Гошка Свистунов полез на пожарную лестницу и грохнулся оттуда. Он не мог подняться с земли и выл от боли. Мальчишки пытались поставить его на ноги, но он только голосил. Их обступили взрослые прохожие. Кто-то вызвал «скорую помощь». Прямо со двора Гошку увезли в больницу. Из их квартиры соседка, тётя Рая, поехала с ним. Потому что родители Гошки и его старшая сестра были на работе.
Лёшка прибежал домой взволнованный. Ещё в передней закричал:
— Деда, а деда! Свистун ногу сломал! А может, и руку тоже…
От пустого безмолвия в квартире у Лёшки зазвенело в ушах.
— Деда! — позвал он негромко.
И ещё раз, тихо и безнадёжно:
— Деда-а…
Минут через двадцать, отпирая своим ключом дверь, Игорь от спешки не сразу попал в скважину. Что такое у них происходит? Какие-то крики, вопли… Разбился Лёшка, что ли? Порезался страшно?
Когда Игорь проник в квартиру, он застал брата в комнате деда.
Лёшка лежал поперёк дедовой кровати, колотил кулаками по одеялу и, задыхаясь от слёз, вопил:
— Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Игорь потряс его за плечо:
— Чего ты не хочешь? Лёшка! Перестань!
Весь зарёванный, Лёшка отпихнул его кулаком:
— Отстань! Не хо-чу-у… чтобы… деда не бы-ло! О-о-о! — Он захлёбывался, давился слезами.
— Братишка! Малыш! — Игорь гладил брата по спине, пытался его усадить. Сбегал на кухню и принёс стакан воды: — Попей!
Лёшка выбил стакан из рук брата. Вода пролилась на кровать, на пол. Стакан случайно не разбился, упав на одеяло. Игорь дал Лёшке шлепка. Потом опять погладил по затылку. Топтался в растерянности.
— Ты спятил? Прекрати! Вон всё одеяло обсопливил… Ты же всё-таки мужчина!
— А ты! Ты! Всё хотел, чтобы что-то необыкновенное случилось! — мстительно выкрикнул Лёшка. — Невероятное тебе надо? Вот! Случилось не-вероят-ное! Потому что такого просто… не может быть!
Игорь, слушавший Лёшку с раскрытым ртом, побледнел.
— Ты осёл! Как ты можешь городить такую чушь?
— Сам осёл! — проревел Лёшка.
От отчаяния ему хотелось всё крушить вокруг или хоть подраться. Но подраться не удалось.
Неожиданно Игорь сказал кротким, совсем не похожим на его всегдашний, голосом:
— Да, я осёл. Потому что огорчал деда. Безо всякого смысла…
А Лёшка уже опять ревел. Так ревел, как никогда в жизни.
В передней раздались голоса: пришли с работы родители.
Игорь бросился им навстречу:
— У нас Лёшка… просто не знаю, что с ним делать!
Мама, как была в пальто, сидела на мокром одеяле, держала Лёшку на коленях, баюкала его, как маленького. И горько плакала.
А Лёшка уже не ревел, только всхлипывал. Голова у него болела, была какая-то толстая и словно чужая. Он задремал, прижавшись к матери.
Через сколько-то времени очнулся. В комнате темно, занавеси задёрнуты.
Он лежит на дедовой кровати, прикрытый одеялом. Одетый, но разутый. На душе смутно…
И вдруг есть захотелось. Пойти в кухню взять кусок хлеба?
Лёшка поднялся, машинально нашарил ногой тапки — да, стоят, кто-то их сюда принёс, — вышел в коридор.
Из комнаты родителей доносились голоса:
— А ты ещё говорила, что он бесчувственный! Сетовала, что не переживает…
— Не сразу до него дошло, — жалобно ответила мама. — Не понял сперва…
На пороге появился отец. Увидел Лёшку, сказал спокойным тоном:
— А не пора ли ужинать? Даша, накорми нас, пожалуйста.
Ели все молча. Игорь изредка поглядывал на Лёшку. После ужина отец положил Лёшке руку на плечо:
— Пойдём, сын, поговорим.
В спальне он сел на диван, на котором стелил себе на ночь, усадил Лёшку рядом и довольно долго молчал. Наконец заговорил, понизив голос:
— Таков уж закон природы, ничего, брат, не поделаешь: не вечен человек… Грустно, но это так. Твой дед, а мой отец, Лёша, прожил долгую и славную жизнь. Гордись им! — Отец откашлялся. — На подушечке впереди твоего деда, когда его провожали в последний путь, несли его ордена и медали. Может, ты и не заметил, а несли…
Снова Лёшка услышал о больших делах деда.
Но сейчас, в полутёмной комнате, освещённой только маленькой настольной лампой у маминой кровати, как-то иначе Лёшка всё воспринимал, чем в Доме культуры. Сейчас он понимал, что говорит папа про деда, а не про кого-то там огромного и неизвестного.
— Знаешь, как мне-то тяжело? — сказал отец. — Но что делать, девятый десяток пошёл человеку… Да-a, батенька мой! Разве сам я такой? Эх…
— Ты тоже очень хороший, — пробормотал Лёшка.
— Ну, куда мне до твоего деда! Я и вспыльчив бываю, и всякое такое… Но ты знай, что и я, и мама с Игорем — мы всегда с тобой…