число семей, особенно одинокие работающие матери, выстраивались в очередь за стандартными наборами продуктов питания с целью получить прибавки к своим недостаточным заработкам[53].

В крупных городах и провинциальных городках нуждающиеся ищут съестное в контейнерах для пищевых отходов и на свалках. Как отметил обозреватель одной газеты: «Если президент в ходе своего визита в Китай был очевидцем того, как китайские крестьяне собирали остатки пищи из контейнера для пищевых отходов, он почти наверняка должен был бы воспринять это как свидетельство того, что коммунизм как следует не работает. А о чем надо думать, когда такое происходит в успешной капиталистической Америке?»[54]

Один из пяти взрослых жителей США функционально неграмотен, включая большинство одиноких матерей. Один из четырех американцев находится в неблагоприятных жилищных условиях — без канализации и отопления. Оплата жилья — самый крупный расход для семей с низкими доходами, эти расходы поглощают от 60 до 70% доходов. Из-за спекуляций недвижимостью, возрождения исторической центральной части (джентрификации)[55] городов, скупки квартир, безработицы, низких зарплат и отсутствия регулирования квартирной и арендной платы людей со скромными доходами выдавливают с рынка жилья в значительно большей степени, чем раньше. За последние двадцать лет исчезли более двух миллионов доступных по цене единиц жилья[56], что вынуждает растущее число семей сокращать размеры занимаемой жилой площади и испытывать трудности и напряжение в семейных отношениях[57].

Оценки числа бездомных колеблются от одного до трех миллионов человек, из которых почти треть составляют семьи с детьми. Жизнь бездомного означает голод, антисанитарные условия, лишения, одиночество, психическую депрессию и неожиданные болезни. В ходе одного из исследований выяснилось, что многие люди, проживающие в приютах или временных уличных сооружениях для бездомных, имели работу на условиях полной занятости. Однако при слишком высокой квартплате и чрезмерно низкой заработной плате они не могли позволить себе приобрести или снять нормальное жилье[58]. Даже среди тех, кто имеет жилье, есть миллионы людей, кого от улицы отделяет только одна зарплата.

Несмотря на широко распространенное мнение о состоятельности пожилых людей, почти половину тех, кто живет в бедности, составляют лица старше 65 лет. Пять миллионов среди них регулярно испытывают угрозу голода и не имеют достаточного количества продуктов питания. Несмотря на наличие правительственной программы медицинского страхования Mecicare, пожилым людям приходится нести за свой счет самые высокие расходы на медицинское обслуживание. Миллионы людей обнаруживают, что социальное обеспечение, пенсий и накоплений явно недостаточно. Почти половина всех людей пожилого возраста вернулись на работу или ищут ее[59].

Для тех, кто никогда не испытывал серьезной материальной нужды, трудно представить себе страдания и социальную деградацию, к которым она может привести. Исследования показывают, что снижение доходов и даже скромное увеличение общего уровня безработицы приводят к ощутимому возрастанию числа заболеваний, эмоциональных расстройств, злоупотреблений алкоголем и наркотиками, самоубийств, преступности и ранней смерти[60].

Свыше 30% американцев испытывали какую-либо форму психического расстройства, в том числе тяжелую форму депрессии. Десятки миллионов употребляют алкоголь, курят или принимают наркотики. Миллионы злоупотребляют такими медицинскими препаратами, как амфетамины и барбитураты. Доктора торгуют наркотиками, наркобизнес поставляет наркотики. Прибыли здесь — гигантские[61].

Каждый год в среднем 30 000 американцев сводят счеты с жизнью. Еще около 17 000 человек становятся жертвами убийств. С 1958 года число молодых людей, совершающих самоубийства, утроилось[62]. Миллионы женщин в США подвергаются избиениям со стороны мужчин; почти пять миллионов из них каждый год получают тяжелые телесные повреждения[63]. Свыше двух миллионов детей ежегодно — в основном (но не исключительно) из семей с низкими доходами — подвергаются избиениям, жестокому обращению, их оставляют родители, — так или иначе они лишаются заботы и опеки со стороны взрослых[64]. Многие пожилые люди также подвергаются жестокому обращению, случаи которого, как и в ситуации с детьми, драматически множатся по мере ухудшения экономических условий.

В общем, история большого богатства Соединенных Штатов Америки имеет и мрачную сторону. Свободный рынок очень хорош для победителей. Он предлагает им все награды, которые только можно купить за деньги. Но он чрезвычайно суров с миллионами остальных. Недостаточно разоблачать неравноправие, существующее между богатыми и большинством населения; необходимо понимать связь между ними. Капиталистическая система расхищает природные ресурсы страны. Она эксплуатирует и недостаточно оплачивает наш труд, порождает лишения и отчаянную социальную нужду, служит меньшинству, что дорого обходится большинству.

Если мы любим свою страну, тогда мы должны также заботиться о ее народе и не допускать того, чтобы его превращали в жертву. Сведения, изложенные в этой главе, являются обвинением не Соединенным Штатам Америки, а свободной от каких-либо ограничений рыночной системе, которая приносит в жертву народ нашей страны.