Девочка со свечкой

21

Следующие несколько дней мы бессмысленно топтались на месте и на шаг не продвинулись вперед. Перед сном я постоянно думала о компромате в моем почтовом ящике. Долго вертелась без сна, размышляя, как лучше поступить. Перепрятать его в более надежное место или отдать Федорцову. Мне конверт без надобности. Я не собираюсь подчинять себе ни фирму, ни их семейство. Решаю поехать за ним днем: мысль появиться в своей квартире вечером вызывает во мне неконтролируемый страх. Я пригрелась у Федорцова, почувствовала безопасность и опору под ногами.

Несколько раз я хотела его спросить, уничтожил ли он Настины документы из больницы, но так и не решилась. Поэтому сегодня утром я решила сама посмотреть у него в кабинете. Понимаю всю непорядочность своего поступка, но решаю, что мне нужно увидеть их своими глазами.

В квартире стоит тишина. За окном серо и промозгло. Прибавляю отопление и насыпаю Фунтику сухой корм. Под его громкое чавканье выпиваю кофе и, наконец, собравшись с духом, иду к комнате Марка. Тяну дверь на себя, ощущая себя принцессой, которая нагло залезла в хоромы к дракону. В комнате темно, светится лишь голубой экран монитора. Тихо тикают настенные часы. Захожу и прикрываю за собой дверь. Запах Федорцова здесь значительно ощутимее, чем в ванной или в гостиной.

Это огромная комната с высокими потолками, разделенная на две зоны: спальную и рабочую. Темная мебель, серое постельное белье, минимум декора. Лишь семейная фотография на рабочем столе в серебряной рамке: чета Федорцовых, Марк и Аня. Беру фото в руки. Марку здесь лет двадцать. У него все те же упрямые черты, короткий ежик волос и красная толстовка. На руках он держит маленькую Аню и счастливо улыбается в объектив. Федорцов-старший выглядит неплохо, но уже имеет лишний вес. А вот Лидия Владимировна хороша, как рождественское утро. Очень красивая. Невероятные каштановые волосы уложены в лучших традициях нулевых, крупные серьги, помада с блеском.

— Ты что здесь делаешь? — слышу сзади недовольный голос Марка.

Стыд ошпаривает кипятком. Сердце колотится, щеки горят. Ставлю рамку на стол и медленно поворачиваюсь. Он стоит в проходе в белом спортивном костюме. На лице испарина, волосы упали на лоб без привычной укладки. На секунду прикрываю глаза. Что можно на это ответить? Я пришла полазить в ваших ящиках в поисках бумажек с аборта моей пропавшей сестры?

— Прости. — Покаянно опускаю голову.

Он подходит ближе. Еще ближе, почти вплотную. От него пахнет потом, но мне нравится этот терпкий, сильный запах. Хочется втянуть его в себя, как можно глубже.

Марк упирается в меня холодным взглядом.

— Я повторяю вопрос: что ты здесь делала? — Чеканит он.

— Я хотела найти документы Насти. — Мне ничего не остается, кроме как сказать правду. Еще не хватало, чтобы он подумал, что я хочу влезть в его бухгалтерию или украсть что-то.

— Какие документы? — удивленно спрашивает он.

— Из больницы.

Я тяжело выдыхаю и поднимаю глаза. Он тоже смотрит в мои. Его взгляд меняется, становится другим. Я не могу это объяснить. Он ощущается на коже, как прикосновение прохладного шелкового шарфа в знойную жару.

— Почему не спросила меня? — Смотрю, как двигаются его губы и забываю обо всем: кто я и для чего я здесь.

— Не хотела причинить тебе боль, Марк. — Почти бесшумно выговариваю я и громко сглатываю.

— Я сразу же их уничтожил. Предпочитаю избавляться от всего, что причиняет мне боль. — Он продолжает скользить глазами по моему лицу.

Я протягиваю руку и глажу его влажную щеку. Он прикрывает глаза и не двигается. Я слишком громко дышу, нарушая тишину комнаты. Осторожно веду от скулы к подбородку и глажу его линию челюсти, касаюсь кадыка. Он перехватывает мою руку и целует запястье, жадно касается его языком. Сердце делает в груди кульбит. Пульс шумит в ушах.

Марк открывает глаза и резким движением притягивает меня к себе. Накрывает мой рот и жадно целует. Его губы требовательные, настойчивые, немного агрессивные. Отвечаю на поцелуй также отчаянно, как будто от этого зависит моя жизнь. Мне волнительно и страшно, но повернуть назад я не могу. Это сильнее меня. Захватывает дух от восторга, как при прыжке с тарзанки. Раньше я имела дело только со сверстниками. Приятные и ни к чему не обязывающие отношения, а здесь — страсть взрослого мужчины, который не пытается обуздать ее. Его тело пробивает дрожь, которая мгновенно передается мне.

Нас накрывает с головой, как при резком погружении в воду. Его руки скользят по спине. Он ныряет под футболку, гладит живот, ребра, грудь. Я стягиваю с него толстовку. Веду руками по горячей, бархатной коже, касаюсь губами шеи и увлекаю за собой на кровать. Все перестает иметь значение: мои разбитые мечты, девушка с которой он приехал в галерею, разница в возрасте и то, что это рано или поздно закончится. Ничего неважно, кроме его ненасытных прикосновений и моей жажды почувствовать себя любимой.

Я, наконец, понимаю, что значит, когда твое тело больше не принадлежит тебе. Если бы я могла вернуть все назад, то я бы снова и снова выбрала Марка.

Рассматриваю в полумраке его профиль. Красивые, острые скулы, доставшиеся Марку явно от матери. Светлая, будто отретушированная в фотошопе кожа. Мимические морщинки у губ и глаз придают ему шарма. Удивительно, как очаровательно они смотрятся на лице привлекательного мужчины и как губительно влияют на внешность красивой женщины.

Он пытается отдышаться, прикрыв глаза. Я лежу на боку, пристроив щеку на вытянутой руке. Впервые за долгое время я чувствую умиротворение. Мне так хорошо, что не хочется шевелиться. Не хочется говорить: то хрупкое, что появилось между нами, может рухнуть, едва кто-то из нас откроет рот. Молчание совсем не напрягает меня. Нам нет необходимости говорить что-то, чтобы заполнить его.

Марк поворачивается ко мне и нежно ведет подушечкой указательного пальца по оголенному плечу. Щекотно. Я улыбаюсь уголками губ и смотрю ему в глаза. Они снова стали голубыми, почти прозрачными, с желтыми крапинками у зрачка. Его кожа покрыта испариной. Мне хочется прижаться к нему, уткнувшись носом в шею, но это ощущается лишним. Я боюсь разрушить временную идиллию. Марк невесомо целует меня в губы. Встает с кровати, надевает белье, стоя ко мне спиной. Жалею, что шторы задернуты, и я не могу лучше рассмотреть его спину и ягодицы.

— Я ни о чем не жалею. — Говорит он и поворачивается ко мне. — Это был не просто минутный порыв. Если ты вдруг решишь надумать себе глупостей, пока меня не будет, не забудь, что я мужчина и я старше: ответственность на мне.

Как же он любит взваливать на себя все, с грустью думаю я. Даже вину за то, что от него совсем не зависит.

— Я ни о чем не жалею, Марк. — Вторю его словам.

Очень хочется, чтобы он остался, но я и так внесла своим появлением хаос в его слаженную жизнь холостяка. Удивляюсь, как легко он меня впустил. А, может быть, и нелегко, никогда не знаешь, что у другого человека в голове и на сердце.

Удивительно, как так случается: еще неделю назад человек был тебе абсолютно чужим, а сейчас стал самым близким на свете?

— Мне нужно в офис. Вечером поговорим, ладно? — Он наклоняется к моему лицу, уперевшись коленом в кровать, и снова целует меня, жадно прихватывая верхнюю губу.

Я глажу его шею и первая прерываю поцелуй, натягиваю простынь повыше.

— Иди, Марк, а то опоздаешь.

Пока он принимает душ, я скрываюсь в своей комнате. Наматываю круги, протирая дыру в паркете. Произошедшее между нами кажется мне, с одной стороны, абсолютно нереальным, а, с другой, таким естественным, как смена сезонов года.

Не дожидаюсь, пока Марк уйдет из квартиры и занимаю вторую ванную. Хочу дать нам обоим время побыть наедине со своими мыслями. Иногда ответы на вопросы приходят сами собой. Долго стою под струями горячей воды, глядя, как вода утекает в сливное отверстие. Потом расчесываю волосы и собираю их в тугой пучок. Не хочу сегодня возиться с кудрявым методом. Наношу на лицо недорогой крем из ближайшей аптеки, натягиваю чистую, белую майку и выхожу. В теле ощущается приятная легкость.

Марк, похоже, уже уехал. В ключнице отсутствует его комплект ключей с маленьким серебристым брелком. Фунтик сидит под дверью и смотрит на меня жалобными глазками-бусинами.

— Даже не начинай, — улыбаюсь я и глажу его по голове. — Ты смолотил тарелку корма. Нельзя добавку, а то живот заболит. — Он склоняет голову на бок и тихонько скулит. — Ладно, шантажист, дам тебе маленький кусочек вяленого мяса, только Марку не говори.

Мы с Фунтиком поднимаем головы и одновременно смотрим на дверь, потому что отчетливо слышим звук открывающегося замка. Марк что-то забыл?

Дверь распахивается и в квартиру заходит Лидия Владимировна. Выглядит, как всегда, с иголочки. Ее образ на сегодня — монохромный: красное, теплое пальто, из-под которого торчит подол красной юбки или платья, красные, лаковые сапоги и крошечная сумочка на тонком ремне. Волосы уложены в гладкую ракушку, идеальный макияж, умело подчеркивающий все ее достоинства и скрывающий недостатки. Она на ходу расстегивает крупные пуговицы пальто и захлопывает за собой дверь. Прихожая наполняется ароматом ее тяжелого парфюма.

Лидия Владимировна поворачивается и упирается в меня взглядом. Ее глаза проходятся по моим голым ногам, тонкой футболке без белья, мокрым волосам. Она удивленно округляет глаза и приподнимает брови. Быстро берет себя в руки, и ее лицо кривится от презрения. Уверена, что она неспециально: это ее естественная реакция на «мне подобных».

Фунтик радостно гавкает и семенит к ней, виляя хвостом.

— Здравствуйте, Лидия Владимировна. — Обреченно говорю я.