Десятая сила

ДВА Снежная болезнь

Сумерки стали ночью раньше, чем они добрались до каменного моста у сада. Они шли вверх по холму в снегу, тащили сумки, Калвин указала на скопление теней с крышами у берега реки.

— Там пасека.

Мика и Траут знали, что Калвин ухаживала за ульями в Антарисе, она часто рассказывала об этом.

— Там яблони, самые сладкие яблоки в Тремарисе. Там домик пчел. Там я… пасечник хранит рамки для ульев и дымовые лампы, — поток речи об обычных вещах не успокоил ее спутников. Голос Калвин стал нервным. — Там поселения, то здание с высокими окнами — главный зал. Там сестры едят вместе. А зимой мы там поем каждую ночь после ужина.

— Теперь пения нет, — прошептала Мика.

Калвин замерла. Зал был темным и тихим. В окнах не горел свет, не стучали тарелки, не гудели голоса в ночи. Холодная рука сжала сердце Калвин.

— Ужин мог закончиться, — резко сказала она.

— Они угостят нас остатками? — сказала Мика. — Ты голоден, Траут?

Траут на миг улыбнулся, они голодали днями. Но его голос был серьезным:

— Там ужасно темно, Калвин. И тихо.

— Что-то не так, да? И это серьезно, — Мика сильно закашлялась и прижала Горн к груди.

— Марна все объяснит, — поспешно сказала Калвин. — Найдем ее, пока не увидели других, — она склонила голову и пошла по снегу.

Мика зашагала за ней.

— Ты не боишься их, Кэл?

— Не в том дело. Марна поймет, когда я скажу ей, кто вы, но сестры не любят чужаков, — это было преуменьшением. — Они будут вас подозревать.

— Но мы не чужаки, — сказала Мика. — Мы — твои друзья.

— Нельзя винить сестер за осторожность, — сказал Траут. — Последним через Стену прошел Самис, кто знает, что он тут делал…

— Но нас не нужно бояться!

— Идемте! — позвала Калвин. Даже если они не смогут найти Марну сразу же, она хотела избежать Тамен, стражницу Стены, вторую после Высшей жрицы. Когда Дэрроу прибыл в Антарис, Тамен хотела пожертвовать его Богине, если бы ей позволили.

Сердце Калвин колотилось, они обходили строения, стоявшие скоплениями возле поселений — амбары с коровами, утками, козами, склад с бревнами. С каждым шагом Калвин было все хуже. Она ощущала знакомый резкий запах коз, слышала слабое блеяние и тихий звон. Но в амбарах не было света и бормотания. Коз нужно было доить, у птиц нужно было собрать яйца, амбарам требовалось свежее сено. Где все?

— Держитесь рядом, — тихо сказала Калвин. — На случай, если мы встретим сестер. Траут, прикрой голову. Мужчины деревень не подходят близко к поселениям.

У кухонь были огражденные сады, где росли травы и овощи. Их укрыл снег. А там…

Калвин резко вдохнула. Она забыла. Она сама видела, как рухнул лазарет, когда они с Дэрроу убегали. Но почерневшие развалины были шоком, балки и камни густо укрыл снег. Одна стена стояла с рядом голых крючков, где Урска сушила букетики целебных трав.

— Там был пожар? — тихо спросил Траут.

Калвин кивнул.

— Самис уничтожил лазарет, чтобы мы увидели его силу. Я думала, они уже отстроили его.

Они стояли в открытом дворе возле руин лазарета и края Среднего дома, где спали сестры и старшие новички. Из здания раздался кашель, его быстро подавили. Кто-то был жив. Ужас Калвин не подтвердился.

Но после кашля появился другой звук: отчаянное всхлипывание. Одинокое рыдание разносилось эхом по двору, угасало во тьме.

Мика сжала ладонь Клавин. Траут обвил себя руками. Его глаза скрывались за линзами, но губы были поджаты, словно он пытался помешать себе заплакать.

Калвин сжала локоть Траута и пальцы Мики.

— Там комнаты Марны. Она все объяснит, вот увидите.

Высшая жрица отправит за едой, за теплой водой, чтобы они помылись, и Калвин сядет на низкий стульчик у огня, рука Матушки ляжет на ее лоб, будто она была маленькой девочкой. Глаза Марны окружат морщинки от искренней улыбки.

«Тут ничего страшного, только долгая зима, дочка. Да, тут был Самис. Время то было ужасным. Но он ушел», — может, Марна скорбела по мертвым, как по матери Калвин, Калиде. Калида тоже убежала из Антариса. Она вернулась зимой, привела малышку Калвин, чтобы ее вырастили сестры. Но Калида заболела и умерла той же ночью которой вернулась.

Калвин отвлеклась от мыслей и побежала. Ей навредили приключения за Стеной, но она была жива, она хотела показаться Марне. Но она завернула за угол, замерла и посмотрела на темные окна, замерзшие окна. Мика и Траут наблюдали за ней, их дыхание вылетало облачками пара. Они ждали, что она станет делать дальше.

— Мы пойдем к кухням, — сказала Калвин. — Там всегда кто-то есть, днем и ночью кто-то следит за огнем.

— И мы поедим, — сказал Траут.

Калвин уже не была голодна. Что могло произойти? Мертвые тела в Стене, темные и заброшенные здания, оставленные звери. Где Марна? И отчаянные рыдания…

Кухни были на восточной стороне поселений. Дым струйками разворачивался во тьме, пахло горелым хлебом и гнилыми очистками. Калвин замедлилась. Кухни никогда не пахли гнилью. Дурта, главный повар, следила за чистотой. Новички на кухне всегда жаловались, что постоянно убирали.

Калвин осторожно поманила друзей к кладовым: в одной комнате среди камней лежала рыба, в другой свисали с крюков колбасы и засоленное мясо, а еще были комнаты с медом и напитками. Они прошли в комнату с круглыми сырами и склянками молока, когда услышали голоса.

— Нет, нет, я уже проверила подвалы…

— Но Дурта сказала…

— Не важно… Тамен сказала, на пасеке…

Они затаили дыхание, шаги утихли.

— Ждите здесь! — шепнула Калвин. — Я пойду одна, — она прошла на кухню. Было пусто, словно всех созвали на срочное задание. Сестры не ужинали. Тарелки нарезанных овощей стояли на длинном столе, ложка была прислонена к миске с маслом. В дальнем конце кипели котлы над большим костром — это занимало целую стену.

Калвин заметила движение. Одна из сестер сидела на стуле у камина, отчасти скрытая в тени. Женщина склонилась, и огонь озарил ее широкое лицо. Она сжимала ножик, на коленях лежал картофель.

— Не бойся, — сухо сказала она. — Я не могу побежать за тобой.

— Лиа?

Лиа была из старших и уважаемых жриц. Стражница Дома матерей, повитуха и целитель. Почему она пряталась в темном углу кухни?

— Калвин, — Лиа скребла ножиком, картофель упал в корзину у ее ног. — Тамен знает, что кто-то пересек Стену этой ночью. Она перевернула деревни в поисках нарушителя. Она приказала всем искать.

Калвин выдохнула.

— Но когда она узнает, что это я…

Лиа пронзила ее взглядом.

— Если она узнает, что это ты, она не уймется, пока не скормит тебя Богине. Ты и твой Чужак должны спрятаться.

— Мой Чужак? — Калвин не сразу поняла, о ком она. — Дэрроу не со мной.

Лиа кивнула.

— А они разве не Чужаки?

Траут и Мика выбрались из укрытия.

— Мы услышали голоса, — сказал Траут. — Все… в порядке?

— В порядке? — Лиа издала горький смешок. — Ничего не было в порядке после того, как колдун пришел в Антарис.

— Я говорила ждать меня! — зло сказала Калвин, но Мика подошла к Лие.

— Колдун? Вы о Самисе?

— Да, меритурианец. Он пришел украсть наши чары, а украл наше здоровье и счастье. Забрал и весну.

Калвин нахмурилась.

— О чем вы?

— Он ушел, и сестры заболели снежной болезнью. Эта болезнь поражает только поющих. Сначала бледнеет кожа, а потом конечности онемевают. Пропадает дар пения. И смерть наступает быстро. Лекарства нет.

Калвин сглотнула.

— Тела в Стене… это заболевшие?

— Ты их видела? — лицо Лии стало маской, ножик скреб картофель. — Это была работа Тамен. Она верит, что если заболевших заточить в Стену, болезнь не распространится. Она верит, что нужны жертвы ради всех нас. И многие сестры считают, что она права.

— А Марна? — закричала Калвин. — Марна не согласилась бы на такой кошмар!

Лиа пронзила Калвин пылающим взглядом.

— Марна уже не Высшая жрица. Теперь это Тамен.

— Марна… мертва? — прошептала Калвин. Она нащупала сзади скамейку, прижалась к ней дрожащими ногами. Она ощущала пустоту. Она вдруг поняла, что вернулась в Антарис из-за Марны, а не ради сестер, пчел, сада или пения в зале. Где-то в ней потух огонек надежды.

— О, Кэл, — прошептала Мика.

Лиа сказала:

— Все в Антарисе живут в страхе. Больные боятся просить Урску о помощи, ведь Тамен заточит в Стену. И болезнь распространяется.

— Почему вы не остановили ее? — закричала Калвин с гневом, что заполнил пустоту. — Как можно просто сидеть тут и спокойно чистить картофель?

— Выбора нет, — голос Лии был спокойным, но ее темные глаза прожигали Калвин. — Я сломала спину в ночь, когда пришел колдун. Я больше не хожу.

Когда пришел колдун… Калвин вспомнила жуткую схватку во дворе — все сестры и их магия зова льда, Дэрроу с песнями железной магии против Самиса и его чар железа и видимости. Самис заставил жриц поверить, что по ним ползали пауки и змеи, и в смятении сестра упала с балкона.

— Вы упали! — закричала Калвин. — Мне… так жаль…

— Не трать на меня эмоции, — сухо сказала Лиа. — Прибереги их для Рины, Аталы, Дамир и других, кого Тамен заточила в Стену.

— Дамир? — Калвин училась у старушки-пасечницы. Она научила Калвин песне пчел, не зная, что это забытые чары Силы зверей. Калвин хотела рассказать Дамир об этом.

Они обернулись на внезапный шум. Из тени на кухню прошла высокая фигура. Низкий голос прогремел:

— Калвин. Стоило понять, что это ты, — темные глаза Тамен блестели, ее волосы были собраны на затылке, как у Марны.

Калвин сглотнула, но не отступила.

— Тамен, — сказала она резким голосом. Они недолюбливали друг друга, Калвин знала, что не сможет звать Тамен Матушкой.

Тамен смотрела на Траута и Мику с холодом.

— Вижу, ты не усвоила урок. Как ты посмела привести Чужаков во второй раз? Разве не мало навредила?

— Это мои друзья! — вспылила Калвин, как всегда было, когда Тамен перечила ей. — И как можно винить меня во всем, что тут происходит? Вы… ужасная! Запирать сестер в Стене!

— Наши сестры сами пожертвовали собой, — тихо сказала Тамен.

— Врете! Аталу опоили горькошипом. Я ощутила это на ее губах! Она была живой, когда ее заточили в лед!

Тамен уставилась на нее.

— Ты касалась тела Аталы?

— Мертвых трогать не запрещено.

Тамен издала горький смешок.

— Не запрещено. Как и не запрещено нырять в колодец или прыгать с западной башни. Но это все равно убьет тебя.

— О чем она? — завопила Мика, бледнея.

Лиа сухо сказала:

— Снежная болезнь передается от кожи к коже, от поющей к поющей. Если Калвин коснулась ее…

— Она получит заслуженное наказание, — сказала Тамен. — Это она помогла чужаку Дэрроу, когда стоило бросить его умереть у Стены, как хотела Богиня. И Дэрроу привел за собой меритурианца, который проклял Антарис чумой и бесконечной зимой.

— Самис был сильным колдуном и навредил тут, — сказала Калвин, взглянув на Лию. — Но чума и зима? Поверить не могу, что он сделал это.

— Я знаю, что говорю! Как ты смеешь спорить! — голос Тамен дрожал от пыла. — Как ты посмела явиться? Прочь с глаз моих, уходи к своим чужакам. И этих забери с собой!

Калвин не боролась с яростью Тамен. В ее голове вспыхнули слова Марны: «Тамен боится тебя. Она знает, что твой дар сильнее». Калвин уже не была поющей. Но Тамен этого не знала.

Калвин выпрямилась. Но, когда она заговорила, ее голос звучал не спокойно и властно, а дрожал, как у испуганной девочки.

— Я не уйду. Это мой дом, а это мои друзья.

— Хватит, Тамен, — сказала Лиа, Калвин заметила ее власть. — Это наша сестра. Она и ее друзья прошли долгий путь. Им нужна еда, отдых и крыша.

Тамен повернулась к ней.

— Я ничего им не дам! — прошипела она и повернулась к Калвин. — Это не твой дом. Ты — не дочь Тарис. Ты — чужая по рождению и крови. Стоило давно тебя выкинуть. Не важно, это можно сделать сейчас! — Тамен подняла руку, и ее рукав съехал. Калвин невольно поежилась от страха.

Тамен запела. Траут издал сдавленный вопль, который резко оборвался.

— Тамен, нет! — закричала Лиа.

Калвин развернулась. На лице Траута возникла маска льда. Он безумно терзал нос и рот, запечатанные льдом, что становился толще. Калвин открыла рот, чтобы парировать, но вспомнила. Она была беспомощна.

Мика быстро вытащила Горн. Не было времени осторожничать, измерять дыхание, и Мика злилась. Она подула, огонь заревел на кухне. Длинный стол и скамьи загорелись, и огонь под котлами поднялся выше. Лиа закричала, как и Тамен, огонь задел их одежду. Калвин сорвала тяжелый плащ и бросила Лие.

— Идите! — кричала Лиа, хлопая по своей одежде. Комнату заполнил жар и дым, лед на лице Траута растаял.

Тамен быстро запела, чтобы потушить огонь, и Калвин потащила Траута и Мику наружу. Их одежда и сумки дымились, хоть шерсть и кожа загорались хуже, чем одежда Тамен и Лии. Калвин утащила друзей в снег во дворе. Искры потухли, и она дико осмотрелась. Бежать к западной башне? Там редко бывали люди, она любила уходить туда новичком. Черный дым поднимался над кухней. Скоро Тамен вызовет подмогу.

— Сюда! — крикнула Калвин, но они не успели пройти и двадцати шагов, пухлая фигура оказалась перед ними.

— Дитя! Слава Богине!

Калвин чуть не застонала. Им не хватало задержаться из-за Урски. Но та сжала ее руку.

— Идем. Скорее! — когда нужно, Урска была быстрой, и она вела Калвин и Мику по двору, в узкий проем и темный коридор. — Со мной вы будете в порядке. Скорее! — бросила она Трауту, что спотыкался за ними. — Ох, — она вздохнула. — Юноша!

Калвин уловила голоса неподалеку. Тамен послала искать нарушителей, и те сестры возвращались. Урска замерла в конце коридора и прижала палец к губам, пока голоса не пропали.

— Нельзя стоять здесь! — прошептала Калвин. Проход вел из Дома старейшин к Среднему дому, тут хранили лен и свечи. Его редко использовали, но место не было безопасным. Траут убрал паутину с плеча и нервно огляделся.

Урска покачала головой, чтобы Калвин притихла, и открыла дверь.

— Чисто. Калвин, знаешь старый амбар за утиными прудами?

— Куда попала молния? Но крыши нет!

— Наполовину нет, и там уже искали. Скорее! Закрой наши следы чарами.

— Но я…

Урска уже спешила по снегу, манила их за собой.

— Я сделаю это, Кэл, — шепнула Мика. Она запела высокую зловещую песню ветров, и они принесли снег на их следы. Калвин хотела быть благодарной Мике, но ощущала обиду, сдавившую горло.

Мимо склада и Нового амбара. Они бегали от тени к тени. За ними загорались окна, золотые точки во тьме.

Амбар, куда попала молния, стоял на дальнем конце пруда. Черный шрам на крыше было едва видно, одной стены не было, виднелись балки и сено. Над головами зашуршал перьями ветер. Траут вскрикнул, Урска снисходительно посмотрела на него. — Просто белая сова, юноша, она тебя не ранит!

— Урска, мы не можем! — начала Калвин. Скрываться в разбитом амбаре было хуже, чем на открытой земле, особенно без ее плаща. Но Урска фыркнула и повела их.

— Сюда, милые. И вы, юноша. На лестницу и на чердак. Видите? Заройтесь туда!

Калвин поднялась по стремянке и удивилась, обнаружив уютное место с тюками сена. Брешь была над тюками сена, ледяной ветер свистел там, и в комнате пахло влагой. Одинокая лампа со свечой тускло озаряла чердак, маленькая печь источала тепло. Мика сбросила тяжелую сумку и опустилась на пол, лишенная сил.

— Не так и плохо, — сказал Траут. — Как только мы заткнем ту брешь…

Урска цокнула.

— Я не могу дотянуться выше, юноша! Мы не такие высокие, как милая Калвин!

Но Калвин не слушала.

— Марна! О, Марна! — она опустилась рядом со свертком одеяла в углу, защищенном от ветра.

— Осторожно, милая, — Урска оттащила ее. — Матушка спит. Не тревожь ее. И, конечно, не трогай ее кожу.

Калвин смотрела на хрупкую фигурку старушки в слоях одеял. Длинный посох с серебряным набалдашником лежал рядом с ней на полу.

— Но Лиа сказала… — она замолчала. Лиа не сказала, что Марна умерла.

— Безопаснее думать о худшем, милая. Я сказала Тамен, что Марна умерла и была сожжена, простит меня Тарис, месяц назад.

— Что она сказала?

— Думаю, она была рада. Да, даже Тамен, хоть и смелая, не захотела бы заточить Матушку в Стене. Она была рада, что решение приняли за нее, — Урска вздохнула. — Только Лиа и Джилли знают правду.

— Джилли? — Калвин вспомнила глупую девочку, которую больше интересовали мальчики, а не чары и долг Богине.

Урска печально улыбнулась.

— Джилли изменилась. Темные дни всех нас изменили, — она пригладила одеяла на Марне. — Наша бедная Матушка ослабла от боя с меритурианцем. Она болела долго после этого. Ей уже становилось лучше, когда она подхватила снежную болезнь. Я не знаю, как это произошло. Я сама помогала ей. Я не знала, могла ли Тамен… — голос Урски дрогнул.

— Тамен?

— За ней ухаживали мы с Тамен. Кто-то уже больной мог коснуться кожи Марны, только так передается эта болезнь. Этого не случилось при мне. Так что Тамен могла позволить… или заставить… Но я не должна говорить злое, не зная правду, — Урска огляделась, ведя себя насторожено. — Калвин, можешь растопить песней снег в тех ведрах?

Калвин открыла и закрыла рот.

— Давай, милая! Вам нужна вода, и Тарис простит использование магии для простых вещей в такие жуткие времена! Я не могу таскать ведра по стремянке!

— Кэл устала, да? — Мика подняла голову. — Я растоплю снег Горном.

Но Урска услышала только первую часть ответа Мики.

— Конечно, милые, вы все устали, — она коснулась головы Мики. — Малышка готова упасть! Вы ели? — она нашла в углу круглый сыр, старые лепешки, немного орехов и горсть сушеных кусочков яблок. — Матушка не может проглотить ничего тверже настоя горькошипа, но я храню немного еды, чтобы предлагать ей, — она печально посмотрела на неаппетитные угощения. — Не важно. Я скажу Джилли принести рагу утром. Хоть готовить не из чего. Калвин, милая, отдохни и поешь. И твои друзья тоже.

Траута не нужно было уговаривать.

— Спасибо, — пылко сказал он и порвал лепешку пополам.

— Спасибо! — повторила Мика.

Калвин взяла кусок лепешки, но не ела.

«Я даже ведро воды спеть не могу», — с горечью подумала она.

— О, а одеял больше нет, — переживала Урска, занявшись печкой.

— У нас есть спальные шкуры, — сказала Мика. — Не переживайте.

— Вам не нужно идти? Вас не будут искать? — спросил Траут.

— Да, нельзя задерживаться. Я рада, что ты побудешь с Матушкой, Калвин. Ее разум беспокоен. Я не могу тут быть так часто, как хотелось бы. Боюсь, Богиня скоро заберет ее. Запомни: не трогай ее кожу, и тогда нечего бояться, что бы ни говорила Тамен. Твои друзья могут ухаживать за ней, они в безопасности.

Калвин сказала:

— Мика — поющая.

— О! Но… она чужестранка.

— Я родилась на островах Фиртаны, — сказала Мика. — Моя бабушка была магом ветра, и я такая.

— Вот как, — сухо сказала Урска. — Маг ветра.

— Я помогу ей, — вызвался Траут.

Урска посмотрела на него с сомнением.

— Ой! Но выбора нет, и Калвин будет приглядывать за тобой… У нее есть дар исцеления! Крепких снов, милые. Джилли придет утром. Лучше поднять стремянку, пока меня нет.

Седая голова Урски пропала, и они услышали тихую песню, Урска скрывала свои следы снегом. Они услышали тяжелое дыхание Марны, шорох мышей в сене. Они переглянулись, подавленные.

— Я попробую заткнуть ту брешь, — Траут поднялся и стал двигать тюки с сеном.

— Кэл? — слабым голосом сказала Мика. — Я же не умру?

— Не глупи, Мика, конечно, нет. Твоя кожа не задела Аталу, ты была в варежках.

Тишина.

— Калвин? — бросил Траут через плечо. — Поющие ощущают друг друга, так вы с Дэрроу всегда говорили? Так почему Урска и Тамен не поняли, что ты уже не поющая? — Калвин резко вдохнула, а ответила Мика:

— Тут много поющих, Траут! — потрясенно сказала она. — Представь, что ты посреди стаи голубей, и все воркуют, а один молчит. Ты же не поймешь, кто из них?

— Наверное, — с сомнением сказал Траут, двигая последний тюк на место. — Вот! Но тут все еще холодно.

— Мне подуть в Горн, Кэл?

— Хорошо, — слабо сказала Калвин. — Но легонько. Нам не нужно поджечь сено. И, Мика…

— Мм?

— Ты спасла нас сегодня с Горном. Но вряд ли стоит использовать его как оружие. Он создан не для этого.

— Он спас Траута!

— Знаю. Но ты могла сжечь Лию… — Калвин поняла с уколом совести, что не попросила Урску проверить, как там Лиа. Она стала эгоисткой. Отвращение в ее голосе касалось себя, а не Мики. — Нам стоит найти другой способ.

— Тогда вариантов не было! — закричала Мика со слезами на глазах.

— Ладно, забудь, — резко сказала Калвин. — Нечего плакать, — она ужасно устала, кости болели от усталости. Она вытащила шкуру из сумки и устроилась среди сена рядом с Марной.

Она слышала, как шептались Мика и Траут, может, ворчали на нее, на приветствие Антариса. Мика легонько подула в Горн. Рожок засиял золотом, ясная тихая нота наполнила чердак. Стало теплее, и запах влаги рассеивался. Калвин устроилась удобнее в тепле и уснула.