Демонолога вызывали? Том 2

Глава 11

— 11 —

В кабинете Сергея Вениаминовича Покровского было заседание. Внутри сидели с добрый десяток человек за длинным столом и негромко перешептывались друг с другом.

Сам Сергей Вениаминович длительное время обдумывал полученную ранее информацию. С одной стороны он доверял Митасову после увиденного, но с другой стороны… откуда он мог это все знать?

Он терзался этим вопросом несколько суток, пока не принял окончательное решение: Донни Кесслер должен сесть.

— Господа, — начал Покровский, — мы собрались здесь обсудить одну немаловажную вещь. Все вы знаете такого человека, как Донован Лютер Кесслер.

По столу снова пробежал шепоток. А сам Сергей Вениаминович был уверен, что сидящие за столом не просто знают обозначенного ранее человека, а еще и либо имеют на него зуб, либо об него же этот самый зуб сломали.

Конечно, вполне вероятно, что Кесслер имел среди органов и своих людей, кто абсолютно радушно делился за звонкую монету с ним информацией. Но среди тех, кто сидел за этим столом таковых не было. Просто потому, что каждый из присутствующих контактировал с Донованом при самых неприятных обстоятельствах.

— Вседозволенность. Безнаказанность. Рейдерский захват. Документальные махинации.

— И ничего не доказано! — выкрикнул кто-то один из сидевших за столом и тут же грохнул кулаком, что аж стаканы с водой задрожали. — Прошу прощения. Был взбудоражен.

Покровский посмотрел на него сурово, но кивнул, мол, ничего страшного, все понимаем.

— Но с недавних пор у меня появилась информация, которая позволит нам однозначно наведаться к Доновану Кесслеру в имение и наконец-то взять его за задницу.

— Да! — громыхнули в унисон голоса.

— Порвем его!

— Наконец-то прижмем этого клопа к ногтю!

— Гусары, молчать! — сказал Покровский, от чего в кабинете повисла тишина, которую перебивали только негромким шепотом. — Для того, чтобы это сделать — нам понадобится время и люди. Пока что я нахожусь на этапе официального разрешения на обыск, которое мне должен выдать вышестоящий орган на основании представленных улик.

— А каких улик? — поинтересовался длинноносый щуплый офицер.

— А это не вашего ума дело, Сан Саныч. Любопытство кошку сгубило, знаете ли. Суть заключается вся в том, что завтра это решение будет у меня. И я вам обещаю, оно будет в нашу пользу.

Демоническая энергия влияет на все живое. Они есть везде, даже в нашем мире, но ее количество настолько мало, что даже если ее всю собрать и сконцентрировать — этой энергии хватит лишь на заклятие средней силы.

Но мы побывали прямо в аду, где этой энергии такое количество, что она буквально влияет на человека самым агрессивным образом. Подтверждением моих догадок изначально служило то, как изменялась Аида. Как у нее вытянулись рога, удлинились когти и зубы. Она скорее напоминала демона, чем человека.

Когда мы вернулись домой — она стала такой, как раньше. Человеческая бледная кожа и небольшие рога, как знак отличия от остальных.

Иль и Рамон не менялись никак, как не изменился Вел или братья Бодески. Однако эта демоническая энергия пропитала их настолько, что засела у них прямо в районе солнечного сплетения, создав там небольшой резерувар.

Вполне вероятно, что через пару дней они свалятся с температурой и я очень надеюсь, что это дело не усугубится. Потому что даже не все демонологи выживали после подписания контракта. Таких случаев были доли процента, но случались.

А здесь… агрессивная среда, прямая трансформация их тела и энергетических каналов.

Мы ехали за каретой скорой помощи, и все это время Альф держал свою лапу приложенной к моей шее и делился демоническим зрением. А я изучал «души» своих товарищей. И как прямо по центру их тел, тлели маленькие угольки, что могли по щелчку пальца превратиться в чертов пожар.

Странные чувства переполняли меня. Тревога? Ответственность? Я не знаю. Но я четко понимал, что эти люди должны остаться в живых. Как и братья Бодески. Но даже при этих колебаниях эмоций я твердо понимал только одно — я помогу им любой ценой. Даже если придется выдирать из лап смерти.

Мы свернули на парковку у больницы. В окно с пассажирского места я увидел как Анну Штейн вытянули на носилках через задние двери и быстро понесли прямиком в заведение. Высокое здание из белого кирпича.

Главная площадка была покрыта навесом в виде арки, над которой высилась чаша, которую обвивала змея. Складывалось ощущение, что мы приехали не в лечебницу, а в какой-нибудь институт здравоохранения или что-то подобное.

Мы вышли из машины и направились ко главному входу. К моему удивлению, здесь не стояли охранники, вооруженные до зубов, нас никто не проверял на наличие оружия и даже не спрашивали кто мы, куда собрались и зачем сюда пришли. Просто вошли внутрь, как к себе домой.

В лечебнице ожидаемо пахло пенициллином и хлоркой. Картина этого мира для меня с каждым днем оставалась загадкой, поскольку тот подземный комплекс, в котором я очнулся после битвы с демоном разительно отличался от общего окружения. И внутренняя отделка лечебницы напомнила мне об этом.

Серые улочки, разбитые дороги, нищие горожане разных сортов: бедняки, обнищавшие дворяне и высокие аристо, которые всех остальных даже не считали за людей.

Это не значило, что они все были таковыми, но что-то подсказывало, что большинство так точно.

— Присядьте пока на стулья, — предложил я Рамону и Илю, а сам подошел к стойке ресепшен, что перекликалась визуальна со стойкой из моего мира.

Встретила меня полненькая женщина средних лет. Средних потому, что я не мог однозначно сказать сколько ей было. Между пятнадцатью и сорока. Очень моложавое лицо, но при этом виднелись морщины у носогубных складок, на уголках губ и слегка дряблая кожа на нее.

А еще синяки и мешки под глазами, словно она не спала десять тысяч лет.

Она была одета в форму салатового оттенка, а на голове был колпак.

— Добрый день, — сказал я. — К вам только что поступила женщина в тяжелом состоянии, ее зовут Анна Штейн. Подскажите, в какую ее отправили палату?

Женщина не стала хамить. Я удивился. Обычно все, с кем я сталкивался в своем мире на ресепшен начинали орать чуть ли не с самого порога.

Начнем с того, что обычно на меня смотрели как на дерьмо еще с нескольких метров, тяжело вздыхали, а затем на любой заданный вопрос следовал ответ: «вы что, не видите? Я занята. Или вы считаете, что я тут без дела сижу?»

Но нет. Обошлось.

Она перебрала бумаги, лежавшие на столе, после чего, судя по всему, нашла нужную и быстро забегала глазами по исписанному кривым почерком листу. Длилось это с пять ударов сердца, пока она не опустила планшет и не посмотрела на меня своими серыми уставшими глазами.

— Нужно подождать, сказала она.

Я опустил глаза и взглянул на ее бейдж. Он гласил:

Дорси.

Старшая медсестра.

— Сколько?

— Наверное, с полчаса-час. Из того что я вижу — сильное истощение и пневмония. Ее нужно провести через манипуляционную, взять анализы и вот это все. Вы ей кем приходитесь?

Я ответил не задумываясь:

— Сосед. Крудо Штейн сообщил мне, что его маме плохо, я зашел проведать и увидел ее вот в таком состоянии.

Дорси пожала плечами.

— Так случается, господин…

— Митасов.

Ее брови вздернулись, но лицо осталось неподвижным.

— В общем, — она указала рукой на стулья, где сидели Иль и Рамон, — если вас интересует состояние вашей соседки, предлагаю просто сесть и подождать. Через время у нас на руках будут первые результаты анализов, по которым и можно будет делать выводы.

Я благодарственно кивнул и отошел к стене со стульями.

— Ну что там? — спросил Рамон.

— Ожидаемо — ничего. Еще не успели ничего сделать.

— Андрей Саныч, — тихо шепнул Иль. — Так, а чевой там было-то?

Я подманил его пальцем к себе. Иль заговорщицки наклонился ниже, за что я тут же стукнул средним и указательным пальцем аккурат повыше лба.

— Я же сказал, многие неподготовленные от увиденного в ближайший дурдом уезжали. Ты у меня уже подготовленный?

Иль потер ушибленное место, как ребенок.

— Не знаю…

— Ну вот как расскажу все дома — тогда и будешь задавать вопросы что как и куда. Наберись терпения, — и чуть было не бяркнул: «а то демонологом тебе точно не стать».

Альф, как кот, шатался по лечебнице. Там постоял, там полетал, потолок изучил, на медсестер позаглядывал.

— Ты куда пиявку дел? — мысленно спросил я у него.

Бесенок с важным видом прошагал через коридор, уворачиваясь от чужих ног и, подойдя ко мне, запрыгнул на колени.

— Съел, — заявил он важно.

— Не тошнит? — съязвил я.

— А должно? — ловко парировал он. — Меня если и тошнит, Каммерер, то только от того, как ты иногда ко мне относишься, а в целом я всеяден.

— Не боишься, что он к тебе изнутри присосется и так и будешь кормить по итогу не себя, а его?

Альф махнул лапой.

— Вот умный ты парень, Марк, лучший из всех демонологов, а сколько живу с тобой, все больше делаю выводы, что обучили вас не минимуму, а даже меньше того, что есть на самом деле.

Я этого никогда не отрицал. В моем мире мы только-только стали овладевать силами в полной мере и выстраивать структуру. Академия была лишь первый кирпичом в строящемся фундаменте борьбы с силами ада. Но… не повезло. Башня рухнула раньше, чем успела быть возведенной.

Теперь мне только и оставалось, что не дать повториться этой проблеме здесь. Хотя проблемы так и сыпались одна за другой. А разломы появлялись или уже были здесь задолго до меня. Как тот в пещере с селитрой или в моем поместье в подвале.

— И что же ты хотел этим сказать?

Он забрался мне на голову, после чего разлегся на макушке горячим пузом и свесил лапы.

— Вот ты не задумывался, почему Рафаил тогда сказал тебе «не надо меня жрать»?

— Нет, — сказал я. — Вернее не предал значения.

— И не предал, когда твоя синеволосая подруга угрожала меня съесть и что от меня ничего не останется?

Я покопался в памяти, вспоминая о чем речь и выдернул тот день, когда мы нашли гримуар и Альф допек Аиду своими воплями и попытками выхватить книгу.

— Так. И?

Альф вздохнул.

— Открою тебе огромную тайну, Каммерер. Когда демон поедает демона — он убивает его. Не так, как вы, демонологи или ваши белоголовые друзья с того мира, как их там…

— Экзорцисты.

— Да-да, анчихристы эти ваши. Все это нам, демонам, вдоль одного места. Мы умираем здесь и перерождаемся в аду. Да, возможно потеряем память и все начнется с самого начала, но будем жить. Хотя чтобы убить нашу память — надо постараться.

— Ты хочешь сказать, что, когда демон поедает демона — он убивает его навсегда? Он больше никогда не переродится? Не воскреснет?

— Именно! И ты, мой дорогой друг, занимаешься примерно тем же, когда выкачиваешь энергию из моих соплеменников, только по-своему. У нас все просто — сунул в рот, сожрал и переварил энергию. Тело вторично. Но ты… ты научился делать то, что становится грозным оружием при правильном применении. И Демон Тьмы сохранил свою память и кое-какую форму только потому, что он Древнейший. Один из Предтечей. Хотя, откровенно говоря, он очень сдулся с тех времен, каким я его помню.

Это давало много пищи для размышлений. Теперь мне стало понятно, почему Рафаил так трясся, почему Демон Тьмы очень не хотел сближаться. Не только потому, что ближний бой его слабая сторона, но еще и знание, что с ним могут сделать «вот так».

— Ясно.

— Нет, пасмурно, Каммерер, — шлепал он меня хвостом по затылку. — Так что этот сосунок больше никому не навредит.

И встало на свои места, почему я тогда смог вытянуть энергию из погибшего демона. Его сущность не успела уйти обратно в ад и переродиться. А значит я убил его окончательно, и он больше никогда не сможет воскреснуть. А значит не вторгнется в этот мир и не навредит людям.

Понятно, что это капля в море, но тем лучше.

Полчаса пробежали довольно быстро за всей этим разговором с бесенком и за размышлениями. Рамон за это время успел задремать, а Иль бесконечно курил на входе.

Дорси сама подошла ко мне, когда ей передали копии результатов.

— С вашей соседкой все будет в порядке. Двустороннее воспаление, но это поправимо. Главное, что у нее теперь есть оплаченное лечение, за ней присматривают и все в таком духе. Не переживайте. Можете ехать домой.

Это хорошие новости.

— Может нужно что-то докупить? Витамины, антибиотики?

Она подняла руки и отрицательно покачала головой.

— У нас все есть. Слава богу восемнадцатый век на дворе, а лекарство от пневмонии придумали давно и с каждым годом только улучшают. Однажды мы достигнем такого уровня медицины, что все люди будут жить спокойно и не знать слова «болезни».

«Ага, — думал я, — а также сможете победить онкологию, СПИД, старение. Сможете пересаживать мозг, сохранять память и все в таком духе. Слышал об этом неоднократно и даже были какие-то успехи, а потом — бац и все».

— Будем надеяться, что так оно и будет, — ответил я ей и улыбнулся. — Когда я смогу ее навестить?

— Через пару дней. У нее сильное истощение. Пока что ей нужен сон и покой, — она осеклась. — У нее есть дети?

— Да.

— Тогда я обязана сообщить об этом в органы опеки… — она развернулась и двинулась к ресепшен.

— Не стоит, — я встал со своего места, от чего Альф нелепо соскользнул с макушки и как полумертвая жаба шмякнулся на пол, а Рамон всхрапнул и открыл глаза. — Я позабочусь о них. Могу продиктовать свой адрес, если кто-то надумает приехать и проверить в каких условиях они находятся.

Дорси усмехнулась.

— Не стоит. Мне проще будет назвать людей по пальцам в этом городе, которые НЕ знают, где находится имение Митасовых.

На обратном пути мы заехали к соседке Крудо, бабке Эльжбете. Она как раз молилась у алтаря в своем ветхом домике. Благо, что детей к этому чудесному занятию не приурочила. Они спокойно сидели в соседней комнате, укутанные в толстое ватное одеяло. Судя по довольным и сонным лицам — накормленные от пуза. Вот за это бабульке спасибо.

Рамон и Иль взяли дремлющих девочек на руки и унесли в машину. Я же с Крудо попрощался с Эльжбетой. Бабка очень быстро спровадила нас и отправилась обратно к алтарю. Видимо с детьми ей возиться было не столь интересно, а значит, поэтому, и накормила их да убаюкала, чтоб не мешали.

В поместье ехали спокойно. Иль и Рамон держали девчонок на руках, чтобы уменьшить тряску. Забавное, все же, зрелище. Два здоровенных дядьки укачивают девчат. И лица у них при этом были такие умиротворенные. Словно нашли то, что давно искали. Идиллия.

На этом моменте меня прошибла мысль, что, возможно, они все этого и хотели. Мирной жизни. Полноценной семьи. Да не было ни возможности, ни места. Но об этом мы еще позаботимся.

— Как мама? — спросил Крудо, сидевший рядом на пассажирском.

— Она у тебя сильная. Поправится.

Крудо поерзал на кресле. Мой ответ ему явно не нравился, но спрашивать он дальше не решался. Я вздохнул.

— Врачи сказали, что сильное истощение и воспаление легких, если тебе это о чем-то говорит. Кашляла она так сильно как раз поэтому. А ситуация ухудшалась, так как не было должного лечения. Теперь все встанет на свои места. Мы об этом позаботились.

— Крудо понимает что вы говорите.

— Да?

— Мама Крудо была лекарем.

Эта фраза повергла меня немного в тотальное удивление. Никогда в жизни бы не сказал, что эта женщина что-то смыслила в лечении. С другой стороны… может и смыслила, да только ничего не помогло бы ей, если бы эта присоска сидела на ней и дальше.

— Вот как.

— Да. Крудо не самый умный, но мама рассказывала Крудо, почему она болеет. И она говорила, что это огонь внутри сжигает ее легкие.

Достаточно меткое сравнение для такого ребенка, как ее сын. Значит действительно что-то знала.

— Верно, — подтвердил я.

— А еще мама Крудо говорила, что она сможет сама справится, но… но… — он всхлипнул и умолк. Я похлопал пацана по плечу.

— Все позади. Теперь ей будет лучше. Приедем к ней через пару дней, эскулапы сказали, что можно будет.

— Правда? — он взглянул на меня глазами полными надежды, как у щенка.

— Правда.

Он помолчал какое-то время.

— Спасибо.

Я потрепал его по макушке, как младшего брата, которого у меня никогда не было.

— Скажи мне, Крудо, — попытался я перевести тему. — Почему ты говорил о себе в третьем лице?

— Крудо так нравится.

— Но ведь это неправильно?

Он улыбнулся и я прям по губам видел, что он хотел сказать, но вовремя остановился.

— Крудо все равно.

Поместье не спало. Нас ждали, как гонцов во время нашествия варваров с ответом на вопрос будет ли подкрепление.

Мы передали девочек женщинам и разбрелись по комнатам. Крудо я отправил спать на диван в соседней комнате, а сам зашел к себе и сел за стол и обмакнул перо.

У меня еще были дела.