Девочка со свечкой

10

Встречу с Мирой решаю не откладывать в долгий ящик.

Мы договорились встретиться в кофейне в центре. На улице еще тепло. Терраса полузаполнена, но я все же решаю занять столик внутри. Занимаю место у окна. Заказываю лавандовый раф и принимаюсь ждать.

«Мои ребятки» припарковались через дорогу. Наверное, Федорцов хорошо им платит, раз они так добросовестно выполняют свою работу. Любитель жвачек пошел в ларек за шаурмой.

«Бедные, некогда пообедать», — злорадно думаю я, не простив им коротыху. Но стоит отдать им должное, с их появлением я стала чувствовать себя гораздо увереннее.

Если бы не Костик, не знаю, как бы я ночевала в своей квартире.

Постоянно кошусь на дверь: Миры нет.

Чувствую, как во мне нарастает раздражение. Она опаздывает уже на пятнадцать минут. «Успокойся, Инга, тебе нужно задать ей всего несколько вопросов. Тебя не должно парить, как она себя ведет», — мысленно успокаиваю себя.

Еще через пятнадцать минут я тихо бешусь и комкаю салфетку. Договориться с собой не получается. У меня дома стопка переводов лежит, и заказчики в чатике любят подергать вопросами о сроках, а еще диплом нужно писать. Неужели нельзя было пренести встречу на более подходящее тебе время? Курица тупая.

Чтобы отвлечься, достаю блокнот и начинаю записывать свои предположения, даты, наблюдения. Составляю список всех, кто был на вечеринке. Я помню всех поименно. Слово «конверт» подчеркиваю несколько раз. Узнаю, что в нем — получу важную ниточку, которая приведет меня к событиям той ночи.

Я допиваю раф и уже собираюсь уходить, когда дверь кафе открывается, и внутрь, наконец, вплывает Мира Дмитриенко в легинсах и белой косухе.

Чтобы описать ее, подойдет одно слово — обычная.

У нее обычный, среднего размера нос, обычные серые глаза, обычные русые волосы средней густоты. Из толпы среднестатистических девчонок ее выделяет взлетевшая в небеса самооценка, брендовые шмотки и красная ламба.

Что общего у моей сестры с периферии с дочкой самого Дмитриенко? Ответ: дорогущий спортклуб, где они и познакомились, а потом подружились. Видимо, аэройога сближает.

Мира идет к моему столику, вульгарно виляя бедрами. Махнув рукой, она подзывает официанта.

— Чашечку эспрессо, будьте добры, и десерт, — она делает паузу, — диетический, разумеется.

Мне хочется закатить глаза, но, наверное, на моем лице и так все написано, потому что как только официант удаляется, Мира недовольно обращается ко мне:

— Место ты, конечно, выбрала, поприличнее ничего не нашлось? — Она ставит сумочку на соседний стул. — Хорошо выглядишь, волосы в кои-то веке в порядок привела. У тебя — десять минут.

Выдыхаю.

«Инга, людей бить нельзя», — предупреждаю себя на всякий случай.

Я предвзято отношусь к Мире, каюсь. Но я не обязана всех любить.

— Привет, Мира. Спасибо, что нашла время для встречи. Было бы неплохо позвонить мне и предупредить о своем опоздании. Я бы, возможно, изменила свои планы, зная, что у меня есть сорок минут до встречи с тобой.

Она небрежно отмахивается:

— Пробки.

Вот коза.

— Ты тоже так хорошо выглядишь. Похудела. Наконец, в форму пришла. — Это, конечно, неправда. У Миры всегда была стройная фигура. Она помешана на диетах.

Не каждая девушка может позволить себе носить легинсы.

Она сохраняет невозмутимое лицо.

— Я с тобой в память о Насте встречаюсь, так что не борзей. — С обманчивой лаской говорит Мира.

— В память? А ты ничего не путаешь? — Беру неверный тон. Говорю враждебно и зло. — Она без вести пропала, если ты забыла, а не умерла. Или может, тебе известно что-то, что позволяет тебе так говорить? — Щурю глаза, перегибаясь через стол.

Доверительной беседы не получится. Надо было Костика посылать сюда. Но я не хотела его грузить. Он и так чувствует себя обязанным — не самое приятное чувство.

— Ты что несешь? — Возмущенно бросает Мира, делая паузу, когда ей приносят заказ. — Мы подруги были.

Я понимаю, что нужно действовать по-другому. Попробую вывести ее на эмоции.

— Так может, ты ее к Костику ревновала? Он ведь тебе предпочел мою сестру. — Бросаю предположение, которое теперь кажется мне разумным. — Он выбрал не тебя — богатенькую чику на ламбе, а мою сестру — красавицу, которая добилась всего сама.

Я попадаю в цель. Фотка была не случайность. Костя был неравнодушен к Насте.

Лицо Миры становится красным, как будто я отхлестала ее по щекам. Она пытается держаться. На секунду мне становится ее жаль, но это чувство сразу же проходит, потому что она продолжает севшим голосом:

— Сама? Ей просто повезло с мордашкой. Нашелся Федорцов, готовый ее содержать.

— Жениться, а не содержать. Это разные вещи, Мира. Он пошел против семьи и ожиданий его окружения. — Откидываюсь на спинку стула.

Мне хочется крикнуть «раунд» ей в лицо. Почему-то я считаю своей святой обязанностью отстоять Настю перед любым человеком, позволившим себе нелицеприятное высказывание в ее адрес.

Мира молчит и смотрит в окно. Маска невозмутимости треснула. Она из тех женщин, которые не терпят еще одну королеву в своем окружении. Ей хочется быть единственной. Владеть вниманием вмех мужчин и даже тех, которые ей на фиг не сдались.

— Да, я люблю Костю с тех пор, как Настя нас познакомила, а он меня — нет. Он общается со мной из чувства благодарности за адвоката. — Говорит Мира бесцветным голосом. — Я думала, после Настиной помолвки он, наконец, остынет, и у меня появится шанс. Но какой там.

Я молчу, напрягшись. Мне кажется, сейчас я услышу то, что не хочу знать.

Она кусает губы.

— Мы в клуб пошли помолвку праздновать. Я думала, потанцевать с ним, потусоваться. Вырядилась как дура, но он весь вечер ходил за Настей.

Теперь, когда я вижу ее искреннюю, и мне становится вновь жаль Миру. Вот такая я противоречивая натура.

В конце концов, именно благодаря ей, Костя вышел намного раньше. Ему могли впаять по полной. Он не ответил на ее чувства, а Мира продолжала помогать.

— Да, я завидовала Насте. Очень сильно. — Она опускает глаза на свои ладони с черным маникюром. — Но я не знаю, что тогда произошло. Не знаю. Я веселилась с ребятами и выпила лишнего.

Я молчу, глядя на проезжую часть.

Мира лениво ковыряется в десерте.

— Я скучаю по ней. — Говорю тихо.

— Я тоже. — Она убирает прядь за ухо. — Ты можешь мне не верить, но мне ее не хватает. Я не особо верю в женскую дружбу, но Настя была нормальной девчонкой. Я знала, что она не кинет и не предаст.

— Мира, — она избегает смотреть мне в глаза, — ты не помнишь ничего странного в тот вечер?

Чувствую себя заправским сыщиком. Они ведь так спрашивают.

Она качает головой, и я мысленно чертыхаюсь.

— Тогда я пойду. — Лезу в сумку за кошельком.

— Ты Костика давно видела?

— Он у меня сейчас живет. — Ляпаю я, не подумав, в поисках банковской карты. — Нет, не в том смысле. Его из комнаты хозяйка выселила, поэтому он у меня кантуется пока.

На лице Миры мелькают разные эмоции: от непонимания и печали до удивления.

— Какая комната? О чем ты? У него своя квартира на Ленина. — Мира непонимающе дергает головой.

— Он не смог ипотеку выплачивать, когда его посадили. — Неуверенно бормочу я.

— Это давно его квартира. Какая ипотека? Я документы видела, когда адвокат его делом занимался.

Я тру лоб. Во рту пересыхает. Я ни хрена не понимаю.

Зачем мне врать? А главное — откуда такие деньги?

Чтобы избежать расспросов Миры, я с напускной беззаботностью говорю ей:

— Я с ним поговорю. Похоже, недопонимание вышло. Может, он меня поддержать решил в трудные времена и поэтому соврал? Ну, чтобы я себя неловко не чувствовала, что обременяю его.

Вижу, что Мира хочет развить разговор, потому что у нее, как и у меня, куча вопросов, поэтому благодарю ее и быстренько прощаюсь.

Мне нужно остаться наедине с собой и подумать. Мне надо хорошенько поразмышлять.

Ноги действуют быстрее разума. Я резво запрыгиваю в автобус, который идет на Ленина к Костиному дому.

Быстро добираюсь до новенькой новостройки.

Мне приходится подождать минут десять, пока из подъезда не выходит молодая мамочка с коляской и не пускает меня внутрь.

В лифте я готова кричать от напряжения. Мысли хаотично стучат в черепной коробке, третируя мой разум.

Выхожу на чистенькую лестничную клетку. Подхожу к Костиной двери и долго и протяжно звоню в дверь. Никто не открывает, а чего ты, собственно, ждала?

Глупо прилипаю ухом к двери — тишина. Дверь соседней квартиры открывается. На пороге стоит худенький мужичок и щербато мне улыбается.

— Ищете кого? — Смотрит с интересом.

Отпрыгиваю от двери, уличенная за подслушиванием.

— Эм… да, соседа вашего. Давно его видели?

— Костяна? Да вот на днях видел. — Он задумчиво чешет затылок. — Дня три назад. Я мусор выносил, а он домой возвращался. А что случилось.

— Да все нормально. Просто обещал мне перезвонить и так ни слуху ни духу от него. — Пытаюсь улыбнуться. — Спасибо, я пойду.

— А, — понимающе улыбается сосед, — поматросил девку и бросил, герой? — Спрашивает почти с восхищением.

— Ну, да, типа того. — Разворачиваюсь и иду в направлении к лестнице.

«Костик, что за хрень происходит?», — пытаюсь сдержать слезы обиды.

В квартиру вхожу с опаской, словно меня там, как минимум, чудовище ждет, вместо друга детства.

Всю дорогу я думала, как себя вести. Пыталась найти лучшее решение. В итоге решила просто наблюдать, не теряя бдительности.

Костя не захотел рассказать мне о причине их ссоры с Настей, а значит о причине переезда ко мне он будет молчать. Не скажу, что меня удивила Костина влюбленность. То, что витало в воздухе, вдруг обрело форму.

Мне вспомнилась школьная дискотека, куда Настя провела меня с собой, потому что мама работала, а мне было страшно оставаться в доме одной. Зимой рано темнело.

Тогда я не поняла, почему Костик, прилепившийся к стене в спортзале, буквально прожигает дыру в Насте.

Приглушенный свет, топчущиеся на месте парочки, играет грустная песня «Руки вверх», а Костик не сводит с Насти взгляда. Если мне не изменяет память, он так и не решился к ней подойти.

— Привет, ты поздно сегодня. — Костя выходит в коридор.

Я снимаю куртку, повернувшись к нему спиной. Облизываю губы и чувствую холод в руках и ступнях.

— Привет. — надеюсь моя улыбка выглядит искренне. — Я с Мирой встречалась, но ничего полезного не услышала. Одно и то же: никто ничего не видел и не слышал.

— Ну, так я тебе то же самое говорил. — Костя приваливается плечом к стене и наблюдает, как я роюсь в сумке в поисках телефона.

— Да, но я все равно хочу еще с Мироном поговорить. Он в горах сейчас. И нравится же ему с тяжеленным рюкзаком бегать и на земле спать.

— Пойдем есть, ворчунья. — Улыбается Костя, и от его глаз разбегаются лучики.

Не мог он совершить ничего плохого. У него точно есть причина недоговаривать. Жаль, что он не считает меня достойной откровенного разговора.

Внутри щемит. Что-то я совсем расклеилась.

После раннего ужина я решаю полежать в ванной. Костя уходит работать над новым заказом.

Я сначала чищу ванную, а потом засыпаю в нее соль и выдавливаю побольше геля для пены. Сажусь на край ванной и наблюдаю, как течет вода.

В голове мелькает воспоминание. Я также сижу на краю старой, чугунной ванны у нас дома и взахлеб рыдаю. Девчонки как-то прознали о моей влюбленности в старшеклассника Андрея, волейболиста и обладателя широких плеч, и растрезвонили об этом на всю школу. Андрей, разумеется, тоже узнал и грубо отшил меня. Мне казалось, что наступил конец света. Глаза уже жгло от слез, а в горле горело от обиды.

Скрипнула половица. Я подняла глаза и столкнулась с Настиным сочувствующим взглядом. Это был ее первый приезд домой.

— Кто тебя обидел? — Она села рядом на закрытую крышку унитаза и взяла меня за руку.

Я, подвывая, все ей выложила.

— Я этом дурам все волосы выдеру! — Вспыхнула Настя.

Ее злость — редкое явление. Конечно, я не хотела разборок, но ее поддержка придала мне сил. Я встала и подошла к раковине, чтобы умыться. Настя подошла ко мне со спины и обняла меня за плечи. Наши взгляды столкнулись в зеркале.

— Посмотри, какая ты красавица. — Приговаривала она, гладя тыльной стороной руки мои щеки. — Кудряшки, как у бабушки, темные, блестящие. Глаза очень красивые, носик аккуратный. Да этот Андрей еще локти кусать будет от своей тупости.

— Малая. — врывается в сознание голос Костика.

Он легонько стучит по двери. Выныриваю из воспоминаний и выключаю воду.

— Что?

— Пока не забыл, к тебе твой сосед мелкий заходил. Просил напомнить, что в субботу веселые старты. Передаю дословно: «Скажи Инге, чтобы она кроссовки помыла и надухарилась».

Тихо хихикаю. Точно, я же обещала пойти к Антошке в школу, вместо бухающей Наташи. Придется «надухариться».

— Спасибо!

Слышу удаляющиеся шаги.

Раздеваюсь, зажигаю свечку с запахом вишни, выключаю свет и погружаюсь в ванну.

Такое удовольствие я позволяю себе не часто. Оказалось, что взрослая жизнь также предполагает самостоятельное оплачивание коммуналки.

Ванну я принимаю, когда мне совсем хреново. Верю, что могу смыть все плохое, замедлиться и привести разум в порядок.

Вода обволакивает тело. Закрываю нос и ухожу под воду. Лежу, пока хватает дыхания, а когда легкие начинают гореть выныриваю и жадно хватаю ртом воздух. Холод лижет плечи. Вытираю лицо ладонями и пристраиваю голову на бортик ванной. Закрываю глаза. Пытаюсь унять рой мыслей и чужих голосов в голове.

Что меня тревожит? В голове крутится навязчивая мысль. Сначала я силюсь ухватить ее, а потом расслабляюсь и … ко мне приходит осознание. Оно прошибает меня насквозь, словно молния.

Сажусь в ванной. И смотрю на огонек мерцающей Свечки.

Ну, конечно! Как я сразу не заметила. Анонимные сообщения перестали приходить аккурат в тот день, когда ко мне въехал Костя. Совпадение? Не думаю. Вот уже четвертый день этот сраный аноним молчит.

Мою волосы и выбираюсь из ванной. Надеваю широкие треники и толстовку. В квартире прохладно. Пора уже заклеить окна.

Еще несколько дней и, согласно прогнозам, наступят холода.

Бросаю вещи в стирку и иду к Косте.

Он сидит за столом на кухне. На плите стоит чайник. Все поверхности сияют чистотой. Горит только старый советский торшер. В комнате по-домашнему уютно.

«Пусть всему найдется объяснение», — думаю про себя. Пусть Костя останется моим другом. Нашим с Настей другом.

Молча снимаю закипевший чайник с плиты. За окном смеркается. Скоро дни станут совсем короткими. Настя очень любила осень и по иронии судьбы пропала осенью.

Я сажусь напротив Костика, по привычке подтянув колено к груди, и обхватываю его руками — моя воображаемая опора.

Он поднимает на меня покрасневшие глаза и трет переносицу.

— С этим заказом разделаюсь, еще парочку каракатиц обработаю и можно будет пару месяцев о деньгах не беспокоиться. Чаю плеснешь? — Он пододвигает ко мне пустую кружку.

— Это ты присылал мне сообщения? — Впиваюсь взглядом в его лицо.

Если бы не моя интуиция, то я тут же отмела бы эту идею, потому что Костя поднимает брови и непонимающе смотрит на меня.

— Малая, твое выражение лица меня пугает. — Пытается шутить он. — Конечно, я присылал тебе сообщения. Тебе и еще десятку человек: маме, Мире, пару раз Мирону, а еще заказчикам. — Начинает демонстративно загибать пальцы.

Я встаю и иду в свою комнату, забираю телефон со стола. Нахожу нужное сообщение, возвращаюсь на кухню и кладу перед ним.

Он читает сообщение и хмурится.

— Ты почему мне сразу это не показала? Мы бы быстренько этого умника нашли.

Я предпочитаю снова верить тому, что чувствую, а не тому, что вижу. Смотрю на его, спокойно лежащие на столе, кисти и чувствую разочарование.

— Это прекратилось именно в тот день, когда ты занял Настину комнату. Сообщения перестали приходить, как по взмаху волшебной палочки. — Забираю телефон со стола и сжимаю его в руках. — У тебя есть один-единственный шанс рассказать мне правду, Кость. Не просри его, пожалуйста.

Не знаю, что он видит в моем взгляде. Он тяжело вздыхает, захлопывает ноутбук и отодвигает его в сторону. Молчит, рассматривая клеенку.

— Прости, это было жестоко по отношению к тебе. — Его слова придавливают бетонной плитой. — Ты ведь еще в машине поняла, что я люблю Настю. Я все понял по твоим глазам. Мы сильно поругались на праздновании помолвки. Я хотел, чтобы она бросила Федорцова и уехала со мной в Европу. Профессия мне позволяла работать из любой точки мира. Она меня послала и перестала со мной общаться с тех пор, как я признался ей. Потом мы встретились на дне рождении Миры, и я снова ее умолял отменить свадьбу. Федорцов не спешил жениться, у него были постоянные командировки, встречи и перелеты. Он не любил Свечку. Ее никто и никогда не любил так, как я.

Костя опускает плечи, съежившись. Его речь проняла меня, потому что я нутром почувствовала, что каждое его слово — правда.

Я с трудом сглатываю собравшееся во рту сожаление и касаюсь его руки.

— Кость, посмотри на меня.

Он поднимает голубые глаза, которые сейчас кажутся прозрачными. В них — печаль и боль.

— А к чему эти сообщения? Ты понимаешь, каково мне было одной с этим ужасом. Я чуть паничку не заработала.

— Прости, — повторяет он. — Я решил, что Настя боится меня, и поэтому сбежала. После освобождения я утряс все дела с документами и сразу же решил выйти на ее след через тебя. Она бы рано или поздно появилась рядом с тобой. Настя любила тебя.

Я на секунду прикрываю глаза. Не понимаю, что чувствую: злость, облегчение, страх, грусть?

— И ты решил подстегнуть меня своими сообщениями, Мориарти чертов (прим. — профессор Мориарти — персонаж цикла произведений Артура Конана Дойла о Шерлоке Холмсе)? — Раздраженно спрашиваю его. — Отказ тебе и прекращение общения — недостаточный повод, чтобы сбежать. Бросить меня и маму, тебе не кажется?

Костя грустно усмехается.

— Она боялась, что я буду ей мстить. Это же она меня ментам сдала.

Я выпучиваю глаза и выдаю длинное замысловатое ругательство. Костя морщится.

— Костя, ты нормальный, такими предположениями разбрасываться? — Вскакиваю и начинаю нервно ходить по кухне.

Особо, конечно, по моей кухне не походишь, поэтому я замираю у окна. Мне кажется, что голова сейчас взорвется. Нет-нет, ну, не может такого быть. Чешу предплечья и поворачиваюсь к Косте.

— Зачем ей было тебя сдавать?

— Чтобы отомстить мне. Думаю, что она позвонила кому-то после вечеринки перед тем, как пропасть. — Он делает паузу, будто обдумывая, стоит ли говорить дальше. — Я рассказал Федорцову, что мы переспали.

— Не может быть. — шепчу я.

— Может, малая. На войне все средства хороши. — Он сносит меня своей беспощадностью.

Я его не узнаю. Костя смотрит холодно. Спина прямая, плечи напряжены.

Я подлетаю к нему и хватаю его за горловину футболки.

— Ты зачем ему рассказал?

Костя сбрасывает мои руки.

— Да потому что любил! — повышает он голос и бычится.

Потом подскакивает, хватает пустую кружку со стола и запускает её в стену. Я дергаюсь от неожиданности и вжимаю голову в плечи.

Костя тяжело дышит и смотрит на меня, как загнанный зверь.

— А теперь я, как и ты, хочу знать, что произошло в тот вечер.

У меня на глазах сыпется наша многолетняя дружба. Рушится, как карточный домик.

Смогу ли я оправдать его подлость? Неужели Настя изменила Марку? Почему я впервые в жизни чувствую, по отношению к ней разочарование и … отвращение? Ненавижу себя за это.

Сжимаю кулаки.

— Быстрее ищи комнату, Костя, а лучше езжай в свою квартиру. — Резко разворачиваюсь и, хлопнув дверью, иду к себе.