Десант в безвестность: Документальная повесть

г. Кемь 12 августа 1942 г., 10 час

Командующий 26-й армией генерал-майор Никишин созвал на совещание всех командиров, начальников штабов дивизий и бригад, чтобы ознакомить их с новыми директивами Генштаба и одновременно довести план дальнейших действий подчиненных армии частей в сложившихся условиях окопной войны.

Подполковник Солдатов вместе со своим начальником штаба майором Сергеевым тоже прибыл в штаб армии, который располагался в Кеми. Комбриг решился на этот раз во что бы то ни стало добиться приема у командующего армией и изложить свои мысли по поводу бездействия бригады.

Открыл совещание сам командарм. Сначала он зачитал директивы Генерального штаба, затем приказы командования Карельского фронта и Верховного Главнокомандующего.

— Товарищи командиры, я прошу вас еще раз особо обратить внимание на два последних приказа товарища Сталина — это приказ № 227 «Ни шагу назад!» и приказ от 1 мая, — Никишин помолчал, оглядывая присутствующих, затем продолжил. — Эти приказы суровы, но они необходимы. Некоторые из вас, наверное, думают, что для условий нашего фронта они неприемлемы. Это не так. Вспомните последнее наступление на кестеньгском направлении? Его неудачное проведение, а я считаю именно так, — подчеркнул генерал, — определили прежде всего неграмотное управление частями и, конечно же, слабая воинская дисциплина. У нас свыклись с положением: если что не так, мол, ничего — командование поправит. А за этим «если что не так» — сотни, а иногда и тысячи жизней советских солдат! И дальше мы не станем мириться с тем, чтобы из-за неграмотности и расхлябанности некоторых командиров бессмысленно гибли люди. Нужно учиться воевать по-новому, с учетом возросшего потенциала технической оснащенности армии.

Теперь остановлюсь на обороне. Как указывается в директиве Генштаба, оборона у нас действительно в тактическом отношении подготовлена недостаточно продуманно. Ее следует развить в глубину, установить дополнительные огневые точки на флангах и стыках, расчистить от леса большую площадь перед передним краем обороны. Нужно срочно, если кто еще не сделал, дооборудовать все необходимые инженерные сооружения. Нельзя забывать и о маскировке боевых порядков. Главная полоса обороны, как уже принято нами, должна состоять из нескольких позиций, на которых организуются батальонные районы, а внутри них — батальонные узлы. Они главные опорные пункты рот, резерва…

Подполковник Солдатов сначала внимательно слушал командующего, в чье подчинение входила бригада, но потом его внимание отвлек тощий клоп, выползший неизвестно откуда на рукав гимнастерки. Он с брезгливой неприязнью стряхнул клопа на пол и с шумом задвигался на стуле, стараясь раздавить его сапогом. «Откуда, черт возьми, взялась эта гадость!»— с беспокойством он стал осматривать низ гимнастерки, галифе — нет ли еще. На него обратили внимание, и комбриг, заметив это, выпрямился, стыдливо притих. На командарма, когда тот снова заговорил об обороне, Солдатов уже смотрел отсутствующим взглядом. «Дзоты, опорные пункты, узлы, блиндажи — сколько их выстроила бригада! В саперов превратились бойцы, — думал он. — Не свою оборону укреплять надо, а громить вражескую! Враг тоже ведь строит, укрепляется. Потом все равно брать ее придется — вот тогда людей терять начнем в сто крат больше!»

— Товарищи командиры! По некоторым заявлениям, а если быть точнее, по заявлениям оперативного отдела, — продолжал Никишин, — в частях зреет недовольство тем, что мы недостаточно беспокоим противника налетами на его гарнизоны, укрепрайоны. Хотя для отдельных частей такая возможность имеется… Правильно я говорю?

Среди присутствующих возникло оживление. Подполковник Солдатов напрягся: «В точку попал. Будто прочитал мои мысли».

— Так вот. Командование фронтом поддерживает такие настроения. Перед вами ставится задача: время от времени переходить в наступление силами полка и даже батальона, если, конечно, условия сопутствуют этому. Такие частные операции будут сковывать силы противника, заставят держать резервы на местах и не дадут ему возможности перебрасывать их на другие участки фронта. Но подобные операции должны тщательно прорабатываться штабами, чтобы не допустить промахов. А их у нас, к сожалению, предостаточно. Я повторяю: мы должны учиться воевать по-новому! Наступление наших войск не за горами, и к этому надо готовиться уже сейчас. Отступать мы, слава богу, научились, а вот наступать — нет. Особенно плохо работаем с разведкой. Доверяем поверхностным, зачастую непроверенным данным и на них строим свои расчеты. А ведь по-настоящему проведенная разведка — это половина успеха операции. Об этом следует помнить всегда. Я уверен, подними сейчас любого из вас и спроси, что за часть противостоит вам, какова мощь укреплений врага, как он вооружен, никто точно не скажет. А знать надо бы. Как вы будете наступать, если вдруг завтра последует такой приказ? Поднимете батальоны — и вперед?! Нет, дорогие товарищи, сегодня так воевать уже нельзя. Только точные и полные сведения о противнике, дислокации всех его частей, огневой мощи дадут возможность разработать наиболее оптимальный вариант наступления. Поэтому разведку коммуникаций врага, включая и его тылы, ведите постоянно, проверяйте и перепроверяйте, советуйтесь и обменивайтесь данными разведки со своими соседями. Настоящий командир должен знать о противнике если не все, то почти все — вот тогда он сможет воевать не вслепую, а с полным знанием дела, смело маневрировать своими резервами.

Майор Сергеев незаметно наклонился к Солдатову и шепнул ему на ухо: «Николай Кириллович, на доклад идите лучше к полковнику Козлову, командарм вас слушать сегодня не станет».

Солдатов вопросительно посмотрел на свого начальника штаба: почему? В поезде, когда они ехали сюда, комбриг договорился с Сергеевым, что он сам добьется приема у командарма, а начштаба напросится к Козлову. Они решили добиваться, чтобы их вывели из резерва армии и направили на передний край. Еще в поезде, взвесив все «за» и «против», они остановились именно на этом варианте. Никакой уверенности в том, что их поймут, не было. Но зато командарм будет знать их боевой настрой и в нужный момент учтет просьбу. А начальник штаба армии полковник Козлов — чтобы был в курсе, его слово для командарма не последнее.

Сергеев вновь прошептал: «Так будет лучше!» Но Солдатов упрямо мотнул головой — нет, только к командарму!

Никишин закончил свое выступление кратким обзором состояния дел на фронте и характеристикой сил и средств противника по последним данным разведки. На этом он хотел было закрыть совещание, но, вдруг вспомнив, что не сказал чего-то важного, стал перелистывать бумаги в своей красной папке, лежавшей на столе.

— Да, вот еще что, — наконец нашел он то, что искал. — В армии участились случаи заболевания цингой. Есть предписание высшего медицинского начальства фронта — готовить хвойный настой и выдавать его красноармейцам. Это обязательно. Нам не нужны беззубые бойцы, наоборот, нужны зубастые, — закончил командарм, улыбаясь. — Вопросы есть? Нет? Тогда все. Кому что надо, обойдите службы — и по частям.

Все шумно задвигали стульями и стали покидать кабинет командующего армией. Солдатов тоже поднялся, но не спешил к выходу. Он решил действовать сразу, чтобы затем не обращаться к адъютанту командующего.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться? Никишин поднял голову.

— Слушаю вас.

— Командир 85-й отдельной морской бригады подполковник Солдатов! — представился он, вытянувшись.

— Слушаю вас, подполковник, — Никишин показал на стул, приглашая сесть.

Но Солдатов остался стоять.

— Товарищ генерал, вы говорили нам, что в частях растет недовольство по поводу бездействия наших войск на фронте…

— Я так не говорил, — перебил его командарм. — Я говорил об увеличении операций против противника, чтобы он не чувствовал себя столь спокойно, как хотелось бы ему. Это я говорил.

— Так точно, товарищ генерал! — поправился Солдатов. — Наша бригада тоже так считает. Но вот уже более трех месяцев ее перебрасывают с места на место — и все во второй эшелон обороны. Моряки недовольны. Среди них есть защитники Севастополя и Одессы, много таких, которые призваны из городов, оккупированных сейчас фашистами, все они горят желанием бить врага и рвутся в бой. Поэтому у меня к вам большая просьба: переведите бригаду на передний край обороны!

Никишин поморщился. Лицо его посуровело.

— Странная у вас просьба, подполковник, — помедлив, заговорил командарм. — Вы в армии, в действующей армии! Где существуют только приказы, а не просьбы! Вам это понятно?!

Солдатов замер по стойке «смирно» и молчал.

— А приказы в армии, как должно быть вам известно, не обсуждают, их выполняют! — Никишин хотел было просто-напросто выставить зарвавшегося подполковника за дверь, не объясняя больше ничего, но тут вдруг вернулся в его кабинет начальник штаба полковник Козлов с дивизионным комиссаром Батраковым и командарм не успел сделать этого.

— Вот, Георгий Константинович, — обратился он к Козлову, — командир 85-й бригады подполковник Солдатов пришел ко мне с просьбой перевести его непосредственно на передовую. Может, у тебя какой полк или дивизия отдохнуть просятся, так не заменить ли нам их бригадой? В бой подполковник сильно рвется!

Козлов повернулся к Солдатову, кивнул головой вместо приветствия. Он день назад возглавил штаб армии и не понял, шутит с ним Никишин или нет.

— В бой рвется — это хорошо! — первым проговорил Батраков. — Вот только готова ли бригада к этому?

— Его бригада, видите ли, морская. А моряки — народ горячий, всегда готовы: до пупа разденутся и айда куда скажут, хоть бога с неба стащат, хоть черта за хвост приволокут!

Солдатов налился кровью от злости, но продолжал молчать.

— Скажи-ка мне, Георгий Константинович, в каких боях участвовала бригада Солдатова? — спросил командарм у Козлова.

— Практически ни в каких, — ответил начальник штаба, — если не считать участие ее первого батальона в составе 289-й дивизии десятого февраля в операции за овладение 14-м разъездом Кировской железной дороги.

— А теперь ты, подполковник, ответь: какие на сегодняшний день потери в бригаде? — повернулся командарм к Солдатову.

— Девяносто три человека убитых, сто тридцать шесть раненых.

— Вот, пожалуйста. В боях бригада не участвовала — и такие потери! Вам это о чем-нибудь говорит, подполковник?

— Товарищ генерал, бригада постоянно ведет строительство оборонительных линий, а авиация противника господствует в небе, — попытался объяснить Солдатов.

— Нет, подполковник, дело не в авиации противника! — перебил его командарм. — Все ваши потери от неумения действовать в условиях нашего фронта. Здесь не нужны матросы, здесь нужны умные, выносливые солдаты! Со смекалкой, хитринкой, если хотите, с простой мужицкой хваткой! Ну какой прок здесь, в лесах и болотах Карелии, от бесшабашной храбрости твоих матросов? Никакой! Надумай я бросить твою бригаду на горячий участок фронта, финские «кукушки» расстреляют ее по частям. Нет, подполковник, давай переучивай своих матросов воевать по-нашему, с хитринкой. А в пекло еще успеешь попасть. Все впереди! — и, уже обращаясь к Козлову, сказал — Надо посмотреть, Георгий Константинович, в запасном полку в Кеми хватких красноармейцев, желательно из местных, и пополнить ими бригаду…

— Да, это правильно, — поддержал командарма комиссар Батраков. — Нужно укрепить бригаду пехотой, поднять дисциплину, требовательность. Прежде всего среди самих командиров. А то ведь в бригаде, наверное, еще помнят случай с лейтенантом Кирилюком, который попал под трибунал?

Солдатов знал об этом случае, хотя тот произошел еще до того, как он принял бригаду. Лейтенант Кирилюк был назначен командиром взвода охраны тыловых складов в Надвоицах. В одну из зимних ночей на них напали финские разведчики и всю охрану перебили. Сам Кирилюк успел выскочить из караульного помещения и остался живым. Но за утрату бдительности, за беспечность его отдали под трибунал. Кирилюк был разжалован в рядовые и отправлен в штрафной батальон.

— Вот все, подполковник. Учти наши замечания и готовь бригаду к будущим боям. А сейчас выполняй тот приказ, какой тебе отдан, — сказал командарм. — Твой час еще не пришел. Но он скоро придет! Вот тогда мы спросим с тебя сполна. Веди разведку обороны противника — в будущем это пригодится, — заключил Никишин и встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

— Разрешите идти, товарищ генерал? — вытянулся Солдатов.

— Идите, — бросил Никишин.

Солдатов, весь раскрасневшийся, вышел из кабинета командарма.

В коридоре ожидал майор Сергеев. На его вопросительный взгляд, Солдатов только зло сверкнул глазами и махнул рукой.

В тот же вечер они уехали к себе в бригаду.