Девочка Стёпа

ЩЕНОК МАРИШИ ГУЛЯЕВОЙ

В тот злосчастный день, когда разбушевался отец, Лёшке вечером крепко попало от старшего брата.

Их комната называлась по старинке, с давних бабушкиных времён, «детской». Игорь злился, если мама говорила: «Пойди, Лёша, в детскую и принеси…» Или: «Игорь, ты в детской раму оконную закрепил? Не разбило бы ветром».

— Какая это детская? — вскипал Игорь. — Для детской нужны дети малые. А таковых здесь нет.

— Верно, Игорёк, верно! — поддакивал Лёшка. — Какие мы с тобой дети?

Мама смеялась.

В тот вечер, едва братья остались в «детской» с глазу на глаз, собираясь лечь спать, Игорь налетел на Лёшку:

— Не думал, что ты такой глупец! Детский сад! Взял и обхамил родителей, как… балда последняя! Кстати, в разговорах о штанах и ботинках и ограниченности нет, скорее… ну, что ли, забота о человеке. Дурак!

Игорь говорил звенящим шёпотом, и от этого слова его казались почему-то ещё обиднее.

Лёшка надулся и ткнул Игоря кулаком в бок:

— А ты учись получше, вот папа и не будет сердиться!

— Ну, уж это не твоя забота! — зашипел Игорь. — Вот как дам сейчас — кубарем полетишь. И вообще ты ко мне больше не суйся! Я с тобой, как с человеком, а ты…

И вот уже несколько дней Игорь с Лёшкой не разговаривает. Точно и не брат он ему. Живут в одной комнате, как чужие. И даже незнакомые. А ведь, бывало, как весело болтали по вечерам. Мама, случалось, в стенку постучит: «Спать пора! Утром не встанете!»

От обиды Лёшка даже всплакнул малость на дедовом плече:

— Игорь со мной не разговаривает. Я для него — ноль без палочки.

— Ничего, внучек, обойдётся!

— А ты бы ему велел, деда, чтобы он… опять со мной дружил. Чего не велишь? Тебя даже папа слушается! А Игорю сказать не можешь…

Дед молча усмехнулся.

Но долго расстраиваться Лёшка не умел. Стоило ему выйти во двор и увидеть знакомых мальчишек, как душой его овладевало веселье и удаль.

Природе, как видно, надоело тешить бабок-пенсионерок ясными солнечными деньками: погода испортилась. Порывы холодного ветра срывали листья с деревьев, гнали их по тротуарам и по мостовой. Дождь принимался хлестать по десять раз в день. Канава-траншея наполнилась водой, не очень-то в ней притаишься. Мяч гонять по лужам тоже как-то неуютно.

Но ребята находили себе занятие. Играли в прятки, в догонялки, сражались на деревянных шпагах не хуже тех первоклассников, что чуть не свалили Лёшку в канаву.

Слава Купцов смастерил кораблик из бумаги и пускал его в луже. Лёшка с Гошкой смотрели и спорили, к какому берегу кораблик подплывёт. И вдруг увидели девчонок.

Из подъезда выскочили Петелина с Лузгиной. Присели на скамейку и зашептались — и чего это девчонки так любят шептаться? Но и двух минут не просидели, сорвались с места и куда-то понеслись. А, понятно! Из-за угла показалась Мариша Гуляева. А рядом с ней — вот так штука! — шёл на поводке неуклюжий головастый щенок.

— А ведь это, кажется, настоящая овчарка! — сказал Купец. Вытащил из лужи промокший кораблик и вприпрыжку помчался к девочкам. Лёшка с Гошкой пустились за ним.

Ух, и фасонила же Гуляева! Выступала важно, поглядывая на всех сверху вниз, будто до неё ни у кого никогда в жизни не было собаки.

Однако щенок был в самом деле преотличный. Лапы толстые, хвост коротенький. Сам большеголовый, уши мягкие, болтаются, как тряпочки. Весь серо-песочный, а мордочка тёмная, с чёрным носом и блестящими глазками, во все стороны ими ворочает.

Гошка к щенку нагнулся, протянул палец. Щенок тоненько тявкнул. Все засмеялись. А Гуляева нахмурилась:

— Свистунов, не трогай! Он должен знать только мои руки!

Гошка выпрямился, но сразу завопил:

— А Петелиной почему можно?

Лёшка поддержал друга:

— Где твоя справедливость, Гуляева?

Дело в том, что Петелина присела на корточки и забрала щенка в подол пальто. Уж она его и гладила, и за уши трепала.

— Ах ты мой миленький! Ах ты мой славненький!

— Для Стёпы — исключение, — не совсем уверенно сказала Гуляева. И, помолчав: — Но вообще, Стёпа… ты уж слишком. Овчарок не заласкивают. А это самый настоящий чистопородный овчар! Пират, ко мне!

Мальчики и Лузгина дружно фыркнули: Пират и не взглянул на свою хозяйку, высунул язычок и лизнул Петелину в щёку.

Гуляева слегка покраснела:

— Он ещё маленький. Не все команды знает. Стёпа, отпусти его, слышишь?

Петелина поставила щенка на землю и вздохнула:

— Как бы я хотела такого!

— А ты заведи! — сказал Лёшка. — Попроси родителей.

И Лузгина поддержала:

— Правда, Стёпа, попроси папу. Может, подарят. Будем с ним возиться. Ведь щенок птиц не съест.

— А эти… найдёныши? — сказала Стёпа. — Собака вполне может их обидеть.

— Найдёныши? — удивился Купцов. — Какие такие найдёныши?

И Лёшка с Гошкой уставились на Петелину.

Петелина вынула изо рта у Пирата обшлаг пальто, который Пират с аппетитом сосал, и воскликнула:

— Ой, мальчики! Вам не нужен котёнок? Хороший-хороший! Весь чёрный, Чёртиком зовут.

— У нас есть кот, — сказал Купцов. — Куда нам ещё?

Свистунов сказал:

— У нас соседи не разрешат. Вдруг напачкает или что-нибудь стянет.

Снизу вверх, так как всё ещё сидела на корточках, Петелина просительно взглянула на Лёшку:

— Кузьмин, а ты? У тебя дедушка такой добрый.

— А ты откуда знаешь? — удивился Лёшка.

— Я же вижу. По лицу. Спроси своего дедушку, пожалуйста, очень тебя прошу! Такой хороший Чёртик!

Лёшка подумал и сказал снисходительно:

— Так и быть — спрошу. Что мне, спросить жалко?

Петелина поднялась с корточек и отбежала мелкими шажками. Щенок за ней. Но на полпути повернулся неуклюже и, смешно переваливаясь, подбежал к Лёшке: хотел ухватить за штаны. Лёшка увернулся. Все засмеялись.

Гуляева спустила Пирата с поводка:

— Надо ему порезвиться.

Потешно переставляя толстые лапы и тявкая, щенок гонялся за ребятами. Теперь уже и Гуляева, забыв свою важность, хохотала вместе со всеми.

Вечером Лёшка, захлёбываясь смехом, рассказывал деду про Пирата: как он пытается рычать, да ничего не выходит, а на пролетавшего голубя так таращился, что повалился, не удержав равновесие.

— Да, деда! — вспомнил Лёшка. — Нас упрашивают котёнка взять. Нам вроде бы ни к чему, но я обещал тебя спросить. Чёртиком зовут.

— Кто упрашивает?

— А Петелина из нашего класса.

— Петелина? Постой! Это с нашего завода конструктора Петелина дочка? Хороший мужик, знающий. Они на восьмом этаже живут. Знаю, знаю, такая светленькая девчушка. Ещё имя у неё старинное… а-а… Степанида.

— Ну, дед! — с восхищением сказал Лёшка. — Всё-то ты знаешь!

— Чего ж мне не знать, если эта Степанида после тебя через два месяца родилась? В одном сквере вы, бывало, гуляли, ты с бабушкой, а Стёпа с мамой. А почему они от котёнка освобождаются?

— Не знаю. Там, кажется, птицы какие-то. Так всех упрашивала: «Возьмите!»

— А что ж! — сказал дед. — Хороший котёнок нам не помешает. От него уют. Спросим маму. А я не против.

Так вышло, что дня через два, в воскресенье, Лёшка влез в лифт и поднялся на восьмой этаж.