Десятая сила

ДЕСЯТЬ Корабль в облаках

Траут резко проснулся. Казалось, Мика снова посылала холод в его лицо… но Мика была далеко, в Антарисе. Спальная шкура Траута сдвинулась, и ледяной ночной воздух щипал его за нос. Он сонно сел. Поправляя шкуру, он заметил тень, расхаживающую у костра, склоняясь над каждым телом.

Траут резко выпалил:

— Кто там?

Сильная и высокая фигура выпрямилась, направила руку на Траута, растопырив пальцы. Траут вскочил.

— Не пой мне песни видимости, Самис, я их не слышу! — закричал он. — Дэрроу! Вставай! Калвин, Тонно! Он здесь!

Самис сгорбился и сдвинул спальную шкуру, чтобы посмотреть на ближайшее тело. Ребята ворочались, ошеломленно моргали.

Калвин сонно села, голова гудела от искусственного сна, что навеял на них колдун. Кила вырывалась из хватки Самиса, вереща:

— Нет! Нет! Я не пойду с тобой!

Но теперь Самис увидел Калвин. В три шага он добрался до нее, рыча чары железа. Калвин попыталась отодвинуться, но ее конечности были тяжелыми, ноги запутались в спальной шкуре. Сильные руки Самиса с длинными пальцами без проблем подняли ее, словно они танцевали. Его ладонь зажала ее рот. Дэрроу рядом с ней издал сдавленный звук, и Самис повернул Калвин, чтобы она увидела серебряную веревку, обвившую горло Дэрроу.

Калвин впилась зубами в ладонь Самиса, чуть не подавилась из-за того, что кровь хлынула в ее рот. Самис не отпускал. Он покачал головой, словно говоря: не глупи! Он потащил ее по каменному полу пещеры. Он все еще рычал чары; Калвин знала, что если хоть одна нота дрогнет, горло Дэрроу будет раздавлено. Древесный народ бежал отовсюду. Кила еще визжала:

— Нет, нет!

Не боритесь с ним! — закричала Калвин мыслями. — Я в порядке. Я буду в порядке!

Самис тащил Калвин по снегу в лес, под деревья. Она не могла дышать, ладонь Самиса была железным обручем на ее рту и носу. Они добрались до края рощи, и она рухнула, задыхаясь.

У поляны ждал необычный корабль, соединенный сильными серебряными кабелями с большим, почти прозрачным шаром, парящим высоко над деревьями. Это было скрыто в ящиках, которые Кила видела в лагере Самиса. Калвин узнала мягкий сияющий металл, из которого Древние построили город. Самис развернул ее в руках и бросил на корабль.

Быстрыми и грубыми движениями Самис завязал шелковым шарфом рот Калвин. Он запел чары железа, и больше серебристых кабелей заскользило по палубе, обвило ее запястья и лодыжки. Она была беспомощной, прислоненной к борту корабля, но смогла выглянуть за край.

Халасаа! — позвала она. — Я не ранена. Но он уносит меня. Дэрроу… все в порядке?

Да, сестра, — слова Халасаа были растерянными. Он послал ей картинку, веревка еще обвивала горло Дэрроу. — Мы последуем за тобой… говори…

Самис откинул большую голову и властно прорычал чары железа. Серебряные кабели отпрянули в лодку, та опасно раскачивалась. Пузырь медленно поднялся в воздух, увлекая лодку все выше и выше, до верхушек деревьев.

Мы летим! — закричала Калвин.

Халасаа, Тонно и Древесный народ успели увидеть, как дно серебряного корабля пропадает над деревьями. Летящий корабль выбрался из леса, Калвин различила покров заснеженных деревьев внизу и облака вверху. Белое море леса набегало на Саар, голая и неровная скала пронзала облака. Пузырь все поднимался, и вдруг корабль окутал влажный белый туман. И так же резко корабль покинул слой облаков.

Луны и звезды сияли в ясном темном небе, и шар над кораблем сиял серебром, его нес ветер, как большое зернышко одуванчика. Воздух был ледяным. Калвин не слышала чар Самиса. Он управлял рычагами рядом с собой, направлял пузырь не с помощью магии. Из звуков был лишь свист кабелей, что удерживали покачивающийся корабль под пузырем.

Ветер уносит нас, — сказала она Халасаа.

Да, мы видели — вы летите на юг, к морю.

В Спарет, — Калвин ощущала, что связь с Халасаа уже ослабевает. — Брат, позаботься о Дэрроу! Не переживай за меня. Я теперь сильная, — ветер быстро уносил их, и она пыталась думать, что полезного сказать. — Помоги Древесному народу! Дэрроу, я люблю тебя!

Но ответа не было, и Калвин не знала, услышал ли ее Дэрроу.

Теперь они были над облаками, лунный свет залил корабль, и Калвин впервые четко увидела Самиса.

— Итак, — пробормотал он, и Калвин сжалась, его холодная изящная ладонь гладила ее щеку. — Ты уже не ребенок, маленькая жрица.

Калвин посмотрела на него со всем возможным презрением. Благородные идеи о сотрудничестве с ним пропали.

— Идем, маленькая жрица. Тебе не идет мрачный вид.

Калвин хотела плюнуть ему в лицо. Самис легонько похлопал по ее лицу.

— Милая, ты должна благодарить мое любопытство. Разве мой план не вернул тебе силы?

Глаза Калвин расширились от потрясения, и это дало ему нужный ответ. Колдун удовлетворенно рассмеялся, и Калвин проклинала себя за то, что быстро выдала свою тайну. Корабль покачнулся, он вернулся на место, а Калвин не шевелилась, разум кипел.

Самис все продумал! Кила привела их к пещерам, Кила выманила Калвин на лед. Самис обманом заманил ее в целебные воды. Он знал, и было ли ему дело, что Кила тоже упала и чуть не погибла? Он явно ждал в лесу, когда они выйдут.

Ее поражало то, что она была в долгу перед Самисом за возвращение сил. Зачем он это сделал? Он хотел использовать ее таланты для своей темной цели. Но она все равно была в долгу перед ним. Благодаря ему, она снова была поющей…

Она снова была с магией. И сильнее, чем при их прошлой встрече с Самисом. С тех пор она узнала песни железа, танцы исцеления. Она была сильной. Погружение в Воду не просто восстановило ее дар, но и сделало неуязвимой…

И на миг огоньки Вод снова запульсировали, запели в ее венах. Но потом она вспомнила кое-что страшное. Она выучила кое-что еще с той встречи с Самисом. Темные чары.

Нет. Она не могла, не станет петь те жуткие песни. Но против ее воли простые части тех песен уже разворачивались в ее голове. Песнь, что парализовала, что могла заморозить его кровь. Был десяток способов погубить его.

«Не повтори мою ошибку», — Марна хотела, чтобы она использовала темные чары на Самисе? Сердце Калвин колотилось. Самис не сможет держать ее связанной вечно. Ей нужно есть и пить, и если он хотел, чтобы она пела для него, ему придется довериться ей. Они были слишком далеко, чтобы она мог навредить Дэрроу или кому-то еще чарами. Она не видела причины медлить.

Но с потоком облегчения она поняла, что не могла убить Самиса. Она не знала, где он прятал вторую половину Колеса. Может, носил с собой, но скорее всего он спрятал обломок в Спарете, где на поиски среди развалин уйдет вечность. Ей придется подождать.

Самис сказал:

— Ты, конечно, хочешь знать, куда мы летим, и зачем я забрал тебя, — Калвин смотрела на него поверх кляпа. Кабели хлопали у краев корабля. — Я хотел поговорить с тобой. Жаль, что приходится идти на такие меры, чтобы твои друзья не помешали.

Калвин сдерживалась, чтобы не накричать на него мыслями. Инстинкт говорил ей молчать.

Самис смотрел на залитые луной облака внизу, словно говорил с собой.

— У нас с тобой много общего. Уникальные силы. Ты — сильная колдунья, милая, но ты юна. Тебе нужна мудрость опытного наставника, что направит тебя, — он улыбнулся. — Дэрроу — приятный спутник, но и он юн, он не подходит для этого задания. Особенно с болезнью… Он ведь болен? Кила так сказала, — он посмотрел на Калвин с вопросом, и она покраснела от гнева. Конечно, Дэрроу был болен; Самис постарался. Самис и Кила подстроили, чтобы Дэрроу арестовали в Геллане и увели к больным. — Как жаль, — уголки широкого рта Самиса опустились. — Я буду скучать по своему Герону… хотя, полагаю, ты теперь считаешь его своим.

Калвин отвела взгляд, не доверяя себе.

— Конечно, ему не придется умирать, — сказал Самис. — Если ты поможешь мне.

Это была ее идея. Но то, что казалось логичным и полным надежды в пещерах Вод, теперь ужасало ее.

Помочь! С чего бы? Ты связал меня как собаку, дважды пытался убить Дэрроу, чуть не уничтожил Антарис. Столько зла в Тремарисе по твоей вине! И ты хочешь сделать все хуже!

Самис уставился на нее.

— Т-ты говоришь мыслями! Вот так чудо. У тебя больше даров, чем я знал, маленькая жрица. Но ты ошибаешься, дорогуша. Зачем мне вредить Тремарису еще сильнее?

Снежная болезнь… когда колдунов не останется, ты сможешь делать все, что пожелаешь!

Самис фыркнул.

— Зачем мне убивать колдунов, что нужны мне на службе? Знаю, ты плохого мнения обо мне, но не лишай меня ума. Я не хочу быть императором мертвого мира, лишенного жизни и магии. Потому я беру тебя в Спарет, ты поможешь мне найти ответ к этой загадке. Если мы не разгадаем ее вместе, Тремарис обречен.

Калвин усиленно размышляла. Мог ли он говорить правду?

— Подумай о моих словах, — тихо сказал Самис. — Спи.

Жужжание чар зазвучало в ее ухе, Самис запел высокую, едва уловимую песнь видимости. Глаза Калвин закрывались. Она не сдастся! Она должна оставаться бодрой, думать. Но тщетно. Ее уносило в искусственный сон, которым он обездвижил весь лагерь. Голова Калвин опустилась, тело обмякло. Самис смотрел на нее, щурясь, покачиваясь с кораблем, что летел высоко над деревьями. А потом он накрыл ее спящее тело краем одеяла.

Кила сидела прямо, ее волосы были стянуты в косу на спине, ее бледное лицо было решительным. Гнев и ошеломление других били ее, как волны камень. Она тихим и ровным голосом сказала:

— Он сказал, если Калвин погрузится в Узел вод, то может восстановить силы. Это оказалось правдой.

— А если бы она утонула? А если бы ты утонула? — рычал Тонно. — Он об этом подумал?

Кила опустила взгляд.

— Он сказал, что без магии она ему живой не нужна.

— Он лишился Горна при этом, — тихо сказал Дэрроу. Он протирал шею окровавленным платком.

— Он сказал, что Горн ему уже не нужен, — Кила сжимала руки на коленях. — Думаю, он хотел сказать, что с Калвин ему уже ничего не нужно.

Халасаа коснулся плеча Дэрроу.

Ты знаешь, что Калвин ему не поможет. Она будет бороться, пока дышит.

Лицо Дэрроу стало маской.

— Этого я и боялся.

Посмотри на меня, дитя, — Кила послушно посмотрела в черные бесстрастные глаза Брайалы. — Узел вод — тайное место, священное место. Откуда твой друг знал о нем?

Кила пожала плечами.

— Он знает много того, что никто не знает. Если он не знает, то догадывается, — она слабо улыбнулась. — И догадки почти всегда верные.

— Нужно идти за ним, — сказал Дэрроу. — Они движутся быстрее нас, но мы хоть знаем, куда они летят.

— Он возвращается в Спарет, — Кила заглянула в глаза Дэрроу. — Клянусь, это было правдой. Не все было ложью, — она посмотрела на Тонно и прошептала. — Прости.

Тонно нахмурился.

— Почему ты не ушла с ним прошлой ночью?

— Я хотела уйти, когда он пришел за Калвин. Но когда я проснулась, я не захотела уходить… — тихий голос Килы дрогнул.

Воды изменили тебя, — морщинистая ладонь Брайалы легла на колено Килы.

Дэрроу, опираясь на Халасаа, поднялся на ноги.

— Нужно уходить, как только рассветет.

— Не спорю, — Тонно тоже встал.

Брайали подняла руку.

Погодите. Война Спиридреля не будет ждать возвращения вашей подруги, — Древесный народ тихо собрался за ней.

— Мы не можем бросить Калвин одну с Самисом, — серо-зеленые глаза Дэрроу вспыхнули прежней сталью.

Сын, я не заставляю тебя бросать любимую. Но все воины Спиридреля, все, кто живет за толщей льда, кем-то любимы. Их можно принести в жертву ради твоей любви?

— Я люблю Калвин, — заявил Дэрроу. — Но дело не только в этом. Она может спасти Тремарис.

Тогда ей по плечу любой колдун, — Брайали посмотрела на каждого по очереди, черные глаза вспыхивали. — Я прошу вас, Голоса. Вы нужны нам. Ваш народ принес неописуемый вред этому миру. Вы нам не поможете?

На миг повисла тишина.

— Калвин сильная, — неловко пробормотал Траут. — И у нее есть то Колесо. Если она получит половину Самиса, то сама починит его.

Тонно почесал голову.

— Мне не нравится думать о Мике, заточенной в Антарисе, не знающей, что грядет.

Я не прошу вас бросать девушку или ваше задание. Просто сначала помогите нам.

— Хорошо, — сухо и утомленно сказал Дэрроу. — Тонно, Траут, если вы хотите идти в Антарис с Древесным народом, я не буду вам мешать. Но мы с Халасаа пойдем в Спарет.

— Можно с вами? — слабым голосом спросила Кила.

— Как хочешь, — сухо сказал Дэрроу. Но Халасаа тепло посмотрел на нее, и Кила улыбнулась ему искренне, что было впервые в ее жизни.

Калвин проснулась от слепящего утреннего солнца. Темный силуэт перекрыл свет, над ней возник Самис. Калвин инстинктивно отпрянула, но колдун протягивал горячий и вкусно пахнущий пирожок.

Калвин подумала, что еще спит. Серебряный корабль еще покачивался под пузырем, сверху был бледно-голубой купол неба. Внизу облака скрывали лес. Даже Саар пропал. Было очень холодно. Откуда Самис взял горячий пирожок?

Мне нужна вода.

Одной рукой он отвязал шелковый шарф, ослабил путы на ее запястьях, и потом дал ей оловянную чашку холодной воды.

— Ешь! — приказал он. — Быстро, маленькая жрица.

Калвин ослабела от голода. Как давно она не ела? Она попробовала пирожок. Он был вкусным. Хрустящая корочка таяла во рту, начинка была горячей и пряной.

— Как…?

Самис вскинул бровь.

— Ты меня удивляешь, дорогуша. В долгом пути ты ни разу не улучшала вкус сухаря?

Конечно. Чары видимости. Пряный вкус мяса уже пропадал, Калвин держала в руке старый сухарь. Она сказала:

— Я не знаю чары видимости.

— Да? — удивился Самис. — Ты их не учила? Или они для тебя слишком сложные?

— Я даже не пробовала, — Калвин невольно злилась.

— Может, ты не можешь сделать голос… таким? — он спел ноту пронзительным фальцетом. — Говорят, женщинам почти невозможно исполнить такие ноты.

Калвин возмущенно открыла рот, чтобы доказать, что могла спеть любую его ноту. Она увидела ленивую улыбку Самиса. Ее не заставят изучить другую силу обманом. Она выберет это сама.

— Спой медленно, — сказала она. — Чтобы я смогла повторить.

Самис вскинул бровь и спел десяток скулящих нот, делая паузу после каждой, чтобы Калвин расслышала их. Калвин собрала песню еще до того, как он допел последнюю ноту. Чары покалывали ее губы, крохотная яркая бабочка слетела с ее руки. Она сверкнула в свете солнца и пропала, как лопнувший пузырь.

Самис посмотрел на нее из-под тяжелых век.

— Ты знаешь теперь песню Видимости.

Калвин радовалась, но не показывала ему.

— Простая иллюзия не сделает меня мастером видимости.

— Поющей все песни не нужно знать все когда-либо спетые песни! Если бы так было, Поющая не существовала бы, — Самис вытянул удобнее ноги. — А другие чары? Сила языка у тебя есть. Сила Зверей — да, я слышал сам. И Силу Ветров. Ты побывала в Меритуросе. Изучила там Силу Железа?

Калвин покачала головой.

— Только мужчины могут исполнять чары железа, — сказала она и без предупреждения запела быструю песню железной магии. Чашка полетела с пола к голове Самиса.

Но он был быстрым. Он бросился на Калвин. Чашка улетела за край и пропала в облаках. Рычание железных чар закрутило цепочку на ее шее, Калвин задыхалась и видела звезды.

Самис грубо вернул кляп и крепко затянул его. Он прижал ее, почти обнимая. Его мускулистая рука обвила ее плечи, и она ощущала запах его тела. Холодный плащ задевал ее щеку. Самис затянул тросы на ее запястьях, но в этот раз он не стал причинять боль.

Самис сел, снова вытянул ноги, словно ничего не произошло.

— Сила Железа. А Сила Становления?

Калвин отвернулась, чтобы скрыть слезы гнева и унижения. Она ругала себя за эту глупую уловку. Она даже не знала, пыталась ему навредить или показать силу.

— Я не хочу вредить тебе, маленькая жрица, — он склонился и коснулся ее щеки пальцем, разворачивая ее голову. — Но без глупостей. Ты хочешь, чтобы Дэрроу жил или умер? Мы должны работать вместе. Другого пути нет. Понимаешь?

Калвин сглотнула. Самис молчал о Колесе. Он искал ответ в Спарете. Она тут же приняла решение.

Я тебе помогу.

Самис сдвинул густые брови.

— Ты меня удивляешь, маленькая жрица. Я думал, ты будешь сопротивляться сильнее. Признаюсь, я разочарован.

При одном условии.

Колдун расслабился и рассмеялся.

— Так-то лучше. Назови свою цену, дорогуша.

Калвин замешкалась. Теперь ей нужно быть осторожной. Что бы ни случилось, он не должен понять, что у нее другой кусок Колеса.

Ты украл из Антариса священную реликвию Богини. Если отдашь ее мне, я помогу тебе.

— Ах! — протянул Самис. — Твои желтые дамы были так щедры… отдали много подарков. Реликвия, говоришь? Статуя или камень?

С-сломанное Колесо, — Калвин решительно посмотрела в его глаза.

— Было что-то такое, — сказал Самис после паузы. — Среди моих вещей в Спарете. Придется поискать, — он улыбнулся.

Калвин смотрела на него. Это было слишком просто. Она подозревала, что Самис обманывал ее.

— А теперь скажи, — заговорил колдун, — у тебя есть Сила становления?

Да, — сказала Калвин через миг.

— Конечно, Сила Льда, — он оскалился в улыбке. — Осталась Сила Огня, и ты будешь Поющей все песни.

Калвин ощутила прилив хищного наслаждения.

Из-за твоих игр Горн Огня утерян. Утонул в Узле вод. Поющей всех песен теперь не будет. Тайны Силы Огня утеряны навеки.

— Да? — Самис странно улыбнулся ей. — Неужели? — он взглянул на солнце и поднял в воздух влажный палец. — Далеко на запад, — буркнул он. — Я угостил тебя завтраком. Не хочешь отплатить услугой?

Чего ты хочешь? — но Калвин уже догадывалась.

— Спой ветер, чтобы он понес нас на юг, дорогуша.

Разве ты не управляешь чарами?

— Не изображай неведение, маленькая жрица. Мы должны быть честными друг с другом. Магия железа не работает на таком расстоянии от земли, и ты это прекрасно знаешь. Не все, что строили Древние, работало от чар, но ветер будет полезным.

Калвин кивнула. Самис зарычал магию железа, и тросы отпустили руки и ноги Калвин, шелковый кляп упал.

— Пой, маленькая жрица! — завопил он. Калвин с болью сглотнула, но ее уверенность вернулась. Все будет хорошо. Самис отдаст ей украденную половину Колеса. Она как-то справится с ним, а потом соединит два куска чарами, и мир исцелится. Она вернется к остальным, наступит весна, и Дэрроу будет здоров. Ее голос был сильным и радостным, она пела переливчатые чары ветра, что уносились к облакам. Она подумала о Мике, научившей ее песням ветра, помолилась, чтобы она была в безопасности в Антарисе.

Ветер Калвин весь тот день нес их на юг. Облака внизу были такими густыми, что корабль будто парил над еще одним снежным пейзажем с горами и ущельями, что менялись от движения воздуха.

Вечером Самис чарами видимости изменил чашки холодной воды на пряное вино.

Калвин вскинула руку.

— Я не пью вино.

— Не бойся, дорогуша, это тебе голову не вскружит.

Калвин скривилась, сделав глоток.

— Теплым было бы вкуснее. Жаль, Горна нет.

Она поразилась яростному оскалу на лице Самиса.

— Ты и твои друзья были недостойны хранить Горн, — прогремел он. — Кила рассказала, как вы его использовали — грели постели, а еще как фонарь! Где же уважение к предметам силы? Лучше ему лежать забытым в Узле вод.

Глаза Калвин жгло; но разве ей было дело до мыслей Самиса?

— Без огня мы бы умерли, — проворчала она.

Самис фыркнул, но опустил тему.

— Что хочешь съесть? Назови, и твое желание будет выполнено.

Калвин замешкалась.

— Жареную форель, — сказала она. У нее было скрытое и счастливое воспоминание, как они с Дэрроу ели форель у ручья.

— Не голубь в ягодном соусе? Не устрицы в масле? Не манго?

— Что бы я ни попросила, питать это будет как сухарь, — сказала Калвин. — Так что разницы нет, да?

— Твоя логика восхищает. Если хочешь жареную форель, так тому и быть.

В этот раз Калвин оказалось сложнее поверить иллюзии, и ее рыба была жестче, чем должна была.

— Теперь мне, — сказал Самис, когда она доела. — Сегодня я хотел бы гиберанский пирог.

— Я никогда не ела гиберанский пирог. Я не знаю его вкус. Не знаю, что петь.

Самис взмахнул рукой.

— Я тебя научу. Пока не думай об облике вещи. Начнем с запаха, — он спел четкую высокую песню, и в воздухе появился сильный запах дичи. — Попробуй.

Калвин вдохнула и повторила пронзительную песню.

— Выше! — рявкнул Самис. — Выдыхай со дна легких! Боги, девчонка, тебя не учили, как использовать дыхание?

Калвин пела снова и снова, повторяя песню Самиса, что вызывала запах пирога, а потом вкус, а потом вид нежных кусочков мяса цапли в пряном соусе, укутанных в сваренные на пару листья кувшинки.

Видимость была самой сложной силой из всех, что Калвин пела; там были вариации нот, ударений, высоты, а сила дыхания меняла иллюзию кардинально. Если Сила ветров была как взмах кружкой с краской, Сила Видимости была как рисование мелкой картинки волоском.

— Неплохо, маленькая жрица, — сказал Самис. — Повара Гиберы не подали бы лучше.

Небо было темным, и Калвин поняла, что устала.

— Не знаю, как столько гелланийцев поют песни видимости. Это так сложно. Они все, видимо, с редким даром.

Самис сморщил нос.

— Многие из них учат — или покупают — лишь один трюк, и им этого хватает. Они знают одну песню, чтобы сделать ярче выцветшую ткань или заставить тусклые камни сиять. А потом они оберегают эту песню, как драгоценный камень. Чары фальшивого сна стоят больше года моего проживания в Меритуросе. Так называемые, колдуны Геллана — просто коробейники, не достойные их мастерства.

— Мне не нравится Сила Видимости, — сказала Калвин. — Она не честная.

Она ждала, что Самис рассмеется, но он не стал.

— Как и все остальное в мире, ее можно использовать для добра или зла, — он проверил пальцем ветер. — Ночью нам зачарованный ветер не нужен. Поток изменился. Если он продержится, мы доберемся до Спарета к утру.

— Так скоро? — воскликнула Калвин.

Самис вытянул ноги в тесной лодке, заставляя ее подвинуться.

— Хочешь снова увидеть Заброшенный город? Ах, великие были дни, дни нашей охоты, да?

— Ты убил моего друга Занни, ты чуть не убил всех нас!

Самис пожал плечами.

— Ты не охотник. Думаю, Дэрроу видит это иначе, — он скрестил ноги, его плащ сдвинулся, открывая кожаные сапоги до колен. — Когда вы бросили меня умирать в Спарете, я долго оставался там. Я сделал много открытий. И одним из них я очень хочу с тобой поделиться.

— Полагаю, новым способом убийства.

Самис рассмеялся.

— Дразнишь меня, маленькая жрица? Отлично! Мы подружимся.

— Как вы с Дэрроу когда-то?

Она говорила с сарказмом, но Самис ответил печальным тоном:

— У меня больше не будет такого друга, как Дэрроу.

Калвин снова ощутила запах, как специи Меритуроса, и сильное здоровое тело подвинулось под складками его плаща.

— Спи, кроха, — тихо сказал он. — Завтра будет знаменательный день.